Они стояли над Стуколиным, один из них светил фонариком, а другой — возился с мешком из парусины.
— Я вам не мешаю? — с юмором поинтересовался Алексей.
Двое замерли. А потом фонарик погас, и ночные визитёры разом набросились на Стуколина. Сопротивлялся тот отчаянно: вырывался, брыкался, матерился — но все его усилия пропали втуне, нападавшие оказались сильнее, и вскоре Алексей был связан по рукам и ногам крепкой верёвкой, рот его был заклеен скотчем, на голову накинут мешок, и Стуколину оставалось только мычать.
Зашевелился разбуженный вознёй Лукашевич. Не отрывая голову от подушки, он взглянул на фосфоресцирующий циферблат своих наручных часов и пробормотал сонно:
— Господи, шесть часов! Вы там все обалдели, что ли?
— Молчи, сухопутный! — оборвал его грубый голос, и ночные визитёры навалились теперь уже на Лукашевича.
Через минуту всё было кончено, и двое неизвестных остановились, тяжело дыша и утирая трудовой пот.
— И чего это я согласился участвовать в этой идиотской затее? — спросил сам себя один из них.
— Ладно тебе, — откликнулся другой. — Раньше надо было думать. А если б отказался, Василий искупал бы тебя вместе с остальными.
Стуколин, слушавший всё это, внутренне похолодел.
«На „Варяге“ заговор! — мелькнула паническая мыслишка. — Перетопят нас в мешках, как котят, захватят крейсер и дёрнут на нём в Америку. Блин, получается, я проспал собственную смерть!» Он снова замычал и заворочался, но верёвки держали крепко.
— Смотри, вырваться пытается.
— Ха, а ты не пытался бы?
— Страшно ему, наверное…
— Аж жуть. Ладно, кончай трепаться — берём первого и понесли.
Под совместное мычание пленённых пилотов, ночные визитёры подхватили Лукашевича на руки и, покряхтывая, выволокли из каюты.
Когда за ними закрылась дверь, Стуколин попытался собраться с мыслями. Алексею уже не поможешь, но нужно хотя бы попытаться спасти себя и корабль. Он принялся интенсивно изгибаться, но добился только того, что свалился на пол, при этом больно ударившись головой. В этом неудобном положении он пролежал не меньше четверти часа — время Алексей всегда определял довольно точно, и ни стресс, ни чрезвычайные обстоятельства не могли его сбить. Потом дверь снова открылась, и в каюту вошли давешние визитёры.
— Ты посмотри, — услышал Алексей. — Наш Монте-Кристо пытался сбежать.
Второй из визитёров хихикнул:
— Не очень-то у него получилось.
— Ладно, хватит издеваться над человеком — понесли.
Стуколина подхватили на руки и довольно небрежно, прикладывая к углам и косякам, поволокли по коридорам крейсера.
«Ну вот и всё, — подумал Алексей. — Отлетался. Господи, и почему я неверующий и даже помолиться не умею?» Через некоторое время он понял, что его тащат наверх — на полётную палубу. Это породило надежду. Если заговорщики хотят без шума покончить с личным составом авиагруппы, то им следовало бы воспользоваться каким-нибудь другим путём — полётная палуба просматривается насквозь и контролируется ночной вахтой. Но похитители, сопя от напряжения и, видимо, не догадываясь о соображениях Алексея, продолжали волочить его наверх.
По тому, как разом стало свежо, Стуколин понял, что они на палубе. К своему удивлению, он услышал громкие голоса и жизнерадостный смех.
«Ёрш твою медь, — подумал он. — А ведь поживём ещё!» Его пронесли шагов двадцать, бросили на палубу, сорвали мешок и скотч. От яркого света, ударившего в глаза, — солнце в этих местах встаёт рано — Алексей на секунду зажмурился. А когда открыл, то обнаружил, что палуба переполнена народом — казалось, сюда собрались все члены команды «Варяга» от старших офицеров до рядовых моряков. На самой палубе из брезента была сооружена огромная ванна, заполненная океанской водой. И в этой ванной уже пребывали пилоты авиагруппы в полном составе. Нельзя сказать, чтобы у них был особо жизнерадостный вид, но и явного протеста они не выказывали.
