– Мне это все по-прежнему не по душе… – Пьер, помолчав, заставил свой голос звучать совершенно спокойно. – Слишком многое может пойти не так. Да даже если все пойдет, как задумано… вспомни, тридцать три года назад министерство безопасности спланировало подобный трюк и провернуло его. И что это нам дало? Подумай о возможных последствиях разоблачения.
– Это не совсем одно и то же, – спокойно возразил Сен-Жюст. – Конечно, основная концепция остается прежней, но обстоятельства изменились. Идет война. Воздействие на манти обещает стать несравненно большим, и даже если вину все-таки удастся свалить на нас, в юридическом смысле к нам нельзя будет предъявить никаких претензий. С точки зрения межзвездного права, мы нанесем удар по военной цели.
Пьер скептически хмыкнул, и Сен-Жюст пожал плечами.
– Ладно, забудь об этом. На вспомни другое: МВБ note 5 удалось провернуть дельце так, что тридцать три года назад никто не смог доказать нашу причастность. То же самое я могу гарантировать и сейчас. Клянусь, Роб, могу! Люди, которых предполагается задействовать в этих акциях, не будут иметь ни малейшего представления о том, с кем в действительности работают, и мои сотрудники предусмотрели возможность обрезать концы на любом уровне. Мантикорские спецслужбы никогда не смогут проследить всю цепочку. Даже если операция не даст ожидаемого эффекта, она все равно принесет нам ощутимую пользу. Признаюсь, я сам не разделяю слишком уж оптимистических надежд иных моих советников, но если нам удастся провернуть «Хассан», мантикорский парламент превратится в площадку для таких собачьих боев, каких Королевство еще не видывало. Политики вроде Нового Киева, Высокого Хребта, Декро и Серого Холма вцепятся друг другу в глотки. Все будут настолько поглощены борьбой за власть, что до мелочей вроде войны ни у кого и руки не дойдут.
Оскар говорил так пылко, с такой убежденностью, что Пьер заколебался.
«Конечно, – напомнил он себе, – Сен-Жюст – мастер по части тайных операций и склонен полагаться на них больше, чем на другие формы борьбы. Несомненно, играет роль и соперничество с МакКвин: осуществив свой замысел, Оскар, возможно, сумеет если не выиграть войну, то хотя бы закончить ее. То есть сделать то. к чему Народный флот пока даже не приблизился».
– Ты и вправду рассчитываешь на успех? – серьезно спросил он.
Сен-Жюст нахмурился, помолчал и лишь потом ответил:
– Да. В зависимости от того, где будет начата операция, шансы на успех варьируют от превосходных до плохих и даже очень плохих, но и при очень плохом развитии событий можно рассчитывать на определенный результат. А в случае провала, как я уже говорил, мы потеряем лишь несколько коготков.
– Ладно, Оскар, – сказал Пьер с тяжелым вздохом. – Готовь операцию, но ни в коем случае не начинай ее без моего особого разрешения.
Сен-Жюст слегка поморщился, и Пьер поднял руку.
– Пойми, я не подозреваю тебя в стремлении начать операцию без детальнейшей ее проработки, – (или – это соображение он оставил при себе – в намерении нарушить конкретные прозвучавшие приказы), – но всегда существует опасность того, что исполнители грязной работы проколются в чем-то важном. Мне нужна уверенность, что этого не случится.
– Такое возможно, – ответил Сен-Жюст после недолгого раздумья. – Честно говоря, наибольший риск сулит «Хассан-два», на звезде Ельцина: задействованный там контингент труднее контролировать. С другой стороны, тамошняя наша агентура чище, чем на Мантикоре. Вообще-то, шансы на успех у «Хассана-один» невелики: у себя дома службы безопасности Мантикоры не дремлют. Я с самого начала возлагал особые надежды именно на «Хассан-два» – и, по-моему, именно там и следует начать организационные мероприятия. Даже если придется сделать это чуточку преждевременно и пойти на определенней риск.
Пьер хмыкнул, закрыл глаза, но потом кивнул.
– Ладно, Оскар. Организуй, готовь все, что нужно, но – предупреждаю серьезно! – без моей санкции не начинать. И проследи за тем, чтобы каждый возможный сбой так и остался единичным сбоем, а не повлек за собой цепь непредсказуемых последствий. Чтобы ни на каком уровне не было никакой самодеятельности!
