Обычный латиноамериканец; если и есть что примечательное, так это шрамы на горле. По легенде, ему было десять лет, когда кто-то был убит перед убогой маленькой лавкой, которую держала его семья в Кайли, и, как обычно, убийцы убрали всех потенциальных свидетелей, всю его семью: мать, брата, трех сестер. Другие говорили, что семья занималась рэкетом, проявила чрезмерную алчность, была вырезана в назидание. Но так или иначе, семья была убита, а мальчишке кто-то перерезал горло, но не убил его, а повредил голосовые связки, так что он мог говорить лишь каркающим шепотом. Потом, в возрасте пятнадцати лет, он нашел человека, который был виновен в этих убийствах, похитил его, продержал шесть дней и вернул туда, откуда забрал живым, но в таком состоянии, что это шокировало даже матерых головорезов Кайли… Так он обратил на себя внимание Габриэля Хуртадо.
– Что ты думаешь об этой истории с котом? – спросил Мартинес, чтобы сменить тему.
– Тактика, чтобы напугать нас, – махнул рукой Хуртадо. – Должно быть, наши противники думают, будто мы невежественные крестьяне, которые боятся магических животных. Это наводит на мысль о русских. Или гаитянах. Но кем бы они ни были, эти ребята явно захотят довести начатое до конца, а потому постараются добраться до обоих наших, пока еще живых, подопечных. Вот и пусть добираются: как только они явятся к ним, мы их заполучим. Верно, Рамон?
El Silencio кивнул, но, естественно, ничего не сказал.
12
– Луковый соус! – сказал профессор Кукси. – О, брат! Это удар!
Дженни подняла голову от микроскопа и моргнула.
– Прошу прощения?
Кукси сердито зыркнул на нее, снова повторил: «Луковый соус!» – и, схватив горсть желтых страниц из блокнотов, оттисков и распечаток, покрывавших письменный стол, подбросил их к потолку. Она уставилась на него.
– Я чувствую себя как мистер Крот, – сказал он. – Эта злосчастная газета и атмосфера вокруг этого дома. Это невыносимо.
Дженни поняла, что он имел в виду. После второго убийства Руперт стал параноиком или большим параноиком, чем обычно. Хотя при этом говорил часто и громко, что они не имеют точных сведений насчет причастности Мойе к насилию и что альянс «Лесная планета» всегда громогласно выступал против любого намека на экологический терроризм, и, если этим займется полиция, силы эксплуататоров с восторгом запачкают их доброе имя. Из этого следует, как поняла Дженни, что все упоминания о знакомстве с Мойе следует свести к возможному минимуму, ну а заодно уничтожить в усадьбе все следы какой-либо сомнительной с точки зрения закона деятельности. Посаженную Скотти марихуану выкорчевали и под покровом ночи вывезли за пределы усадьбы, и даже библиотеку подчистили так, что ее содержимое устроило бы даже проверяющих девушек-скаутов от церкви мормонов. Луна перестала разговаривать со всеми, кроме Скотти, и реагировала на все короткими сердитыми вспышками. Скотти же явно пребывал на грани клинической депрессии, а поскольку именно он отвечал за поддержание порядка на территории усадьбы, в последнее время она приобрела нездоровый, запущенный вид, уподобившись небрежно одетому, плохо подстриженному человеку, обросшему трехдневной щетиной. О том, чтобы обратиться в полицию, никто даже не заикался.
– Кто этот мистер Крот? – спросила Дженни.
– Мистер Крот… Из «Ветра в ивах»? – Он встретил ее непонимающий взгляд. – Не хочешь же ты сказать мне, будто не читала «Ветер в ивах»?
– Я вообще ничего не читала, Кукси, – ответила она с раздраженным вздохом. – Я малограмотная.
– Глупости! Неужели никто тебе никогда не читал книжек?
– Нет. Там, где я росла, нас главным образом сажали перед теликом.
– Безобразие и позор! Ну что ж, я готов немедленно исправить этот недостаток. Прямо сейчас.
С этими словами он встал со стула и кинулся к книжной полке, с которой снял тонкий томик в желтом, весьма потрепанном матерчатом переплете.
– Вот эта книга, но мы не будем читать ее здесь, нет. Скажи мне, ты любишь лодки?
– Я не знаю. Я никогда не была ни на одной.
