– И весь прикид ножницами покромсала.
– Правда, что ли? Драное смотрится хорошо.
– И раздолбала все наши инструменты.
– Улет. И что ты теперь будешь делать?
– Женюсь на ней.
Джейк убрал трубку подальше от уха и скорчил ей рожу – очень недоверчивую.
– H-да, на короткий срок – это нормально, – наконец изрек он. – Но как будет, в смысле, с группой?
– Ну, когда Дрын услыхал, что она сделала с его ударной установкой, он мне заехал. Поэтому даже если б у меня остались все волосы, вся одежда и вся гитара, я б все равно не смог выйти на сцену с этим фингалом. На самом деле – с двумя. Я с ними похож на какого-то бамбукожуя из китайского зоопарка.
– А как остальные восприняли?
– Гораздо цивилизованнее. Они просто со мной не разговаривают.
Джейк покачал головой:
– Вот сволочи.
– Я знаю. Пиздец. Но все равно я хотел спросить, ты сам найдешь кого-нибудь на замену или нам искать. В любом случае, наверное, придется звонить Трейси в «Сандо». А у нее всегда зиллионы команд, и все ей жопу лижут, так им на сцену хочется.
– Тимбо, ты просто шмякни на свои фингалы по бифштексу и остынь. Мне кажется, я чё-то придумал.
– Ты настоящий кореш, Джейк.
Но Джейка мотивировал отнюдь не корешизм.
– Как насчет «Зайгона»? – предложил Тристрам. – Злобная планета в «Этом острове Земле»?
Ляси перестала жевать ложечку ровно настолько, чтобы нос задрать вверх, а большой палец опустить вниз.
– «Скотти»? – высказался Торкиль, выстучав барабанную дробь по бутылочке соевого соуса.
– Слишком мальчиковое, – задробила Бэби.
Хотя предлагал Торкиль, Джейк вдруг покраснел от такого отлупа.
– «Теория Похищения»? – Теперь Джейк покраснел от самого себя.
– Ммм, – задумалась Бэби. – Давайте внесем в список.
– «Суккуб», – настал черед Небы.
– Мне нравится, – признала Ляси. – А что это значит?
– Не уверена, – призналась в свою очередь Неба и потрюхала в подвал смотреть в словаре.
– Как насчет «Спинарно-мостового Пунктика»? – спросила Бэби.
Торкиль засмеялся:
– Ты имеешь в виду «Спинномозговую Пункцию». Уже было.
– Нет, я имею в виду «Спинарно-мостовой Пунктик». Вы что – спинары не знаете? – Ответом ей были пустые взгляды. – Это солнца черных дыр, – объяснила Бэби. Что вообще смыслят эти земляне?
– «Солнца Черных Дыр»? – в замешательстве переспросил Тристрам. – Как в песне у «Звукосада»?
В трепете багрового и черного бархата возникла Неба.
– Это демоница, которая ебет мужиков во сне, – объявила она.
Джейк поперхнулся пивом.
– Что – демоница, которая ебет мужиков во сне? Ты вообще о чем? – Тристрам был уже в полном смятении.
Ляси вскочила, взобралась на стол и, держа перцемолку, как микрофон, загромыхала:
– Дамы и господа, я хочу представить вам: единственные и неповторимые, великолепные, неподражаемые, сказочно ебицки прекрасные – «Роковые Девчонки из Открытого Космоса»!
На следующий день в «Дочдочи» все системы звенели и скакали, а музыканты готовились к сейшаку. Двери, жужжа, ездили взад-вперед, пока девчонки метались из одного отсека тарелки в другой, подбирая прикиды, помады и медиаторы. За ними таскался целый шлейф похищенных. Теперь блюдце превратилось в натуральный бордель: везде валялась одежда, стены расписаны граффити, на полу – тарелки из ресторана «Себела» и коробки из-под пиццы, а куда ни кинешь взгляд, разбросаны сексуальные игрушки.
Бэби вынырнула из своей каюты в тартановой мини-юбке, белой майке и черных лосинах, уходящих в кожаные сапожки по щиколотку. Едва она повернулась, чтобы во всей красе показаться остальным, как на подиуме, подвалил Ревор, вспрыгнул ей на ногу и съехал по ней, раздирая лосины коготками. Не успела Бэби отреагировать, он проделал то же и с другой ее ногой, на которой тоже запестрели дырки и дорожки.
– Ревор прав, – кивнула Пупсик. – Так определенно лучше.
На самом Пупсике надето было то же, что и всегда. Кожа. Черная. Хотя в знак уступки сценическому гламуру она втерла блеск в рожки волос и череп.
Снаружи послышался голос – их кто-то звал. Пупсик нажала кнопку, открылся иллюминатор. Она глянула вниз.
– Опять этот мешок блевни, – сообщила она. Бэби закатила глаза:
– Лучше впусти его. Иначе он будет там стоять и реветь, и все мы тут спятим.
