я осознавал себя побежденным и беспомощным. Я посмотрел на Элизабет: она словно оцепенела, уставившись невидящим взглядом в пол; тугой ошейник стягивал ей горло.
Я предал их всех.
— Приведите Портуса! — приказал Кернус.
Работорговца, прежде главного соперника дома Кернуса, втолкнули в зал. Его, очевидно, недавно доставили сюда из темниц Центрального Цилиндра Ара по приказу убара этого города — Кернуса, некогда обычного работорговца, принадлежавшего теперь к касте воинов.
Измученного, раздетого по пояс, выглядевшего, как обтянутый кожей скелет, Портуса привели в цепях и оставили в центре зала на арене.
С него сняли кандалы и вложили в дрожащую руку кривой нож.
— Кернус, пожалуйста, ваше величество! — запричитал он. — Проявите великодушие.
— Готовься к схватке! — бросил ему Кернус.
На арену вступил бывший раб, которого я впервые увидел, когда он вышел победителем в поединке на тупых ножах, и стал медленно, осторожно подкрадываться к Портусу.
— Умоляю, Кернус! — завопил Портус, на груди которого через мгновение появилась кровавая полоса. Теперь ножи не были тупыми. — Пожалуйста, пощади! Умоляю как собрата по касте! — кричал он, в то время как раб, задыхаясь от нетерпения, со злорадной усмешкой один за другим безнаказанно наносил ему удары ножом.
Портус попытался было оказать сопротивление, но, неловкий и ослабевший, он лишь напрасно тратил усилия, истекая кровью, но не получая последнего, смертельного удара. В конце концов, окончательно выбившийся из сил, залитый кровью, он упал на песок к ногам раба и остался лежать неподвижно, издавая глухие предсмертные стоны.
— Бросьте его зверю! — распорядился Кернус.
Двое охранников подхватили Портуса под руки и, оставляя на полу кровавые следы, выволокли его из зала.
— Приведите Хинрабию! — приказал Кернус.
Я удивился. Семейство Хинрабиусов, направлявшееся в полном составе к Тору, несколько месяцев назад подверглось чудовищному нападению неподалеку от Ара. Предполагали, что вся семья была уничтожена. Единственным ненайденным оставалось тело Клаудии Тентиус Хинрабии, по несчастью ставшей первой жертвой интриг Кернуса, всеми средствами стремившегося к разорению дома Портуса.
Я услышал донесшийся издалека душераздирающий вопль Портуса и дикий звериный рев.
Присутствующие невольно содрогнулись.
— Ну вот, зверь насытился, — заметил Кернус, дрогнувшей рукой проливая вино по столу.
В этот момент в зал привели худощавую девушку в желтой шелковой тунике рабыни для наслаждений, с короткими черными волосами и тонкими высокими скулами.
Она робко прошла через зал и опустилась на колени перед троном.
Я открыл рот от удивления: то была Клаудия Тентиус Хинрабия, прежде избалованная дочь убара Ара, а теперь бесправная, скованная цепями рабыня, ничем не отличающаяся от тысяч других в этом поистине славном городе.
Девушка удивленно огляделась. Не думаю, что ей уже приходилось бывать в этой комнате.
— Ты рабыня Клаудия? — громогласно поинтересовался Кернус.
— Да, хозяин, — робко ответила девушка.
— Ты знаешь, в каком городе находишься? — спросил Кернус.
— Нет, хозяин, — пробормотала она. — Меня доставили в ваш дом с повязкой на лице.
— Кто тебя привел? — допытывался Кернус.
— Не знаю, хозяин, — ответила она.
— Говорят, будто ты называешь себя Клаудия Тентиус Хинрабия, — констатировал Кернус.
Девушка вскинула голову.
— Это правда! — воскликнула она. — Правда, хозяин!
— Я знаю, — ответил Кернус.
В её глазах появился ужас.
— А что это за город? — спросила она.
— Ар, — ответил Кернус.
— Ар? — изумилась девушка.
— Да, — кивнул Кернус. — Славный город Ар.
В глазах девушки вспыхнул луч надежды. Она едва не вскочила на ноги.
— Ар! — воскликнула она. — О, прошу вас, освободите меня! Освободите! — Она протянула руки к Кернусу. — Я из Ара! Из Ара! Я — Клаудия Тентиус Хинрабия из Ара! Освободите меня, хозяин!
— Ты знаешь, кто я такой? — спросил Кернус.
— Нет, хозяин, — покачала она головой.
— Я — Кернус, убар Ара!
Она ошеломленно посмотрела на него.
— Прошу вас, благородный Кернус, — прошептала она, — если вы мой хозяин, освободите меня, выпустите на волю!
— Зачем? — поинтересовался Кернус.
— Я — Клаудия Хинрабия, — неуверенно пробормотала девушка, — из Ара.
