Лазарев глядел, как по карте на экране медленно ползет пурпурное зловещее облако, заполняя кварталы низших сословий.
— Боже мой, боже мой… Резкая смена энергетических режимов, эйфория, повышение эмоционального тона до уровня неконтролируемой агрессии… Бунт.
Служебный переговорник взрывался рапортами, которые следовали один за одним.
— Толпа на пересечении Седьмой и Тринадцатой улиц!
— Толпа на площади Космонавтов!
— Толпа на Звездном бульваре. У них палки и камни. Они разбивают витрины, грабят, насилуют, убивают!
— На улицы выведен весь личный состав, задействованы бронемобили. Они бросаются прямо под броневики, переворачивают, стреляют в полицейских из захваченного оружия. Парализаторы и лазеры не помогают! Батарея психического воздействия не справляется! Мы не можем сдерживать их! Вооруженная толпа направляется к Центральному Куполу и кварталам высших сословий! Помогите!
На экранах наблюдения остервенелые люди крушили все на своем пути, сносили штатные заграждения и наспех сооруженные баррикады, тонули в клейкой пене, падали от разрядов лазеров и парализаторов, чихали и плакали от газа, но все равно упрямо лезли вперед, захватывая улицу за улицей и дом за домом. Заревели сирены. Только тогда до каждого дошло, что это не фильм, не постановка со спецэффектами; Разговоры замерли, куски оленины на золотых вилках легли нетронутыми обратно на саксонский фарфор тарелок. Повисла гнетущая тишина. На экранах появился дежурный штаба Планетной Охраны:
— Господа! На поверхности сложилась ситуация крайней тяжести! Нам не хватает пилотов с индексом психической устойчивости больше 08 единиц. Просим всех, кто умеет пилотировать армейские крейсеры, собраться у Главного центра управления полетами для тестирования. Речь идет о жизни и смерти близких вам людей!
Многие из гостей, наспех попрощавшись, покинули своих соблазнительно наряженных женщин, чтобы занять места в машинах Белого десанта и Планетной Охраны. Сквозь прозрачный металлополевой композит было видно, как штурмовики и транспортники сотнями ринулись к планете спасать свои дома, родных, детей.
Вскоре вооруженные гравилеты вступили в бой, и на поверхности стали вспыхивать искорки взрывов полного распада, явственно видимые даже с расстояния в 40 мегаметров. Началась бойня.
Небытие было гулким и легким. Без мыслей, без боли, без напряжения. Без страданий. Сознание возвращалось медленно. Сначала возникли голоса.
— Ты его пришил, — негодующе сказал кто-то.
— Ну откуда я знал, что он такой хлипкий. Я же стрелял из парализатора.
— Знал, не знал… Говорил тебе, не целься человеку в левый бок, если хочешь, чтобы жив остался. Наверху будут очень недовольны.
— А что я, он нас всех мог укокошить, падла «драконья».
Эндфилд услышал звук удара.
— Ну, сволочь, живи, живи, гад, — с отчаянием крикнул спецназовец.
Еще несколько ударов. На этот раз он точно определил, что бьют ногами нечто лежащее на полу.
«Это, наверное, меня», — вяло подумал Капитан.
— Скорее врача. И перестань колотить, ты совсем его забьешь, — окрик, по всей видимости, принадлежал командиру.
Туман перед глазами разошелся, и Джек увидел себя лежащим на полу. Точка зрительного восприятия находилась под потолком салона. Картинка слегка покачивалась, словно Капитан смотрел с привязанного воздушного шарика, колыхаемого потоками сквозняков.
Его тело почти не пострадало. Разряд парализатора прожег дыру немного ниже левого погона и разорвал кожу в месте входа электрического импульса.
Человек в белом халате грубо сдергивал с него китель, отчего голова, которую Эндфилд раньше считал своей, моталась на бессильной шее и колотилась о металлический пол. Лицо было разбито в кровь и слегка обожжено из-за близкого взрыва. «Неужели это я. Просто кусок мяса, который можно пинать ногами?» пронеслось в сознании Капитана.
Бригада врачей суетилась, расставляя приборы.
Джек с интересом смотрел, как инъектор прижимается к за пястью. Его восприятие расширилось, и он услышал другие голоса.
— Мы потеряли его.
Эндфилд понял, что это говорят друг с другом операторы биолокационной установки.
«Они меня потеряли, это хорошо».
— Спокойнее, мы видим объект на визуальном сканере.
