- Он меня вылечил?
- И вас, и вашу Витвину. А точнее, и Витвину, и уж и быть - вас! - фыркала я.
* * *
- Ну, в Каллистрата я всегда верил, однако ж горожане…
- Это они от большой любви к вам, князь!
- А Чистуша - тоже от большой любви поместила вас, княгиня, в эти затрапезные палаты? Немедленно, сейчас же идем отсюда. Вам по праву принадлежит княжеская опочивальня.
- Но, князь, уже темно… Может быть, завтра?
- Почивать завтра? Хорошо. Завтра вы тоже там будете почивать. Но и сегодня!
* * *
- Но я не могу ждать! Немедленно покажите вашу пострадавшую ручку! - требовал Михаил.
- Она так ужасна…
- Это мне решать!… И вы посмеялись надо мной, княгиня: вот это вы называете уродством? Да это самое прекрасное, что я видел в жизни! Если, конечно, вы не покажете мне что-то еще более прекрасное!…
* * *
- Кажется, теперь вы видите все.
- Вы - тоже. Будем считать, что обряд свершен.
- Князь, без батюшки? Как можно!
- Нас видит Всевышний - его свидетельство важнее всех. А раз он сам нам покровительствует, то под его верховным руководством можно дело и не затягивать, а перейти сразу к самому главному, что свершается после утверждения брака на небесах…
* * *
- Князь, похоже, долгое лежание в «пылающем нубосе» вас нисколько не утомило?
- Вы правы, княгиня. Повторим еще?
- Обязательно. Но Вышеград…
- Вышеград подождет!
- Только до следующего утра.
- С вами, любовь моя, невозможно спорить.
- И бесполезно. Спросите хоть у кого.
- Спрашивать? Я лучше поцелую вас еще раз. Любимая моя княгиня, вы позволите мне эту вольность?
* * *
Но отплытие свершилось только через неделю.
За это время и вече, обещанное народу Киршага, успело состояться, и тризна по погибшим в заповедном лесу, на которую съехалось все кравенцовское лыцарство, - среди них множество моих знакомых еще по каллисгратовским пирам.
Жаль, не было самого Оболыжского. По моему настоянию князь отправил ему хвалебное письмо с пожеланиями скорейшего выздоровления.
Хватило даже времени Никодиму - он успел выполнить свое горячее желание и присягнул мне как своей госпоже на верность, поцеловав крест. Все было обставлено трогательно и весьма торжественно - не хуже, чем когда он присягал Пор-фирию Даже лучше: ведь кроме кравенцовского лыцарства присутствовали сразу две княжеские фамилии - в моем липе и лице Михаила.
Но самое главное, что князь Михаил за это время собрал целый полк из своих дружинников.
- Хватит приключений, любовь моя! - объяснял он мне, почти не прекращая целовать меня, - Мы прибудем в Вышеград спокойно. Без осложнений. И пусть для этого потребуется хоть целая армия - у Кравенцовского княжества достаточно людей, чтобы защитить наше с вами счастье, любезная моя княгиня, от кого угодно!
«Но не от немилости вашего вышеградского цара…» -думала я с тревогой. Слова многомудрого Каллистрата о запрете брака между столь значимыми особами, как князь и княгиня, не шли у меня из головы.
Несколько раз я порывалась сказать об этом Михаилу, но… Счастье и так мимолетно. Зачем омрачать его мгновения бесплодными размышлениями о будущих неприятностях?..
Зато какое было отплытие! Четыре ладьи, восемь стругов Михаил приказал, чтобы кроме гордых серебристо-зеленых квасуровских знамен и вымпелов на мачтах реяли также и бело-золотые шагировские стяги.
Пышность прощания не поддается описанию. А если учесть, что почти полдня нас сопровождала и вся флотилия киршагских рыбаков, то будет ясно - народная любовь к князю получила в этот день подкрепление не на одно десятилетие!
Прибытие в Дулебскую гавань получилось не менее пышным, хотя и с оттенком настороженности. Внезапное появление объединенного флота двух княжеств - морского Кравенцовского и, до этого вполне сухопутного, Сурожского - вызвало немалый переполох в порту. Дулебский лыцар Евграф, срочно прибывший к пристани, на которой разгружались наши корабли, хоть и демонстрировал все виды почтительного гостеприимства, но привел с собой такую дружину, что сомнений не оставалось - опасался захвата города.
Наши слова о том, что в Дулебе мы проездом, задерживаться не собираемся, а нуждаемся только в хороших лошадях для верхового передвижения на Вышеград и отличной карете для княгини Шагировой, были встречены с очевидным облегчением.