Пупсик вздохнула. Повозилась еще с какими-то кнопками, и блюдце выдохнуло волшебную лестницу. Эбола с трудом полез наверх – он никак не мог покрепче уцепиться ногами за изменчивые эфирные ступени.
– Привет, Еб. – Бэби чувствовала, что обязана по крайней мере быть с ним милой. Он ее нисколько не интересовал. По-прежнему невозможно было даже помыслить о самом крошечном сексуальном эксперименте с Эболой – с его-то уродливыми черепами на серебряных перстнях, оттенявших черные волосы на бледных пальцах, кошмарным пузиком, затянутым в корсет черной кожи, и привычкой кокаиниста постоянно дергать назад головой, шмыгая носом и поднося к нему указательный палец. Если это любовь – а Эбола твердил, что это именно она, – Бэби такой любви не хотелось ни кусочка. Однако ей нравились его истории из жизни крупной международной рок-звезды. Кроме того, она была счастлива удовлетворять его на одном уровне: Эбола желал быть попранным ею так же тщательно, как он в свое время попирал тысячи своих поклонниц. Все это на самом Деле выглядело довольно кармически.
К тому времени, как Эб взгромоздился в игровой отсек, он уже отдувался и пыхтел.
– Начисть мне сапоги, Еб, – приветствовала его Бэби. Не остановившись даже перевести дух, Эбола благодарно рухнул на пол, вывалил язык и начал с пятки.
– Могу сделать тебе татушку, – предложила Бэби Пупсик, не обращая внимания на гомункула у ее ног. – Время у нас есть.
Пупсик обожала делать татуировки. Тренировалась она на всех землянах. Поэтому, когда она сложила свой набор, у Бэби по левому бицепсу со свистом летела комета, а на правом красовался портрет их космолета-матки с сердечками и ленточками, подписанный словом «Мам».
Эбола, покончив с сапогами, наблюдал за процессом, и в глазах у него стояли слезы.
– Я делю твою боль, – сообщил он Бэби. – В самом деле делю. Я здесь для тебя, моя Бэби.
– Реальнорама, Еб, – безразлично отвечала та. – Но нам нужно быть в Ньютауне примерно через полчаса.
– Ты все время проводишь в Ньютауне, – заныл Эб.
– Ага, но у нас сегодня концерт.
Эбола заскакал вверх-вниз, повизгивая от восторга.
– Можно мне пойти? – взмолился он. – Можно я тоже?
Пупсик решительно покачала головой. Эбола ударился в слезы.
Бэби протелепатировала Пупсику: «Ну вот посмотри, что ты натворила. Этот парень сентиментальнее баллады «Пушек-с-Розами»».
– Будет, будет, – успокоила она его. – Нам нужно, чтобы ты охранял блюдце, Еб. Оно для нас много значит. А ты просто сиди у бассейна и не спускай с него глаз, хорошо? – И она пощекотала ему под волосатым подбородком. Эбола попытался храбро улыбнуться. Сквозь щетину его пробилась тоненькая струйка соплей и докатилась до верхней губы. – Хороший мальчик, Еб, – похвалила Бэби. – Увидимся позже. Нам еще нужно понять, чем Ляси занимается. – Она подала знак Пупсику, и та отправила Эболу обратно к бассейну.
В каюте Ляси словно кружила одежная метель. Ляси изучала свой гардероб со скоростью света – примеряла, сбрасывала, швыряла в воздух, доставала что-то со дна кучи и начинала заново. Группа похищенных, примостившихся на ее Платформе Восстановления Сил, вдохновенно болботала взаимоисключащие стилистические советы, на которые Ляси бодро не обращала совершенно никакого внимания. В конце концов она облачилась в любимую «бондовскую» футболку, джинсы и «конверсовские» «всезвездники», посмотрела в зеркало и ухмыльнулась.
– Ну всё, – заключила она. Большинство похищенных, включая Ларри, который не выходил с «Дочдочи» с тех пор, как его три недели назад похитили, тоже собиралось на сейшен. Они, пожалуй, были даже в большем восторге, чем сами девчонки.
– Ёрп! – Едва они собрались выходить, как Ревор вбежал в отсек и принялся цапать Бэби за лодыжки.
– Уходи, Рев. Тебе с нами нельзя. В «Сандрингам» животных не пускают. Хватит. Вали. – Она вздела ногу, и зверек полетел. Приземлился Ревор вверх тормашками спиной на стену, а флангом головы на пол и похож был при этом на какого-то обезумевшего йога.
– Странная ты сушка, Рев, – сказала Ляси. – Поймаем тебя позже.
