Убар дал ему прощение за действия, совершенные им в интересах дома Кернуса, и по его просьбе позволил остаться в городе и продолжать свои исследования.
Далее под восторженные крики людей убара в зал суда ввели две или три сотни девушек-рабынь. Каждая из них была в серой тунике государственной рабыни Ара с разрезом до подпоясывающего тунику серого шнурка.
Они были босы и носили на левой лодыжке узкое кольцо с прикрепленными к нему пятью колокольчиками непременным атрибутом государственной рабыни. Волосы у них были коротко острижены и зачесаны назад.
Запястья каждой были стянуты за спиной наручниками из серого металла. Кроме того, рабыни были прикованы друг к другу за ошейники пятифутовыми цепями и поставлены в длинные колонны.
— Вот самый большой выбор рабынь дома Кернуса, — произнес Марленус, делая широкий жест в сторону сотен девушек.
Соратники ответили ему восторженными возгласами.
— Выбирайте себе рабынь, — сказал он.
Не тратя времени понапрасну, мужчины тут же бросились к девушкам. Отовсюду понеслись радостные и протестующие крики, смех и плач, взвизгивание рабынь, ощупываемых мужскими руками. Когда мужчина делал свой выбор, девушку освобождали из общей цепи и вручали хозяину ключ от ошейника, наручников и кандалов. Тут же, за ближайшими столами, писцы оформляли юридические свидетельства, и право владения рабыней переходило от государства к отдельному гражданину.
Внезапно в зале воцарилась тишина. Одну из девушек вывели вперед. Как и другие, она была одета в короткую тунику. Как и у остальных, руки её были скованы за спиной. Звон колокольчиков на лодыжке был единственным звуком в зале, когда она, вся дрожа, шла между двумя воинами. Каждый из них держал в руке цепь, пристегнутую к её ошейнику. Дойдя до каменного постамента, на котором возвышался трон убара, она опустилась на колени, низко склонив голову. Воины, продолжая держать в руках цепи, встали по бокам от нее.
— Рабыня, — обратился к ней Марленус.
— Да, господин, — ответила она.
— Как твое имя?
— Клаудия Тентиус Хинрабия.
— Ты последняя из рода Хинрабиусов? — спросил Марленус.
— Да, господин, — сказала она, не смея поднять голову и встретить наполненный гневом взгляд Марленуса, её убара.
— Много раз твой отец, будучи главой городской администрации Ара, тайно или открыто добивался моей гибели. Много раз посылал он в Валтай своих наемных убийц и шпионов, чтобы найти и уничтожить меня вместе с моими соратниками.
Тело девушки сотрясала крупная дрожь. Она не в силах была произнести ни слова.
— Он был моим врагом, — заключил Марленус.
— Да, господин.
— А ты — его дочь.
— Да, господин, — снова повторила она и не в силах сдержать мучительную дрожь упала на каменные плиты пола.
— Заслуживаешь ли ты пытки и публичной казни? — спросил Марленус.
— Все, чего пожелает господин, — прошептала она.
— Или, может, забавнее будет оставить тебя рабыней для наслаждения в моих Садах?
Девушка не смела поднять на него глаз.
— Все, что господину будет угодно.
— А может, мне следует освободить тебя? — поинтересовался Марленус.
Девушка ответила ему изумленным взглядом.
— Держать тебя взаперти в Центральном Цилиндре, но не рабыней, а пленницей, как подобает высокородной женщине, и в будущем подыскать тебе такого мужа, чтобы твой брак послужил в будущем на благо политических интересов Ара?
В её глазах стояли слезы.
— Таким образом, — задумчиво продолжал Марленус, — хоть один из Хинрабиусов послужит, наконец, интересам Ара.
— Тогда я буду большей рабыней, чем самая последняя из них, — едва сдерживая рыдания, пробормотала она.
— Я освобождаю тебя, — объявил Марленус. — Я дарую тебе свободу, и ты вольна делать, что хочешь, и идти, куда пожелаешь.
Она смотрела на него расширившимися от изумления глазами.
— Ты будешь получать от государства пособие, — продолжал Марленус, — достаточное для нужд женщины высшей касты.
— Убар! — воскликнула Клаудия. — Убар!
Он обратился к стоящим рядом с ней охранникам:
— Проследите, чтобы с ней во всем обращались как с дочерью бывшего главы городской администрации.
Рыдающую Клаудию вывели из зала.
Вслед за этим потянулась бесконечная цепочка рассмотрения множества других дел. Среди прочего, я помню, встал вопрос о более чем сотне экзотических рабынь из дома Кернуса — девушках в белых туниках, выращенных в неведении о существовании мужчин.
