Передай привет моему другу, когда встретишь его, передай мое почтение.
— Вы нам не сказали, кто он, этот ваш друг, — сказала Мириамель с нескрываемой тревогой. — Кто тот, кому вы нас препоручаете?
Страве махнул рукой, отметая вопрос:
— Если он захочет сообщить вам свое имя, он это сделает сам.
— И мы отправляемся по морю в Наббан в этой утлой лодчонке? — проворчал Кадрах. — В этой рыбацкой скорлупе?
— Да это в двух шагах, — сказал граф. — И при вас будут Ленти и Алеспо, чтобы защитить вас от килп и им подобных. — Он показал на двух слуг дрожащей рукой. Ленти что-то мрачно жевал. — Ты же не думаешь, что я тебя отпущу одну? — Страве улыбнулся. — Я бы не мог быть уверен, что ты прибудешь к моему другу и оплатишь мой долг.
Он жестом приказал слугам поднять паланкин. Мириамель и Кадрах спустились в качающуюся лодку и с трудом втиснулись на узкое сиденье на корме.
— Не поминайте меня лихом, Мириамель и Падреик, прошу вас, — крикнул Страве из паланкина, который слуги тащили по скользким ступеням. — Мой маленький остров вынужден балансировать, причем очень деликатно. Иногда, приспосабливаясь к этому, можешь показаться жестоким. — Он задвинул занавески.
Тот, кого Страве назвал Алеспо, отвязал канат, а Ленти оттолкнул веслом маленькую лодочку от причала. Когда они начали удаляться от огней пристани, Мириамель почувствовала, что сердце ее упало. Они направлялись в Наббан, который не обещал ей ничего хорошего. Кадрах, ее единственный союзник, был мрачен и тих с момента их воссоединения. Как назвал его Страве? Она уже раньше слышала это имя. Теперь она направлялась к какому-то неизвестному другу графа Страве в качестве залога в какой-то таинственной сделке. И все, начиная с местных вельмож и кончая последним крестьянином, казалось, знают ее дела лучше ее самой. Чего еще ждать?
Во вздохе Мириамели были тоска и безнадежность.
Ленти, сидящий напротив нее, напрягся.
— Не вздумай ничего затевать, — сказал он жестко. — У меня нож.
Глава 5. ДОМ ПОЮЩЕГО
Саймон шлепнул ладонью по холодной стене пещеры и почувствовал удовлетворение от испытанной боли.
— Окровавленный Узирис! — выругался он. — Окровавленный Узирис! Узирис, орошающий древо кровью своей!
Он поднял руку, чтобы снова ударить по стене, но удержался и опустил ее, чтобы вонзить ногти в собственную ногу.
— Успокойся, парень! — сказал Хейстен. — Мы ничего не могли поделать.
— Я не дам им убить его! — Он умоляюще взглянул на Хейстена. — И Джулой сказала, что мы должны идти к Скале прощания. А я даже не знаю, где она!
Хейстен печально покачал головой:
— О какой бы скале ты ни толковал, я тебя совсем не понимаю с того момента, как ты грохнулся и стукнулся головой сегодня. Ты такую околесицу несешь с тех пор! Но как нам помочь риммерсману и троллю?
— Не знаю, — рявкнул Саймон. Он оперся о стену ноющей рукой. Ночной ветер завывал за пологом. — Освободить их, — сказал он наконец. — Освободить обоих, Бинабика и Слудига. — В его голосе не осталось и следа от сдерживаемых слез. Он вдруг ощутил ясность мысли и прилив сил.
Хейстен хотел было ответить, но сдержался. Он посмотрел на дрожащие кулаки юноши, на лиловый шрам, идущий через щеку.
— Как? — спросил он тихо. — Двое против целой горы?
Во взгляде Саймона светилась ярость.
— Должен быть какой-то способ!
— Единственную веревку у нас забрали вместе с вещами Бинабика. А сидят они в глубоченной яме, и вокруг стража.
После долгого молчания Саймон опустился на пол пещеры, отбросив овечью шкуру, чтобы быть как можно ближе к беспощадному камню.