Усталые глаза пялились с физиономии, представлявшей собою асимметричную руину синеватой морщинистой кожи, ярко-зеленых губ и толстых оранжевых ушей. Глаза пялились на контрольную панель – она светилась ядерной зеленью, по которой спиралями ползали нескончаемые орнаменты. В кресле рядом горбилось существо поменьше – с мордочкой собачки-мутанта и колышущимися антеннами в фут длиной. Оно также не отрывалось от маленького экрана. Третье кресло заполнялось комком зверя, похожего на обезьяну в тюбетейке с пропеллером.
Обри, средних лет землянин непримечательной наружности, вошел в комнату с подносом, заваленным лепешками и заставленным чаем. Поставил его на консоль, заметил мутанта семейства псовых и в ужасе всплеснул руками.
– Я женился на чудище из открытого космоса! – воскликнул он, склоняясь, чтобы чмокнуть собаку в ухо. Собака посмотрела на часы, взяла палочку с маленькой летающей тарелкой на кончике и ее крутнула. Завращавшийся диск засиял синим, зеленым и желтым.
– Время пить чай, – объявила она, стаскивая маску. Остальные последовали ее примеру, и вскоре все уже благодарно вгрызались в лепешки.
Стояло 31 октября, и вахтенные ученые проекта «Поддай Мне Лучом, Наподдай Мне Лучом» праздновали День Всех Святых. Обозначение «ПМЛ-НМЛ» профессор Луэлла Скайуокер и ее коллеги дали заданию, которое на повседневной основе было почти уморительно скучным, однако в потенциале могло стать самым волнующим научным открытием в истории. Ну, в земной истории, во всяком случае. Все они сидели в Парксе и мониторили ту самую крупнейшую спутниковую тарелку, что изображалась на старых пятидесятидолларовых банкнотах. Спутниковая тарелка методично подслушивала несколько сотен звезд в галактических окрестностях, надеясь, что там кому-нибудь есть что сказать.
– Оби-Ван Кеноби, – приветствовала космическая обезьяна Джейсон мужа Луэллы, поглощая лепешку. – Вот это угощенье.
– С моим удовольствием, – ответил Обри. – Ну что – сколько радиоканалов вы сегодня проверили?
– Двадцать четыре миллиона плюс-минус десять тысяч.
– И кто-нибудь отозвался?
– Не-а, но я уже предвижу конец, – сказал Джейсон. – С таким везением мы наконец вступим в контакт – с каким-нибудь внеземным Джоном Лозом или этим, в Америке, какеготам – Рашем Лимбо.
Синекожий чужой, также известный под именем Аарон, потянулся к клубничному джему и тут случайно глянул на экран.
– Эй! – закричал он. – Похоже, у нас что-то есть.

– Ну будь я… – Тарелки посыпались на пол, разбрасывая лепешки и сметану.
Десять минут спустя, проверив «Элмер» (ФАДД – Функциональный Агрегат Дополнительной Детекции), Луэлла оторвала взгляд от своего оборудования, побелев, как призрак.
– Что такое? – Аарон чуть из себя не выпрыгнул от нетерпения.
Лицо Луэллы исказилось странненькой улыбочкой.
– Мне кажется, там только что сказали: «Привет, Мам».
Оранжевый фургончик-комби Джейка пропыхтел и прозвякал по Кинг-стрит и, содрогнувшись, замер перед «Сандо».
– Хорошая девочка, Кейт. – Джейк похлопал по приборной доске, радуясь, что машина доехала.
Девчонки с шумом вывалили наружу. Ляси ткнула локтем Пупсика, которая, заметив, что увидела Ляси, схватила за руку Бэби. И все с восторгом уставились на доску перед входом, где бармен Грегори мелом выводил «Роковые Девчонки из Открытого Космоса» под словом «Босния».
– Хей-хей! – оторвавшись от своего занятия, принялся флиртовать Грегори. – Вот идет мой любимый лиловый людоед.
– Откуда ты знаешь, что я ем людей? – поддразнила его Бэби. В груди Джейка забился колокол тревоги.
– Добродень, Грегори, – сунулся в разговор он. – Давай мы не будем тебе мешать?
– Мешайте сколько влезет, – подхалимски отмахнулся бармен, заценивая Ляси и Пупсика. – Эти девчонки могут мешать мне в любое время.
– Это мы, знаешь? – с важностью произнесла Ляси, показывая на имя группы.
– О как? – Грегори присвистнул. – Вот теперь я точно жду не дождусь вечера. Смешно, я о вас раньше не слыхал. Где вы обычно играете?
– У них, – ответила Бэби, ткнув большим пальцем в мальчиков.
– Еще б, – осклабился Грегори.
Джейк в раздражении протянул хозяйскую руку к спине Бэби. Между ними ударил разряд – такой силы, что Джейка сшибло с тротуара. Он едва не вписался в двух девчонок с розовыми ежиками волос; на барышень его акробатический номер произвел такое впечатление, что каждая сочла нужным показать ему средний палец. Стараясь сделать вид, что ничего не произошло, Джейк отряхнулся и обратился к Бэби и остальным, надеясь, что голос у него не дрожит:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37