— Они ничего не знают о настоящем рабстве, — заметил Марленус. — Пусть продолжают оставаться в неведении.
Марленус распорядился, чтобы с девушками обращались мягко и посвятили в жизнь Ара со всей возможной в этом суровом мире заботой. После освобождения их должны будут направить в горианские семьи, в хозяйстве которых нет рабов.
Я получил тысячу двойных золотых монет за победу в скачках на приз убара. Встретив в зале суда Фламиниуса, я отдал восемьсот монет ему, чтобы он смог возобновить свои исследования.
— Твои сражения ещё не окончены, медик, — сказал я ему.
— Спасибо, воин, — поблагодарил он.
— Много ли найдется желающих работать с тобой? — спросил я, вспоминая об опасностях, связанных с его исследованиями, и враждебное к ним отношение посвященных.
— Кое-кто уже есть, — ответил Фламиниус. — Уже восемь очень хороших человек вызвались помогать мне. И первой из них, показавшей пример и подбодрившей остальных, была женщина из касты медиков, жившая некогда в Треве.
— Не Вика случайно её имя? — поинтересовался я.
— Да. Ты её знаешь?
— Когда-то знал, — сказал я.
— Она занимает видное место среди медиков города, — заметил он.
— Думаю, она окажется для тебя отличным сотрудником, — сказал я.
Мы обменялись рукопожатием.
Из двухсот оставшихся у меня золотых монет все, кроме одной, я отдал, чтобы освободить Мелани, служившую на кухнях Кернуса, и дать ей кое-какие средства на жизнь. Этих денег, оставшихся после её покупки, обошедшейся мне в смехотворно малую сумму, ей, некогда бывшей ткачихе, вполне должно было хватить, чтобы открыть в Аре собственную мастерскую, закупить материалы и нанять рабочих из своей касты.
Последнюю золотую монету двойного веса я вложил в ладонь Квалиуса, слепого игрока, также находившегося сейчас в зале суда убара и, как и Хул, принадлежавшего к партии Марленуса.
— Ты — Тэрл Кэбот? — спросил он.
— Да, — ответил я, — тот, кто некогда был Куурусом. А этот двойной тарн я даю тебе за ту давнишнюю победу над виноделом у главных ворот. В тот раз ты не принял от меня золота, считая его грязным.
Квалиус улыбнулся и взял золотой кружочек.
— Я знаю, что золото Тэрла Кэбота не может быть грязным, — сказал он, — и принять его от тебя считаю за честь.
— Ты заслужил его, — заверил я слепого игрока.
В зале суда мне на глаза попалась Нела, стоявшая в окружении ещё нескольких девушек из бань. Она вся светилась радостью вновь обретенной свободы. Я не удержался и поцеловал её. Была здесь и Таис, освобожденная, как и остальные сторонники убара, вместе с другими девушками с Горшечной улицы. Позднее по их просьбе им во владение передали нескольких бывших охранников дома Кернуса, включая и Вансиуса. Теперь судьба стражников едва ли могла вызвать чью-то зависть: после того как они надоедят девушкам, те вполне могут продать этих рабов по своему усмотрению.
Я уже был готов покинуть зал суда.
— Останься, — попросил Хул.
— Мне здесь больше нечего делать, мой маленький друг, — ответил я.
Выйдя из зала, я направился в свою комнату. Через час, а может, и раньше на черном тарне я покину стены Ара. Моя работа в этом городе закончена.
С тяжелым сердцем брел я в одиночестве по залам Центрального Цилиндра Ара.
В конечном счете во многом я потерпел поражение.
Я оставлял за спиной один коридор за другим, проделывая обратный путь из зала суда к своей комнате.
Мимо меня тянулись многочисленные маленькие двери с тяжелыми замысловатыми замками, чередующиеся с дверьми, запертыми только затянутыми на узел веревками.
Через час я покину этот город.
Внезапно я остановился, не в силах отвести взгляд от одной из маленьких узких деревянных дверей, ведущей, несомненно, в жилище раба. Меня словно громом поразило. Мои глаза впились в узел на веревке. Я присел рядом с дверью и непослушными, дрожащими руками прикоснулся к узлу.
Это был замысловатый, сложный, сделанный слишком по-женски узел со множеством хитроумных переплетений и петелек. У меня перехватило дыхание. На мгновение мне показалось, что пол уходит у меня из-под ног. Узел был удивительно красив.
Я дотронулся до него и, едва дыша от волнения, принялся осторожно распутывать изящное переплетение веревок. Я уже почти развязал его, как внезапно меня словно что-то подбросило на ноги, и я, вскочив как безумный, бросился назад в зал суда. Рабыни, попадавшиеся мне на пути, в страхе жались к стенам. Мужчины уступали мне дорогу. Вслед мне неслись какие-то крики, но я не замечал ничего вокруг. Я бежал, не останавливаясь, пока снова не ворвался в зал суда.
