– Где папа? – осведомилась Лола.
– Где-то здесь. Мамочка, это я виновата в том, что Боб поранился? Это ведь была моя рыбина.
– Нет, сладенькая, конечно нет. Это был несчастный случай. Ты ведь не знала, что это может быть опасно.
– Но ведь фактически, не поймай я рыбину, он бы не поранился.
Наклонившись, Лола обняла девочку и пощекотала ее.
– Эй, ну-ка прекрати это! Скажем так, фактически, если бы я не встретила твоего папу, не вышла за него замуж и не родила тебя, тебя не было бы здесь, и ты не поймала бы эту рыбу, и он бы не поранился… Но глупо говорить, будто он поранился потому, что когда-то мы повстречались с твоим папой. Никто не может предвидеть столь отдаленные последствия своих поступков, а если кто попробует, то спятит. А за непреднамеренный результат и спроса нет.
– Что значит «непреднамеренный результат»?
– Ну, когда одно событие тянет за собой другое, непредвиденное. Я к тому, что непреднамеренный результат в моральном смысле нейтрален, то есть ответственность предполагает намерение. Ты ведь не имела намерения повредить Бобу, так? Ведь нет? Значит, ты не на крючке.
– В отличие от зубатки, – подхватил Паз; входя, он услышал последнюю фразу. Он обнял жену и дочь одновременно. – У нас тут завелась классная pescadora, удильщица, – добавил Паз, ласково ткнувшись носом в дочуркину макушку. – Представляешь, она своими руками вытащила настоящее чудище, рыбину весом в два фунта три унции.
– Да, – отозвалась его жена, – мы как раз обсуждали эту запутанную последовательность случайностей, и что если она поймала рыбу, это еще не значит, будто она виновата в случившемся с Бобом.
– В этом есть смысл, но, с другой стороны, можно сказать, Цвику нужен был маленький укольчик. Что же до случайностей, то многие люди считают, будто они вовсе не случайны.
– Есть такая точка зрения, – произнесла Лола тоном, показывавшим, что она эту точку зрения не разделяет. – Но в любом случае я должна осмотреть больную.
– Хлопотный день, а? Я вообще удивился, увидев, что ты работаешь.
– Ну, тебе пора бы усвоить: твоя жена не из лентяек. Дурью маяться не люблю, от безделья дома схожу с ума, вот и подумала, что мне лучше переменить обстановку. А тут эта пациентка. Интересный случай, парочка Добрых Самаритян подобрала ее, когда она разгуливала голой по автостраде Дикси. Они решили, будто бедняжка подверглась нападению и была одурманена наркотиками.
– А это действительно так?
– Трудно сказать. В крови наркотиков нет. Половую жизнь ведет, но сексуальному насилию вроде бы не подвергалась, во всяком случае недавно. Но с другой стороны, она была связана скотчем по рукам и ногам. Я ничего не могла от нее добиться – она словно лишилась речи и вообще не в себе. Вдобавок эпилептичка. У нее был приступ, уже после поступления сюда.
– Ух ты! Ей около девятнадцати лет, высокая, симпатичная, рыженькая.
Лола воззрилась на него с ошеломленным видом.
– Откуда ты знаешь?
– Это Дженнифер Симпсон, ее разыскивает полиция. Пару ночей назад она была схвачена на улице колумбийской бандой. Я должен позвонить Тито.
– Боже мой! Ты уверен, что это та самая девушка?
– Ну, если это не какая-то другая рыжеволосая юная эпилептичка, которая недавно была связана по рукам и ногам и болталась в окрестностях Майами. И вот еще что… помимо полиции ею наверняка сильно интересуются плохие парни.
– Но никто, кроме нас, не знает, что она здесь.
– В эту секунду да, но они наверняка уже подумали насчет больницы и обходят их, предлагая деньги. А в больницах работает множество низкооплачиваемых латиноамериканцев, поэтому лучше нам не терять время. Давай заглянем к Дженнифер прямо сейчас – вдруг, если мы скажем ей, что знаем, кто она, девчонка заговорит.
Они прошли по коридору в одну из маленьких палат для эпилептиков. Амелия, оставленная без внимания, тащилась за ними.
Девушка лежала на кровати, накрытая простыней; ее красно-золотые волосы рассыпались по подушке, словно у мертвой девы с викторианской картины.
– Дженнифер! – окликнула Лола, стоя над ней. – Дженнифер! Тебя ведь зовут Дженнифер Симпсон?
