– Мы привезли вам Элвиса!
Кверк ни малейшего понятия не имел, о чем они толкуют, но ему и без того было о чем подумать.
Найти Паркс оказалось несложно – на огромном выгоне громоздилась гигантская паутина стали и алюминия. В центре – громадная белая тарелка 64-х метров в диаметре – отсюда и слали приветствие. Когда блюдце приземлилось у опустевшего комплекса, лишь отара овец блеяла в погасшие мониторы, а в тарелке угнездилась целая стая розовых какаду. И ни единой сушки вокруг.
Девчонок здесь тоже явно не было. Кверк проверил координаты. Он был уверен, что сообщение «Папке» пришло отсюда. Дьявольщина. Он пошарил в мусоре, оставшемся в поспешно брошенном научном центре, – не найдется ли какого-нибудь ключа. А-га!
– Отправляемся в Сидней! – скомандовал он своему воинству, мусоля пальцами страницу с рекламой «Возвращайся к Матке». Реклама представляла собой фотографию «Роковых Девчонок из Открытого Космоса». – Оставляем «Сынсына» тут. Нам легче будет перемещаться в «Палладе».
«Паллада» хранилась в «Сынсыне» и была десантной шлюпкой, похожей на сигару. При соответствующих погодных условиях она могла миновать населенные землянами районы незаметно – практически до самой посадки.
Девчонки настояли, чтобы входные билеты на концерт стоили меньше некуда. Организаторы сначала поворчали, но когда девчонки сообщили им, что не претендуют на процент от выручки, которую организаторы могут оставить себе целиком, те сразу стали счастливы, как Ларри. Который по-прежнему был очень и очень счастлив.
Разные банды собирают разную публику. Не стоит смешивать чисто-стриженных диско-зайчиков, что стайками сбегаются послушать «Мальчиков из Зоомагазина», с волосатыми головотяпами, кои поклоняются «Металлике» или «Крученому Ублюду», прекрасных панкеток с искрящимися мордашками, рубящихся под «Малышек в Стране Игрушек», с хвостатыми пригородными блондинками, которые подпрыгивают по «Ле Клуб Нёрдов».
Но как бы вы описали – одной фразой – ту огромную толпу, что струилась на – стекалась, затапливала – Сиднейское крикетное поле, чтобы услышать «Роковых Девчонок из Открытого Космоса»? Там были хиппи в гаремных шароварах-варенках, мальчики с Северного Берега в мокасинах яхтсменов, упертые панки с ирокезами, коблы в кожаных корсетах и сетчатых чулках, пацаны на скейтбордах, нью-эйджеры с пышными курчавыми волосами, весь НФ-фэндом в наглухо застегнутых рубашечках, хорошенькие геи, рэйверы и рэйджеры всех мастей. Их было невозможно объединить даже по возрастному признаку. Там было старичье, которое не выбиралось на рок-концерты со времен – ох, ну я не знаю – «Перекати-Камней», а камни в последний раз перекатывались тут очень давно; и были сосунки, которым потом станут рассказывать: вы там были, – когда они повзрослеют и поймут: это что-то да значит. Многие в публике шли в банданах, на которых подскакивало по две пружинки-антенны, или в самодельных майках с такими слоганами, как «Чужие рубятся жестче». Некоторые несли детские волчки с деревянными летающими тарелками.
Луэлла, которая так и не нашла себе работу, тоже там была – вместе с Обри, Аароном и Джейсоном. Кроме того, там был Зак и остальная команда «Самого Первого Поцелуя» (включая мистера Кручера), весь Ньютаун, половина Дарлингхёрста. Там были мормоны, трансвеститы, Киа и Гребаный Грегори. Из Байрон-Бэя приехал Крысеныш – и да, конечно, Вышибала Брайан и Шарина тоже были здесь. Из Мельбурна подогнали «Три», а из Канберры – «Кылючая Упряжь» и «Ангел Пигар». Естественно, здесь были и все похищенные. И Эбола. Джордж, само собой, не пропустил бы такое дело даже ради конца света.
Кверк высадил всех у «Опера-хауса». Его очень удивило, что все радостно согласились поехать с ним в Сидней. Обычно он сбрасывал десанты по всей планете: в Москве, где можно поиграть в метро, на Мадагаскаре, где все любили поржать над лемурами, в английских деревнях, где хорошо рисовать круги на полях. Но сегодня все захотели в Сидней. Что-то про пикник на Орлиной скале? Кто знает? Какая разница? Прекрасный день в конце лета, небо – безоблачно-синее, плитка «Опера-хауса» посверкивает на солнышке, а вся гавань усеяна симпатичными белыми парусами. Если только он сможет отыскать этих маленьких негодниц, нейтрализовать их и отбить у них блюдце – что ж, тогда тра-та-та, сегодня суббота и Кверк вскроет Землю как устрицу.