Капитан ощущал странное спокойствие. Чистые мелодии Космоса наполняли сознание, приглашали в мир, где нет горя, нет жестоких Управителей Жизни с их верными псами эсбэшниками, размывая волю и желание, обещая невыразимое блаженство нирваны.
Одновременно с этим Джек ощущал горечь потери, утраты живого, яркого, красочного, динамичного мира, понимал, что это всего лишь отсрочка, наполненная десятками и сотнями лет сожаления о задуманном и несовершенном.
Все это сочеталось с пьянящей радостью от свободы, пониманием, что злобные Управители не смогли сделать с ним ничего. И ничего не сделают.
Эндфилд балансировал на тонкой грани, отделяющей его от грубого, грязного и жесткого мира людей. Нет, дела здесь не закончены.
Он решил, что должен сразиться до конца, не потому даже, что это ему нужно, просто неправильно будет, если эти несовершенные людишки будут торжествовать, думая, что одолели его благодаря численному превосходству, организации и смешной животной страстности в достижении цели.
Джек дал желанию вернуться, охватить всю свою сущность, почувствовал, как его поволокло в грязную глубину.
Кто-то из солдат поднял прибор невидимости, который Эндфилд использовал для маскировки при нападении на конвой.
— Что это? — спросил десантник у лейтенанта.
— Дай сюда и осторожнее, вдруг это бомба, — «ангел» стал аккуратно поворачивать аппарат, разглядывая грубо склепанный металлический кожух.
«Два, — отметил Джек, — Нужно еще что-то». Его восприятие скользнуло за пределы транспорта — военной модификации «Альбатроса», на котором везли его тело. Корабль возвращался в город, неспешно летя над индустриальными окраинами.
«Башня Контроля! Башня Контроля, замаскированная под промышленный объект. Прямо по курсу. Это три, — подумал Капитан. — Есть решение».
Мертвая рука легла на рукоять меча. Капитан осторожно тронул сознание командира десантников…
Сознание офицера неохотно расступилось, принимая мысленный приказ Джека.
Лейтенант неожиданно для себя нажал кнопку на боку прибора. Внезапно все исчезло: стены, люди, его собственное тело. Коробка с грохотом упала на пол. «Ангел» со страхом ощупывал свои руки, проводил руками по туловищу, хватал себя за ноги. Приступ панического страха у командира подразделения быстро прошел, но рядом, такие же невидимые, его солдаты вопили от ужаса, раздавались лязг снаряжения и грохот падения тел.
Офицер осторожно наклонился, крича, что нет повода для паники, что все сейчас закончится, стал нашаривать металлическую коробку. Внезапно боль пронзила тело, и «ангел» упал, рассеченный надвое полевой катаной.
Избитая и обожженная плоть ужасно болела, но Джек рубил пустоту, ориентируясь по вспышкам эмоций, до тех пор, пока не понял, что уничтожил весь экипаж.
Эндфилд рухнул на пол, задыхаясь от слабости, но сознание осталось спокойным. Отстраненно Джек наблюдал, как приближается Башня, чувствовал посылки импульсов биолокаторов «Победы-6», слышал переговоры операторов. Он четко знал, что должен сделать.
Капитан снял блокировку систем наведения, и мощнейший разряд ударил в гладкое основание Башни, выворачивая ее с корнем и повреждая подземные накопители. Нечеловечески мощный вздох концентрированной энергии пронесся над бесплодными песками Победы, направляясь в сторону центра Баалграда. Джек лежал в чужой крови, чувствуя, как затягиваются ожоги на лице, срастаются сломанные ребра и тело наливается новой силой жизни, заботливо собранной СБ на свою погибель.
Внезапно мир стал терять яркость и сквозь туман стали проступать очертания подземного зала, где он впервые лицом к лицу встретился с Управителями Жизни. Капитан увидел рогатые рожи, рванулся обратно в чистые просторы Космоса, но его крепко держала чужая могущественная воля, торжествуя от своей силы и безнаказности. Эндфилд рухнул на холодный зеркальный пол, увидев свое отвратительно старое лицо в мелкой сетке морщин и шрамов. Ужас наполнил его, парализуя способность к сопротивлению. Рогатые существа неторопливо приближались, уверенные в исходе борьбы, наслаждаясь его беспомощностью, разминая когтистые лапы, покачивая головами на толстых бычьих шеях, пробуя крепость позвонков, щелкая острыми волчьими зубами.