– Никогда… никогда не была на лодке? Я считаю, это издевательство над ребенком, подсудное, между прочим, дело. Моя девочка, вот, я цитирую: «Нет ничего – повторю, совершенно ничего – наполовину столь стоящего, как простое катание на лодке». Это тоже отсюда. – Он помахал книжицей. – Вот что я тебе скажу: давай-ка забросим наши затхлые академические труды и эту угнетающе и отравляюще серьезную среду и направимся к воде. Ты согласна?
Она посмотрела на него с откровенной сияющей улыбкой и слегка пожала плечами:
– Мне без разницы.
Они взяли старый «мерседес» и набили багажник пивом, чипсами и сэндвичами, которые, как детишки, тайком ворующие вкуснятину из холодильника, постыдно стащили с кухни. Кукси принес большой заляпанный рюкзак, набитый разнообразным позвякивающим снаряжением, чтобы со стороны казалось, будто они собрались в научную экспедицию, а не для постыдного безделья.
Примерно через час езды по узкой дороге через болота они добрались до Фламинго. Кукси знал человека, который выдавал напрокат брезентовые, на деревянных рамах, каноэ, так что, заявил профессор, им не придется использовать эти отвратительные алюминиевые кастрюли. Так и получилось. Шестнадцатифутовую лодку спустили на воду, Дженни устроилась на носу со всеми припасами, Кукси, ступив на суденышко, ловко оттолкнулся, и они на веслах двинулись через залив Белая Вода. Он расстилался вокруг, словно огромная, сморщенная простыня бледно-серого шелка, усеянная темными мангровыми островками, похожими на элементы декораций к мюзиклам, действие которых разворачивается в тропиках. Устойчивый ветер дул им в спину, поэтому грести было легко.
На другой стороне залива Кукси направил их лодку к маленькому пляжу, состоявшему из мириад крохотных ракушек, островку, отведенному штатом под общественную зону отдыха. «Это Ведж-Пойнт, – сказал он, – и пришло время перекусить». Они нашли расчищенную площадку, окруженную зарослями, расстелили одеяла в тени большого дерева с зелеными плодами, которое Кукси назвал «железным», и выпили по паре пива. После этого профессор прислонился к стволу железного дерева, жестом пригласил ее сесть рядом с ним, достал книгу и стал читать ей «Ветер в ивах».
Она слушала его, как ребенок, разинув рот. На каком-то глубинном уровне девушка понимала, почему он это делает. Понимала, он дает ей что-то, чего она недополучила в детстве. А ведь, кажется, как просто – отдыхать на свежем воздухе с человеком, которому доверяешь, и слушать незамысловатую, в общем-то, историю о природе и животных. В каком-то смысле профессор лечил ее, но – Дженни это почувствовала – исцелялся и сам. Его действия не были полностью бескорыстны, хотя от какого недуга он страдает и хочет избавиться, ей было невдомек.
В какой-то момент во время чтения Дженни прервала его и сказала:
– Ой, тут я что-то не поняла. Этот рогатый малый, который музыку играет, – он кто?
– Флейтист у Врат Зари? Ну, я думаю, это Пан. Он не мертв для животных, по крайней мере в этой книге. Он их повелитель.
– Как бог?
– Скорее как дух самой природы. В греческом искусстве его изображают фавном с тростниковой флейтой, мохнатыми ногами и копытами. Его крики наводят на нас безумие: от этого произошло слово «паника». Очевидно, он больше не играет. Это известная история. Плутарх сообщает в своем сочинении о том, почему умолкли древние оракулы. Корабль проплывал мимо острова Паксос, и лоцман услышал, как выкликается его имя, а потом властный голос крикнул: «Великий Пан умер!» А потом он услышал звуки рыданий. Это случилось примерно в то время, когда родился Иисус, так что ранние христиане решили, будто бы это символ, предвещающий гибель языческого мира. Ты не имеешь представления, о чем я говорю, верно?
– Нет.
Он добродушно рассмеялся и сказал:
– Тогда давай вернемся к Крысе и Кроту.
Так они и сделали, но последнюю главу он велел ей прочитать самой, и Дженни с удивлением обнаружила, что эта задача для нее вполне посильна, хотя некоторая помощь еще требуется.
