В стране мертвых такие дела считаются сивикс. Полиция скоро узнает, что совершили вы с Ягуаром, и тогда они арестуют тебя. Ты понимаешь, что это значит?
Мойе вспомнил, что рассказывал ему тот человек в Фернандино на острове Тринидад, и сказал:
– Да, я знаю. Но они не видят меня на моем дереве, и, кроме того, когда я хожу среди них, я ношу одежду священника.
– Я не это имел в виду, – сказал Кукси. – Одежда значит мало, а вот убийство значит много. Они заключат тебя в хижину с множеством плохих людей до конца твоей жизни, а могут даже убить тебя.
Эти предупреждения, похоже, не произвели на Мойе впечатления, поэтому Кукси добавил:
– Узнай отец Тим, что ты так поступаешь, он бы рассердился.
– Я этого не делаю. Я говорил тебе это, но ты не слушаешь. Я скажу снова: сначала мы отправились увидеть их, и Обезьяний парень сказал, что они не должны рубить Паксто, но тот мертвый человек Фуэнтес позвал людей, и они выкинули нас из того дома, как женщины выбрасывают очистки и потроха в реку. Я не понял того, что было сказано, но это я понял. И мне стало ясно, что «Консуэла» не послушается и будет по-прежнему убивать Паксто. Вот почему Ягуар убил его, а потом и того, другого. Ты говоришь, что убивать их плохо, но отец Тим говорил: порой необходимо совершать меньшее зло, чтобы избежать большей беды. Это моральная философия, и таким образом действуют йампири среди мертвых людей. Эти люди из «Консуэлы» хотят убить Паксто и весь мой народ, как убили отца Тима, так что будет лучше, если прежде их убьет Ягуар.
– Да, но, Мойе, я тебе уже говорил, есть и другой способ. Многие, многие из уай'ичуранан не хотят, чтобы в Паксто рубили лес. В них в какой-то мере присутствует дух арийю'т. Хотя сами они мертвы, но желают жизни и поэтому хотят остановить этих людей, точно так же, как и ты.
– Ты говоришь это, но трудно поверить. Они убьют людей из «Консуэлы»?
– Нет. В таких делах у уай'ичуранан не принято убивать. Они поднимут большой шум и распространят множество листов со знаками, и увидевшие эти листы уай'ичуранан узнают, чем занимается «Консуэла» и что это сивикс, недостойно. А еще, как я говорил тебе раньше, они пошлют своих духов, которых мы называем журналистами, в дома мертвых людей. Эти особые колдуны подойдут к людям из «Консуэлы» и строго поговорят с ними и затащат их в короб духов. Таким образом, люди из «Консуэлы» будут посрамлены и не станут делать ничего плохого с Паксто. Так принято у нас. Но если они узнают, что ты убиваешь этих людей, будет по-другому. Все будут думать не о Паксто, а только об этих убийствах. Они назовут тебя террористом, это тоже колдуны, которые есть у нас, но другие, злые, которые получают удовольствие от убийств и страха. Тебя схватят, посадят на долгое время под замок, а дух затащат в короб духов, и с этим уже ничего нельзя будет поделать. И тогда Паксто будет уничтожен, потому что, по нашим понятиям, террорист ненавистен всем, и если он чего-то добивается, то для нас становится риуксит сделать наоборот.
Мойе молча обдумывал это почти минуту и лишь потом сказал:
– Я подумаю об этом на своем дереве и спрошу Ягуара, что делать. А сейчас я должен спросить у тебя одну вещь и сказать тебе одну вещь, потому что я приехал сюда не за тем, чтобы играть семенами на подносе. И вот что я спрашиваю. Ягуар желает ребенка себе в хнинкса. Ягуар говорит, если он получит ребенка, то обретет на земле мертвых людей силу, не просто силу плоти, но особую силу. Ее подлинное название можно произнести только на священном языке, которого ты не знаешь, но дело в том, что с помощью этой силы он может снова сделать живыми уай'ичуранан или некоторых из них, так что они больше не захотят превращать весь свой мир в писко, мачете и все прочее, имеющее отношение к деньгам. Поэтому я спрашиваю – риуксит ли такое среди уай'ичуранан?