– Прослежу! – пообещал Сен-Жюст, и Пьер удовлетворенно кивнул. Что-что, а слово Оскар держал всегда. – Но риск все равно останется, он заложен в самой природе операции. Мы можем только запустить ее, но не контролировать на всех стадиях. В отличие от военных действий.
Пьер подавил эмоции, хотя в душе глубоко вздохнул. Какие бы важнейшие проблемы ни обсуждали они с Сен-Жюстом, глава БГБ все равно не мог слезть со своего любимого конька. Наверное, заставить его перестать подкапываться под МакКвин не смогла бы и энергетическая смерть Вселенной.
– Оскар, – проворчал Пьер, – мне прекрасно известно, что ты не жалуешь Эстер, но я надеялся, что это твое недовольство перестанет быть беспредметным. Есть у тебя конкретные вопросы, сообщения или замечания, касающиеся ее ведомства? Да или нет?
Сен-Жюст – что было совершенно на него не похоже – выглядел неуверенно. Впрочем, причиной тому мог стать суровый тон гражданина Председателя. Ответ главы БГБ прозвучал спокойно:
– И да и нет. Вообще-то мне хотелось обсудить последние сообщения из Лиги.
Он указал на голографический дисплей, который Пьер изучал перед его приходом, и Председатель кивнул. Возможно, ему до смерти надоело выслушивать наветы Сен-Жюста на МакКвин, но он был слишком умен для того, чтобы просто игнорировать их. По части распознавания возможной угрозы равных Оскару не было.
– Вообще-то, – продолжил шеф Госбезопасности, – по моему разумению, от Парнелла и его компании вреда будет гораздо больше, чем от Харрингтон. Неприятно признавать это, но мантикорцы поступили весьма умно, отправив его на Беовульф для лечения. А вот Трека, делая записи допросов, поступал крайне глупо.
Пьер кивнул снова, на сей раз чуть ли не с болезненным восхищением. Сен-Жюст говорил о «допросах» с полнейшим спокойствием и равнодушием, как о чем-то вполне естественном, а не о жутких физических и нравственных издевательствах. При этом Председатель отдавал себе отчет в том, что конечная ответственность за злодеяния и Оскара, и всех его приспешников ложится только на него самого. Это он сверг власть Законодателей, он организовал Комитет, и он с самого начала прекрасно знал, чем занимается Госбезопасность. Правда, его это знание тревожило, и порой очень сильно. А вот Сен-Жюст, похоже, спал как младенец.
«Он нужен мне, – уже не в первый раз подумал Роб Пьер. – Я отчаянно в нем нуждаюсь. Более того, как бы ни был ужасен этот человек, он мой друг. И отличается от Корделии хотя бы тем, что в его зверствах нет ничего личного. Это… просто работа. Просто, занимаясь своей работой, Оскар внушает ужас. А мир без него стал бы лучше».
– Вынужден согласиться с тем, что действия Трека… не вызывают одобрения, – сказал он, не позволив и тени своих мыслей отразиться на лице или в голосе. – Но первопричиной всего было наше… да что там – мое решение не расстреливать Парнелла.
– Может быть. Но я поддержал его тогда, да и сейчас считаю, что оно было правильным. Парнелл слишком много знал, причем его знания были связаны не только с флотом, но и с внутренней динамикой клановых связей Законодателей. Чистки тогда только начинались, в командных структурах флота ощущалось скрытое сопротивление, и уничтожить одним выстрелом вместилище столь ценных сведений было бы просто глупо.
– Согласен, тогда эти соображения были вполне разумны. Но прошло немало времени… а он так и не сказал нам ничего ценного, несмотря на все методы убеждения, к которым прибегал бригадир Трека. По здравом размышлении нам следовало давно уже обрубить концы.
– Это забывчивость, Роб, всего лишь непредусмотрительность и забывчивость. Конечно, расстреляй мы его пару лет назад, ничего подобного бы не случилось, но кто, будучи в здравом уме, мог предвидеть массовый побег с Аида? Мы упрятали его в самое надежное место, которым располагали, и имели все основания рассчитывать, что он и сгниет там, не доставив нам никаких хлопот.
– Увы, он их нам доставил, – сухо заметил Пьер.
– Да, с этим не поспоришь.