После этого они обошли вокруг места для стоянок, расставили ловушки для насекомых. Кукси носился кругом с сачком для ловли бабочек, выхватывал летающие создания из воздуха и по ходу дела рассказывал ей о падении Рима. О Риме Дженни знала только из фильмов и полагала, что все это сплошь выдумки, вроде «Конана» или «Звездных войн». То, что цивилизация может рухнуть без всяких там ядерных бомб или роботов, как в «Терминаторе», стало для нее открытием, и ей захотелось узнать, почему это случилось.
– На этот счет существует много теорий, – сказал Кукси в ответ на ее вопрос, – и множество умных толстых книг. Некоторые винят христианство, ослабившее боевой дух империи. Другие утверждают, что богатства, хлынувшие из завоеванных стран, уничтожили слой мелких землевладельцев, из которых формировались легионы… Империя для своей защиты начала нанимать войска за границами своих земель, а они не были так хороши, как римляне. Есть даже теория о том, что свинец в их водопроводах сделал их глупыми и ненормальными.
– А ты как думаешь?
Кукси рассмеялся.
– Мои соображения ценности не имеют. Но мой старый отец был довольно неплохим историком-любителем, и мы с ним провели немало времени, ползая по римским руинам. Так вот, он считал, что они просто устали. По его мнению, не только отдельные люди, но и целые цивилизации могут уставать от жизни. Они перестали верить в своих богов, их политическая система была мертва, генералы воевали не с врагами, а друг с другом, как вожаки гангстерских шаек, тысячи иностранцев переходили границы и селились на их земле, а римляне даже не пытались их выгнать, потому что они, видишь ли, защищали Рим от нашествия других, еще более диких чужаков. Поэтому они отвели легионы от границ, и постепенно все стало приходить в упадок. Школы закрылись, книги использовались для разжигания костров, люди разучились читать и так далее. А здания и дороги развалились, ибо никто не помнил, как их чинить, да и денег не было, как не было никакой торговли.
– Это печально, – сказала Дженни.
– Думаешь? Все проходит, знаешь ли. Сначала падают боги, а потом люди утрачивают силу духа и надвигается тьма. Как сейчас. Я думаю, ты согласишься, что боги, которых мы почитаем, в любом случае менее могущественны, чем великий Пан.
– Ты имеешь в виду Иисуса?
– Если бы мы действительно почитали Иисуса… Господи, неужели это Palmira?
С этими словами Кукси взмахнул сачком и после продолжавшейся несколько минут погони накрыл им маленькую белую бабочку с желтыми и коричневыми отметинами. На его лице расцвела торжествующая улыбка. Дженни подумала, что сейчас он выглядит как двенадцатилетний. Профессор переместил насекомое из сетки в банку с широким горлышком, и оно перестало трепыхаться. Он стал рассматривать добычу в лупу.
– Ты убил ее? – спросила Дженни.
– Нуда, – сказал Кукси. – Боже мой, это Пальмира! Бабочка залетная, в здешних краях практически неизвестна. Она кормится на кустах череды. Ох ты, вот еще одна!
Он прыгнул, накрыл ее сачком и отправил в банку.
– Может быть, они теперь здесь размножаются? – размышлял профессор.
– Уже нет, раз ты попал сюда и если это были единственные экземпляры.
Он внимательно посмотрел на нее.
– Ты думаешь, мне не следовало их убивать, верно? Я вполне тебя понимаю, но, в конце концов, я ученый и, следовательно, солдат в легионах смерти. Мы убиваем, чтобы понять жизнь, и полагаем, что это оправданно. Хотя да, Пан бы этого не одобрил. Знаешь, наш друг Мойе считает, что все мы здесь – мертвые люди, хотя думает, что ты все же слегка жива.
Она смотрела на яркие, неподвижные лепестки крылышек в морилке.
– Я не знаю… я хочу сказать, Кукси, только не обижайся, я, наверное, не смогла бы, как ты, зарабатывать этим на жизнь, убивать живых существ. У меня от этого мурашки по коже. А почему важно, если они здесь размножаются?
– Возможно, это еще один крохотный знак того, что тропики перемещаются на север в ответ на глобальное потепление. В конце концов, это кубинская бабочка. В любом случае мы посвятим остаток дня Пану, убивать больше не станем, будем просто наблюдать за жизнью вокруг нас. Это тоже наука и к тому же весьма почтенная, по-настоящему достойная уважения.