«Да это же Праздник Нептуна! — догадался Стуколин. — Экватор! Как же мы проморгали?» К Стуколину подошли два моряка, одетые довольно причудливо — в намотанные на голое тело зелёные тряпки, с ластами на ногах. Моряки споро развязали Стуколина и под всеобщий свист и улюлюканье забросили в ванну к остальным. Алексей погрузился с головой, но сразу вынырнул, отплёвываясь.
— С добрым утром, — сказал Лукашевич, оказавшийся рядом.
— Вот сволочи, — охарактеризовал происходящее Стуколин. — А я уж решил, что на «Варяге» мятеж.
— Не один ты, — усмехнулся Лукашевич. — Серёга своих «тритонов» знаешь как отделал.
К друзьям подгрёб Золотарёв. Лицо его слева украшала свежая ссадина, губы распухли, но вид он имел самодовольный.
— Эх вы, доходяги! — сказал он. — С какими-то субтильными мореманами справиться не сумели.
— Но результат-то один, — заметил уязвлённый Стуколин.
— Я сюда по доброй воле влез! Не то что вы. Почувствуй, блин, разницу!
— Так, — Стуколин огляделся вокруг. — Костю вижу… Барнавели тоже тут… и писатель… А где наши спецназовцы?
— К ним просто так не войдёшь, — пояснил Золотарёв. — У них круглосуточный пост и оружия полный рундук. Если захотят участвовать, сами выползут.
Тут моряки, одетые тритонами, расступились, и к ванне приблизилось «чудо гороховое» — Нептун. Из нормальной одежды на нём были только тельняшка и трусы до колен, остальное — распущенные и выдержанные в зелёной краске бинты, изображающие водоросли, борода из мочалки, корона из латуни — были заготовлены специально к празднику. Узнать его под этим нарядом было довольно затруднительно.
— Что за шум? — спросил Нептун густым басом. — Что за переполох в царстве моём?
— Поймали нарушителей, ваше величество, — доложил один из «тритонов», в котором Стуколин опознал Мстислава Губанова. — Экватор пересекают, а даров не преподносят.
— Как так? — Нептун нахмурил брови. — Непорядок.
— Вот и мы думаем, что непорядок.
— Что же вы, путешественники? — Нептун снова повернулся к сидящим в ванне пилотам авиагруппы. — Законы морские не цените? Меня, царя всех морей и океанов, водоёмов больших и малых, не уважаете? А как утоплю?
— Рэкетир, блин, — тут же обозвался Золотарёв.
— Кто это сказал?!
«Тритоны» засуетились, выволокли Сергея из воды и бросили его на колени перед Нептуном.
— Кто таков? — грозно осведомился морской царь. — Почему непочтителен?
— Капитан Золотарёв, — представился Сергей. — Сроду был непочтителен к дутым авторитетам.
— Ах ты, охламон! — рассердился Нептун. — Кого ты «дутым» назвал? — и под одобрительные возгласы «тритонов» начал охаживать Золотарёва палкой, играющей роль трезубца.
— Ай, ай! — запричитал Сергей визгливым голосом. — Больше не буду, ваше величество!
— То-то же, — удовлетворился Нептун. — Ну сказывай, капитан, на каких кораблях ходил, по каким морям или океанам?
— По воздушному океану, ваше величество! — Золотарёв в карман за словом не полез.
— Это где такой? Почему не знаю?
— Знаете, ваше величество. У вас над головой.
Нептун, задрав голову, посмотрел в небо.
— А, так ты подданный моего японского кореша Камикадзе? — обрадовался Нептун. — У вас, мне утопленники рассказывали, какая-то заварушка с Дядюшкой Сэмом была — чем дело-то кончилось?
— Без бородатого анекдота шагу ступить не могут, — булькнул сидящий в ванне Кадман.