– Нет! – едва ли не выкрикнул Кукси. – Для нас это более сивикс, чем что-либо другое, о таком даже помыслить нельзя. Мойе, ты ни в коем случае не должен это делать.
– Но разве для всех не будет великим благом, если уай'ичуранан снова станут живыми и перестанут разрушать мир, как делают это сейчас? И кроме того, Ягуар не станет забирать ее, пока она не пожелает этого сама.
– Это запрещено.
– Тогда я ничего не понимаю. Отец Тим говорил, что Йан'ичупитаолик сам принес себя в жертву, чтобы мертвые люди могли иметь жизнь за пределами луны, на небесах, что было великим благом. Йан'ичупитаолик был мужчиной и величайшим йампири мертвых людей, и уж он-то значил гораздо больше, чем маленькая девочка. Так что это моральная философия, а вовсе не сивикс.
– Нет-нет, ты ошибаешься! – воскликнул Кукси. – Послушай, Иан'ичупитаолик, чтобы спасти мир, пожертвовал собой. Он не приносил в жертву маленьких девочек. И конечно, отец Тим говорил тебе, что, поскольку он пожертвовал собой, никаких других жертв больше ни от кого не требуется. А еще я скажу тебе, что Йан'ичупитаолик – главный из всех богов, главнее даже Ягуара, и он очень рассердится на тебя и на Ягуара, если ты это сделаешь.
– Я выслушал тебя, – произнес Мойе вежливо, но уклончиво. – Это мне тоже придется обдумать. Но позволь мне спросить тебя вот о чем: если Йан'ичупитаолик – господин всего, как ты говоришь, почему он не скажет мертвым людям, чтобы они прекратили разрушать мир?
– Он говорит, но его голос очень слаб. Сейчас другие боги говорят громче.
– Да, отец Тим говорил мне то же самое. И я думаю, что, может быть, Йан'ичупитаолик сказал Ягуару: «Иди и убивай, ибо мир, который я сотворил, не должен быть уничтожен». Как по-твоему, Кукси, это возможно?
Кукси медленно покачал головой и усталым голосом произнес:
– Я не знаю, Мойе.
– Или Йан'ичупитаолик умер, и теперь Ягуар главнее всех богов. В любом случае я обязательно сделаю то, чего пожелает он. И вот что еще я тебе должен сказать. В домах людей из «Консуэлы» появились новые люди, они такие, как те, что убили отца Тима. Мертвые из мертвых, их дух прогнил внутри их, и они полые и вместо него наполнены чиниткси. Я говорю тебе об этом потому, что думаю, они появятся здесь.
– Здесь? Зачем им приходить сюда? – спросил Кукси.
– Из-за Обезьяньего парня и того человека, Фуэнтеса. Из-за унанча, тотемного знака этого места.
Тут Мойе прижал руку к груди.
– Они нарисовали его на многих рубашках. Я видел, как Огненноволосая женщина давала их многим людям за деньги и как другие в этом месте делали то же самое, а еще это есть на той машине.
Здесь он употребил английское слово и бросил взгляд на Дженни, которая ободряюще ему улыбнулась.
– Эти люди, эти чиниткси, все они охотники, и один из них очень хороший охотник, не такой хороший, как я, но достаточно хороший, чтобы проследить по унанча до этого места. Я говорю тебе об этом, Кукси, потому что ты был мне другом, а еще потому, что Огненноволосая женщина – живая уай'ичура и боги говорят с ней, хотя она их не слышит. Что касается остальных, мне нет до них дела, но ты можешь побеспокоиться о них, если они из твоего народа. Ибо если те охотники придут сюда, они убьют всех вас. Я слышал, так они делают в деревнях неподалеку от моего дома. Мне будет жаль, если они убьют тебя, Кукси, потому что говорить с тобой интересно. Это слово, которому научил меня отец Тим. Оно как запах животного, которого ты никогда не встречал раньше и желаешь узнать, хорошее оно для еды или нет. Теперь я ухожу.
