Однако люди – не травоядные, точно так же, как и анималы отнюдь не похожи на «санитаров леса». Анималы вообще не несут в истории цивилизации подобной функции. Их взаимоотношения с человеческими видами подобны скорее отношениям кожных или кишечных паразитов со своим носителем. Но от паразитов мы научились успешно избавляться уже давно и не испытываем по этому поводу никаких сожалений.
Я слышу в зале шум и сразу хочу предупредить: мои последние слова ни в коем случае не следует воспринимать даже в качестве косвенного намека на развитие событий в ДП-36/3. Я намерен всего лишь обратить ваше внимание на то, что любой носитель – будь то представитель животного или растительного мира – в отсутствие паразитов чувствует себя намного лучше, нежели с таковым. Напротив, паразит не способен на существование и продолжение рода без биологического «хозяина».
Анималы тоже не могут существовать без людей – это неоспоримый факт, не раз подтвержденный земной историей. Их изолированное сообщество нестабильно и обречено на неизбежную и скорую гибель. Но люди существовать без анималов могут вполне. Думаю, аргументов против такого утверждения не найдется ни у одного из присутствующих здесь. Правило всеобщей мировой симметрии привлекательно, популярно, но отнюдь не универсально, уважаемые коллеги. Открытые за последние десятилетия физиками, химиками, биологами, генетиками случаи ассиметрии в живой и неживой природе сами по себе могут претендовать на звание новых законов, существенно меняя наши представления о Вселенной.
Люди и анималы – вовсе не равновесные антиподы, навечно связанные друг с другом законом о «единстве и борьбе». Не черное и белое, не день и ночь, не живое и неживое. Борьба будет продолжаться долго, но отнюдь не вечно. Возможных же исходов только два, и они тоже отнюдь не тождественны.
Первый – благоприятный для человечества. Анималы естественным путем исчезают в ходе эволюции либо их популяция становится настолько незначительной, что уже не может влиять на дальнейший ход событий. О том, что такое возможно, говорит нам опыт многих современных государств.
Второй – трагический. Анималы побеждают, уничтожая человеческие виды, и в скором времени неизбежно вымирают сами. То есть, тут я слегка перефразирую нашего великого коллегу – семейство гомо сапиенс исчезнет с лица Земли, возможно, предварительно сделав ее непригодной для обитания.
И тут я хочу обратить ваше внимание на обстоятельство, которое представляется мне чрезвычайно важным. Победа анималов во внутривидовой борьбе отнюдь не исключена. Они научились объединяться, они создают свои организации и вполне успешно борются за власть во многих странах. Им мешает собственная природа, они, к счастью, лишены способности подобно селектам распознавать друг друга, и это дает нам немалые шансы. Но добиваясь победы, они – я утверждаю это с полной уверенностью на основании хорошо известных вам фактов – прекрасно представляют и возможные ее последствия для себя. И очень серьезно относятся к вопросу, как их избежать. У них есть способ на некоторое время отсрочить неизбежное, они это знают, и способ этот для людей наиболее трагичен: подчинив человеческие виды, не уничтожать их полностью, а поддерживать некоторую численность, достаточную для обеспечения существования анималов.
…Да-да, вы совершенно правы, коллега! Фактически это не что иное, как рабство. На новом, современном уровне. Хорошо замаскированное внешними, ничего не стоящими атрибутами, снабженными наклейками «конституция», «демократия», «парламент» и прочее. Должен заметить, что в государствах, образовавшихся на территории распавшегося СССР, и в ряде исламских стран они наиболее близки к цели, а кое-где ее фактически уже достигли…
К огромному сожалению, сегодня у меня нет рецептов, как противостоять этому злу. Их наступление в последние годы становится все стремительней, выплескиваясь далеко за государственные границы. Полагаю, это тема отдельной нашей, следующей встречи, с которой нам категорически не следует затягивать.
На этом, уважаемые коллеги, я намерен закончить. Благодарю за внимание.
(Из выступления доктора Олафа Садлера на Лондонской конференции в августе 2004 года.)
* * *
Они плюхнулись в воду с высоты полуметра и плавно закачались на длинных, гладких волнах, неспешно катившихся по безбрежному пространству океана. Вода была теплой, как в разгар курортного сезона, и удивительно прозрачной. Нестеров, конечно же, не мог разглядеть далекого дна, скрытого мраком глубины, зато ясно видел стайки серебристых рыбок, скользивших под ним метрах в двадцати. Этот океан оказался здорово соленым, потому держаться на поверхности в одежде и обуви было довольно легко, ни Погодину, ни Гонте отсутствие спасательных жилетов проблем явно не создавало.