— Мы не можем просто дать им умереть, Хейстен. Не можем. Бинабик сказал, что их просто сбросят со скалы. Как они могут быть… такими демонами?
Хейстен присел к огню и поворошил угли ножом.
— Я толком ничего не знаю обо всех этих язычниках и прочих, — сказал бородатый страж. — Какие-то они непонятные: их сажают в тюрьму, а нас держат на свободе да еще с оружием.
— Потому что у нас нет веревок, — сказал Саймон с горечью. Его передернуло, он начал ощущать холод. — И если бы даже мы убили стражников, так что? Ну они бы и нас сбросили со скалы. А кто бы доставил меч Торн Джошуа? — Он задумался. — Может, можно где-нибудь достать веревку?
Хейстен усомнился:
— В потемках да еще в незнакомом месте? Скорее всего мы разбудим стражу и получим копье под ребра.
— Проклятье! Мы должны хоть что-то предпринять, Хейстен. Ну не трусы же мы! — Резкий порыв ветра ворвался из-за полога. Он обхватил себя руками. — По крайней мере я снесу эту паршивую пастушью голову с плеч. Пусть тогда меня казнят — мне наплевать!
Стражник грустно усмехнулся.
— Ерунду ты болтаешь, парень. Сам же говорил, что кто-то должен отнести этот черный меч Джошуа. — Он ткнул в сторону завернутого в ткань Торна у стены пещеры. — Если меч не доставить принцу, значит Этельберн и Гримрик погибли ни за что. Это было бы позорищем. Слишком много надежд, хоть и слабых, возложены на твой клинок. — Хейстен усмехнулся. — Кроме того, парень, ты думаешь, они пощадят второго, если первый убил их короля? Ты и меня тогда погубишь. — Он снова поковырялся в костре. — Нет, ты еще слишком зелен и не знаешь жизни. Ты и на войне не бывал и того не видывал, что я. Не мне ли довелось увидеть, как погибли двое моих приятелей, как раз когда мы ушли из Наглимунда? Да прибережет Всевышний свой справедливый суд до Судного дня. До этого нам самим придется постоять за себя. — Он наклонился вперед, увлеченный этой темой. — Каждый должен за себя стараться, но не всегда удается все сделать как надо, Саймон…
Он внезапно остановился, уставившись на вход. Увидев изумление на круглом лице солдата, Саймон резко обернулся. Какая-то фигура шагнула внутрь из-за полога.
— Это молодая троллиха, — сказал тихо Хейстен, как будто она могла вдруг испугаться и умчаться как лань.
Глаза Ситкинамук были исполнены тревоги, но Саймон уловил решимость в твердой линии ее подбородка. Она была скорее готова драться, нежели бежать.
— Пришла полюбоваться? — сердито спросил он.
Ситкинамук не отвела твердого взгляда.
— Помочь мне, — сказала она наконец.
— Элисия, Матерь Божия, — изумился Хейстен, — она заговорила!
Девушка-тролль смутилась от его бурной реакции, но не сдалась. Саймон поднялся на колени перед ней. Даже на коленях он был выше невесты Бинабика.
— Ты умеешь говорить по-нашему?
Она посмотрела на него озадаченно, затем сделала знак скрещенными пальцами.
— Мало. Мало говорить. Бинабик учить.
— Да, это на него похоже, — сказал Саймон. — Он всю дорогу пытался что-то вбить мне в голову.
Хейстен фыркнул. Саймон знаком предложил Ситкинамук войти. Она проскользнула за полог и присела у самого входа, прижавшись спиной к стене. Снежная змейка, выбитая на камне, свернулась над ее головой, как нимб.
— Почему мы должны тебе помогать? — спросил он. — И помогать в чем?
Она смотрела не него, не понимая. Он повторил все медленнее.
— Помогать Бинабик, — ответила она наконец. — Помогать я. Помогать Бинабик.
— Помочь Бинабику?! — прошипел удивленный Хейстен. — Не ты ли его в это впутала?
— Как? — спросил Саймон. — Помочь Бинабику как?
— Уходить, — ответила Ситкинамук. — Бинабик уйти Минтахок.