– Мойе, постой!.. – крикнул Кукси, но индеец двигался очень быстро, пересек комнату и вышел в дверь.
Кукси выбежал в коридор, но там никого не было, не слышно было даже шагов на посыпанной гравием дорожке.
– О чем вы тут толковали? – спросила Дженни, когда Кукси вернулся с удрученным видом. – Плохие новости?
– Можно сказать, и так, – уныло ответил он и рассказал все, что узнал от Мойе.
Дженни задавала тревожные вопросы, и Кукси отвечал как мог.
– Что нам делать с этой маленькой девочкой? – спросила она.
– Будь я проклят, если знаю, – сказал он. – Будь я проклят в любом случае. Господи! О чем только я думал, поселив его на дереве рядом со школой? Наверное, нам придется рассказать Руперту.
– Он вызовет копов, верно?
– Я сомневаюсь в этом. Руперт неплохой малый, но если ему приходится выбирать между спасением мира и заботой о себе, последнее всегда берет верх. И вообще, ты можешь себе представить, чтобы он пошел в полицию с этим рассказом? «Да, офицер, я бы хотел сообщить об индейце из Южной Америки, который думает, будто может превращаться в ягуара. Он убил двух видных кубинских бизнесменов. Да, он проживал в моем доме после того, как убил одного из них, но я не сообщил об этом, потому что хотел использовать его как рекламный образ для движения в защиту окружающей среды. Нет, офицер, я не имею ни малейшего представления о том, где он сейчас. Он часто становится более или менее невидим. Да, еще в городе есть группа демонов, замаскированных под колумбийских гангстеров, но у меня нет никакого представления о том, где они. О, чуть не забыл: этот индеец замышляет убить маленькую девочку, или, вернее, это собирается сделать ягуар, которого не существует. Понимаете, он бог». Я хочу сказать, это за пределами абсурда. И еще… я не совсем уверен, что полиция может успешно вмешаться в происходящее. Возможно, Мойе не тот, кем кажется. Возможно, мы замешаны во что-то более чем странное. Я говорю не как ученый, конечно, но как сын моей матери.
– Я поняла, что ты имеешь в виду, – сказала Дженни, помолчала и после недолгой паузы спросила: – Значит, у тебя нет плана?
Кукси расхохотался.
– Ну как же нет: мой план состоит в том, что первым делом нужно выпить побольше виски. – Он улыбнулся ей. – Что ж, похоже, ты вроде бы не парализована страхом, хотя я бы настоятельно посоветовал тебе некоторое время не носить футболки с надписью «Альянс „Лесная планета“».
– Со мной все в порядке. Все это кажется слишком невероятным, чтобы переживать из-за этого. И мне по-прежнему в кайф. Я имею в виду то, как прошел день.
– Да, прогулка на лодке удалась. Не считая новости об Апокалипсисе, это и впрямь был славный денек.
– Но в дом собираются нагрянуть ласки.
– Верно, и в данной ситуации представляется разумным вести себя подобно Кроту и Крысе – не вылезать из нашей уютной норки и подождать, когда прибудет мистер Барсук и покажет, что нам делать. Может быть, он сумеет спасти ту маленькую девочку.
13
Когда Джимми Паз объявил, что оставляет кухню, чтобы заняться поисками убийц своего отца, ресторан «Гуантанамера» не рухнул. Это породило в нем двоякое чувство. С одной стороны, помогло чувствовать себя не таким уж виноватым, с другой – не таким уж незаменимым. С раннего отрочества мать твердила ему, будто без его ежедневной помощи семейному бизнесу грозит разорение, но вот надо же, когда приспичило, быстро нашла ему замену. Миссис Паз сделала несколько звонков и привела Рауля, крепкого, средних лет мужчину, который не только умел жарить мясо на гриле, но неуклонно следовал указаниям миссис Паз до последнего помидора и не пытался всунуть в меню какие-то заморские новшества, которым нет места в традиционном кубинском ресторане.