– Что будем делать дальше? – услышал он невозмутимый голос Магистра.
– Немного поплаваем, – отфыркиваясь, ответил Гонта.
Вспенив вокруг себя воду, он выскочил из воды по пояс и посмотрел по сторонам.
– Вон туда! – обозначил он направление. – Тут всего метров двести.
Когда очередная волна приподняла Нестерова, он взглянул в ту же сторону и увидел землю. Собственно, определение «земля» тут подходило мало. Просто крошечный островок, одинокая скала посреди океанского простора.
Плыть в плотной воде было легко, но спасательные жилеты тормозили, не давали как следует разогнаться, и Нестеров с Магистром тут же отстали. Увидев это, Гонта, а вслед за ним и Погодин сбросили скорость, так что к утесу все они подплыли одновременно. С приближением к тверди глубина стала быстро уменьшаться. Нестеров увидел песчаные участки дна, покрытые кораллами каменные глыбы, над которыми в изобилии сновала всяческая мелкая морская живность. «Интересно, а как тут насчет крупной?» – автоматически подумал Нестеров и немедленно постарался отогнать от себя эту неприятную мысль.
Островок был действительно небольшим, его площадь не превышала размеры футбольного поля. В самой верхней точке он поднимался над поверхностью океана всего на десяток метров и вряд ли мог служить надежным убежищем во время шторма. Здесь не росло ни стебелька растительности – повсюду один лишь шершавый камень, усыпанный кое-где перламутровой крошкой разбитых раковин.
– Похоже на Землю, – Погодин внимательно оглядел горизонт. – Только до ближайшего пляжа тут, как я понимаю, далековато.
– Полчаса сохнем и отдыхаем, потом двинемся дальше, – объявил Гонта.
Нестеров с Магистром сбросили на камень спасательные жилеты, а Погодин вытащил из кармана удостоверение, приоткрыл и положил на камень.
– Что ж ты не предупредил! – в сердцах сказал он Гонте. – Ксива моя вся расквасилась!
Он сокрушенно вздохнул, потом достал из кобуры пистолет и принялся тщательно протирать отжатым платком.
– Мы можем просто переждать здесь несколько часов, а потом вернуться тем же путем, – предположил Магистр. – Не думаю, что они оставят в квартире засаду.
– Было бы неплохо, честно говоря, я тоже на это рассчитывал, только вряд ли нам удастся задержаться тут надолго. Вон взгляните туда! – Гонта указал на темное пятно у самого горизонта. – Это шквал, и он быстро приближается. Островок нас от него не защитит, нам очень скоро придется убираться отсюда в любом случае.
И словно ответом на его слова в воздухе пронесся первый, пока еще не слишком сильный порыв ветра, взъерошивший водную гладь.
Ветерок и жаркие лучи светила быстро высушили одежду. Выпарившиеся кристаллы соли неприятно царапали под рубашкой мгновенно вспотевшую кожу Нестерова, ему вдруг захотелось окунуться еще раз. Те же ощущения, видимо, испытывали и его спутники. Темное пятнышко тем временем разрасталось на глазах и уже затянуло полнеба. Порывы ветра, затихая ненадолго, раз от разу становились все крепче, на волнах появились барашки. Гонта неотрывно смотрел в сторону приближавшейся бури, наступил момент, когда он вскочил на ноги и объявил:
– Все, уходим, перекур кончился. Нестеров поглядел туда же и невольно содрогнулся. Огромный участок океана под иссиня-черной тучей побелел от пены и вспучился гигантским валом, который приближался к островку со скоростью локомотива. Воздух загустел, ветер давил ровно и мощно, пытаясь столкнуть людей в океан. Спасательный жилет Нестерова взлетел с камня оранжевой чайкой и мгновенно скрылся из виду. Рука Гонта крепко ухватила его за плечо, и Нестеров привычно зажмурился…
Тишина и темнота окружали их со всех сторон. Пытаясь адаптировать зрение, Нестеров протер глаза, повертел головой, но ничего не увидел. Он переступил с ноги на ногу и услышал хруст песка под подошвами. Здесь было прохладно, в первые секунды после перехода из жаркой океанской бани Нестеров ощущал смену климата с удовольствием, но очень скоро понял, что рассчитывать на комфортные условия не приходится. В ушах сильно шумело, воздух оказался сильно разрежен и беден кислородом, как на горной вершине. И не прохладно тут было, а по-настоящему холодно.
