Каждый день — по одному! Три дня! Через три дня я начну убивать их. Одного за другим. Пока не доберусь до тебя. Последним я убью тебя. Потому что ты не хочешь отдать принадлежащую мне вещь!
— Молодец! — показал майор. И тут же добавил уже в полный голос: — Круто ты с ним!
Иван Иванович смущенно потупил взор. Папа стоял с трубкой, прижатой к уху, еще две или три минуты после того, как по ней зазвучали гудки. Так с ним никто не разговаривал. Очень давно не разговаривал. А может быть, вообще не разговаривал.
Он зло отбросил трубку и взглянул на своих подручных. Так взглянул, что те шарахнулись в сторону...
— Откуда?! — резко спросил он.
— Мы ничего не узнали, Папа! Он звонил с телефона-автомата.
— Что?!
— Папа, мы здесь ни при чем! Так сказали на станции.
Упавший на пол телефон зазвонил снова. Все смотрели на него, но никто не решался его поднять.
— Дайте! — сказал Папа.
— Десять минут истекли. Что ты решил? — спросил уже знакомый голос.
— Да пошел ты!..
— Тогда я открываю счет, — предупредил голос. Папа снова швырнул телефон на пол. Но на этот раз так, что из него, словно взрывом, выбросило все внутренности...
— Он отказал, — чуть даже виновато сказал Иван Иванович.
— Очень хорошо, что отказал, — приободрил его майор. — Он и должен был отказать. Кто дольше ломается, тот потом сильней любит, — и тут же поднял к лицу рацию. Смешков! Да я, Проскурин. Готовь машины на выезд. В полном объеме готовь. Да, всех. Как сегодня днем. Выезд через сорок минут. И вы собирайтесь, Иван Иванович.
— Мы куда-то снова едем?
— Едем. Снова. Едем продолжать то, что не успели доделать днем. Собирайтесь. Выезд через сорок минут.
— И что мне надо будет делать?
— Что делать? Ничего нового не делать. То есть делать совершенно то же самое, что вы уже делали. Ходить по адресам, которые мы вам укажем...
«Все-таки странные люди, — вновь удивился про себя Иван Иванович. — Полдня таскали его по всему городу с чемоданом. И снова хотят делать то же самое! Снова таскать чемодан по городу. Ну очень странные люди!..»
К исходу дня в городе имело место быть еще одно странное происшествие. Одному два года нигде не работающему, имеющему две судимости гражданину на его даче неизвестные хулиганы из ружья практически напрочь отстрелили правое ухо...
Глава 26
— Ты мне можешь объяснить, зачем тебе эти дела, Саша.
— Объяснить не могу. Могу только сказать, что надо. Кровь из носу как надо.
— Но ты же не первый год в нашей системе, ты же понимаешь, что уголовные дела попадают под категорию документов строгой отчетности. Их нельзя раздавать направо и налево.
— Я не «право» и не «лево».
— Я не хотел тебя обидеть.
— Меня нельзя обидеть. Я толстокожий.
— Значит, не скажешь?
— Я же сказал — не могу.
— Но я надеюсь, ты не собираешься их подчищать?
— Если бы я хотел их подчищать, я бы к тебе не обращался. И кроме того, насколько я осведомлен, что там настолько много мертвяков, что, даже если вырвать половину листов, это ровным счетом ничего не изменит.
— Ну вообще-то верно.
— Ну и что ты мне скажешь?
— Скажу, что пока не знаю. Дела находятся в ведении следователей.
— Но ты же их начальник.
— Но непосредственно отвечают за них они. Я не более чем администратор.
— Никогда не поверю, что ты не можешь с ними поладить. Я точно такой же администратор, как и ты, и знаю все твои потенциальные возможности. Потому что располагаю точно такими же.
— Хорошо. Я попробую тебе помочь их посмотреть. Но только если без выноса.
— Конечно, без выноса.
— Я возьму эти дела себе. Для ознакомления. На какую-нибудь из суббот.
— На ближайшую субботу. Мне они нужны на ближайшую субботу. На следующую будет поздно.
— Ладно, на ближайшую. Но с уговором, чтобы смотреть только в моем кабинете.
— Согласен. Только в твоем.
Александр Владимирович положил трубку и долго ежился в своем добротном подполковничьем мундире. Не привык он просить. Вернее, уже отвык. Потому что привык приказывать и отдавать распоряжения. И привык, что эти приказы и распоряжения мгновенно выполняются.
