Вдруг оно зацепилось за скалу, а потом его подхватил водоворот и швырнул прямо к уступу, на котором сидела Рапсодия.
Она опустила голову, стараясь хоть как-то спастись от мерзкого запаха: сначала тело мертвого солдата пропиталось водой, потом его обожгло солнце, и теперь, после ударов о скалы у входа в пещеру, оно начало разваливаться на куски. На поверхности воды уже плавали ошметки кожи и волосы.
Рапсодия запаниковала, представив себе, что это значит.
Теперь этот труп станет ее товарищем по заключению. Когда пещера наполнится водой, он будет плавать вместе с ней, натыкаться на нее, превратившись в вечного пленника водоворота.
«Я должна немедленно отсюда выбраться», — в отчаянии подумала Рапсодия.
Она посмотрела на крошечный плотик из камней, которые вместо веревки связала своими длинными волосами, и подумала с отчаянием:
«Он еще не готов, он еще слишком маленький».
Снова бросив взгляд на тело, она представила себе, как через несколько часов оно будет вертеться рядом с ней, подхваченное безжалостным водоворотом, и внутри у нее все сжалось.
— Мне нужно отсюда выбраться, — сказала она вслух.
Может быть, это ее собственное сознание заполнило собой все пространство вокруг, но она явственно услышала внутренний голос, возможно свой, только более молодой:
«Нам нужно отсюда выбраться».
«Правильно, — молча согласилась с ним Рапсодия. — Дай мне еще одну ночь, а утром во время отлива мы попытаемся спастись».
У нее даже не было сил, чтобы подумать, ушел ли Майкл с побережья или еще продолжает ее искать.
44
ДОБРАВШИСЬ ДО ПОБЕРЕЖЬЯ, монархи уже не могли рассчитывать на радушный прием даже на самом захудалом постоялом дворе.
Их путешествие получилось отвратительным — оно не принесло успеха, к тому же оба ужасно устали. Они постоянно опаздывали: враг сжигал одно поселение за другим, от некоторых оставался только пепел, в других они натыкались на почерневшие остовы домов. В Трэге, самой северной деревушке, суровый ветер, давно считавшийся и лучшим другом, и самым страшным врагом, превратился в оружие разрушения. Ведомый мечом стихии воздуха, он нес искры огня все дальше, пожар стремительно охватывал дома, доки и причалы.
Именно возле одного такого дока и остановились Акмед и Эши, молча глядя на ужасающие разрушения.
Оба уже давно перестали бриться и мыться, их лица потемнели от грязи и копоти, вокруг губ залегли суровые складки. При обычных обстоятельствах никто не обратил бы внимания на двух неряшливых путешественников, но теперь их опережали слухи о людях, которые приходят в прибрежные города в поисках светловолосой женщины, а оставляют за собой огни пожарищ. Жители прибрежных поселений смотрели на них с угрюмой неприязнью.
— Теперь нам будет трудно сменить лошадей, — заметил Эши, когда они выехали на усыпанную пеплом рыночную площадь.
— Если здесь вообще остались лошади, — буркнул Акмед.
Однако кое-что тут уцелело. Продолжала работать соляная лавка: хотя ее стены изрядно закоптились, огонь пощадил крохотное строение. Рядом стояла почти не пострадавшая большая таверна с покрытой пеплом вывеской. Судя по всему, она тоже была открыта — ее двери регулярно распахивались, пропуская посетителей.
По вымощенной булыжником мостовой путешественники подошли к таверне, у входа в которую понуро жались к земле почерневшие от гари цветы. Возле вывески Эши неожиданно остановился и стер рукавом сажу, чтобы прочитать название и рассмотреть рисунок. В центре красовался роскошный шлем, вокруг него шла золоченая надпись. Эши еще раз протер вывеску рукавом и отступил на шаг. Надпись гласила: «Шляпа с пером».
— Это знак, — возбужденно прошептал он Акмеду. — Что?
— В Яриме мы с Рапсодией побывали в храме Мэнвин. Среди прочего прорицательница упоминала шляпу и перо.
Акмед оглянулся через плечо на троих мужчин, стоявших на пороге таверны и внимательно за ними наблюдавших.
— Что еще она сказала? — негромко спросил он. Эши посмотрел на мужчин и повернулся к ним боком, не желая делать их свидетелями предстоящего разговора.
— Она сказала, что Рапсодия не умрет, когда на свет появится мой ребенок, — запинаясь, произнес он. — Мы спрашивали ее именно об этом.
Лицо Акмеда сохраняло невозмутимость.
— Что-нибудь еще?