Его тоже вытащили из постели, и был он совсем голый и синий от холода. Без одежды «акула пера» производила довольно непрезентабельное впечатление, отличаясь от остальных худосочностью и слаборазвитой мускулатурой. Но самоуверенности у него при этом не убавлялось.
— Проиграли мы, ваше величество, — отвечал Золотарёв. — Вчистую.
— Что ж вы, соколы? Посрамили, получается, кореша моего?
— Так ведь слуги Дядюшки Сэма тоже под ним ходят, ваше величество…
Закончить импровизированный спектакль Нептуну и Золотарёву не удалось. На палубе появился вице-адмирал Долгопрудный. В своём парадном мундире, резким контрастом выделяющемся на фоне тельняшек и зелёных тряпок, в кои были наряжены «тритоны», он выглядел белой вороной — очень внушительной белой вороной, надо сказать! Подойдя к Нептуну, Георгий Семёнович окинул его юмористическим взглядом. «Тритоны» притихли, но морской царь ничуть не испугался.
— А это ещё что за франт? — осведомился он. — Вырядился, как на параде. Слушай, франт, я тебя знаю?
Долгопрудный широко улыбнулся и вдруг легко, словно не убелённый сединами адмирал, а юноша с первого курса мореходки, встал на одно колено. Снял фуражку и сказал:
— Здравия желаю, царь-батюшка. Прости нас, окаянных, что нарушили твой покой. Не гневись и не шторми.
Нептун удовлетворённо кивнул:
— Вот как говорить с морским царём надо! — сказал он, обращаясь к сидящей в брезентовой ванне компании. — Учитесь, молодёжь!
— Корабль наш называется «Варяг», — докладывал Георгий Семёнович. — Идём под флагом старинным «андреевским», курсом в Антарктиду. На борту много пушек имеем, чтобы врага устрашить и честь флота своего отстоять.
— Шиза какая-то, — пробормотал Кадман. — Они хоть сами слышат, чего несут? Стилизовать под старину, господа, тоже надо уметь!
— Тише ты, — шикнули на него.
— Я — капитан «Варяга», — говорил Долгопрудный, — и под моим началом находится полторы тысячи разбойников. Пропусти нас с миром, царь-батюшка, дай попутного ветра и низкой волны…
— Дары будут? — деловито поинтересовался Нептун.
— Конечно же, царь-батюшка. И вино, и сдоба для тебя приготовлены. А это лично от меня.
К огромному удивлению присутствующих, Долгопрудный снял с запястья часы и протянул их Нептуну. Морской царь, по всему, растерялся пуще других, и тогда вице-адмирал, привстав, наклонился к нему и шепнул:
— Бери, Василий, не смущайся. Не забудь только потом в кильватер бросить.
— Достойный подарок, — заявил Василий Рушников (а это был именно он — скорый на всякие выдумки командир ЗРК «Кинжал»), взял часы и надел их на руку. — Принимается!
Окружающие зааплодировали.
— Продолжайте, ребятушки, — сказал Долгопрудный, надел фуражку и с достоинством удалился.
…В тот же день состоялись выборы Президента. В кают-компании соорудили избирательный пункт с урной и кабинками, и к обеду все члены команды по очереди побывали там, поставив галочки на бюллетенях. Исключения не делалось ни для кого, даже для тех, кто считал себя гражданином Украины — Долгопрудный по-прежнему проводил политику многонационального единства, словно «Варяг» действительно был частью территории исчезнувшего государства под названием СССР.
На вечернем банкете, посвящённом экватору и Празднику Нептуна, старший помощник Ткач озвучил результаты выборов. Как и ожидалось, подавляющее большинство проголосовало за премьер-министра Путина. Три десятка голосов досталось лидеру коммунистов Зюганову. Примерно такое же количество получил популярный в «глубинке» губернатор Кемеровской области Тулеев. Два голоса были отданы режиссёру Говорухину, и один — демократу Явлинскому.
