Оскальзываясь в грязи, Фридрих выбрался на берег и шагнул к своей одежде. Дальнейшее произошло настолько быстро, что позже Гуго не сумел точно воспроизвести в памяти последовательность событий. Только что Бриан де Буагильбер протягивал руку, чтобы сорвать с шеи Фридриха драгоценную реликвию, и вот уже он стоит на коленях, вокруг его шеи обмотана золотая цепь, на котором висел наконечник священного копья, тамплиер хрипит и пытается перехватить цепь, а Фридрих с напряжённым лицом, разведя руки в стороны, высится за его спиной, и его покрытое язвами тело уже не выглядит столь немощным, каким казалось ещё мгновение назад. Но самым неожиданным и страшным было другое — оказывается, Гуго успел сделать выстрел (точнее, инстинктивно нажал на спуск) и теперь ложа арбалета была пуста, а арбалетный болт насмешкой торчал из земли, уйдя в неё по самое оперение. Командор продолжал хрипеть, Фридрих продолжал затягивать золотую удавку, а Гуго стоял дурак дураком и смотрел на торчащий болт.
Бриана де Буагильбера спасло слабое звено в цепи — не выдержав нагрузки, оно лопнуло, и моментально освободившийся командор развернулся и с размаху ударил Фридриха в неприкрытую грудь. Король пошатнулся, но устоял. Тогда тамплиер нанёс новый удар — кулаком по лицу. Фридрих упал спиной в воду. Но подниматься не стал, а оттолкнувшись ногами от дна, нырнул. Де Буагильбер кинулся было за ним и даже вроде бы успел ухватить, но король вывернулся и всплыл не менее чем в двух перчах от командора. Легко справляясь с течением, Фридрих погрёб к противоположному берегу.
Громко и витиевато ругаясь, тамплиер вылез на сушу.
— Чего стоишь?! — рявкнул он на Гуго. — Заряжай!
Гуго завозился с арбалетом, натягивая тетиву, потом вдруг остановился и, пришибленно глядя на старшего товарища, напомнил:
— Но ведь реликвия… Она у Рыжебородого. Если я выстрелю…
Тут Бриан де Буагильбер произнёс загадочную и в чём-то кощунственную фразу, смысл которой молодой тамплиер понял много позже, когда целовал туфлю Папы Климента III, воцарившегося в Риме.
— Сила не в реликвии, — сказал командор. — Сила в вере в реликвию. Заряжай!
Фридрих уже отплыл на расстояние половины фурлонга, когда Гуго удалось наконец справиться с зубчатым заряжающим механизмом.
— Теперь стреляй! — крикнул командор. — Если он уплывёт, нам не жить!
Гуго упёр приклад арбалета в плечо, медленно выдохнул, прицелился и нажал на спуск. С характерным звоном распрямилась пеньковая тетива. Тяжёлый болт за два удара сердца нагнал Фридриха и пробил капюшонную мышцу. Речная вода окрасилась кровью. Копьё выскользнуло из разом ослабевшей руки короля, и в последние мгновения своей жизни Фридрих Барбаросса закричал в отчаянии, словно утрата Копья была для него страшнее собственной смерти…
* * *
(Нью-Йорк, декабрь 1999 года)
За две недели до того, как генерал-майор войск ПВО и активнейший деятель нелегальной патриотической организации «Белый орёл» Юрий Анатольевич Зартайский поставил перед капитаном ФСБ Владимиром Фокиным боевую задачу, в одном из небольших уличных кафе китайского квартала Нью-Йорка состоялась встреча между резидентом Главного разведывательного управления и его агентом, фигурирующем в документах ГРУ под псевдонимом «Джимми Доллар».
Этот агент, в миру более известный под именем Роберт Фоули, не испытывал никакого энтузиазма от предстоящей встречи. Более того, он с радостью и не колеблясь ни секунды отдал бы все свои сбережения в банке, дом, автомобиль и правую руку в придачу только за то, чтобы никогда больше не видеть и не слышать человека, который раз в месяц присылал на пейджер Фоули сообщение, состоящее из двух слов: «Нужно встретиться» и подписи: «Bear». Резидент это знал и каждый раз обещал оставить Фоули в покое. И каждый раз обманывал.
Роберт понимал, что так оно и будет продолжаться — возможно, ещё не один год — но ничего поделать с этим не мог. В самом деле, можно отказаться от счёта в банке, от дома и автомобиля, но как откажешься от карьеры — фактически, от собственного будущего?