Что-то произнес рядом с ним Погодин, но из-за шума в ушах Нестеров не сумел разобрать смысла сказанного. Он зажал нос и несколько раз сильно дунул, уравнивая внутреннее и внешнее давление. Стало немного полегче.
– Нет, это не Гималаи, – сказал Гонта, видимо, отвечая на вопрос Погодина. – Совсем наоборот, хотя похоже. Мы находимся на дне высохшего океана, только потому и дышим. К тому же мы на экваторе в самый разгар лета. Если бы попали в эту переделку двумя месяцами позже или раньше, безопасней было бы оставаться на острове. Без спецкостюмов и кислородных масок зимой тут не выжить. Мир, видимо, очень старый и погибающий. Отчего – не знаю, это изучать надо специально. Астероид сюда долбанул, или ядерная война прокатила, или что еще – выяснять у нас возможностей пока не было. Однако двинули! Замерзнуть тут очень просто. Магистр, вы как?
– Все в порядке, – ответил тот с некоторой заминкой, справляясь с одышкой. – Надеюсь, путешествие окажется не слишком долгим? Кстати, как вы ориентируетесь в такой темноте?
– Нет, тут недалеко. И не так уж темно, сейчас вы пообвыкнете и сами все увидите.
Действительно, через некоторое время Нестеров обнаружил странные светящиеся участки почвы с размытыми неровными краями. Он шагнул к ближайшему с намерением нагнуться, но был немедленно остановлен возгласом Гонты:
– Руками трогать не надо! Эти грибки довольно едкая штука и большие охотники до влаги. Погодин! Твой ствол в порядке?
– Да, – односложно ответил тот.
– Держи его наготове. Как только увидишь любое движение, стреляй не раздумывая!
– Что здесь нас ожидает? – осведомился Магистр.
– Твари какие-то, – довольно легкомысленно отозвался Гонта. – Не крупные, но ведут себя агрессивно, выяснять, чего им надо, у меня желания не возникало. Впрочем, может, мы их и не встретим. Идти нам недалеко.
По счастью, дорога оказалась не слишком трудной. Ни крутых подъемов, ни головокружительных спусков. Приходилось иногда разве что лавировать между попадавшихся валунов – округлых и древних, как сама планета. Гонта шел первым, отряд замыкал Погодин с пистолетом в руке. В разреженной атмосфере дышалось тяжело, и хуже всех себя чувствовал Магистр. Хотя он старался не подавать вида, его свистящее, натужное дыхание слышали все спутники и незаметно сдерживали шаг.
Когда Гонта остановил отряд для короткого отдыха, Магистр, понявший, что это делается только ради него, попытался протестовать, но лишь зашелся в долгом приступе кашля. В этот момент и появились твари. Два бледных призрака вынырнули из-за валуна метрах в двадцати от людей и бросились на них быстрыми бесшумными прыжками. Темнота не позволяла разобрать, что представляли собой звери. Ни лап, ни морд Нестеров не различил – одно лишь прерывистое движение сгустков чужой плоти величиной с крупную собаку. Дальнейшее произошло так быстро, что Нестеров не успел испытать испуга. Погодин не промедлил ни на секунду. «Пах-пах!» – ударили дуплетные выстрелы, и через короткий промежуток еще раз – «Пах!».
– Грамотно стреляешь! – в голосе Гонты прозвучало одобрение профессионала.
Призраки неподвижно лежали на земле. Смерть словно выдернула их из полубытия в реальный мир, вернув первозданные формы. Теперь их можно было разглядеть, и зрелище это вселяло в Нестерова отвращение и ужас. Разумом он понимал, что живое не бывает красивым или уродливым. Эти существа, предельно функциональные, прекрасно приспособленные для обитания в местной природе, наверняка имели право называться прекрасными, если б здесь было кому их так назвать. Чувства Нестерова с доводами разума не соглашались. Долго смотреть на этих жутких созданий ему было трудно. Вероятно, только с непривычки, хотя Нестеров плохо представлял, как подобную привычку вообще возможно культивировать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54