— Нет, — покачал головой Кернус. — Ты — рабыня!
Она в ужасе взглянула на него.
— Прошу вас, убар, пожалуйста, — простонала она, глотая катящиеся по щекам слезы. — Благородный Кернус, убар моего города, прошу вас, освободите меня!
— Твой отец должен мне деньги. Много денег, — ответил Кернус. — Поэтому ты останешься моей рабыней.
— Умоляю вас!
— Ты осталась одна. Твоя семья ушла, покинула этот город. Тебя некому здесь защитить. Нет, — покачал он головой, — ты будешь моей рабыней.
Девушка закрыла лицо руками и разрыдалась.
— С тех пор как меня выкрали люди из дома Портуса и обратили в рабство, — всхлипывала она, — я уже столько настрадалась!
Кернус расхохотался.
Девушка посмотрела на него, ничего не понимая.
— А как могли люди Портуса войти в Центральный Цилиндр, — спросил он, — и увести тебя оттуда?
— Я не знаю, — ответила она.
— На тебя надели колпак и похитили таурентины, — сказал Кернус, — сама дворцовая охрана.
Девушка была изумлена сверх всякой меры.
— Сафроникус, их предводитель, состоит у меня на службе, — продолжал Кернус.
Она в оцепенении покачала головой.
— Но дом Портуса, — пробормотала она. — Я сама видела его ошейник на одной из рабынь…
Кернус расхохотался. Он поднялся с трона и подошел к ней.
— Встань, рабыня, — приказал он.
Хинрабия поднялась на ноги, в её глазах застыл ужас.
Кернус разорвал на ней шелковое одеяние. Затем он снял тяжелую цепочку с медальоном с шеи Элизабет Кардуэл и повесил её на шею Хинрабии.
— Нет! Нет! — закричала она, простирая руки и падая на колени к ногам Кернуса.
Тот весело смеялся.
— Это были вы! — пробормотала она. — Вы!
— Конечно, — удовлетворенно ответил Кернус. Он снял с неё цепь с медальоном, повесил себе на грудь и вернулся к трону.
Зал огласился взрывами хохота.
— Свяжите её, — приказал Кернус охранникам.
Те быстро стянули ремнями руки девушки.
— У нас есть для тебя ещё один сюрприз, моя дорогая Хинрабия, — заметил ей Кернус.
Она ответила ему безучастным взглядом.
— Приведите служанку, — распорядился Кернус, и один из охранников, ухмыльнувшись, тотчас оставил комнату.
— Клаудия Хинрабия, — пояснял Кернус присутствующим, осушая очередной кубок ка-ла-на, — была известна во всем Аре как очень строгая и требовательная госпожа. Говорят, что однажды, когда рабыня уронила зеркало, она велела отрезать этой несчастной нос и уши, а затем продала её как ненужную вещь.
Из-за столов последовали громкие комментарии этого известного всем случая.
Стоящую на коленях Клаудию держали два охранника, её руки были крепко связаны за спиной, по лицу девушки разливалась смертельная бледность.
— Я долго искал, — продолжал делиться впечатлениями Кернус, — пока мне не удалось найти эту девицу.
Мне вспомнилось, как на кухне — кажется, это было несколько месяцев назад, хотя прошло всего два-три дня, — я увидел одну изуродованную девушку.
— Я купил её, — произнес Кернус.
Присутствующие ответили одобрительными возгласами.
Клаудия Хинрабия казалась совершенно оцепеневшей и охваченной ужасом настолько, что неспособна была даже пошевелиться.
Из кухни вслед за посланным за ней охранником появилась девушка; это была та самая, которой я несколько дней назад, когда меня схватили, предложил бутыль паги.
Не только нос, но и уши её были отрезаны. Раньше она, вероятно, была очень недурна собой.
Когда девушка появилась в зале, Клаудию, все так же связанную и стоящую на коленях, охранники развернули лицом к пришедшей.
Девушка, ошеломленная, замерла на месте. Широко раскрытые глаза Клаудии глядели на неё с беспредельным ужасом.
— Как тебя зовут? — стараясь казаться участливым, спросил её Кернус.
— Мелани, — ответила та, не сводя глаз с Хинрабии, испуганная и пораженная тем, что нашла свою прежнюю госпожу в таком виде.
— Мелани, — спросил Кернус, — ты знаешь эту рабыню?
— Это Клаудия Тентиус Хинрабия, — еле слышно прошептала девушка.
— Ты помнишь ее? — поинтересовался Кернус.
— Да, — ответила девушка. — Она была моей хозяйкой.
— Дай ей нож, — обратился Кернус к одному из стоящих рядом охранников.
В руки изуродованной девушки вложили кривой нож.
Она посмотрела на нож и перевела взгляд на связанную Хинрабию, которая со слезами на глазах покачала головой.
— Пожалуйста, Мелани, не причиняй мне боли, — прошептала Хинрабия.