Здесь, перед троном убара, стояли в коротких туниках государственных рабынь две девушки.
Я остановился как вкопанный.
Хул схватил меня за руку, удерживая на месте.
С девушек снимали оковы, чтобы отдать их воинам.
Обе они были очень красивы, в серых туниках, с волосами, зачесанными назад, в серых ошейниках и в тон им серых ножных браслетах на щиколотках, с привязанными к ним пятью колокольчиками.
Одна из них была стройной и хрупкой, с большими серыми глазами. Волосы и глаза другой девушки были темными, а сама она, казалось, была рождена для страсти и любви.
Воинами, претендовавшими на получение девушек, оказались Ремиус и Хо-Сорл.
Я ошеломленно посмотрел на Хула. Тот ответил мне улыбкой.
— Царствующие Жрецы и их люди вовсе не так глупы, как некоторые могут подумать, — заметил он.
— Но ведь девушек приобрел Самос из Порт-Кара, удивился я.
— Естественно, — ответил Хул. — Ведь он агент Царствующих Жрецов, их представитель в Порт-Каре.
Я лишился дара речи.
— Уже несколько месяцев назад стало ясно, что Кернус попытается среди прочих варварок выставить на продажу и этих девушек на Празднике Любви в Курумане. — Хул усмехнулся. — Поэтому, чтобы Велла и другие вместе с ней не попали в плохие руки, было решено приобрести их.
— Но Филемон утверждал, что Велла должна быть куплена агентом Царствующих Жрецов, — сказал я.
— Он сам не знал, насколько это соответствует истине, — ответил Хул.
— Где Элизабет? — спросил я.
— Элизабет? — непонимающе переспросил Хул.
— Велла, — сказал я.
— Ее здесь нет, — ответил он.
Я хотел узнать у него побольше, но в этот момент я увидел стоящего перед Вирджинией Ремиуса: протянув руку, он поднял опущенную голову девушки. Ее глаза, глубокие и прекрасные, встретились с его взглядом, губы едва заметно приоткрылись.
Ремиус нагнулся и нежно поцеловал её. Вирджиния тихо склонила голову ему на плечо.
Он расстегнул надетый на неё ошейник.
— Нет, пожалуйста, не надо! — сказала она, глядя на него испуганными глазами. — Оставь меня! Оставь меня у себя!
— Согласна ли ты, — спросил её Ремиус, — стать вольной спутницей воина?
— Спутницей? — изумленно пробормотала она.
Ремиус кивнул; его руки нежно покоились у девушки на плечах. Она недоумевающе смотрела на него, не в силах вникнуть в смысл его слов.
— Ремиус надеется, — сказал он, — что свободная женщина Вирджиния не откажется обратить внимание на простого воина, который очень любит её и просит взять его в качестве своего вольного спутника.
Она не могла вымолвить ни слова; в её глазах стояли слезы, она смеялась и плакала одновременно.
— Выпей со мной Общую чашу, — предложил ей Ремиус.
— Да, хозяин! — воскликнула она. — Да!
— Я для тебя просто Ремиус.
— Я люблю тебя! — задыхаясь от счастья, воскликнула она. — Люблю, Ремиус!
— Принесите вино! — потребовал Марленус.
Вино принесли, и Ремиус с Вирджинией, не сводя друг с друга глаз, осушили чашу.
Ремиус на руках вынес из зала суда рыдающую от радости Вирджинию. Вслед им неслись возгласы всеобщего одобрения.
У Филлис от радости за Вирджинию слезы навернулись на глаза. Она повернулась спиной к Хо-Сорлу, чтобы тот также мог снять с неё ошейник, этот позорный символ рабства.
— Я люблю тебя, Хо-Сорл, — быстро проговорила она, — и принимаю тебя своим вольным спутником.
Лицо её светилось радостью; она с нетерпением ожидала, когда Хо-Сорл снимет с неё ошейник.
— Вольного спутника? — удивленно переспросил Хо-Сорл.
— Конечно, спутника, ты чудовище! — воскликнула Филлис.
Хо-Сорл выглядел озадаченным.
— Ты ведь не собираешься оставить меня рабыней?
— Именно так я и собирался поступить, — признался Хо-Сорл.
— Ах ты животное! — вне себя закричала Филлис. — Животное!
— Ты желаешь эту рабыню? — обратился к нему с трона Марленус.
— Нет, — покачал головой Хо-Сорл. — Пусть она принадлежит тому, кого сама выберет, — лениво добавил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64