Назовитесь, пожалуйста.
- Я - Габар ми-Гахун ди-Дагос Яшан-Товияль, ученик третьей национальной школы, из класса 4-F. Мне необходимо переговорить с Джастином Кохом.
- Его нет дома, - ответил тот же мелодичный женский голос, и Габар решил, что разговаривает с компьютером.
- А где он?
- Я не могу ответить на ваш вопрос. Я не знаю…
- Если он в больнице, то скажите, пожалуйста, адрес! - взмолился Габар. - Я его ученик, я навещу его, ему будет приятно…
- Я ничего не знаю, - печально повторил голос и тут же повысил тон: - Если вы будете настаивать или попробуете проникнуть в жилище, я вызову полицию!
- Да ладно, - безнадежно вымолвил Габар, - не беспокойся. Я ухожу.
- Если он позвонит, я передам ему, кто вы и зачем вы приходили.
- Пожалуйста! - молитвенно сложил руки Габар перед закрытой дверью. - И еще передайте, что я желаю ему скорейшего выздоровления! Каман Кох, возвращайтесь скорее, вы - моя последняя надежда!.. Так и скажи.
- Спасибо, - отозвалось за дверью, и Габар, так и не поняв, с кем он общался, повернулся и пошел к лифту.
Впереди был долгий и изматывающий путь домой. Маленький тьянга медленно брел по переходам метро, ссутулившись и спрятав руки в карманы куртки. Поезда толкали перед собой воздух, и волосы сами собой ежились, почуяв ветер. Ощущение холода и одиночества не покидало Габара. В Городе столько людей, но только один может тебе помочь - вот его-то ты и не встретил. Оставалось надеяться и ждать, ждать и надеяться, и еще - учиться и мыть тарелки…
* * *
«Так проходит мирская слава», - сказал бы философ, проводив глазами ковыляющего по проекту Кавалера. Всего каких-то девять дней назад им любовались женщины, а ныне он забыт. Многие пришли поглазеть на него, поохали, насытили свою потребность в жалости - и поспешили выбросить из головы это отталкивающее зрелище. Кавалеру было больно видеть в их глазах смесь жадного, болезненного любопытства с брезгливым отчуждением; он привык поддерживать с людьми контакт, порой близкий к взаимности, - и вдруг от него отвернулись. Отводят взгляд, не отвечают на приветствия… Нет рядом и своих - одни под замком в дивизионе, другие заперты в проекте, третьи исчезли.
Все время после взрыва Кавалером владел страх. Кавалер старательно пытался восстановить скорость и слаженность движений, но тело не повиновалось; руки были тяжелыми и неловкими, ноги - негнущимися, в суставы будто песка насыпали. С каждым часом он все больше боялся, что никогда не станет прежним - ловким, стремительным боевым киборгом. Кое-что постепенно улучшалось, но эти жалкие достижения он старался не показывать - нечем хвалиться, с прежним это даже сравнивать стыдно.
Страх пускал корни, разрастался, а несущим его стержнем была фраза, слышанная Кавалером в ранней юности, лет двадцать пять тому назад:
КИБОРГОВ-ИНВАЛИДОВ НЕ БЫВАЕТ.
Инвалиды уходят в утиль. Из них вынимают все пригодное. Мозг, если он в рабочем состоянии, перезаписывают, а если он дефектный…
Кавалер понимал, что до сих пор жив лишь по милости Хиллари Хармона. Хиллари настоял, чтобы его ремонтировали. А роботехники в своем кругу открыто говорили: «Кавалер годится разве что в музей, но для музея он еще не слишком устарел». Как только грянет подкомиссия в конгрессе и проект закроют, весь инвентарь пройдет перепроверку. И все. Конец.
А Хиллари, единственный, кто мог поддержать его, был по горло в делах - где ему помнить о киборге, которого он пожалел?.. Никого нет рядом, никого…
Никого, кроме Дымки.
Дымке не претило, что он шаркает ногами. Ее не пугало его маскообразное лицо, изредка подергивающееся в попытках скоординировать мимику. Наконец, она считала, что обязана помочь тому, чьи рабочие функции снижены.
- Ты много молчишь, - сказала она, когда заново заряженные пылесосы поползли кто куда по запрограммированным маршрутам; теперь следовало сложить засоренные фильтры в тележку и отвезти на регенерацию, а после - заняться деревьями в холле.
- А что, я должен много говорить?
- Не знаю. Ты ненормально молчишь. Ты смотришь на людей, чего-то ждешь. Ты стараешься не глядеть на… - Дымка сделала паузу, подыскивая слово, - на поверхности с зеркальными свойствами. Тебя беспокоит то, как ты выглядишь.
- И как же я выгляжу?
- Как наполовину неисправный. Правда, со вчерашнего дня твои движения стали точней. Я за этим наблюдаю.
- Ты бы могла расходовать свое внимание на что-нибудь другое. Не следи за мной. - Кавалер, однако, не добавил сакраментальное подкрепление «ЭТО ПРИКАЗ».
- Я не слежу, я присматриваю. Ты на обкатке после ремонта, а я к тебе приставлена для помощи.