И вообще, за последние несколько дней ему много чего пришлось делать такого, от чего он отвык. Начиная с того собеседования, на которое его притащил дядя Федор. Тогда, в детстве, дядя. А теперь непонятно кто, потому что Александр Владимирович сам дядя. Притащил и даже нормально не объяснил для чего. Сказал только, что нужно деньги выручать.
Несколько раз подполковник деньги уже выручал. У должников выручал, которые их никак не хотели отдавать отчаявшимся кредиторам. Но отдавали, когда он, под каким-нибудь благовидным предлогом, например оскорбление работника правопорядка при исполнении им служебных обязанностей, запирал строптивых должников в следственный изолятор. По личному знакомству с начальником этого ведомства запирал. Через сутки пребывания там «по знакомству» самые строптивые должники готовы были вернуть долг вдвое.
Но то были не более чем отданные в долг или под проценты деньги его знакомых или знакомых их знакомых. И были небольшие деньги. А здесь... Здесь деньги были совсем иные. И именно поэтому Александр Владимирович согласился на предложение приятелей дяди Федора.
Правда, потом, когда вспомнил все перипетии разговора, — пожалел, что согласился.
Но потом, прикинув; о каких деньгах может идти речь, снова решил, что поступил правильно. В конце концов, такой шанс выпадает один раз в жизни. И обычно кому-нибудь другому. А тут ему!
Правильно, что согласился. Потому что неизвестно, что в этом терзаемом внутренними противоречиями государстве будет завтра. И еще менее известно, будут ли кому-нибудь нужны подполковники милиции.
Но, согласившись, подполковник почти тут же столкнулся с рядом сложностей. Например, с тем, что работать надо не подчиненном ему коллективе, к чему он привык, а одному Так сказать, быть единому во всех лицах. И запросы рассылать, и информацию добывать, и перепроверять...
День он пребывал в некоторой растерянности, но потом вспомнив уроки молодости, где он не один год проходил опером и следаком, взялся за дело.
Для начала запросил в адресном бюро координаты разыскиваемых милицией лиц — майора Сивашова и капитана Борца. Ну то есть в запросе, конечно, не было указано, что разыскиваемые лица майор и капитан. Просто граждане Сивашов и Борец. Плюс имена, отчества и примерный год рождения.
Проживающих в городе Сивашовых и Борцов было несколько. Злоупотребляя своим служебным положением, Александр Владимирович позвонил участковым инспекторам и попросил их навести справки по гражданам, проживающим по адресу... Кто они, где работают, какой образ жизни ведут. Образ жизни — для отвода глаз. Потому что участковых всегда спрашивают в первую очередь про образ жизни.
Большинство кандидатур, представленных адресным бюро, отпали сразу. Кто-то был инвалидом и по этой причине практически не выходил из квартиры, кто-то был горьким пьяницей, а большинство не имели никакого отношения к армии. Кроме двух адресатов. Эти двое — да, действительно служили в Вооруженных Силах, потому что, по свидетельству соседей, иногда ходили в форме.
При этом одного дома не видели уже много дней. А про второго сказали, что он умер...
— Умер?! Как так умер?!
— Так — умер, — повторил участковый по телефону.
Говорят, дотла сгорел в собственной даче.
— Отчего возник пожар? — спросил подполковник.
— Точно неизвестно, но вроде как взорвался баллон с пропаном. Эти баллоны вечно взрываются.
— Расследование пожара кем-нибудь проводилось?
— Наверное, проводилось. Наверное, пожарниками. Но точно я сказать не могу...
Итак, выходит, что майор Сивашов умер. Причем умер при весьма странных обстоятельствах. Потому что взрыв баллона на даче майора, который должен был ехать добывать деньги в Швейцарии, обстоятельство странное. Вернее сказать, архистранное.
«Навести справки в горпожарнадзоре по факту пожара на даче гражданина Сивашова», — написал Александр Владимирович памятку в свой служебный блокнот.
Но в любом случае майор Сивашов перестал быть конкурентом в деле борьбы за золото партии. Против фамилии майора Сивашова можно поставить жирный минус.
Теперь по пропавшему капитану Борцу...
Александр Владимирович набрал номер телефона еще одного участкового, на территории которого проживал Борец.
— Вы у кого спрашивали про гражданина Борца? — спросил он у участкового.
— У соседей.
— А у родственников?
— У гражданина Борца родственников нет. Только мать в деревне, где-то в Тверской области.
— Так, может, он у матери?
— Нет, у матери нет.
— Почему?
— Она соседям звонила и спрашивала, почему ей сын давно не звонит.
— Так, может, он после этого к ней приехал? Вот что, узнай-ка у соседей ее адрес, а лучше телефон. И адреса и телефоны всех прочих, известных соседям родственников, приятелей и любовниц.