Она сунула руку в свою теплую куртку. На миг Саймон испугался возможного подвоха: может быть, она поняла что-то из того, о чем они говорили, что они обсуждали побег? Но когда ее ручка появилась из недр куртки, в ней был моток тонкой серой веревки.
— Помочь Бинабик, — повторила она. — Ты помочь, я помочь.
— Милостивый Эйдон! — воскликнул Саймон.
Они поспешно собрали все свои вещи, беспорядочно побросав их в два мешка. Когда с этим было покончено и они надели подбитые мехом плащи, Саймон направился в угол пещеры, где лежал черный меч Торн — предмет, как заметил Хейстен, многих надежд, обоснованных или нет. В неясном свете костра он казался лишь силуэтом меча, вмятиной на меховом покрывале. Саймон прикоснулся пальцами к его холодной поверхности и вспомнил ощущение, испытанное им, когда он поднял меч на Игьярика. На миг он потеплел под рукой.
Кто-то прикоснулся к его плечу.
— Нет, нет убить, — сказала Ситкинамук. Она, нахмурясь, показала на меч, потом легонько потянула юношу. Саймон взялся рукой за его рукоятку, обмотанную шнуром, и приподнял: он был слишком тяжел для одной руки. С трудом оторвав его от земли, Саймон повернулся к девушке.
— Я беру его не для того, чтобы убивать. Мы из-за него ходили на Драконью гору. Нет убить.
Она посмотрела на него, затем кивнула.
— Давай я его понесу, парень, — сказал Хейстен. — Я отдохнул.
Саймон с трудом удержался от резкого ответа и отдал ему меч. В руках мощного стражника он показался не легче, но и не тяжелее. Хейстен перенес его через голову и вставил в две толстые петли в рюкзаке.
Это не мой меч, напомнил себе Саймон. Мне же это известно. И Хейстен прав, взяв его, я слишком слаб. Мысли его были сбивчивы. Он ничей. Он принадлежал когда-то сиру Камарису, но тот умер. Такое чувство, как будто он живой.
Ну, если Торн захочет покинуть эту проклятую гору, ему придется спускаться с ними вместе.
Они загасили очаг и молча вышли из пещеры. От холодного ночного воздуха кровь застучала в голове Саймона. Он остановился у входа.
— Хейстен, — Прошептал он, — ты должен мне кое-что пообещать.
— Чего ты хочешь, парень?
— Я еще… слаб. Нам предстоит долгий путь, куда бы мы ни шли, да еще по снегу. Так если что-нибудь со мной случится… — он на мгновение замолчал, — если что-нибудь со мной случится, похорони меня, пожалуйста, где-нибудь в теплом месте. — Его передернуло. — Я устал мерзнуть.
На мгновение он смутился: ему показалось, что Хейстен может расплакаться. Бородатое лицо стражника сморщилось в странной гримасе, когда он наклонился поближе к Саймону. Потом он улыбнулся несколько натянутой улыбкой и обнял Саймона своей медвежьей лапой за плечи.
— Ну уж это, парень, ни к чему, — прошептал он. — Путь будет долгим и холодным — это точно, но не так уж это страшно, как кажется. Мы пробьемся. — Хейстен украдкой взглянул на Ситкинамук, которая смотрела на них в нетерпении, стоя на уступе. — Джирики оставил нам лошадей, — прошипел он в ухо Саймону, — у подножия горы: они стоят в пещере. Он мне сказал, где. Не бойся, парень, не бойся. Если б знать, куда мы идем, мы бы были уже на полпути!
Они вышли на каменную тропу, щурясь от резкого ветра, который царапал, как бритвой, отвесный склон Минтахока. Он развеял туман. Желтая луна кошачьим глазом смотрела на гору и окутанную тенями долину. Спотыкаясь под тяжестью груза, они повернули вслед за маленькой тенью, в которую превратилась девушка.
Путь их пролегал по длинному узкому уступу Минтахока, и им приходилось преодолевать натиск ветра. Через сотню-другую шагов Саймон почувствовал, что замедляет шаг. Как же он сможет одолеть весь спуск? Почему ему не удается сбросить эту проклятую слабость?