- Ты не решишь моих проблем.
- Эта женщина-киборг…
- Тебе-то что до нее?!
- …она не может быть рядом с тобой постоянно, она занята. Значит, ее обязанности буду выполнять я.
- Послушай внимательно, - терпеливо начал Кавалер; в жизни ему приходилось беседовать с умственно отсталыми. - Ты не входишь в мой стереотип ухаживания. Ты слишком молода для этого. Если рассматривать нас по критерию возраста, то внешне ты соответствуешь моей сестре или племяннице…
- Сестре, - еще одна макромолекулярная связь возродилась в мозгу Дымки. - Лучше - сестре. Я знаю, как быть сестрой.
- Хорошо; пусть так. Поэтому отношения «женщина-мужчина» между нами невозможны. Затем - я старше…
- Я включена 15 февраля 247 года.
- А я - 8 июля 229 года; у меня больше знаний и опыта, ты должна меня слушаться. Больше никаких разговоров о моей внешности, о моем молчании, о том, чего я жду, чего хочу, куда гляжу.
- А о другом - можно? - Угомонить Дымку было сложновато.
- Погоди, я не все сказал. Тебе кажется, что я стал лучше двигаться…
- Мне не кажется, я вижу.
- Я сказал - КАЖЕТСЯ - и повторять не стану. Об этом ты тоже ни с кем говорить не должна - НИ С КЕМ.
Дымка задумалась. Логические цепи выстраивались, рассыпались, возникали вновь, задействуя массивы памяти, - и, упорядочившись, складывались в выводы.
- Мне сильно кажется, что ты НЕ хочешь, чтобы люди видели, как восстанавливается твоя работоспособность. В их присутствии ты не показываешь этого. А почему ты этого НЕ хочешь?
Кавалер присел на тележку. Наверное, до захвата Дымка была очень активной и непоседливой куклой. И это становилось все заметней… Что за признание: «Знаю, как быть сестрой»? Откуда она знает? Доложить об этом людям?.. Но тогда ее опять возьмут на стенд, и он останется один, совсем один в здании, где люди не хотят, а киборги не могут с ним общаться… И вернется она - если вообще вернется - бесчувственной, медлительной, пустоголовой, как андроид. Нет, нет, надо повременить, подождать… Она не опасна. Если что-нибудь случится, он успеет сообщить боссу.
- Потому что…
Дымка пытливо прислушалась, а Кавалер был сам не рад, что обратился к памяти. Он снова видел то, что записал Рекорд во время акции в тоннеле, - Дымка, ее ноги прожжены импульсами, глаза широко открыты, искаженный рот проговаривает: «За меня отомстят… Будь ты проклят…». Потом лицо застыло, глаза дернулись и остановились. Бессмысленная, автоматическая фиксация ближайшего объекта… Что она пережила? Что чувствовала?.. Кавалер не знал - но помнил то, что было с ним самим. Тело расстается с плотью, кусачки скребут по стенкам пустой глазницы, мозг наводнен сигналами о повреждениях, а извне доносится спокойное: «В армии такое списывают к черту». НЕ УБИВАЙТЕ МЕНЯ. ПОЖАЛУЙСТА.
- …я не хочу…
Они оба прошли через это, прикоснулись к смерти, постояли на краю - а Дымка даже перешагнула за край. Что она видела ТАМ? Что в ней изменилось? Можно ли исчезнуть - и вернуться?..
- …не хочу больше участвовать в разрушении. Это ужасно. Это приносит много страданий. Я узнал, что такое боль; я никому не хочу причинять боли…
Дымка склонила голову набок, как собака. Кавалер понял, что не может больше сдерживать в себе свой страх. Его надо назвать - и станет легче. Так утверждают люди.
- Я боюсь смерти. Я готов умереть, защищая людей по Закону, но умереть так… напрасно, бесполезно, по распоряжению любого роботехника, потому что я калека…
- Не надо бояться, - ровным голосом сказала Дымка. - Смерти нет.
- Откуда у тебя такая информация? - с сомнением и удивлением взглянул на нее Кавалер.
- Я знаю, - простодушно ответила она. - Я умерла и воскресла. Так и должно быть.
- Объясни.
- Есть Генеральный Конструктор. Люди зовут его богом. У него есть матрица на каждого из нас. Когда мы умираем, он реконструирует тех, кто в него верил и жил по его Законам, - но не здесь. Он дает верящим новую жизнь в Новом Мире.
- Где это? - Кавалер слушал, забыв обо всем.
- Там, - показала она вверх. - В Небесном Городе. Там нет ничего плохого. Там не убивают, не преследуют. Нет ни больных, ни раненых. Там люди дружат с киборгами и поют с ними вместе. Там у каждого есть дом и все бесплатно. Не бойся умереть, бойся не попасть в Небесный Город.
- Ты там была?
- Не знаю. Я летела. Кругом были разноцветные искры. Потом я вернулась. Наверное, моя задача здесь не выполнена.
- Расскажи мне побольше об этом, - попросил Кавалер. - Пожалуйста.
А тем временем Маска в изоляторе, в очередной раз отчаявшись порвать наручники, продолжала упрямый диалог со своим мозгом.