Лошади, карета и телеги для скарба были тотчас доставлены к причалу. Но тут образовалось новое препятствие. Разнежившийся лыцар Евграф, осознав наконец безопасность внезапного появления сразу двух княжеских персон, обратил теперь внимание и на приятные стороны нашего появления в Дулебе - а именно на такое чудо света, как княгиня Шагирова.
Последовало приглашение в дулебскую крепость - отдохнуть с дороги после морской качки, расслабиться душой…
- Князь… - предостерегающе прошептала я. Михаил посмотрел на меня, подмигнул и сообщил: - Супруга лыцара Евграфа, благородная Аграфена из лыцарова рода Кулебякиных зело прославлена своим собранием морских диковинок и украшений. Которые просто грех не осмотреть! - и подтвердил свои слова значительным кивком.
Ну что делать с этим насмешником! Пришлось ехать на пир к Евграфу дулебскому и его Аграфене.
Зато уж утро следующего дня мы встретили на пути в Вышеград.
Дорогу окружали леса - тяжелые, хвойные, с темной глубиной среди толстых еловых стволов. Но безопасные, по словам Михаила. Относительно безопасные, конечно. Торговые обозы, то и дело встречающиеся на пути и почтительно уступающие нам дорогу, были лучшим доказательством тому.
- Быть нам в Вышеграде уже сегодня! - заверил Михаил, гарцуя возле моей кареты.
И поздней ночью зарево вышеградских огней встретило нас.
- А как попасть на прием к вашему цару? - поинтересовалась я.
- Надо приехать и ждать. Раньше так всегда было, - пожал плечами Михаил. - Царово величие само определяет, кого ему к себе приглашать и когда!
- Точно ли никакого прошения не нужно подавать? - обеспокоилась я. - А то будем здесь сидеть до белых мух. А потом нам скажут: сами виноваты, надо было напоминать о себе, цару недосуг заниматься каждым приезжим князьком!
- О, вы, княгиня, плохо знаете царово величие!
- Совсем не знаю, - буркнула я.
- Тем более! - Михаил засмеялся. Цар обо всем осведомлен, все ведает, ничего не пропускает.
- Так ведь и свихнуться недолго - от переполнения мозгов ненужной информацией! - посочувствовала я.
- Только не цару! - заверил Михаил.
И мы заняли под ночлег целый постоялый двор.
Ранним утром я проснулась от неприятного ощущения, что покой вокруг обманчив и мертвый штиль на море связан только с тем, что мы попали в «око тайфуна», в самый центр урагана.
Небо за окном было серым, предрассветным. Князь сладко посапывал, широко раскинув руки, как бы приглашая вернуться в его объятия. Мы были не в море. Но зловещее ощущение, коснувшееся меня, не развеивалось. Хоть пол под ногами и был устойчив и волны остались далеко, но шторм бушевал нешуточный. Он ревел и громыхал, он уходил и отдалялся, но он совсем недавно был здесь, в этой спаленке. Пронесся я отправился дальше - не слышный уху, не видный глазу, но страшный в своей необузданной мощи. Что за наваждение?
- А откуда этот ваш пар знает все про всех? - поинтересовалась я, любуясь, как Михаил при утреннем умывании фыркает и плещется под потоками воды из кувшинов.
- Цар-то? - Князь взмахом руки отпустил слуг с пустыми уже кувшинами. - Сказок про то много ходит, но точно знать никто не может.
- Почему - не может - удивилась я.
- А потому что не положено! - потешно насупился мой проказник. - Никому не положено. Это же цар!
- А я вот знаю, - задумчиво сказала я. - Он подсматривает за всеми. По ночам.
- Цар? - не поверил Михаил.
Потом нахмурил лоб, о чем-то размышляя, прыснул от смеха. Не выдержал и уже расхохотался во все горло. Я с немым вопросом наблюдала это веселье.
- Очень уж ясно я представил себе, как великий цар бегает по ночному Вышеграду и, встав на четвереньки, подглядывает в щелочку под дверью! - сообщил князь, отсмеявшись.
- А он не так подглядывает, - пригладила я мокрые вихры на княжеской голове, - Хотя, может быть, я и ошибаюсь
Но я не ошибалась.
Когда около полудня к нам явился рында из придворных даровых оруженосцев, мы уже сидели полностью готовые к дворцовой «уединенции». При всем параде, на низком старте.
Рында - молодой холеный отрок - сделал вид, что не удивился нашей готовности, снял в дверях свой замечательный головной убор, который назывался, насколько я могла понять из его горделивых мыслей, «клобук со шлыком», и торжественно провозгласил: - К царову величию пожаловать князю кравенцовскому Квасурову Михаилу и княгине (тут он чуть поперхнулся, уставившись на Филуману)… и княгине сурожской Шагировой Наталье! Нынче же!