— Теперь начнётся, — зловеще пообещал писатель Кадман. — Будет вам небо в клеточку!
— Кончай злопыхать, — посоветовал командир спецназовцев Роман Прохоров, наливая литератору первую за сегодня стопку горилки. — Давай лучше выпьем. За экватор. И за будущее!..
* * *
Первый айсберг члены команды «Варяга» увидели на сороковой параллели. Многие высыпали на палубу — посмотреть на это чудо природы. Крейсер шёл на скорости в двадцать узлов, оставляя айсберг по правому борту, и все любопытствующие имели возможность рассмотреть подробности в бинокли.
Айсберги южного полушария отличаются от айсбергов северного. Если от арктической полярной шапки отламываются довольно бесформенные глыбы, напоминающие куски льда в бокале с коктейлем, только сильно увеличенные в размерах, то айсберги Антарктики — это целые плавучие острова со своей экосистемой, способные бороздить океан годами, пока течение не вынесет их к экватору. За характерную форму антарктические айсберги называются столообразными, и именно такой повстречался «Варягу».
— Настоящий кусочек Антарктиды, — мечтательно сказал писатель Кадман, отнимая от глаз бинокль. — Всё-таки удивительное дело: мы стремимся в космос, всё выше, и выше, и выше, а тут рядом, на нашей собственной планете, целая terra incognita!
— Ну, не такая уж incognita, — заметил Роман Прохоров, стоявший рядом. — Кто там только со времён Беллинсгаузена с Лазаревым не высаживался. Станций опять же навалом.
— Но кто читает отчёты этих экспедиций и станций? — резонно возразил Антон. — Кому это нужно? А ведь Антарктида будет поинтереснее иных планет, даже поинтереснее Марса, вокруг которого сейчас столько разговоров. Ведь Марс, по большому счёту, — просто безжизненная пустыня, а в Антарктиде когда-то существовала жизнь, и, наверняка, её фауна отличалась от фауны других континентов в той же степени, что и фауна Австралии.
— Вся проблема в том, что за два века тема утратила новизну, — предположил Роман.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
— Я вам не мешаю? — с юмором поинтересовался Алексей.
Двое замерли. А потом фонарик погас, и ночные визитёры разом набросились на Стуколина. Сопротивлялся тот отчаянно: вырывался, брыкался, матерился — но все его усилия пропали втуне, нападавшие оказались сильнее, и вскоре Алексей был связан по рукам и ногам крепкой верёвкой, рот его был заклеен скотчем, на голову накинут мешок, и Стуколину оставалось только мычать.
Зашевелился разбуженный вознёй Лукашевич. Не отрывая голову от подушки, он взглянул на фосфоресцирующий циферблат своих наручных часов и пробормотал сонно:
— Господи, шесть часов! Вы там все обалдели, что ли?
— Молчи, сухопутный! — оборвал его грубый голос, и ночные визитёры навалились теперь уже на Лукашевича.
Через минуту всё было кончено, и двое неизвестных остановились, тяжело дыша и утирая трудовой пот.
— И чего это я согласился участвовать в этой идиотской затее? — спросил сам себя один из них.
— Ладно тебе, — откликнулся другой. — Раньше надо было думать. А если б отказался, Василий искупал бы тебя вместе с остальными.
Стуколин, слушавший всё это, внутренне похолодел.
«На „Варяге“ заговор! — мелькнула паническая мыслишка. — Перетопят нас в мешках, как котят, захватят крейсер и дёрнут на нём в Америку. Блин, получается, я проспал собственную смерть!» Он снова замычал и заворочался, но верёвки держали крепко.
— Смотри, вырваться пытается.
— Ха, а ты не пытался бы?
— Страшно ему, наверное…
— Аж жуть. Ладно, кончай трепаться — берём первого и понесли.
Под совместное мычание пленённых пилотов, ночные визитёры подхватили Лукашевича на руки и, покряхтывая, выволокли из каюты.