Наконец девушка подала им знак остановиться, а потом направила их к укрытой тенями расщелине в стороне от тропы. Им было трудно протиснуться в нее из-за рюкзаков, но при помощи маленьких ручек Ситкинамук им это удалось. Через миг она исчезла. Они стояли, пригвожденные к месту, и наблюдали, как их дыхание, видимое в лунном свете, заполняет пещеру.
— Что, ты думаешь, она затевает? — прошептал Хейстен.
— Не знаю. — Саймон с облегчением прислонился к камню. Защищенный от ветра, он вдруг почувствовал, как у него разгорелись щеки и закружилась голова. Белая стрела, подаренная Джирики, впивалась в спину через толстую ткань рюкзака.
— Мы в западне, это точно… — начал Хейстен, но звук голосов на тропе заставил его замолчать. Когда голоса стали громче, Саймон затаил дыхание.
Трое троллей протопали по тропе мимо расщелины, концы их копий тащились по камням, низкие голоса звучали ворчливо. У всех троих были кожаные щиты. У одного к поясу был привязан бараний рог. Саймон не сомневался, что по первому зову этого горна сбегутся хорошо вооруженные тролли изо всех пещер, как муравьи из разоренного муравейника.
Владелец горна что-то сказал, и группа остановилась прямо перед укрытием. Саймон застыл, голова его кружилась. Еще через миг тролли тихонько расхохотались, когда рассказ закончился, и продолжили свой путь вокруг горы. Через несколько мгновений их разговор затих.
Саймон и Хейстен долго ждали, прежде чем выглянуть наружу. Пустынная лунная дорожка тянулась по обе стороны. Хейстен выбрался из узкой щели, потом помог выбраться Саймону.
Луна проскользнула мимо отверстия ямы, погрузив пленников почти в полную темноту. Слудиг тихо посапывал, но не спал. Бинабик лежал на спине, короткие ноги его были вытянуты, он смотрел на то, как мелькают звезды, когда ветер с шумом проносится вверху над отверстием их тюрьмы.
Над краем ямы появилась голова. Через мгновение моток веревки просвистел сверху и ударился о камень внизу. Бинабик замер, но не шевельнулся, напряженно вглядываясь в силуэт наверху.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
— Вы нам не сказали, кто он, этот ваш друг, — сказала Мириамель с нескрываемой тревогой. — Кто тот, кому вы нас препоручаете?
Страве махнул рукой, отметая вопрос:
— Если он захочет сообщить вам свое имя, он это сделает сам.
— И мы отправляемся по морю в Наббан в этой утлой лодчонке? — проворчал Кадрах. — В этой рыбацкой скорлупе?
— Да это в двух шагах, — сказал граф. — И при вас будут Ленти и Алеспо, чтобы защитить вас от килп и им подобных. — Он показал на двух слуг дрожащей рукой. Ленти что-то мрачно жевал. — Ты же не думаешь, что я тебя отпущу одну? — Страве улыбнулся. — Я бы не мог быть уверен, что ты прибудешь к моему другу и оплатишь мой долг.
Он жестом приказал слугам поднять паланкин. Мириамель и Кадрах спустились в качающуюся лодку и с трудом втиснулись на узкое сиденье на корме.
— Не поминайте меня лихом, Мириамель и Падреик, прошу вас, — крикнул Страве из паланкина, который слуги тащили по скользким ступеням. — Мой маленький остров вынужден балансировать, причем очень деликатно. Иногда, приспосабливаясь к этому, можешь показаться жестоким. — Он задвинул занавески.
Тот, кого Страве назвал Алеспо, отвязал канат, а Ленти оттолкнул веслом маленькую лодочку от причала. Когда они начали удаляться от огней пристани, Мириамель почувствовала, что сердце ее упало. Они направлялись в Наббан, который не обещал ей ничего хорошего. Кадрах, ее единственный союзник, был мрачен и тих с момента их воссоединения. Как назвал его Страве? Она уже раньше слышала это имя. Теперь она направлялась к какому-то неизвестному другу графа Страве в качестве залога в какой-то таинственной сделке. И все, начиная с местных вельмож и кончая последним крестьянином, казалось, знают ее дела лучше ее самой. Чего еще ждать?
Во вздохе Мириамели были тоска и безнадежность.