Лола отнеслась к этому одобрительно: ее докторское суждение сводилось к тому, что ему не помешает выбраться из-под мамочкиного крыла. Если повезет, он войдет во вкус, а там, поиграв в копа, задумается и об учебе. В конце концов, учиться никогда не поздно, взять, например, ее.
Брать ее в качестве примера, правда, не очень хотелось. Она ходила на работу, возвращалась домой, наспех перекусывала, потом, вымотанная, ложилась спать. У нее был тусклый, напуганный взгляд, и она винила в этом различные, относящиеся к работе стрессы, хотя в бытность ее интерном, когда стрессы на работе были куда сильнее, выглядела она лучше, и в их жизни было намного больше дурачеств и секса.
У него было довольно полное представление о ее нынешнем состоянии, он слышал, как она бродит по дому посреди ночи, и, судя по пузырькам с таблетками в их аптечке, мог сказать, что еще и основательно пичкает себя лекарствами. Паз даже думал о том, не выработалась ли у нее лекарственная зависимость: он знал, что с врачами такое бывает сплошь и рядом, но никогда не верил, что и Лола относится к этому типу людей. Так или иначе, он принял решение, и, хотя в известном смысле чувствовал себя чуть ли не предателем, а заодно и глупцом, перед тем как выйти из дома, он зашел в спальню, украдкой снял со щетки клочок светлых волос Лолы, а в спальне дочурки собрал более темные волоски со щетки.
Упрятав свою добычу в два отдельных конверта, Паз занялся тем, что внушало ему больше доверия: устроился в удобном кресле со свежей чашкой кофе и позвонил женщине по имени Дорис Тэйлор из «Майами геральд». Тэйлор вела в «Геральд» криминальную рубрику со времен (по ее словам), предшествовавшим изобретению пороха, и в свое время навела глянец на образ Джимми Паза, поймавшего отвратительного убийцу-вуду. Она обрадовалась, узнав, что он в определенном смысле «вернулся на улицу», и с готовностью снабдила его всеми известными ей сведениями о (как она его называла) Майамском Потрошителе, попросив лишь об одном:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
Мойе вспомнил, что рассказывал ему тот человек в Фернандино на острове Тринидад, и сказал:
– Да, я знаю. Но они не видят меня на моем дереве, и, кроме того, когда я хожу среди них, я ношу одежду священника.
– Я не это имел в виду, – сказал Кукси. – Одежда значит мало, а вот убийство значит много. Они заключат тебя в хижину с множеством плохих людей до конца твоей жизни, а могут даже убить тебя.
Эти предупреждения, похоже, не произвели на Мойе впечатления, поэтому Кукси добавил:
– Узнай отец Тим, что ты так поступаешь, он бы рассердился.
– Я этого не делаю. Я говорил тебе это, но ты не слушаешь. Я скажу снова: сначала мы отправились увидеть их, и Обезьяний парень сказал, что они не должны рубить Паксто, но тот мертвый человек Фуэнтес позвал людей, и они выкинули нас из того дома, как женщины выбрасывают очистки и потроха в реку. Я не понял того, что было сказано, но это я понял. И мне стало ясно, что «Консуэла» не послушается и будет по-прежнему убивать Паксто. Вот почему Ягуар убил его, а потом и того, другого. Ты говоришь, что убивать их плохо, но отец Тим говорил: порой необходимо совершать меньшее зло, чтобы избежать большей беды. Это моральная философия, и таким образом действуют йампири среди мертвых людей. Эти люди из «Консуэлы» хотят убить Паксто и весь мой народ, как убили отца Тима, так что будет лучше, если прежде их убьет Ягуар.
– Да, но, Мойе, я тебе уже говорил, есть и другой способ. Многие, многие из уай'ичуранан не хотят, чтобы в Паксто рубили лес. В них в какой-то мере присутствует дух арийю'т. Хотя сами они мертвы, но желают жизни и поэтому хотят остановить этих людей, точно так же, как и ты.
– Ты говоришь это, но трудно поверить. Они убьют людей из «Консуэлы»?