Возвращение Фоули из России было триумфальным. Он с честью выполнил задание, показал себя толковым оперативником и был немедленно представлен к повышению. Через три месяца он уже возглавлял один из отделов Управления внешней разведки Оперативного Директората ЦРУ. Отдел занимался молодыми мусульманскими странами, появившимися на карте мира после развала СССР и считался весьма перспективным в смысле дальнейшего служебного роста его сотрудников. В один момент потерять это многообещающее место, попасть в список неблагонадёжных и несколько лет провести «под колпаком» у собственных коллег не входило в планы Роберта. Поэтому когда по возвращении из Мурманска, он сел писать отчёт, то вполне осознанно упустил некоторые нюансы этой командировки. В частности, Фоули ни словом не упомянул об инциденте, произошедшем за два часа до встречи с резидентом военной разведки курируемой им страны, фигурировавшем в оперативных сводках отдела под именем Ивана Ивановича Иванова. Роберта тогда взяли просто: в обменном пункте гостиницы ему подсунули пачку фальшивых рублей, а когда он попытался ими расплачиваться, арестовали — благо, в пределах визуальной видимости «совершенно случайно» (а как же иначе?) оказался представитель российских «компетентных органов». Разумеется, почти сразу же «недоразумение» разрешилось, но не в пользу Фоули. Его завербовали — безыскусно, примитивно, на уровне теоретического курса «Планирование агентурной сети», и он, конечно же, уже тогда догадывался, что подневольным участием в конкретной миротворческой акции, призванной остановить эскалацию вооружённого конфликта в российском Заполярье, дело не ограничится. Спецслужбы никогда не выпускают из виду тех, кто по разным причинам оказывается в зоне их особого внимания, а уж если речь идёт о высокопоставленном сотруднике разведки чужого государства, то и говорить нечего.
Отчитавшись и получив должное количество похвал от вышестоящих коллег и самого Директора, Фоули вернулся к текущей работе и стал ждать того дня, когда человек, прикидывавшийся шофёром такси, а на поверку оказавшийся лейтенантом ФСБ Владимиром Фокиным, снова напомнит о себе. И день этот настал.
Как-то после изнурительной рабочей смены Роберт отдыхал в «Адмирале Грире», одном из лучших ресторанов Лэнгли, в компании со своим старым приятелем Джоном Муром. Последний рассказывал новый анекдот о президенте Клинтоне и политкорректности, коих в преддверии выборов появилось великое множество, а Фоули утомлённо пережёвывал стейк, запивая его холодной минералкой. Тут у Роберта промурлыкал сигнал сотового телефона, он извинился перед Муром и поднёс трубку к уху.
«Добрый день, господин Фоули, — сказал мягкий незнакомый Роберту голос. — Я адвокат одного известного вам таксиста и хотел бы встретиться с вами, чтобы урегулировать возникшее недоразумение».
«Но я не…» — начал было Фоули, который действительно в первый момент не понял, о каком таксисте идёт речь, но потом его пробило и он, прикусив язык, украдкой взглянул на Мура.
Приятель, казалось, не проявлял никакого интереса к тому, что говорит Роберт, изображая, будто бы целиком поглощён потреблением десерта. Но всё равно следовало быть очень осторожным и с ним, и с другими коллегами.
«Я понял, — сказал Роберт, тщательно подбирая слова. — И готов встретиться и выслушать ваше предложение. Где и когда?» «Нью-Йорк, Чайна-таун, уличное кафе „И Цзин“ — там такое одно, не перепутаете. Жду вас к девяти часам. Я белый высокий мужчина в очках и с бородой. Чтобы вы меня с гарантией опознали, на груди у меня будет значок Адвокатского клуба. До встречи».
Невидимый «адвокат» отключился, а Фоули, нервно скомкав салфетку, встал.
«Неприятности?» — вежливо поинтересовался Мур.
«Ерунда, — голос Роберта почти не дрогнул. — Ведь проблемы и существуют для того, чтобы их решать».
Итак, первая встреча с резидентом состоялась. Пока Роберт добирался до Нью-Йорка, он успел обдумать тактику своего поведения и начал беседу весьма агрессивно. Фоули с ходу заявил, что не знает, почему Таксист направил к нему своего «адвоката», поскольку была договорённость о непродолжительном и однократном сотрудничестве и свою часть обязанностей по этой договорённости он, Фоули, уже выполнил. На это «адвокат» мягко улыбнулся и, не вдаваясь в подробности, объяснил Роберту, что Таксист помнит о договорённости, но не считает сотрудничество законченным, поскольку проблема, которая свела его с Робертом, пока не решена; он предлагает ещё пару раз «поработать на общее благо» и даже готов за это хорошо заплатить.