— Да. Она сказала, что Рапсодия должна остерегаться Прошлого. Дословно пророчество звучало так: «Оно стремится добраться до тебя, оно стремится тебе помочь. Оно хочет уничтожить тебя». И еще она назвала Прошлое «охотником, не знающим устали, стойким защитником или мстительным врагом».
Акмед сердито фыркнул:
— И ты говоришь мне об этом только сейчас?
— Нам показалось, что ее слова не имели смысла. Она также посоветовала, какие блюда следует отведать в местной таверне и какие подарки привезти детям Стивена.
Акмед посмотрел на дверь.
— Она рассуждает, как хорошая хозяйка постоялого двора. Быть может, я навещу ее и предложу переселиться в Илорк.
Эши взял его за локоть.
— Подожди, — быстро проговорил он. — Она сделала еще одно пророчество.
Король болгов наклонился поближе к нему, и Эши продолжил:
Давным-давно обещание дано,
Давным-давно имя произнесено,
Давным-давно голос смолк,
Уплати тройной свой долг.
— Рапсодия поняла, что Мэнвин имела в виду? — поинтересовался Акмед.
— Нет, но я много размышлял над этими словами во время нашего путешествия. Я вижу смысл лишь в словах «обещание дано». Много лет назад Рапсодия сказала, что ее вынудили дать слово жестокому, злобному мерзавцу, чтобы он пощадил ребенка. Я думаю, речь идет о сенешале, которого мы ищем, о том человеке, которого ты называешь Зловонное Дыхание.
Акмед лишь кивнул в ответ.
— Давай попробуем расспросить посетителей таверны, — устало предложил Эши. — Это последний из прибрежных городов. Если здесь ее никто не видел, я не знаю, где еще искать.
— Сомневаюсь, что они видели Рапсодию, но зато можно не сомневаться: с Майклом они уже успели познакомиться, — угрюмо заметил Акмед, показывая на сгоревшие дома.
Они протиснулись сквозь уже успевшую собраться толпу горожан и вошли в таверну. Тощий бородатый человек с повадками моряка преградил им дорогу.
— Чем могу вам помочь?
— Нам нужна еда, — ответил Акмед, окидывая таверну внимательным взглядом.
— А также эль и свежие лошади, — добавил Эши.
— Ну, лошадей тут нет, — покачал головой мужчина. — Они необходимы лесникам Гэвина, которые борются с пожарами и ищут поджигателей. — Не сводя глаз с непрошеных гостей, он крикнул хозяину: — Эй, Барни! Посетители.
Стоявший у стойки молодой парень жестом предложил им подойти поближе.
— Так что вы хотите, господа?
— Поужинать и что-нибудь выпить, — ответил Акмед. — Мы не привередливы, если только речь не идет о баранине. Если у вас нет ничего, кроме баранины, подайте эль и хлеб.
— У меня есть только хлеб, эль и жидкий суп из капусты. — Хозяин поставил на стойку две кружки. — У нас возникли проблемы… как вы, наверно, заметили.
Путешественники кивнули.
— До пожара кто-нибудь расспрашивал вас о женщине? Хозяин переглянулся со стоящим у двери тощим мужчиной.
— Приходили трое. Они были одеты почти как вы.
— Вы знаете, куда они направились дальше? Хозяин пожал плечами:
— Но вы можете спросить Старого Барни, возможно, он знает. Он скоро сюда придет.
— Старый Барни? Твой отец? Хозяин рассмеялся:
— Вижу, вы, господа, редко заходите в таверны.
— И не сосчитать, сколько я выпил в заведениях, подобных твоему. — В голосе Эши послышалось раздражение. — Что ты имел в виду?
— А разве вы не заметили, что всех владельцев таверн называют Барни?
Акмед пожал плечами:
— До тех пор пока хозяин не забывает подливать мне эль, я не спрашиваю его имени. Если знакомство с ним не делает выпивку дешевле, мне наплевать, как его зовут.
Улыбка хозяина стала натянутой.
Это древняя традиция, старая легенда. Она возникла еще на другой земле.
— В самом деле? — заинтересовался Эши, давая дракону побольше воли, чтобы он смог оценить собеседника. Он сразу понял, что тот не является намерьеном, впрочем, как и все остальные посетители, напряженно прислушивавшиеся к их разговору. Казалось, им нужен только повод, чтобы обнажить клинки. — Не расскажете ли вы нам эту легенду?
Хозяин вздохнул.