Когда за ними закрылась дверь, Стуколин попытался собраться с мыслями. Алексею уже не поможешь, но нужно хотя бы попытаться спасти себя и корабль. Он принялся интенсивно изгибаться, но добился только того, что свалился на пол, при этом больно ударившись головой. В этом неудобном положении он пролежал не меньше четверти часа — время Алексей всегда определял довольно точно, и ни стресс, ни чрезвычайные обстоятельства не могли его сбить. Потом дверь снова открылась, и в каюту вошли давешние визитёры.
— Ты посмотри, — услышал Алексей. — Наш Монте-Кристо пытался сбежать.
Второй из визитёров хихикнул:
— Не очень-то у него получилось.
— Ладно, хватит издеваться над человеком — понесли.
Стуколина подхватили на руки и довольно небрежно, прикладывая к углам и косякам, поволокли по коридорам крейсера.
«Ну вот и всё, — подумал Алексей. — Отлетался. Господи, и почему я неверующий и даже помолиться не умею?» Через некоторое время он понял, что его тащат наверх — на полётную палубу. Это породило надежду. Если заговорщики хотят без шума покончить с личным составом авиагруппы, то им следовало бы воспользоваться каким-нибудь другим путём — полётная палуба просматривается насквозь и контролируется ночной вахтой. Но похитители, сопя от напряжения и, видимо, не догадываясь о соображениях Алексея, продолжали волочить его наверх.
По тому, как разом стало свежо, Стуколин понял, что они на палубе. К своему удивлению, он услышал громкие голоса и жизнерадостный смех.
«Ёрш твою медь, — подумал он. — А ведь поживём ещё!» Его пронесли шагов двадцать, бросили на палубу, сорвали мешок и скотч. От яркого света, ударившего в глаза, — солнце в этих местах встаёт рано — Алексей на секунду зажмурился. А когда открыл, то обнаружил, что палуба переполнена народом — казалось, сюда собрались все члены команды «Варяга» от старших офицеров до рядовых моряков. На самой палубе из брезента была сооружена огромная ванна, заполненная океанской водой. И в этой ванной уже пребывали пилоты авиагруппы в полном составе. Нельзя сказать, чтобы у них был особо жизнерадостный вид, но и явного протеста они не выказывали.
«Да это же Праздник Нептуна! — догадался Стуколин. — Экватор! Как же мы проморгали?» К Стуколину подошли два моряка, одетые довольно причудливо — в намотанные на голое тело зелёные тряпки, с ластами на ногах. Моряки споро развязали Стуколина и под всеобщий свист и улюлюканье забросили в ванну к остальным. Алексей погрузился с головой, но сразу вынырнул, отплёвываясь.
— С добрым утром, — сказал Лукашевич, оказавшийся рядом.
— Вот сволочи, — охарактеризовал происходящее Стуколин. — А я уж решил, что на «Варяге» мятеж.
— Не один ты, — усмехнулся Лукашевич. — Серёга своих «тритонов» знаешь как отделал.
К друзьям подгрёб Золотарёв. Лицо его слева украшала свежая ссадина, губы распухли, но вид он имел самодовольный.
— Эх вы, доходяги! — сказал он. — С какими-то субтильными мореманами справиться не сумели.
— Но результат-то один, — заметил уязвлённый Стуколин.
— Я сюда по доброй воле влез! Не то что вы. Почувствуй, блин, разницу!
— Так, — Стуколин огляделся вокруг. — Костю вижу… Барнавели тоже тут… и писатель… А где наши спецназовцы?
— К ним просто так не войдёшь, — пояснил Золотарёв. — У них круглосуточный пост и оружия полный рундук. Если захотят участвовать, сами выползут.
Тут моряки, одетые тритонами, расступились, и к ванне приблизилось «чудо гороховое» — Нептун. Из нормальной одежды на нём были только тельняшка и трусы до колен, остальное — распущенные и выдержанные в зелёной краске бинты, изображающие водоросли, борода из мочалки, корона из латуни — были заготовлены специально к празднику. Узнать его под этим нарядом было довольно затруднительно.