Ленти, сидящий напротив нее, напрягся.
— Не вздумай ничего затевать, — сказал он жестко. — У меня нож.
Глава 5. ДОМ ПОЮЩЕГО
Саймон шлепнул ладонью по холодной стене пещеры и почувствовал удовлетворение от испытанной боли.
— Окровавленный Узирис! — выругался он. — Окровавленный Узирис! Узирис, орошающий древо кровью своей!
Он поднял руку, чтобы снова ударить по стене, но удержался и опустил ее, чтобы вонзить ногти в собственную ногу.
— Успокойся, парень! — сказал Хейстен. — Мы ничего не могли поделать.
— Я не дам им убить его! — Он умоляюще взглянул на Хейстена. — И Джулой сказала, что мы должны идти к Скале прощания. А я даже не знаю, где она!
Хейстен печально покачал головой:
— О какой бы скале ты ни толковал, я тебя совсем не понимаю с того момента, как ты грохнулся и стукнулся головой сегодня. Ты такую околесицу несешь с тех пор! Но как нам помочь риммерсману и троллю?
— Не знаю, — рявкнул Саймон. Он оперся о стену ноющей рукой. Ночной ветер завывал за пологом. — Освободить их, — сказал он наконец. — Освободить обоих, Бинабика и Слудига. — В его голосе не осталось и следа от сдерживаемых слез. Он вдруг ощутил ясность мысли и прилив сил.
Хейстен хотел было ответить, но сдержался. Он посмотрел на дрожащие кулаки юноши, на лиловый шрам, идущий через щеку.
— Как? — спросил он тихо. — Двое против целой горы?
Во взгляде Саймона светилась ярость.
— Должен быть какой-то способ!
— Единственную веревку у нас забрали вместе с вещами Бинабика. А сидят они в глубоченной яме, и вокруг стража.
После долгого молчания Саймон опустился на пол пещеры, отбросив овечью шкуру, чтобы быть как можно ближе к беспощадному камню.
— Мы не можем просто дать им умереть, Хейстен. Не можем. Бинабик сказал, что их просто сбросят со скалы. Как они могут быть… такими демонами?
Хейстен присел к огню и поворошил угли ножом.
— Я толком ничего не знаю обо всех этих язычниках и прочих, — сказал бородатый страж. — Какие-то они непонятные: их сажают в тюрьму, а нас держат на свободе да еще с оружием.
— Потому что у нас нет веревок, — сказал Саймон с горечью. Его передернуло, он начал ощущать холод. — И если бы даже мы убили стражников, так что? Ну они бы и нас сбросили со скалы. А кто бы доставил меч Торн Джошуа? — Он задумался. — Может, можно где-нибудь достать веревку?
Хейстен усомнился:
— В потемках да еще в незнакомом месте? Скорее всего мы разбудим стражу и получим копье под ребра.
— Проклятье! Мы должны хоть что-то предпринять, Хейстен. Ну не трусы же мы! — Резкий порыв ветра ворвался из-за полога. Он обхватил себя руками. — По крайней мере я снесу эту паршивую пастушью голову с плеч. Пусть тогда меня казнят — мне наплевать!
Стражник грустно усмехнулся.
— Ерунду ты болтаешь, парень. Сам же говорил, что кто-то должен отнести этот черный меч Джошуа. — Он ткнул в сторону завернутого в ткань Торна у стены пещеры. — Если меч не доставить принцу, значит Этельберн и Гримрик погибли ни за что. Это было бы позорищем. Слишком много надежд, хоть и слабых, возложены на твой клинок. — Хейстен усмехнулся. — Кроме того, парень, ты думаешь, они пощадят второго, если первый убил их короля? Ты и меня тогда погубишь. — Он снова поковырялся в костре. — Нет, ты еще слишком зелен и не знаешь жизни. Ты и на войне не бывал и того не видывал, что я. Не мне ли довелось увидеть, как погибли двое моих приятелей, как раз когда мы ушли из Наглимунда? Да прибережет Всевышний свой справедливый суд до Судного дня. До этого нам самим придется постоять за себя. — Он наклонился вперед, увлеченный этой темой. — Каждый должен за себя стараться, но не всегда удается все сделать как надо, Саймон…
Он внезапно остановился, уставившись на вход. Увидев изумление на круглом лице солдата, Саймон резко обернулся. Какая-то фигура шагнула внутрь из-за полога.