Однако устрицы – штуки скользкие. И если бы Кверк понапрасну разбазарил чуть больше юности – вообще говоря, если б он разбазарил понапрасну хоть сколько-нибудь юности, – он бы догадался, что дело нечисто. Пикник на Орлиной скале – ага, щас.
А суть сводилась вот к чему: благодаря Тайным Умыслам чужие выяснили, во что нефонцы хотят превратить Землю на самом деле. В место получше, ну да. Если для вас «место получше» означает планету без музыки, без любви, без желанья. Без рок-н-ролла. Ибо таковы, по мнению нефонцев, были первичные факторы земного хаоса. И теперь пришло время их искоренить – один за другим, начиная с собственных нефонских созданий – самых музыкальных, самых любимых, самых желанных и жадных до жизни «Роковых Девчонок из Открытого Космоса». То, что они сотворили с Мишелль Мабелль, – это детские шалости.
Само собой, нефонцы ничего не знали об Эросе.
Пупсик нервно расхаживала за сценой, дожидаясь остальных. Менеджеры и бригада бегали взад-вперед – тут тащили кабели, там их тянули, проверяли микрофоны, переключатели, свет и лазеры.
– У нас ЧП, – сообщила Пупсик, когда Бэби и Ляси наконец объявились за сценой. Оттащив их от прихлебателей, организаторов и журналистов – каждому хотелось перекинуться парой словечек перед концертом, – она быстро отконвоировала их в гримерку и захлопнула дверь. – Они нас догнали.
– Кто нас догнал? Ты о чем? – Бэби пыталась произносить слова так, чтобы мук совести никто не заметил, но невинной себя вовсе не чувствовала. Она нарочно ничего не сказала остальным про Зигго. Ну в самом деле – разве станешь менять всю свою жизнь, если на тебя сваливается какой-то большой жук, когда ты под кайфом, утверждает, что он твой двоюродный брат, и советует делать ноги? С другой стороны, как Бэби сообщила Джейку, она уже чуть ли не пакует чемоданы. Или скоро начнет. Если б у нее были чемоданы. Кто сейчас вообще с чемоданами ездит?
– Папаша «Папка». Сам капитан Кверк. Он летит сюда, чтобы снова нас сцапать. По-моему, ничего хорошего.
– А с чего ты взяла, что он летит? – спросила Ляси.
– Они вышли на связь с «Мамкой», – ответила Пупсик. – И теперь, по моим расчетам, у нас есть время только отыграть концерт, а потом сразу валить. Я покрыла тарелку кремом «Энигма» – весь наш запас на это пустила – и запарковала ее у сцены. К тому времени, как мы выйдем играть, крем, наверное, начнет выдыхаться, но это нормально. Думаю, тогда уже никто не полезет.
– О Боже, – хныкнула Бэби. – Мне нужно увидеть Джейка.
Увидишь. Да и в любом случае не ты ли только что гундела о том, как устала уже от всей этой земной канители? Ты не очень последовательна.
– «Дурацкая последовательность – пугало недалеких умов».
Эмерсон? Ты Мне цитируешь Ралфа Уолдо Эмерсона? Должен сказать, Я просто ошеломлен. Не знал, что ты читаешь.
– Я и не читаю. Это строчка из песни «Ангела Пигара».
Так я и думал. Насчет Джейка. Он же, само собой, придет на концерт?
– Да, но, Господи, мне нужно увидеть его сейчас же.
Ты сознаешь, что Я вас, девочки, балую.
– Да. И мы за это тебя любим и поклоняемся тебе. У нас нет другого Бога, кроме тебя, и та-ра-ра.
Вот это Мне нравится. Но едва Я услышу хоть что-то о ложных кумирах, золотых тельцах или типа того, – вы сами по себе.
– Ясно. Спасибо. О спасибо спасибо спасибо.
Сатурна и Неба уже оделись и собрались выходить. Они стояли в дверях гостиной, нетерпеливо притопывая и поглядывая на воображаемые часы, пока близнецы проводили свой предконцертный ритуал раскумаривания.
– Знаешь, что я думаю, – заметила Неба вроде бы Сатурне, но так, чтобы услышали все. – Мне кажется, мальчики курят столько дури лишь ради того, чтобы избежать интенсивности жизни, чтобы не сталкиваться лицом к лицу со своими чувствами.
– Херня, – отвечал Торкиль, пытаясь одновременно придумать почему. – Дурь… э-э… интенсифицирует интенсивность, – наобум ляпнул он. – Ага. Жизни.
– Ага, – согласился Тристрам, выдувая. – В самом Деле сталкиваешься лицом к лицу со своими чувствами. Типа это – видишь истинное лицо своих чувств. – Тут он нащупал какую-то тему. – Нос, глаза и рот своих чувств. Можно их понюхать. Настоящие, как не знаю.