— Что за шум? — спросил Нептун густым басом. — Что за переполох в царстве моём?
— Поймали нарушителей, ваше величество, — доложил один из «тритонов», в котором Стуколин опознал Мстислава Губанова. — Экватор пересекают, а даров не преподносят.
— Как так? — Нептун нахмурил брови. — Непорядок.
— Вот и мы думаем, что непорядок.
— Что же вы, путешественники? — Нептун снова повернулся к сидящим в ванне пилотам авиагруппы. — Законы морские не цените? Меня, царя всех морей и океанов, водоёмов больших и малых, не уважаете? А как утоплю?
— Рэкетир, блин, — тут же обозвался Золотарёв.
— Кто это сказал?!
«Тритоны» засуетились, выволокли Сергея из воды и бросили его на колени перед Нептуном.
— Кто таков? — грозно осведомился морской царь. — Почему непочтителен?
— Капитан Золотарёв, — представился Сергей. — Сроду был непочтителен к дутым авторитетам.
— Ах ты, охламон! — рассердился Нептун. — Кого ты «дутым» назвал? — и под одобрительные возгласы «тритонов» начал охаживать Золотарёва палкой, играющей роль трезубца.
— Ай, ай! — запричитал Сергей визгливым голосом. — Больше не буду, ваше величество!
— То-то же, — удовлетворился Нептун. — Ну сказывай, капитан, на каких кораблях ходил, по каким морям или океанам?
— По воздушному океану, ваше величество! — Золотарёв в карман за словом не полез.
— Это где такой? Почему не знаю?
— Знаете, ваше величество. У вас над головой.
Нептун, задрав голову, посмотрел в небо.
— А, так ты подданный моего японского кореша Камикадзе? — обрадовался Нептун. — У вас, мне утопленники рассказывали, какая-то заварушка с Дядюшкой Сэмом была — чем дело-то кончилось?
— Без бородатого анекдота шагу ступить не могут, — булькнул сидящий в ванне Кадман.
Его тоже вытащили из постели, и был он совсем голый и синий от холода. Без одежды «акула пера» производила довольно непрезентабельное впечатление, отличаясь от остальных худосочностью и слаборазвитой мускулатурой. Но самоуверенности у него при этом не убавлялось.
— Проиграли мы, ваше величество, — отвечал Золотарёв. — Вчистую.
— Что ж вы, соколы? Посрамили, получается, кореша моего?
— Так ведь слуги Дядюшки Сэма тоже под ним ходят, ваше величество…
Закончить импровизированный спектакль Нептуну и Золотарёву не удалось. На палубе появился вице-адмирал Долгопрудный. В своём парадном мундире, резким контрастом выделяющемся на фоне тельняшек и зелёных тряпок, в кои были наряжены «тритоны», он выглядел белой вороной — очень внушительной белой вороной, надо сказать! Подойдя к Нептуну, Георгий Семёнович окинул его юмористическим взглядом. «Тритоны» притихли, но морской царь ничуть не испугался.
— А это ещё что за франт? — осведомился он. — Вырядился, как на параде. Слушай, франт, я тебя знаю?
Долгопрудный широко улыбнулся и вдруг легко, словно не убелённый сединами адмирал, а юноша с первого курса мореходки, встал на одно колено. Снял фуражку и сказал:
— Здравия желаю, царь-батюшка. Прости нас, окаянных, что нарушили твой покой. Не гневись и не шторми.
Нептун удовлетворённо кивнул:
— Вот как говорить с морским царём надо! — сказал он, обращаясь к сидящей в брезентовой ванне компании. — Учитесь, молодёжь!
— Корабль наш называется «Варяг», — докладывал Георгий Семёнович. — Идём под флагом старинным «андреевским», курсом в Антарктиду. На борту много пушек имеем, чтобы врага устрашить и честь флота своего отстоять.
— Шиза какая-то, — пробормотал Кадман. — Они хоть сами слышат, чего несут? Стилизовать под старину, господа, тоже надо уметь!