– Нет. В таких делах у уай'ичуранан не принято убивать. Они поднимут большой шум и распространят множество листов со знаками, и увидевшие эти листы уай'ичуранан узнают, чем занимается «Консуэла» и что это сивикс, недостойно. А еще, как я говорил тебе раньше, они пошлют своих духов, которых мы называем журналистами, в дома мертвых людей. Эти особые колдуны подойдут к людям из «Консуэлы» и строго поговорят с ними и затащат их в короб духов. Таким образом, люди из «Консуэлы» будут посрамлены и не станут делать ничего плохого с Паксто. Так принято у нас. Но если они узнают, что ты убиваешь этих людей, будет по-другому. Все будут думать не о Паксто, а только об этих убийствах. Они назовут тебя террористом, это тоже колдуны, которые есть у нас, но другие, злые, которые получают удовольствие от убийств и страха. Тебя схватят, посадят на долгое время под замок, а дух затащат в короб духов, и с этим уже ничего нельзя будет поделать. И тогда Паксто будет уничтожен, потому что, по нашим понятиям, террорист ненавистен всем, и если он чего-то добивается, то для нас становится риуксит сделать наоборот.
Мойе молча обдумывал это почти минуту и лишь потом сказал:
– Я подумаю об этом на своем дереве и спрошу Ягуара, что делать. А сейчас я должен спросить у тебя одну вещь и сказать тебе одну вещь, потому что я приехал сюда не за тем, чтобы играть семенами на подносе. И вот что я спрашиваю. Ягуар желает ребенка себе в хнинкса. Ягуар говорит, если он получит ребенка, то обретет на земле мертвых людей силу, не просто силу плоти, но особую силу. Ее подлинное название можно произнести только на священном языке, которого ты не знаешь, но дело в том, что с помощью этой силы он может снова сделать живыми уай'ичуранан или некоторых из них, так что они больше не захотят превращать весь свой мир в писко, мачете и все прочее, имеющее отношение к деньгам. Поэтому я спрашиваю – риуксит ли такое среди уай'ичуранан?
– Нет! – едва ли не выкрикнул Кукси. – Для нас это более сивикс, чем что-либо другое, о таком даже помыслить нельзя. Мойе, ты ни в коем случае не должен это делать.
– Но разве для всех не будет великим благом, если уай'ичуранан снова станут живыми и перестанут разрушать мир, как делают это сейчас? И кроме того, Ягуар не станет забирать ее, пока она не пожелает этого сама.
– Это запрещено.
– Тогда я ничего не понимаю. Отец Тим говорил, что Йан'ичупитаолик сам принес себя в жертву, чтобы мертвые люди могли иметь жизнь за пределами луны, на небесах, что было великим благом. Йан'ичупитаолик был мужчиной и величайшим йампири мертвых людей, и уж он-то значил гораздо больше, чем маленькая девочка. Так что это моральная философия, а вовсе не сивикс.
– Нет-нет, ты ошибаешься! – воскликнул Кукси. – Послушай, Иан'ичупитаолик, чтобы спасти мир, пожертвовал собой. Он не приносил в жертву маленьких девочек. И конечно, отец Тим говорил тебе, что, поскольку он пожертвовал собой, никаких других жертв больше ни от кого не требуется. А еще я скажу тебе, что Йан'ичупитаолик – главный из всех богов, главнее даже Ягуара, и он очень рассердится на тебя и на Ягуара, если ты это сделаешь.
– Я выслушал тебя, – произнес Мойе вежливо, но уклончиво. – Это мне тоже придется обдумать. Но позволь мне спросить тебя вот о чем: если Йан'ичупитаолик – господин всего, как ты говоришь, почему он не скажет мертвым людям, чтобы они прекратили разрушать мир?
– Он говорит, но его голос очень слаб. Сейчас другие боги говорят громче.
– Да, отец Тим говорил мне то же самое. И я думаю, что, может быть, Йан'ичупитаолик сказал Ягуару: «Иди и убивай, ибо мир, который я сотворил, не должен быть уничтожен». Как по-твоему, Кукси, это возможно?