Так они и поступили и не один час провели, наблюдая в лупы и бинокли за насекомыми, морской фауной и жизнью птиц на маленьком острове, пока солнце не опустилось и не коснулось верхушек самых высоких деревьев. Кукси сказал, что им пора возвращаться, потому что грести против ветра будет куда труднее. Но когда они вышли из протоки и снова оказались на просторах залива, выяснилось, что наступил полный штиль и бухта стала гладкой, как мельничный пруд возле плотины. Именно это сравнение пришло в голову Дженни, хотя она никогда в жизни не видела запруду у мельницы. Это был образ, почерпнутый из старой книги Кукси, причем далеко не единственный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
– Что ты думаешь об этой истории с котом? – спросил Мартинес, чтобы сменить тему.
– Тактика, чтобы напугать нас, – махнул рукой Хуртадо. – Должно быть, наши противники думают, будто мы невежественные крестьяне, которые боятся магических животных. Это наводит на мысль о русских. Или гаитянах. Но кем бы они ни были, эти ребята явно захотят довести начатое до конца, а потому постараются добраться до обоих наших, пока еще живых, подопечных. Вот и пусть добираются: как только они явятся к ним, мы их заполучим. Верно, Рамон?
El Silencio кивнул, но, естественно, ничего не сказал.
12
– Луковый соус! – сказал профессор Кукси. – О, брат! Это удар!
Дженни подняла голову от микроскопа и моргнула.
– Прошу прощения?
Кукси сердито зыркнул на нее, снова повторил: «Луковый соус!» – и, схватив горсть желтых страниц из блокнотов, оттисков и распечаток, покрывавших письменный стол, подбросил их к потолку. Она уставилась на него.
– Я чувствую себя как мистер Крот, – сказал он. – Эта злосчастная газета и атмосфера вокруг этого дома. Это невыносимо.
Дженни поняла, что он имел в виду. После второго убийства Руперт стал параноиком или большим параноиком, чем обычно. Хотя при этом говорил часто и громко, что они не имеют точных сведений насчет причастности Мойе к насилию и что альянс «Лесная планета» всегда громогласно выступал против любого намека на экологический терроризм, и, если этим займется полиция, силы эксплуататоров с восторгом запачкают их доброе имя. Из этого следует, как поняла Дженни, что все упоминания о знакомстве с Мойе следует свести к возможному минимуму, ну а заодно уничтожить в усадьбе все следы какой-либо сомнительной с точки зрения закона деятельности. Посаженную Скотти марихуану выкорчевали и под покровом ночи вывезли за пределы усадьбы, и даже библиотеку подчистили так, что ее содержимое устроило бы даже проверяющих девушек-скаутов от церкви мормонов. Луна перестала разговаривать со всеми, кроме Скотти, и реагировала на все короткими сердитыми вспышками. Скотти же явно пребывал на грани клинической депрессии, а поскольку именно он отвечал за поддержание порядка на территории усадьбы, в последнее время она приобрела нездоровый, запущенный вид, уподобившись небрежно одетому, плохо подстриженному человеку, обросшему трехдневной щетиной. О том, чтобы обратиться в полицию, никто даже не заикался.
– Кто этот мистер Крот? – спросила Дженни.
– Мистер Крот… Из «Ветра в ивах»? – Он встретил ее непонимающий взгляд. – Не хочешь же ты сказать мне, будто не читала «Ветер в ивах»?
– Я вообще ничего не читала, Кукси, – ответила она с раздраженным вздохом. – Я малограмотная.
– Глупости! Неужели никто тебе никогда не читал книжек?
– Нет. Там, где я росла, нас главным образом сажали перед теликом.
– Безобразие и позор! Ну что ж, я готов немедленно исправить этот недостаток. Прямо сейчас.
С этими словами он встал со стула и кинулся к книжной полке, с которой снял тонкий томик в желтом, весьма потрепанном матерчатом переплете.
– Вот эта книга, но мы не будем читать ее здесь, нет. Скажи мне, ты любишь лодки?
– Я не знаю. Я никогда не была ни на одной.
– Никогда… никогда не была на лодке? Я считаю, это издевательство над ребенком, подсудное, между прочим, дело. Моя девочка, вот, я цитирую: «Нет ничего – повторю, совершенно ничего – наполовину столь стоящего, как простое катание на лодке». Это тоже отсюда. – Он помахал книжицей. – Вот что я тебе скажу: давай-ка забросим наши затхлые академические труды и эту угнетающе и отравляюще серьезную среду и направимся к воде. Ты согласна?