Последовала тишина. Нетерпеливая со стороны Небы и Сатурны, философская со стороны близнецов.
– О чем мы говорили? – изумленно поинтересовался Торкиль.
– Не уверен, – вдохнул Тристрам: его вдруг скрутило паранойей – отчего это Сатурна всегда ходит в пурпуре? Что это означает? Это потому, что я ей не нравлюсь?
– Где Джейк? – строго вопросила Неба, пальцами барабаня по перилам.
– Он… э-э.
– Он… э-э… пошел наверх искать носок, – закончил Торкиль за брата.
– Носок, – отметила Неба.
– Носок, – сухо повторила Сатурна. У них с Небой никогда не возникало хлопот с носками.
– У вас у кого-нибудь есть лишний носок? – крикнул сверху Джейк. – Мои все в яйце.
– Ух-х, – восхитился Торкиль. – Ты слышал? В яйце? Это так четко.
Тристрам, напротив, ну вот ничегошеньки хорошего для себя в этом утверждении не услышал. Что носки Джейка делают в яйце? И в чьем именно? И почему Сатурна так на меня смотрит?
На верхней площадке появился Джейк. И вдруг перед самым их носом под аккомпанемент элегантного трубного гласа – исчез в круговерти света.
– Наверно, э-э… решил нас не ждать, – заметил Торкиль.
Пиньг! Джейк вдруг оказался за сценой.
– Не делали бы вы так больше, парни, а? – капризно сказал он, когда Пупсик едва подавила смешок. Его футболка «Ептыть» вывернулась наизнанку и наделась задом наперед.
Даже Бог способен на шуточки.
Пока Джейк надевал майку правильно, Бэби оттащила его в сторону.
– Нам нужно поговорить.
Ох нет! Неужели опять? Разве все и так не хорошо? Ну, типа, все же достаточно неплохо и об этом можно не разговаривать, правда?
– Похоже, у нас тут нанокроха неприятностей. История долгая, но короткая версия такова: нам придется писать отсюда пути.
– Дорожки, – сказал Джейк, всегда готовый помочь. – С концертов пишут дорожки.
– Нет, пути. Чертить звездные трассы. С нашей родной планеты за нами отправили поисковую экспедицию. И если нас поймают, то заставят вернуться, и никто не знает, что с нами тогда сделают. Карарама – это наверняка. Придется стартовать сразу же после концерта. Если хочешь с нами, – добавила она как бы между прочим, – это можно. Я точно не знаю, куда мы двинем, и не знаю, сколько там пробудем, но я бы не возражала, знаешь, против того, чтобы потратить с тобой еще чуточку пространства-времени. – Бэби между тем вешала Джейку ти на шею пластиковую проходку. На ней значилось: «Роковые Девчонки из Открытого Космоса: Доступ во все зоны». – Ну вот, – хихикнула она. – Теперь это официально.
Джейк был просто на седьмом небе.
– Ага, здорово, – сказал он. О чем, блядь, она толкует? Кого двигать? В какие трассы? Бэби, не уходи.
– Дев-чон-ки! Дев-чон-ки!
Скандировать начали еще посреди разогрева. Снаружи стадиона люди слезно умоляли охрану пропустить их. Спекулянтов не было – ни один человек, заполучивший билет, не согласился бы с ним расстаться ни при каких обстоятельствах. Охрана, околдованная «Девчонками», пропустила больше народу, чем следовало. Ну, типа, тысяч на двадцать-тридцать больше. Когда перед выходом «Девчонок» притушили огни, толпа впала в истерику. Палатка первой помощи уже обслужила десятки людей со ссадинами от слишком активного запуска «мексиканской волны». Кроме того, санитары выдали тысячи презервативов – одного лишь знания о том, что «Девчонки» где-то рядом, хватило для возжигания в публике подлинной любовной лихорадки.
Но вот строб спроецировал миллионы кружащихся звезд на черный задник. Ночь пронзили кометы, над сценой взошла гигантская голограмма луны, и публика восторженно ахнула. После чего небо перечертили лучи лазеров, и прожектор высветил ударную установку и Пупсика за ней – в черном кожаном мини-платье без рукавов, черных лосинах и сапогах по колено; она легонько шуршала по тарелкам. Тут на сцену вышла Ляси в лаймово-зеленом комбинезоне из ПВХ в обтяжку и желтовато-зеленых ботфортах из лакированной кожи и взяла бас-гитару. Ее первые риффы едва не утонули в визге, воплях и общем реве обожания и изумления: это Бэби выплыла на сцену в антигравитационном скафандре. Свинтив с головы шлем и швырнув его в толпу, она тряхнула массой косичек и – по-прежнему над сценой – запела их новый хит-сингл «Хаос – мой лучший друг». Постепенно, деталь за деталью, она избавилась от скафандра – стриптиз космического века, так же делала Джейн Фонда в «Барбарелле», только смачнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37