— Тут особенно нечего рассказывать. В старых землях, далеко за морем, хозяин таверны по имени Барни услышал то, что ему не следовало знать. Такая опасность грозит любому из нас: пьяные языки развязываются легко, и многие, видя приветливое лицо хозяина, не могут удержаться и выкладывают все свои грешки и секреты, особенно после нескольких пинт эля. Но тому Барни особенно не повезло, поскольку он оказался единственным слушателем чрезвычайно влиятельного господина, который проболтался и выдал ужасную тайну. Потом, когда господин протрезвел, он нанял лучшего убийцу, сообщил ему название города и имя жертвы — хозяин таверны Барни, — заплатил ему кругленькую сумму и попросил отправить несчастного Барни в преисподнюю. Поскольку господин оказался в таверне случайно, он не запомнил ее названия, но оба решили, что найти заведение будет совсем не трудно. Убийца прибыл в город и стал осторожно расспрашивать жителей — ну, примерно как вы. — Хозяин приподнял бровь, вытер стойку и продолжал: — Он всем задавал один и тот же вопрос: где ему найти таверну, владельца которой зовут Барни? И получил три различных ответа. Тогда он прошел еще несколько кварталов и продолжил свои расспросы — и узнал названия еще четырех таверн, принадлежащих людям по имени Барни. Очевидно, настоящему Барни сообщили, что его разыскивают, и он принял меры предосторожности. Все владельцы решили, что они должны взять одно и то же имя, чтобы их товарищ не заплатил жизнью за излишнюю болтливость пьяного господина. С тех пор это стало традицией. Она распространилась по всей старой земле, которая уже давно находится на дне моря. И теперь, когда кто-нибудь открывает таверну, а такое происходит достаточно часто, он начинает называть себя Барни.
Молодой человек слегка улыбнулся и принялся вытирать кружки.
— Хорошая легенда и хороший эль, — похвалил Эши и поставил пустую кружку на стойку. — Значит, этим заведением владеет Старый Барни?
— Да, — ответил буфетчик. — Но мне известно, что раньше у него было еще одно с таким же названием — много лет назад и совсем в другом месте. Он отличный старик, сэр, возможно, и не первый Барни, но они вполне могли быть знакомы.
И парень рассмеялся собственной шутке.
Со стороны двери послышался шум, посетители расступились, и в таверну, весело насвистывая, вошел старик с густыми седыми волосами.
— А вот и он, — широко улыбнулся парень. Старик снял шляпу, провел ладонью по лицу, стряхивая соленую влагу, затем повесил куртку и шляпу на крючок и, блестя голубыми глазами, подошел к стойке. Только тут он перестал свистеть.
— Я рассказывал господам историю нашего имени, — сообщил хозяину таверны молодой буфетчик, поставив на стойку чистую кружку. — Они интересуются людьми, которые были здесь три дня назад.
Старый Барни кивнул и зашел за стойку с внутренней стороны. Он вытащил из-под нее передник и встал так, чтобы видеть обоих незнакомцев. Неожиданно он выпрямил спину, весь как-то подобрался и негромко заговорил, наклонившись вперед:
— Прошу вас, господа, пройдемте со мной. Уверен, что мне удастся найти для вас удобный столик, более соответствующий вашему положению.
Он повернулся и поманил их за собой в заднюю часть таверны.
Акмед и Эши удивленно переглянулись. Ни один из них не носил никаких знаков королевского достоинства, более того, они были такими грязными, что несколько раз их вообще не пускали на постоялые дворы. Однако они молча встали и последовали за Старым Барни к отдельному, стоявшему в углу таверны столику.
— Ты нас знаешь, дедушка? — спросил Эши с неподдельным удивлением.
Владелец таверны почтительно поклонился обоим:
— Да, милорд.
— Откуда? — резко спросил Акмед.
Глаза старика заблестели, и он заговорил на древненамерьенском:
Я и сам с Острова. Я присутствовал при вашей коронации, король Гвидион. И сражался в битве с восставшими мертвецами, хотя уже не так ловок, как прежде. И я видел вас, ваше величество, стоящим возле помоста, — добавил он, обращаясь к Акмеду.
— Пожалуйста, говорите на орланданском языке, дедушка, — прошептал Эши. — Хотя я и понимаю вас, но не могу похвастаться свободным владением древним языком. Мой отец настоял, чтобы я изучал его, но он стал мертвым еще до моего рождения. А сейчас я должен понимать все, что вы нам расскажете.
— Вот опять нам мешают твои недостатки, — язвительно заметил Акмед.
— Но почему я вас не знаю? — Король намерьенов внимательно изучал старика, его сияющие голубые глаза, морщинистое лицо и шапку густых, белых как снег волос. — Я носил Кольцо Мудрости Патриарха и полагал, что мне известны имена всех, кто покинул Серендаир и кто остался до сих пор жив.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75