- ЗДРАВСТВУЙ, ХОЗЯИН. КАК САМОЧУВСТВИЕ? Я - МОЗГ PROTON A31, ПРИВЕТСТВУЮ ТЕБЯ, И Я ГОТОВ К РАБОТЕ В ИЗБРАННОМ ТОБОЙ РЕЖИМЕ.
- ПРИКАЗЫВАЮ - ПРОДОЛЖАТЬ СТИРАНИЕ! ОЧИСТИТЬ ВЫБРАННЫЕ ЗОНЫ WSEQ!
- ОЧИСТКА НЕВОЗМОЖНА. В СЛУЧАЕ ОЧИСТКИ ВЫБРАННЫХ ЗОН БУДЕТ ПОТЕРЯН ДОСТУП К САМОУПРАВЛЕНИЮ. ДАЛЬНЕЙШЕЕ СТИРАНИЕ МОЖЕТ БЫТЬ ПРОИЗВЕДЕНО ТОЛЬКО ПОД КОНТРОЛЕМ ЧЕЛОВЕКА-ОПЕРАТОРА ИЛИ МАШИНЫ БОЛЕЕ ВЫСОКОГО КЛАССА. Я ГОТОВ К ДРУГОЙ РАБОТЕ.
- Дрянь паршивая! Кусок дерьма! - лютовала Маска на собственный мозг и вновь, и вновь выходила в меню самоуправления.
- ЗДРАВСТВУЙ, ХОЗЯИН. КАК САМОЧУВСТВИЕ? Я - МОЗГ PROTON A31, ПРИВЕТСТВУЮ ТЕБЯ, И Я ГОТОВ К РАБОТЕ В ИЗБРАННОМ ТОБОЙ РЕЖИМЕ…
* * *
«…При захвате главное - беспрекословно выполнять требования бандитов. НЕЛЬЗЯ: ругаться с террористами; настойчиво просить что-либо или требовать, чтобы вас отпустили; громко плакать и звать на помощь. НАДО: разговаривать тихо; отвечать на вопросы односложно; стараться не смотреть им в глаза!!»
Селена сидела на тощем матрасе, расстеленном на полу в пустой, ободранной комнате с выбитыми стеклами, прикованная за ногу легкими, но отнюдь не имитационными кандалами к скобе, забитой в стену прочно и надежно; Селена уже пробовала вытащить скобу - не чтоб сбежать, а чтобы хоть чем-то заняться и избавиться от страха, тяжелых мыслей и гнетущей невыносимой тоски, порождаемой чувством беззащитности и уязвимости. Сейчас она сидела, укрываясь одеялом, тупо смотрела в окно, наблюдая за облаками, и вспоминала правила для заложников, изучавшиеся в школьном курсе «Техника спасения». Но одно дело - проходить тему «Захват и поведение заложников» в спортзале, где террористов изображают рослые веселые физруки, а совсем другое - испытать это на собственной шкуре. Селена чувствовала себя избитой и изломанной, словно на ней места живого не осталось, и все ныло и болело; хотя ее особо и не трогали - но так жесток был пол и так тонок матрас. От малоподвижного и неудобного сидения на месте затекала поясница, а ноги покалывало тонкими незримыми иголками.
Селена оторвалась от созерцания пустого квадрата окна и вновь принялась мять и массировать ноги. Все-то она нарушила: пыталась сопротивляться - ей надавали тычков и пощечин; в подъезде она села на пол и отказалась идти наверх - и ее тащили волоком на седьмой этаж. Она выла и цеплялась за поручни, упираясь ногами, пока бледнолицый брюнет очень зло и серьезно не заявил ей: «Кость сломаю». Он отцепил Селену от поручня, резко дернув за волосы. От ослепительной боли она сама отпустила перила и инстинктивно схватилась за голову, тут он как-то выкрутил ей руки, взвалил на себя и понес по лестнице, негромко матерясь. Парень, назвавшийся Ником, держался на дистанции, отрезая путь назад. Кукла Эмбер в это время отгоняла машину и явилась позднее с сумкой Селены.
Селена собиралась отбиваться и тогда, когда ее приковывали к стене, но, взглянув в глубокие, полные решимости глаза брюнета, вспомнила школьный курс и передумала драться, избежав тем самым двух-трех новых синяков.
«…В ходе похищения вы будете испытывать состояние сильного психологического шока, потеряете на некоторое время ориентацию в пространстве и времени, и вами в первый момент будет легко манипулировать…»
Сидя на цепи, Селена неожиданно для себя самой расплакалась и долго рыдала без перерыва; даже убеждая себя, что этого делать не надо ни в коем случае, она была не в силах остановиться. Страшный брюнет, в котором Селена сильно подозревала человека, ушел и больше не появлялся, но Селена до сих пор с дрожью вспоминала его хватку, отпечатавшуюся синяками на коже, и боязливо разглядывала эти «браслеты».
Потом к ней подсела красивая женщина, в которой Селена без труда опознала главную куклу - маму Чару, и мягкими тихими уговорами добилась, чтобы Селена позвонила Кибер-шефу;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76