Фоули спросил, что произойдёт, если он откажется от дальнейшего сотрудничества. Лжеадвокат ответил, что в таком случае в одном из серьёзных и пользующихся уважением московских журналов будет опубликована тематическая статья, посвящённая иностранным фальшивомонетчикам, подделывающим (подумать только!) российские рубли, и в качестве одного из иллюстративных материалов к ней будет использован известный Роберту документ. Тема безусловно необычная и в чём-то сенсационная, поэтому легко можно предсказать реакцию западных средств массовой информации на появление этой статьи.
«Ну а если я, поклявшись на Библии, заявлю, что упомянутый документ — фальшивка?» — предположил Фоули.
«Хозяин — барин, — сказал лжеадвокат по-русски. — Попробуйте. Но я бы не советовал. Во всём мире спецслужбы одинаковы — оглянуться не успеете, как окажетесь в очереди за пособием».
Фоули подумал. Ему не понравилось, что этот хлыщ с дерьмовым значком на лацкане так уверен в себе. И ещё очень захотелось согнать с его холёной физиономии эту дурацкую ухмылку.
«Откуда вы знаете, что я уже не доложил по инстанциям о вас и о Таксисте? — спросил Роберт с нажимом. — Откуда вы знаете, что наш разговор не записывается, а вы уже не взяты под наблюдение?» Согнать ухмылку не удалось. Наоборот, резидент заливисто рассмеялся и ответил так:
«Знаю. Иначе меня здесь не было бы».
Слова прозвучали весомо. Он действительно знает, понял Фоули и более не задавался вопросом, удастся ли ему отвертеться от сотрудничества. Не удастся.
Тогда Роберт заявил, что не будет брать деньги за свои услуги, если дело, к которому его просит подключиться Таксист, по-настоящему «благое». Потом посетовал на занятость («Ведь я начальник оперативного отдела!») и намекнул, что не сможет выполнять серьёзные задания.
Лжеадвокат намёк понял, посочувствовал и высказался в том смысле, что Таксист и не предполагал использовать Фоули «на полную катушку», а просил бы выполнить несколько небольших, но ответственных поручений. «В общем-то ничего делать вам и не придётся. За вас всё сделают другие. Вам только нужно в определённый момент и в определённом месте на том или ином обсуждении поднять тот или иной вопрос».
«Я могу быть уверен, что это не принесёт вреда моей стране?» — уточнил Фоули.
На самом деле в этой ситуации ему было совершенно наплевать на интересы страны, но с другой стороны, нельзя допускать, чтобы Таксист и этот хлыщ слишком зарывались.
«Абсолютно. Ведь я уже говорил, что это благое дело».
Поручения действительно оказались необременительными. Однажды резидент попросил Фоули собрать сотрудников отдела на внеплановое совещание и на примере недавней операции, успешно проведённой в Узбекистане, обсудить новые возможности по расширению сети «агентов влияния» в подконтрольных странах. Роберт не считал операцию удачной, так как держал новоиспечённого «агента» за обычного проходимца, который деньги возьмёт, но реальной пользы не принесёт. С тяжёлым сердцем он провёл это совещание и стал следить за оперативными сводками, полагая, что скоро этих «проходимцев» начнут вербовать пачками, нанося реальный вред бюджету Разведывательного Управления. И был приятно удивлён, когда через две недели узнал, что «проходимец» снят со всех постов по личному распоряжению Президента Узбекистана, имущество его конфисковано, а сам он на неопределённый срок отправлен в камеру предварительного заключения.
Следующие поручения были того же порядка, и хотя Фоули очень часто не мог увязать своё действие с каким-нибудь событием, произошедшим в другом полушарии, он надеялся, что Таксист не перемудрит и не подставит его по-глупому. Надежда слабая, но всё-таки лучше надежда, чем вообще ничего.
«Главное, что я отказался от денег, — успокаивал себя Фоули, — ведь все сгорают на деньгах».
И вот новый вызов. И снова одолевают сомнения: ехать или плюнуть на всё и пойти каяться к Директору. И снова — с гарантией испорченное настроение. Но и на этот раз Роберт Фоули собрался и поехал в Нью-Йорк.
Беседы с резидентом теперь были кратковременными. Лжеадвокат излагал задачу и раскланивался. Как лучше её решить, должен был придумать сам Фоули.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50