«Допрыгался… Этого не может быть. Это неправильно! — мелькнуло у него в сознании. — Надо что-то предпринять».
Издевательский хохот и рычание были ему ответом.
Предельный, смертный ужас охватил Джека.
— Боже, боже милосердный, — обратился к давно забытому создателю Капитан своим немощным старческим голосом. — Боже, помоги… Помоги уничтожить врагов, хотя бы ради тех, кто жил и умер, не узнав радости жизни, не получив положенного по праву, кого они выращивали как скот для еды. Я отказываюсь. Отказываюсь от всего, что привязывает меня к самозваным хозяевам, отказываюсь от всего, что делает меня жертвой, отказываюсь от человеческой сущности. Только дай мне победить, боже.
Но в глубоком темном подвале, где безраздельно господствовала холодная чужая воля, жалкие мольбы Эндфилда, обращенные к Творцу, звучали глупо и фальшиво. Капитан почувствовал это. Что Всевышнему до того, что еще одна человеческая особь будет подмята под себя силой, которая правила родом безволосых обезьян тысячи лет. Джек мог рассчитывать только на себя, и отступать Эндфилду больше было некуда.
Тренированный разум Электронной Отмычки погасил приступ паники. Осталась лишь печаль от осознания того, что все так быстро кончилось. В сознании усилилось желание защитить себя, отстоять свое понимание жизни, свою свободу, свое право выбора. Заслонив другие мысли, стало расти понимание того простого факта, что он никому ничего не должен. Не должен жить по навязанным другими правилам, видеть непреодолимые преграды там, где их нет, лишь потому, что другие захотели, чтобы он так считал. Капитан вдруг понял, ясно осознал тот простой факт, что единственная ценность для него — не моральные обязательства, не честь, не долг, а всего лишь его собственная воля, а в мире Живых Богов он слаб лишь потому, что этого хотят те, кто приближается к нему, чтобы разорвать, утверждая свою власть и способность создавать правила игры для других. Странное спокойствие вдруг овладело Эндфилдом.
Джек ощутил, что проваливается в самого себя. На мгновение перед ним мелькнули пространства, заполненные дремлющей силой, скрытой глубоко внутри его сущности, и он страстно захотел, чтобы хотя бы малая часть стала доступна его сознанию. Мир перед глазами запрыгал и покрылся рябью…
Джек, преодолевая слабость, поднялся, чувствуя, что с ним происходит странная, пугающая трансформация. Внезапно он почувствовал, что его тело стало плотным, тяжелым и сильным, а в руке со звоном развернулся длинный меч.
Эндфилд поднял его острием кверху, бросая вызов Управителям, приблизил к лицу. В полированной поверхности несокрушимого металла отразился воин в блестящих как ртуть доспехах. Джек посмотрел на свое лицо в зеркале меча и не поверил своим глазам. Его плоть блестела металлом. Капитан прикоснулся к щеке и понял, что не ошибся… Металл перчатки скользил по коже, не в силах продавить или поцарапать.
Это не удивило и не испугало Эндфилда. Краем сознания Капитан отметил, что в нем больше нет терпимости к чужой правде, философского признания того факта, что для жизни одинаково важны все дороги. Теперь для него есть одна правота — собственная, и только один путь ее добиться — остриём отточенного меча.
«Пусть, — подумал Джек. — Если для победы нужно стать таким, то я согласен».
В рожах Управителей Жизни стал появляться страх, но бежать было некуда, ведь они сами вызвали его на бой. Тела из плоти и крови против живого металла. Рога, зубы и когти против меча и доспехов. Управители Жизни гибли. Джек рубил их, и они умирали, не прося пощады. Рогатые твари бросались на него со всех сторон, пытаясь повалить, но скоростное восприятие делало эти попытки бесполезными изначально. Меч поражал как молния. Очень скоро все было кончено. Эндфилд снова оказался в кабине транспортника и круто изменил направление полета.
В зале возникла закутанная в белое покрывало женщина. Она наклонялась к трупам, гладила по их бычьим головам, закрывала невидящие глаза, плакала и разговаривала с ними… И лишь над одним телом ее лицо пронзила злобная, торжествующая гримаса. Женщина плюнула на искромсанную рогатую тушу.
«Я все же добилась своего, пастушонок, — сказала она. — Не знаю только, надолго ли», — произнесла женщина, отворачиваясь, словно спрашивая об этом мертвых.
Транспортники спешили, вывозя из ада, в который превратился Баалград, чиновников, богатых предпринимателей, членов их семей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76