Кукси медленно покачал головой и усталым голосом произнес:
– Я не знаю, Мойе.
– Или Йан'ичупитаолик умер, и теперь Ягуар главнее всех богов. В любом случае я обязательно сделаю то, чего пожелает он. И вот что еще я тебе должен сказать. В домах людей из «Консуэлы» появились новые люди, они такие, как те, что убили отца Тима. Мертвые из мертвых, их дух прогнил внутри их, и они полые и вместо него наполнены чиниткси. Я говорю тебе об этом потому, что думаю, они появятся здесь.
– Здесь? Зачем им приходить сюда? – спросил Кукси.
– Из-за Обезьяньего парня и того человека, Фуэнтеса. Из-за унанча, тотемного знака этого места.
Тут Мойе прижал руку к груди.
– Они нарисовали его на многих рубашках. Я видел, как Огненноволосая женщина давала их многим людям за деньги и как другие в этом месте делали то же самое, а еще это есть на той машине.
Здесь он употребил английское слово и бросил взгляд на Дженни, которая ободряюще ему улыбнулась.
– Эти люди, эти чиниткси, все они охотники, и один из них очень хороший охотник, не такой хороший, как я, но достаточно хороший, чтобы проследить по унанча до этого места. Я говорю тебе об этом, Кукси, потому что ты был мне другом, а еще потому, что Огненноволосая женщина – живая уай'ичура и боги говорят с ней, хотя она их не слышит. Что касается остальных, мне нет до них дела, но ты можешь побеспокоиться о них, если они из твоего народа. Ибо если те охотники придут сюда, они убьют всех вас. Я слышал, так они делают в деревнях неподалеку от моего дома. Мне будет жаль, если они убьют тебя, Кукси, потому что говорить с тобой интересно. Это слово, которому научил меня отец Тим. Оно как запах животного, которого ты никогда не встречал раньше и желаешь узнать, хорошее оно для еды или нет. Теперь я ухожу.
– Мойе, постой!.. – крикнул Кукси, но индеец двигался очень быстро, пересек комнату и вышел в дверь.
Кукси выбежал в коридор, но там никого не было, не слышно было даже шагов на посыпанной гравием дорожке.
– О чем вы тут толковали? – спросила Дженни, когда Кукси вернулся с удрученным видом. – Плохие новости?
– Можно сказать, и так, – уныло ответил он и рассказал все, что узнал от Мойе.
Дженни задавала тревожные вопросы, и Кукси отвечал как мог.
– Что нам делать с этой маленькой девочкой? – спросила она.
– Будь я проклят, если знаю, – сказал он. – Будь я проклят в любом случае. Господи! О чем только я думал, поселив его на дереве рядом со школой? Наверное, нам придется рассказать Руперту.
– Он вызовет копов, верно?
– Я сомневаюсь в этом. Руперт неплохой малый, но если ему приходится выбирать между спасением мира и заботой о себе, последнее всегда берет верх. И вообще, ты можешь себе представить, чтобы он пошел в полицию с этим рассказом? «Да, офицер, я бы хотел сообщить об индейце из Южной Америки, который думает, будто может превращаться в ягуара. Он убил двух видных кубинских бизнесменов. Да, он проживал в моем доме после того, как убил одного из них, но я не сообщил об этом, потому что хотел использовать его как рекламный образ для движения в защиту окружающей среды. Нет, офицер, я не имею ни малейшего представления о том, где он сейчас. Он часто становится более или менее невидим. Да, еще в городе есть группа демонов, замаскированных под колумбийских гангстеров, но у меня нет никакого представления о том, где они. О, чуть не забыл: этот индеец замышляет убить маленькую девочку, или, вернее, это собирается сделать ягуар, которого не существует. Понимаете, он бог». Я хочу сказать, это за пределами абсурда. И еще… я не совсем уверен, что полиция может успешно вмешаться в происходящее. Возможно, Мойе не тот, кем кажется. Возможно, мы замешаны во что-то более чем странное. Я говорю не как ученый, конечно, но как сын моей матери.