Она посмотрела на него с откровенной сияющей улыбкой и слегка пожала плечами:
– Мне без разницы.
Они взяли старый «мерседес» и набили багажник пивом, чипсами и сэндвичами, которые, как детишки, тайком ворующие вкуснятину из холодильника, постыдно стащили с кухни. Кукси принес большой заляпанный рюкзак, набитый разнообразным позвякивающим снаряжением, чтобы со стороны казалось, будто они собрались в научную экспедицию, а не для постыдного безделья.
Примерно через час езды по узкой дороге через болота они добрались до Фламинго. Кукси знал человека, который выдавал напрокат брезентовые, на деревянных рамах, каноэ, так что, заявил профессор, им не придется использовать эти отвратительные алюминиевые кастрюли. Так и получилось. Шестнадцатифутовую лодку спустили на воду, Дженни устроилась на носу со всеми припасами, Кукси, ступив на суденышко, ловко оттолкнулся, и они на веслах двинулись через залив Белая Вода. Он расстилался вокруг, словно огромная, сморщенная простыня бледно-серого шелка, усеянная темными мангровыми островками, похожими на элементы декораций к мюзиклам, действие которых разворачивается в тропиках. Устойчивый ветер дул им в спину, поэтому грести было легко.
На другой стороне залива Кукси направил их лодку к маленькому пляжу, состоявшему из мириад крохотных ракушек, островку, отведенному штатом под общественную зону отдыха. «Это Ведж-Пойнт, – сказал он, – и пришло время перекусить». Они нашли расчищенную площадку, окруженную зарослями, расстелили одеяла в тени большого дерева с зелеными плодами, которое Кукси назвал «железным», и выпили по паре пива. После этого профессор прислонился к стволу железного дерева, жестом пригласил ее сесть рядом с ним, достал книгу и стал читать ей «Ветер в ивах».
Она слушала его, как ребенок, разинув рот. На каком-то глубинном уровне девушка понимала, почему он это делает. Понимала, он дает ей что-то, чего она недополучила в детстве. А ведь, кажется, как просто – отдыхать на свежем воздухе с человеком, которому доверяешь, и слушать незамысловатую, в общем-то, историю о природе и животных. В каком-то смысле профессор лечил ее, но – Дженни это почувствовала – исцелялся и сам. Его действия не были полностью бескорыстны, хотя от какого недуга он страдает и хочет избавиться, ей было невдомек.
В какой-то момент во время чтения Дженни прервала его и сказала:
– Ой, тут я что-то не поняла. Этот рогатый малый, который музыку играет, – он кто?
– Флейтист у Врат Зари? Ну, я думаю, это Пан. Он не мертв для животных, по крайней мере в этой книге. Он их повелитель.
– Как бог?
– Скорее как дух самой природы. В греческом искусстве его изображают фавном с тростниковой флейтой, мохнатыми ногами и копытами. Его крики наводят на нас безумие: от этого произошло слово «паника». Очевидно, он больше не играет. Это известная история. Плутарх сообщает в своем сочинении о том, почему умолкли древние оракулы. Корабль проплывал мимо острова Паксос, и лоцман услышал, как выкликается его имя, а потом властный голос крикнул: «Великий Пан умер!» А потом он услышал звуки рыданий. Это случилось примерно в то время, когда родился Иисус, так что ранние христиане решили, будто бы это символ, предвещающий гибель языческого мира. Ты не имеешь представления, о чем я говорю, верно?
– Нет.
Он добродушно рассмеялся и сказал:
– Тогда давай вернемся к Крысе и Кроту.
Так они и сделали, но последнюю главу он велел ей прочитать самой, и Дженни с удивлением обнаружила, что эта задача для нее вполне посильна, хотя некоторая помощь еще требуется.
После этого они обошли вокруг места для стоянок, расставили ловушки для насекомых. Кукси носился кругом с сачком для ловли бабочек, выхватывал летающие создания из воздуха и по ходу дела рассказывал ей о падении Рима. О Риме Дженни знала только из фильмов и полагала, что все это сплошь выдумки, вроде «Конана» или «Звездных войн». То, что цивилизация может рухнуть без всяких там ядерных бомб или роботов, как в «Терминаторе», стало для нее открытием, и ей захотелось узнать, почему это случилось.