— Тише ты, — шикнули на него.
— Я — капитан «Варяга», — говорил Долгопрудный, — и под моим началом находится полторы тысячи разбойников. Пропусти нас с миром, царь-батюшка, дай попутного ветра и низкой волны…
— Дары будут? — деловито поинтересовался Нептун.
— Конечно же, царь-батюшка. И вино, и сдоба для тебя приготовлены. А это лично от меня.
К огромному удивлению присутствующих, Долгопрудный снял с запястья часы и протянул их Нептуну. Морской царь, по всему, растерялся пуще других, и тогда вице-адмирал, привстав, наклонился к нему и шепнул:
— Бери, Василий, не смущайся. Не забудь только потом в кильватер бросить.
— Достойный подарок, — заявил Василий Рушников (а это был именно он — скорый на всякие выдумки командир ЗРК «Кинжал»), взял часы и надел их на руку. — Принимается!
Окружающие зааплодировали.
— Продолжайте, ребятушки, — сказал Долгопрудный, надел фуражку и с достоинством удалился.
…В тот же день состоялись выборы Президента. В кают-компании соорудили избирательный пункт с урной и кабинками, и к обеду все члены команды по очереди побывали там, поставив галочки на бюллетенях. Исключения не делалось ни для кого, даже для тех, кто считал себя гражданином Украины — Долгопрудный по-прежнему проводил политику многонационального единства, словно «Варяг» действительно был частью территории исчезнувшего государства под названием СССР.
На вечернем банкете, посвящённом экватору и Празднику Нептуна, старший помощник Ткач озвучил результаты выборов. Как и ожидалось, подавляющее большинство проголосовало за премьер-министра Путина. Три десятка голосов досталось лидеру коммунистов Зюганову. Примерно такое же количество получил популярный в «глубинке» губернатор Кемеровской области Тулеев. Два голоса были отданы режиссёру Говорухину, и один — демократу Явлинскому.
— Теперь начнётся, — зловеще пообещал писатель Кадман. — Будет вам небо в клеточку!
— Кончай злопыхать, — посоветовал командир спецназовцев Роман Прохоров, наливая литератору первую за сегодня стопку горилки. — Давай лучше выпьем. За экватор. И за будущее!..
* * *
Первый айсберг члены команды «Варяга» увидели на сороковой параллели. Многие высыпали на палубу — посмотреть на это чудо природы. Крейсер шёл на скорости в двадцать узлов, оставляя айсберг по правому борту, и все любопытствующие имели возможность рассмотреть подробности в бинокли.
Айсберги южного полушария отличаются от айсбергов северного. Если от арктической полярной шапки отламываются довольно бесформенные глыбы, напоминающие куски льда в бокале с коктейлем, только сильно увеличенные в размерах, то айсберги Антарктики — это целые плавучие острова со своей экосистемой, способные бороздить океан годами, пока течение не вынесет их к экватору. За характерную форму антарктические айсберги называются столообразными, и именно такой повстречался «Варягу».
— Настоящий кусочек Антарктиды, — мечтательно сказал писатель Кадман, отнимая от глаз бинокль. — Всё-таки удивительное дело: мы стремимся в космос, всё выше, и выше, и выше, а тут рядом, на нашей собственной планете, целая terra incognita!
— Ну, не такая уж incognita, — заметил Роман Прохоров, стоявший рядом. — Кто там только со времён Беллинсгаузена с Лазаревым не высаживался. Станций опять же навалом.
— Но кто читает отчёты этих экспедиций и станций? — резонно возразил Антон. — Кому это нужно? А ведь Антарктида будет поинтереснее иных планет, даже поинтереснее Марса, вокруг которого сейчас столько разговоров. Ведь Марс, по большому счёту, — просто безжизненная пустыня, а в Антарктиде когда-то существовала жизнь, и, наверняка, её фауна отличалась от фауны других континентов в той же степени, что и фауна Австралии.
— Вся проблема в том, что за два века тема утратила новизну, — предположил Роман.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50