— Это молодая троллиха, — сказал тихо Хейстен, как будто она могла вдруг испугаться и умчаться как лань.
Глаза Ситкинамук были исполнены тревоги, но Саймон уловил решимость в твердой линии ее подбородка. Она была скорее готова драться, нежели бежать.
— Пришла полюбоваться? — сердито спросил он.
Ситкинамук не отвела твердого взгляда.
— Помочь мне, — сказала она наконец.
— Элисия, Матерь Божия, — изумился Хейстен, — она заговорила!
Девушка-тролль смутилась от его бурной реакции, но не сдалась. Саймон поднялся на колени перед ней. Даже на коленях он был выше невесты Бинабика.
— Ты умеешь говорить по-нашему?
Она посмотрела на него озадаченно, затем сделала знак скрещенными пальцами.
— Мало. Мало говорить. Бинабик учить.
— Да, это на него похоже, — сказал Саймон. — Он всю дорогу пытался что-то вбить мне в голову.
Хейстен фыркнул. Саймон знаком предложил Ситкинамук войти. Она проскользнула за полог и присела у самого входа, прижавшись спиной к стене. Снежная змейка, выбитая на камне, свернулась над ее головой, как нимб.
— Почему мы должны тебе помогать? — спросил он. — И помогать в чем?
Она смотрела не него, не понимая. Он повторил все медленнее.
— Помогать Бинабик, — ответила она наконец. — Помогать я. Помогать Бинабик.
— Помочь Бинабику?! — прошипел удивленный Хейстен. — Не ты ли его в это впутала?
— Как? — спросил Саймон. — Помочь Бинабику как?
— Уходить, — ответила Ситкинамук. — Бинабик уйти Минтахок.
Она сунула руку в свою теплую куртку. На миг Саймон испугался возможного подвоха: может быть, она поняла что-то из того, о чем они говорили, что они обсуждали побег? Но когда ее ручка появилась из недр куртки, в ней был моток тонкой серой веревки.
— Помочь Бинабик, — повторила она. — Ты помочь, я помочь.
— Милостивый Эйдон! — воскликнул Саймон.
Они поспешно собрали все свои вещи, беспорядочно побросав их в два мешка. Когда с этим было покончено и они надели подбитые мехом плащи, Саймон направился в угол пещеры, где лежал черный меч Торн — предмет, как заметил Хейстен, многих надежд, обоснованных или нет. В неясном свете костра он казался лишь силуэтом меча, вмятиной на меховом покрывале. Саймон прикоснулся пальцами к его холодной поверхности и вспомнил ощущение, испытанное им, когда он поднял меч на Игьярика. На миг он потеплел под рукой.
Кто-то прикоснулся к его плечу.
— Нет, нет убить, — сказала Ситкинамук. Она, нахмурясь, показала на меч, потом легонько потянула юношу. Саймон взялся рукой за его рукоятку, обмотанную шнуром, и приподнял: он был слишком тяжел для одной руки. С трудом оторвав его от земли, Саймон повернулся к девушке.
— Я беру его не для того, чтобы убивать. Мы из-за него ходили на Драконью гору. Нет убить.
Она посмотрела на него, затем кивнула.
— Давай я его понесу, парень, — сказал Хейстен. — Я отдохнул.
Саймон с трудом удержался от резкого ответа и отдал ему меч. В руках мощного стражника он показался не легче, но и не тяжелее. Хейстен перенес его через голову и вставил в две толстые петли в рюкзаке.
Это не мой меч, напомнил себе Саймон. Мне же это известно. И Хейстен прав, взяв его, я слишком слаб. Мысли его были сбивчивы. Он ничей. Он принадлежал когда-то сиру Камарису, но тот умер. Такое чувство, как будто он живой.
Ну, если Торн захочет покинуть эту проклятую гору, ему придется спускаться с ними вместе.
Они загасили очаг и молча вышли из пещеры. От холодного ночного воздуха кровь застучала в голове Саймона. Он остановился у входа.