– На этот счет существует много теорий, – сказал Кукси в ответ на ее вопрос, – и множество умных толстых книг. Некоторые винят христианство, ослабившее боевой дух империи. Другие утверждают, что богатства, хлынувшие из завоеванных стран, уничтожили слой мелких землевладельцев, из которых формировались легионы… Империя для своей защиты начала нанимать войска за границами своих земель, а они не были так хороши, как римляне. Есть даже теория о том, что свинец в их водопроводах сделал их глупыми и ненормальными.
– А ты как думаешь?
Кукси рассмеялся.
– Мои соображения ценности не имеют. Но мой старый отец был довольно неплохим историком-любителем, и мы с ним провели немало времени, ползая по римским руинам. Так вот, он считал, что они просто устали. По его мнению, не только отдельные люди, но и целые цивилизации могут уставать от жизни. Они перестали верить в своих богов, их политическая система была мертва, генералы воевали не с врагами, а друг с другом, как вожаки гангстерских шаек, тысячи иностранцев переходили границы и селились на их земле, а римляне даже не пытались их выгнать, потому что они, видишь ли, защищали Рим от нашествия других, еще более диких чужаков. Поэтому они отвели легионы от границ, и постепенно все стало приходить в упадок. Школы закрылись, книги использовались для разжигания костров, люди разучились читать и так далее. А здания и дороги развалились, ибо никто не помнил, как их чинить, да и денег не было, как не было никакой торговли.
– Это печально, – сказала Дженни.
– Думаешь? Все проходит, знаешь ли. Сначала падают боги, а потом люди утрачивают силу духа и надвигается тьма. Как сейчас. Я думаю, ты согласишься, что боги, которых мы почитаем, в любом случае менее могущественны, чем великий Пан.
– Ты имеешь в виду Иисуса?
– Если бы мы действительно почитали Иисуса… Господи, неужели это Palmira?
С этими словами Кукси взмахнул сачком и после продолжавшейся несколько минут погони накрыл им маленькую белую бабочку с желтыми и коричневыми отметинами. На его лице расцвела торжествующая улыбка. Дженни подумала, что сейчас он выглядит как двенадцатилетний. Профессор переместил насекомое из сетки в банку с широким горлышком, и оно перестало трепыхаться. Он стал рассматривать добычу в лупу.
– Ты убил ее? – спросила Дженни.
– Нуда, – сказал Кукси. – Боже мой, это Пальмира! Бабочка залетная, в здешних краях практически неизвестна. Она кормится на кустах череды. Ох ты, вот еще одна!
Он прыгнул, накрыл ее сачком и отправил в банку.
– Может быть, они теперь здесь размножаются? – размышлял профессор.
– Уже нет, раз ты попал сюда и если это были единственные экземпляры.
Он внимательно посмотрел на нее.
– Ты думаешь, мне не следовало их убивать, верно? Я вполне тебя понимаю, но, в конце концов, я ученый и, следовательно, солдат в легионах смерти. Мы убиваем, чтобы понять жизнь, и полагаем, что это оправданно. Хотя да, Пан бы этого не одобрил. Знаешь, наш друг Мойе считает, что все мы здесь – мертвые люди, хотя думает, что ты все же слегка жива.
Она смотрела на яркие, неподвижные лепестки крылышек в морилке.
– Я не знаю… я хочу сказать, Кукси, только не обижайся, я, наверное, не смогла бы, как ты, зарабатывать этим на жизнь, убивать живых существ. У меня от этого мурашки по коже. А почему важно, если они здесь размножаются?
– Возможно, это еще один крохотный знак того, что тропики перемещаются на север в ответ на глобальное потепление. В конце концов, это кубинская бабочка. В любом случае мы посвятим остаток дня Пану, убивать больше не станем, будем просто наблюдать за жизнью вокруг нас. Это тоже наука и к тому же весьма почтенная, по-настоящему достойная уважения.
Так они и поступили и не один час провели, наблюдая в лупы и бинокли за насекомыми, морской фауной и жизнью птиц на маленьком острове, пока солнце не опустилось и не коснулось верхушек самых высоких деревьев. Кукси сказал, что им пора возвращаться, потому что грести против ветра будет куда труднее. Но когда они вышли из протоки и снова оказались на просторах залива, выяснилось, что наступил полный штиль и бухта стала гладкой, как мельничный пруд возле плотины. Именно это сравнение пришло в голову Дженни, хотя она никогда в жизни не видела запруду у мельницы. Это был образ, почерпнутый из старой книги Кукси, причем далеко не единственный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65