- Сопроводишь? - спросила я строго. - До царова величия?
- Белено, - кивнул отрок, пряча глаза. В мыслях его было смущение, вызванное столь явным нарушением этикета: он - рында из придворных царовых оруженосцев! - и вдруг будет сопровождать ко двору каких-то князей! Будто они сами дороги не найдут И зачем? Все равно ведь у царова величия заведено, что после вызова да прибытия ко двору князья допущения к трону ждут часто по целым суткам! Что ж это - и ему, оруженосцу, с этими князьями ждать в царовой приемной?!
- Раз велено - поехали, - согласилась я.
У рынды из придворных царевых оруженосцев чуть глаза на лоб не полезли: разве так надо реагировать на царово волеизъявление? Да это почти равносильно соромному охаиванию воли царовой! Нет, об этом следует доложить!
И всю дорогу до Вышеградского кремля он мучился вопросом: как же лучше построить доклад тайному сыску? Ведь княгиня на словах вроде не усомнилась в царовом волеизъявлении… А тон непочтительный… Как его передашь?.. Еще и самого обвинят в дерзости…
В царовой приемной палате было малолюдно: молодцы с секирами по углам - молчаливые и неподвижные, будто изваяния, секретарь со склоненной непокрытой головой около двери в покои да угрюмый толстяк, которому было очень тяжко париться в дорогих соболях, накинутых поверх парадного платья.
Завидев нас, толстяк воспрял духом и кинулся навстречу с восторженным возгласом:
- Никак Михаил Квасуров пожаловал!
- И вам здравия желаю! - улыбнулся Михаил, пожимая протянутую руку. - А знакомы ли вы, князь, с княгиней Шагировой?
- Батюшки светы! - ахнул толстяк. - Княгиня! Слышал, да не верил! Ну красавица, ну прелестница! А я, княгинюшка, сосед ваш - князь турский Володимир Карпищев!
- Очень приятно, - склонила я голову, невольно краснея от потока образов, захлестнувших мысли турского Володимира.
- А уж застенчива, конфузлива! - восхитился Карпишев, не подозревая об истинной причине краски, бросившейся мне в лицо. - Мало девиц таких благовоспитанных встретишь теперь Даже и среди лыцаровых родов. Разве только среди монашек!
Развратная монашеская келья, представшая перед его мысленным взором, явно была взята с натуры. А вот мое присутствие в ней домысливалось турским князем прямо сейчас, на ходу.
- Ну вот, хоть нескучно будет! - продолжал балагурить Карпищев, не прекращая своих фантазий.-А то -веришь ли, Михаил, - с утра вызван, дожидаюсь тут среди этих болванов бесчувственных! - Он пренебрежительно повел княжеской дланью в сторону остальных присутствующих. - Маковой росинки во рту не было, не то что чарки вина! А теперь-то, как вы пришли, так и ждать веселее будет!… А уж потом, как отпустит нас царово величие, - милости прошу ко мне! Я тут недалече остановился. Попируем. И обратно совместно можем поехать - из Вышеграда-то! Ты ж, Михаил, поди, только мальцом и был в моих турских землях? А княгинюшка так и вовсе не была!…
- Были мы недавно в ваших землях, - заметил Михаил, усмехнувшись.
- Тю! - возмутился Карпищев. - А че не заехали погостить?
- Закрутила нас нелегкая, - сокрушенно пожал плечами Михаил. - В заповедном вашем лесу. Много же там нечисти у вас развелось!
- Ох, нечисть - оно точно!… - с важным видом закивал турский князь. - Все недосуг заняться. Дела, понимаешь, дела… А заняться надо, правда твоя…
- Князю Квасурову и княгине Шагировай - к царову величию! - ожил секретарь, с некоторой натугой отворяя тяжелую дверь в царовы покои.
- Ох ты! - опечалился князь Володимир. - Как вас скоро-то!… И поговорить не успели…
- Успеем еще, - заверил Михаил, и мы шагнули в покои.
Тут-то я и увидела воочию мой ночной ураган.
Огромная крутящаяся воронка черного мысленного смерча лениво гуляла по пространству покоев. Она затягивала в себя, подчиняя, растворяя в своем водовороте сознание любого, кто оказывался на пути, - будь то группка челяди, жмущейся к стене, или рынды из отряда придворных оруженосцев, живым коридором вытянувшиеся по сторонам алой ковровой дорожки, уложенной от входных дверей до середины зала.
Стоило появиться в дверях нам с Михаилом, как ураган хищно устремился за новой добычей. Я просто физически ощутила, как чужая, могущественная воля пытается смять меня, выкрутить руки и ноги, безвольной тряпичной куклой завертеть в своей безжалостно-равнодушной кутерьме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81