– Я поняла, что ты имеешь в виду, – сказала Дженни, помолчала и после недолгой паузы спросила: – Значит, у тебя нет плана?
Кукси расхохотался.
– Ну как же нет: мой план состоит в том, что первым делом нужно выпить побольше виски. – Он улыбнулся ей. – Что ж, похоже, ты вроде бы не парализована страхом, хотя я бы настоятельно посоветовал тебе некоторое время не носить футболки с надписью «Альянс „Лесная планета“».
– Со мной все в порядке. Все это кажется слишком невероятным, чтобы переживать из-за этого. И мне по-прежнему в кайф. Я имею в виду то, как прошел день.
– Да, прогулка на лодке удалась. Не считая новости об Апокалипсисе, это и впрямь был славный денек.
– Но в дом собираются нагрянуть ласки.
– Верно, и в данной ситуации представляется разумным вести себя подобно Кроту и Крысе – не вылезать из нашей уютной норки и подождать, когда прибудет мистер Барсук и покажет, что нам делать. Может быть, он сумеет спасти ту маленькую девочку.
13
Когда Джимми Паз объявил, что оставляет кухню, чтобы заняться поисками убийц своего отца, ресторан «Гуантанамера» не рухнул. Это породило в нем двоякое чувство. С одной стороны, помогло чувствовать себя не таким уж виноватым, с другой – не таким уж незаменимым. С раннего отрочества мать твердила ему, будто без его ежедневной помощи семейному бизнесу грозит разорение, но вот надо же, когда приспичило, быстро нашла ему замену. Миссис Паз сделала несколько звонков и привела Рауля, крепкого, средних лет мужчину, который не только умел жарить мясо на гриле, но неуклонно следовал указаниям миссис Паз до последнего помидора и не пытался всунуть в меню какие-то заморские новшества, которым нет места в традиционном кубинском ресторане.
Лола отнеслась к этому одобрительно: ее докторское суждение сводилось к тому, что ему не помешает выбраться из-под мамочкиного крыла. Если повезет, он войдет во вкус, а там, поиграв в копа, задумается и об учебе. В конце концов, учиться никогда не поздно, взять, например, ее.
Брать ее в качестве примера, правда, не очень хотелось. Она ходила на работу, возвращалась домой, наспех перекусывала, потом, вымотанная, ложилась спать. У нее был тусклый, напуганный взгляд, и она винила в этом различные, относящиеся к работе стрессы, хотя в бытность ее интерном, когда стрессы на работе были куда сильнее, выглядела она лучше, и в их жизни было намного больше дурачеств и секса.
У него было довольно полное представление о ее нынешнем состоянии, он слышал, как она бродит по дому посреди ночи, и, судя по пузырькам с таблетками в их аптечке, мог сказать, что еще и основательно пичкает себя лекарствами. Паз даже думал о том, не выработалась ли у нее лекарственная зависимость: он знал, что с врачами такое бывает сплошь и рядом, но никогда не верил, что и Лола относится к этому типу людей. Так или иначе, он принял решение, и, хотя в известном смысле чувствовал себя чуть ли не предателем, а заодно и глупцом, перед тем как выйти из дома, он зашел в спальню, украдкой снял со щетки клочок светлых волос Лолы, а в спальне дочурки собрал более темные волоски со щетки.
Упрятав свою добычу в два отдельных конверта, Паз занялся тем, что внушало ему больше доверия: устроился в удобном кресле со свежей чашкой кофе и позвонил женщине по имени Дорис Тэйлор из «Майами геральд». Тэйлор вела в «Геральд» криминальную рубрику со времен (по ее словам), предшествовавшим изобретению пороха, и в свое время навела глянец на образ Джимми Паза, поймавшего отвратительного убийцу-вуду. Она обрадовалась, узнав, что он в определенном смысле «вернулся на улицу», и с готовностью снабдила его всеми известными ей сведениями о (как она его называла) Майамском Потрошителе, попросив лишь об одном:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65