Дженни открыла глаза и увидела блондинку в белом врачебном халате и темнокожего мужчину. Они смотрели на нее с озабоченным видом и называли ее по имени. Звуки их голосов казались странными, сначала бессмысленными, они словно хлопали в пустоте сознания, бывшего, как она точно знала, ее собственным. Потом стали возвращаться воспоминания, сначала тонкой струйкой, а потом прямо-таки мощным потоком. В том числе недавние, о событиях в гараже.
Появилось еще одно лицо, склонившееся над ней и заполнившее поле ее зрения, – маленькая девочка, темноволосая, с кожей темнее, чем у женщины, и светлее, чем у мужчины. Всех их окружала, словно блестки, россыпь мерцающих огоньков. Волны света струились с их голов, стекая на пол с изысканной грацией, а волны прохлады прокатились по ее телу, от сердца до промежности; на сей раз прохлада была очень приятная, и ее куда-то унесло.
Когда к ней вернулась способность видеть, она обнаружила себя не в больничной палате, а где-то посреди серого, лишенного горизонта пространства, залитого холодным, исходящим, казалось, из ниоткуда светом. В реальные, причем яркие цвета были окрашены лишь головной убор и накидка из перьев ее спутника, которым был Мойе.
По какой-то причине все это ничуть ее не удивило.
– Эй, Мойе, – сказала она, – что это такое? Где мы?
Он ответил на языке, которого Дженни не знала, однако прекрасно понимала значение всех его слов.
– Ягуар взял тебя на другую сторону луны, туда, где пребывают умершие, – пояснил он. – Я имею в виду настоящих умерших, а не уай'ичуранан. Это великое событие, и я сомневаюсь, чтобы еще кто-нибудь из вас был туда допущен. Думаю, это стало возможным благодаря твоему ункуайумайкат, дару падения. Через него божество достигает тебя, хотя ты и не имеешь никакой подготовки.
Дженни сочла сказанное вполне разумным и даже на миг удивилась, почему никогда раньше об этом не думала.
– Он дохнул мне в лицо.
– Да. Это еще одно действо, никогда не производившееся ни с кем из вас. Я даже не знаю, что оно значит.
– Я тем более. Может быть, я теперь тоже смогу превращаться в ягуара?
– Возможно, хотя ты должна понять, это вовсе не превращение. Нечто другое, хотя мне трудно объяснить, что именно. Ну… ты знаешь, как животные метят свою территорию?
– Как собаки мочатся на деревья?
– Да, хотя существуют разные способы. Так или иначе, те, кто служит Ягуару, являются его метками в этом мире. Шествуя через айампик, мир духов, он может обонять их и, если ему нужно, открывает дверь между мирами и перемещается с место на место, используя йампири, меня. После чего я остаюсь здесь, пока он не призовет меня снова.
– И что, теперь он собирается проделать это со мной?
– Все возможно, однако обычно для того, чтобы путешествовать по мирам, требуется долгое обучение и большая практика, а у тебя не было ни того ни другого. Я последний из своего народа, кто умеет это делать, и было бы весьма странно, окажись, что ты тоже способна на такое. Будь в нашем распоряжении множество сезонов, столько, сколько пальцев на руках, я бы, наверное, мог тебя научить, но такого времени у нас нет. Время моего пребывания на земле мертвых подходит к концу.
– Ты возвращаешься домой?
– Не думаю. Но пребывание среди мертвецов оказалось много труднее, чем я раньше думал.
Отец Тим был прав, вас так много, как листьев на деревьях, и, если один из вас умирает, его место тут же занимает другой. И я чувствую, как моя арийю'т вытекает из меня, как сочится вода из тыквы, когда в ней появляется маленькая трещинка. Очень трудно оставаться человеческим существом, когда вокруг нет настоящих людей.
– Ты можешь вернуться домой. Бьюсь об заклад, Кукси в состоянии это устроить. Тебе не придется грести назад на своем каноэ.
– Я это знаю. И был бы счастлив вернуться, как предлагал мне Кукси, в летающем каноэ уай'ичуранан. Но сейчас я стал частью Ягуара, и Ягуар стал частью, частью… частью чего-то еще. Я могу произнести это слово, но даже будь тебе известно его значение, ты бы все равно не поняла, поскольку в умах мертвых людей нет места, чтобы вместить это понятие. Это место, куда сходится много-много троп, и выбор, сделанный там, определяет, по каким путям мы пойдем и что с нами случится или не случится, после того как мы двинемся по дороге. Ну а кроме того, по какой-то неведомой мне причине ягуар желает получить именно ту девочку. Это часть… чего-то. Именно та девочка. Увидев тебя впервые, я подумал, что ты и есть та, которая необходима ему, но оказалось – нет. Потом я подумал: это, наверное, внучка того человека, который был взят Ягуаром, Кальдерона, но и это оказалось ошибкой. Я служил Ягуару всю свою жизнь, но так и не постиг его путей. Да и как бы я мог? Он бог, а я нет, но меня это никогда не заботило – такова жизнь, которую я избрал. Но мне любопытно, чего он хочет от тебя.