— Хейстен, — Прошептал он, — ты должен мне кое-что пообещать.
— Чего ты хочешь, парень?
— Я еще… слаб. Нам предстоит долгий путь, куда бы мы ни шли, да еще по снегу. Так если что-нибудь со мной случится… — он на мгновение замолчал, — если что-нибудь со мной случится, похорони меня, пожалуйста, где-нибудь в теплом месте. — Его передернуло. — Я устал мерзнуть.
На мгновение он смутился: ему показалось, что Хейстен может расплакаться. Бородатое лицо стражника сморщилось в странной гримасе, когда он наклонился поближе к Саймону. Потом он улыбнулся несколько натянутой улыбкой и обнял Саймона своей медвежьей лапой за плечи.
— Ну уж это, парень, ни к чему, — прошептал он. — Путь будет долгим и холодным — это точно, но не так уж это страшно, как кажется. Мы пробьемся. — Хейстен украдкой взглянул на Ситкинамук, которая смотрела на них в нетерпении, стоя на уступе. — Джирики оставил нам лошадей, — прошипел он в ухо Саймону, — у подножия горы: они стоят в пещере. Он мне сказал, где. Не бойся, парень, не бойся. Если б знать, куда мы идем, мы бы были уже на полпути!
Они вышли на каменную тропу, щурясь от резкого ветра, который царапал, как бритвой, отвесный склон Минтахока. Он развеял туман. Желтая луна кошачьим глазом смотрела на гору и окутанную тенями долину. Спотыкаясь под тяжестью груза, они повернули вслед за маленькой тенью, в которую превратилась девушка.
Путь их пролегал по длинному узкому уступу Минтахока, и им приходилось преодолевать натиск ветра. Через сотню-другую шагов Саймон почувствовал, что замедляет шаг. Как же он сможет одолеть весь спуск? Почему ему не удается сбросить эту проклятую слабость?
Наконец девушка подала им знак остановиться, а потом направила их к укрытой тенями расщелине в стороне от тропы. Им было трудно протиснуться в нее из-за рюкзаков, но при помощи маленьких ручек Ситкинамук им это удалось. Через миг она исчезла. Они стояли, пригвожденные к месту, и наблюдали, как их дыхание, видимое в лунном свете, заполняет пещеру.
— Что, ты думаешь, она затевает? — прошептал Хейстен.
— Не знаю. — Саймон с облегчением прислонился к камню. Защищенный от ветра, он вдруг почувствовал, как у него разгорелись щеки и закружилась голова. Белая стрела, подаренная Джирики, впивалась в спину через толстую ткань рюкзака.
— Мы в западне, это точно… — начал Хейстен, но звук голосов на тропе заставил его замолчать. Когда голоса стали громче, Саймон затаил дыхание.
Трое троллей протопали по тропе мимо расщелины, концы их копий тащились по камням, низкие голоса звучали ворчливо. У всех троих были кожаные щиты. У одного к поясу был привязан бараний рог. Саймон не сомневался, что по первому зову этого горна сбегутся хорошо вооруженные тролли изо всех пещер, как муравьи из разоренного муравейника.
Владелец горна что-то сказал, и группа остановилась прямо перед укрытием. Саймон застыл, голова его кружилась. Еще через миг тролли тихонько расхохотались, когда рассказ закончился, и продолжили свой путь вокруг горы. Через несколько мгновений их разговор затих.
Саймон и Хейстен долго ждали, прежде чем выглянуть наружу. Пустынная лунная дорожка тянулась по обе стороны. Хейстен выбрался из узкой щели, потом помог выбраться Саймону.
Луна проскользнула мимо отверстия ямы, погрузив пленников почти в полную темноту. Слудиг тихо посапывал, но не спал. Бинабик лежал на спине, короткие ноги его были вытянуты, он смотрел на то, как мелькают звезды, когда ветер с шумом проносится вверху над отверстием их тюрьмы.
Над краем ямы появилась голова. Через мгновение моток веревки просвистел сверху и ударился о камень внизу. Бинабик замер, но не шевельнулся, напряженно вглядываясь в силуэт наверху.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113