Девушка ничего не ответила и снова посмотрела на кривой нож, зажатый у неё в руке.
— Ты можешь отрезать уши и нос у этой рабыни, — сказал ей Кернус.
— Пожалуйста, Мелани, — взмолилась Хинрабия, — не нужно! Не причиняй мне вреда!
Девушка с кинжалом медленно подошла к ней.
— Вспомни, ведь ты любила меня, — прошептала Хинрабия. — Ты меня любила!
— А теперь я тебя ненавижу, — сказала девушка.
Она левой рукой схватила Клаудию за волосы и поднесла острый, как бритва, нож к её лицу. Хинрабия разразилась истерическими рыданиями.
Но служанка не дотронулась ножом до лица Клаудии. Ко всеобщему удивлению, через минуту она опустила руку.
— Отрежь ей уши и нос, — приказал Кернус.
Девушка с состраданием смотрела на беззащитную Хинрабию.
— Не бойся, — сказала она, — я не причиню вреда бедной рабыне.
Она отшвырнула нож, и он пролетел по полу через весь зал.
Клаудия Тентиус Хинрабия, рыдая, упала к её ногам.
Кернус раздраженно откинулся на спинку кресла.
— Она из высшей касты? — долетели до меня чьи-то слова.
— Нет, — ответила Мелани, — я дочь текстильщика.
Кернус был в ярости.
— Уведите их обеих! — приказал он. — Через десять дней пустите им кровь, привяжите спина к спине и бросьте на съедение зверю.
На запястьях Мелани защелкнулись наручники, и её вместе со своей рыдающей, спотыкающейся на каждом шагу бывшей госпожой — беззащитной связанной Клаудией Хинрабией — охранники вывели из зала.
Некоторое время Кернус молчал, раздраженно барабаня рукой по столу.
— Ничего, не разочаровывайтесь, — наконец сказал он. — У нас ещё найдется, чем развлечься.
Ворчание за столом одних смешалось с радостным энтузиазмом других.
— Великодушная девушка, — сказал я, когда Мелани покинула зал.
Один из охранников Кернуса ударил меня по губам.
— Поскольку я являюсь убаром Ара, — обернувшись ко мне, начал Кернус, — и принадлежу к касте воинов…
За столом ещё было шумно, но Кернус строгим взглядом призвал всех к тишине.
— …Я посвящен во все дела города, — продолжал он, — и от его имени предлагаю тебе сыграть. Ставкой будет твое освобождение.
Я с удивлением поднял на него глаза.
— Принесите доску и фигуры, — распорядился он.
Филемон бросился выполнять приказание. Кернус, ухмыльнувшись, посмотрел на меня сверху вниз.
— Насколько я помню, ты говорил, что не играешь.
Я кивнул.
— Хотя я тебе, конечно, не верю.
— Я буду играть, — решился я.
Кернус пожал плечами.
— Ты хочешь играть за свою свободу?
— Да.
— Но я силен в этой игре, ты это знаешь.
Я не ответил. За те месяцы, что я провел в доме, я успел убедиться, что Кернус действительно превосходный игрок. Превзойти его было нелегко.
— Но, поскольку ты едва ли столь же искусен, как я, — рассмеявшись, продолжал он, — было бы справедливо, чтобы тебя представлял мастер, который будет играть за тебя и даст тебе хоть какую-то возможность победить.
— Я буду играть сам, — сказал я.
— Не думаю, что это разумное решение, — пожал плечами Кернус.
— Теперь понимаю, — ответил я. До меня вдруг дошло, что Кернус сам хочет назначить — и, вероятно, у него уже была подходящая кандидатура — моего представителя и игра превратилась бы в сплошной фарс, в один из его обычных трюков.
— Может быть, рабу, который едва представляет себе, как переставлять фигуры, будет дозволено сыграть вместо меня? — высказал предположение я — Надеюсь, он-то не окажется для вас слишком сильным противником?
Кернус взглянул на меня с удивлением.
— Может быть, — ухмыльнулся он.
Сура, связанная, подняла голову.
— Отважились бы вы сыграть с простой рабыней, — спросил я, — с той, которая изучила правила игры день-два назад, но которая за это время уже имела опыт, хоть и весьма небольшой?
— Кого ты имеешь в виду? — спросил Кернус.
— Он имеет в виду меня, хозяин, — сказала Сура и робко потупила глаза.
Я затаил дыхание.
— Нет, женщины не принимают участия в игре, — раздраженно бросил Кернус. — Рабы тоже не в счет!
Сура ничего не сказала. Кернус поднялся из-за стола и подошел к Суре. Он собрал остатки тряпичной куклы, валявшейся у её ног, и стал разрывать их на ещё более мелкие куски. Старые тряпицы распались па клочки. Он швырнул остатки на пол и растоптал ногой своей сандалии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64