– Мне тоже, – сказала Дженни, хотя она не была слишком уж любопытна. Возможно, именно поэтому ее и избрал Ягуар.
Она часто замечала, что у большинства встречавшихся ей людей был как бы внутренний мотор, или компас, – они знали, куда идут, чего хотят, а вот Дженни всегда считала, что в ней ничего подобного нет, а если и есть, то больно уж слабенькое.
Сколько себя помнила, Дженни всегда была инертным созданием, готовым плыть по течению, подчиняться ходу событий, исчезая как личность всякий раз, когда кто-то другой брал на себя принятие решений. Она дрейфовала вместе с тем, что выпадало на ее долю, будь оно хоть придурковато-причудливым, хоть тоскливо-обыденным, как в приемных семьях. Она была послушной в школе, ни с кем не конфликтовала и всегда делала все, чего от нее хотели. Она согласилась на секс, когда пришло время и нашелся парень, включилась в движение по охране окружающей среды, ибо этим занимался Кевин, а интерес к науке подхватила от Кукси, хотя ей казалось, что в последнем случае дело обстояло не совсем так, как раньше.
Это было гораздо ближе к наличию чего-то настоящего – настоящего таланта или желания внутри ее пустоты. Сейчас в ней пребывало нечто иное, не то чтобы оно как-то проявляло себя, предъявляя какие-либо требования, но пребывало. И видимо, имело какое-то отношение к ее недугу, если, конечно, это был недуг.
Вот Мойе определенно так не думал.
Она обнаружила, что он смотрит на нее с интересом, как на какое-то диковинное растение. Улыбался он редко, но сейчас улыбка на его лице появилась, словно в ответ на глупую шутку. Она впервые заметила, что у него заостренные резцы.
Удивившись, что это его так развеселило, она совсем уж было собралась спросить, но тут сумрачную сцену залило ярким светом, и она снова оказалась в больничной палате.
Все поле зрения Дженни заполняла та доктор, блондинка, – она оттянула пальцем ей веко, с явным намерением посмотреть реакцию зрачка.
Девушка раздраженно сморщилась и отдернулась.
– Ну вот, ты снова с нами, – сказала женщина-врач. – Знаешь, где ты находишься?
– В больнице.
– Точно. В госпитале Южного Майами. А помнишь, как тебя зовут?
– Конечно. Дженни Симпсон. У меня был припадок, верно?
– Был, и не один, – ответила Лола Уайз и задала еще ряд вопросов, относящихся к ее состоянию.
После чего Дженни спросила:
– Ну, теперь я могу уйти домой?
– Дженни, это не самая удачная мысль. Приступ может повториться. Мы хотим подержать тебя некоторое время под наблюдением, посмотреть, какое лекарство действует на тебя лучше…
– Никаких лекарств! От дилантина мне становится еще хуже.
– Существуют и другие средства, помимо…
– Нет! Хочу домой.
Она села на койке, нескоординированная после перенесенного приступа и сна, если это можно было назвать сном. Окружающее все еще выглядело странным, перед глазами мерцали крохотные вспышки, и лицо доктора казалось прозрачным – нет, не то чтобы совсем уж прозрачным, подумала Дженни, но она словно могла видеть сквозь маску, за которой, как и все остальные, пряталась эта женщина, видеть ее истинные чувства. Женщина-врач была взволнована, не на шутку напугана, хотя внешне это никак не проявлялось. Мужчина и маленькая девочка отсутствовали.
Дженни оглядела маленькую палату.
– Могу я получить свою одежду?
– Жаль, но на тебе не было никакой одежды. Тебя доставили сюда полностью обнаженной. Кажется, откуда-то с шоссе Дикси.
– Ой, точно. Я и забыла. Слушайте, а вы не можете достать для меня что-нибудь?
Она торопливо протараторила, какие у нее размеры.
– Вот, и какие-нибудь шлепанцы, а? Я обязательно заплачу, когда…
– Тебя в стационаре держать не будут, отпустят под подписку. Нужно будет заполнить форму.
– Здорово.
– Но с тобой хотела бы поговорить полиция, – сообщила Лола, почувствовав своеобразное удовлетворение при виде растерянного выражения, появившегося при этих словах на лице девушки, хотя в следующий момент ее уже кольнуло чувство вины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65