«Легко сказать, – подумал гражданин Председатель, – на самом деле это не „хлопоты“, а черт знает что такое». Солнечная Лига получила в свое распоряжение показания беглецов с Аида и, хуже того, множество записей, извлеченных Харрингтон из казавшейся абсолютно надежно защищенной базы данных «Харона».
Разоблачение фальшивки с казнью само по себе было серьезным ударом, но не могло сравниться с выдвинутым Амосом Парнеллом, последним начальником штаба флота Законодателей, и другими высокопоставленными заключенными обвинением против Комитета общественного спасения в целом и Пьера с Сен-Жюстом в частности. И обвиняли их в организации убийства Гарриса и захвате власти. Мало того, манти препроводили освобожденных узников прямо на Беовульф, где медики Лиги однозначно подтвердили, что все они подвергались жестоким пыткам. К освидетельствованию добавились сделанные идиотом Трека записи этих пыток и его хвастливые признания, подтверждавшие причастность Пьера и Сен-Жюста к заговору и перевороту.
Все в совокупности сулило катастрофические последствия, поскольку могло повлиять на взаимоотношения с Лигой.
Если для граждан Народной Республики и Звездного Королевства ход войны имел первостепенное значение и новости с фронта воспринимались как важнейшие, то для Лиги это был незначительный конфликт где-то на периферии обитаемого космоса. Лига представляла собой самый могущественный политический блок, когда-либо создававшийся человечеством. Внутри него существовали собственные противоречия и разногласия, а центральное правительство, по понятиям Народной Республики или Звездного Королевства, было очень слабым, однако размеры и мощь этого объединения позволяли ему взирать на остальные миры как на космическое захолустье. Разумеется, отдельные финансовые и промышленные группы, такие как производители и торговцы оружием, могли иметь в Народной Республике свои специфические интересы, но в целом население и власти Лиги практически не интересовались тем, что происходило в этой галактической провинции.
И это положение, признал Пьер, провинцию вполне устраивало.
В состав Лиги входили миры и с аристократической, и с олигархической формой правления, однако идеалом, к которому она стремилась, принято было считать представительную демократию. Справедливости ради следует отметить, что большинство союзных миров в той или иной мере стремилось воплотить этот идеал на практике, а уж внешний фасад, что бы за ним ни скрывалось, выглядел демократическим у всех до единого, что играло на руку Комитету открытой информации, поскольку Мантикора являлась монархией.
Этим недостатком страдала добрая половина миров Альянса: Протекторат Грейсон, халифат Занзибар, княжество Ализон. Пьер знал, что, несмотря на наличие монархических институтов и наследственной аристократии, строй на этих планетах близок к слащавому идеалу солли… но народ Лиги об этом не догадывался. А потому Комитет открытой информации легко распространял идею о том, что Народная Республика есть такое же демократическое государство, как миры Лиги, поскольку она республика. И эта демократическая республика вынуждена вести борьбу с реакционной, деспотической и изначально враждебной народовластию монархией.
Многие миры Лиги в своем развитии прошли монархическую стадию – хотя бы по той причине, что первоначальное освоение новых планет, особенно до изобретения паруса Варшавской, требовало строгой централизации власти. Однако этот факт был давно и прочно предан забвению. Миры, составившие костяк Лиги, были обжиты более двух тысячелетий назад; нынешний свой цивилизованный статус они воспринимали как нечто само собой разумеющееся, а о том, что Звездное Королевство, например, существует всего пять столетий, забывали. Если вообще знали.
Сообщества этого сектора были гораздо моложе большинства дочерних миров Старой Земли, и в некоторых из них, особенно в системах звезды Ельцина и Занзибара, колонистам пришлось вести жесточайшую борьбу за выживание. Элементы демократии реализовывались по мере экономического развития и стабилизации, но на это требовалось время. Разумеется, кое-где, например в Силезской конфедерации, сохранялись деспотические режимы, но как раз такие планеты в Альянс не вступали.
Правда, общественность Лиги на сей счет осведомлена не была, а Комитет открытой информации прилагал все усилия к тому, чтобы этого не произошло. И небезуспешно, с кислой усмешкой подумал Пьер. Ставки на невежество и интеллектуальную леность себя оправдывала.
Однако успехи пропаганды были поставлены под угрозу свидетельствами беглецов вроде Парнелла и показаниями, полученными Харрингтон при проведении военных трибуналов, изобличавших особо гнусные преступления БГБ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95