— Любовниц тоже?
— Любовниц в первую очередь!
— Ладно, спрошу.
— Впрочем, нет, не надо. Лучше попроси кого-нибудь из соседей, раз родственников нет, написать заявление о его розыске. Ну, мол, пропал человек, две недели дома не появляется, что общественность беспокоится, и все такое прочее. Пусть они заявление тебе передадут, а ты его в отделение унеси, а отделение пусть мне его перекинет. Ну вроде как для сверки по неопознанным трупам, которые проходили у меня. Только сделай все не как обычно, а очень быстро. Сделаешь?
— Сделаю. Чего не сделать. Сегодня же и сделаю. Раз надо.
— Тогда все. Надеюсь на тебя...
Сейчас участковый возьмет у соседей пропавшего гражданина Борца заявление о его пропаже, и подполковник милиции Громов получит возможность провести официальное расследование по поводу пропажи человека.
Конечно, когда такое заявление идет обычным порядком, оно идет неделями и никуда не приходит. Но этот случай особый. Здесь никаких проволочек не будет. Здесь машина розыска заработает на полную мощность.
Потому что так надо подполковнику Громову. Которому очень нужен тот пропавший гражданин. Нужен капитан Борец. И кроме капитана Борца, нужен еще один и тоже пропавший человек. Которого через адресный стол и участковых не разыскать по причине его чрезвычайно распространенной фамилии.
Но можно разыскать с помощью дружка-приятеля, имеющего доступ к уголовному делу, где он, как утверждали друзья дяди Федора, фигурирует в качестве одного из подозреваемых...
В субботу Александр Владимирович долго и усердно тряс руку своего давнего, по юридическому институту и первому кабинету, приятеля.
— Ну что, как жизнь? Как семья? Как работа? Дети. Дача. Мелкие домашние животные...
— Все хорошо, все живы-здоровы, ушли документы на присвоение очередного звания, дача строится...
А теперь, после соблюдения положенного при редких встречах этикета — к делу. Вернее, к многим томам дел.
— Как обещал — все, что ты просил, у меня в кабинете, Полдня сотрудники тома таскали. Чуть руки себе не пообрывали.
— Неужели так много?
— Не то слово!
Томов было действительно много. На двадцать полноценных бытовых уголовных дел хватило бы. Но эти тома вмещали не двадцать дел, а лишь три — массовое убийство на улице Агрономической, одно — на улице Северной и еще одно, тоже массовое, снова на Северной.
— Хорошо у тебя следователи работают, — кивнул на разложенные по столам, по стульям и по подоконникам тома.
— Стараются.
Александр Владимирович взял в руки первый том. Не в смысле самый первый, а в смысле, который под руку подвернулся.
Бывший однокашник с тоской посмотрел на десятки переплетов и заметно поскучнел.
— Ну ты давай здесь копайся, а я пока по делам побегаю. Дела у меня тут разные.
— А разве ты не будешь присутствовать? А то вдруг я какую-нибудь особо ценную страницу выдерну.
— Не выдернешь. Я тебе доверяю. А впрочем, даже если и выдернешь, здесь не убудет. Действительно хоть половину забирай, — махнул он рукой. — В общем, я буду забегать.
— Конечно, забегай, — согласился Александр Владимирович. — У меня от старых друзей секретов нет. — И как только захлопнулась дверь, углубился в тома дела.
Содержание томов было известно и привычно. Он таких страниц тысячи пересмотрел. И сотни понаписал. Раньше, когда занимался расследованием преступлений. И позже, когда контролировал их ход. Фотографии и описание места происшествия. Свидетельские показания с типичными, навязшими на языках следователей вопросами. Акты экспертиз.
Форма была та же самая. Содержание было несколько иным. Не таким, как раньше. Не таким, как в молодости, когда в деле была одна, максимум две фотографии трупа. И была фотография ножа, топора или, допустим, утюга, явившихся орудием преступления. В этих томах не было ножа, топора или утюга. И не было одного-двух потерпевших.
На панорамных и более детальных фотографиях было множество трупов. Панорамные фотографии напоминали документальные кадры времен второй мировой войны. На них было очень много мертвых, растерзанных пулями тел, много крови на окружающих предметах, множество пулевых пробоин в мебели и стенах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
— Молодец! — показал майор. И тут же добавил уже в полный голос: — Круто ты с ним!
Иван Иванович смущенно потупил взор. Папа стоял с трубкой, прижатой к уху, еще две или три минуты после того, как по ней зазвучали гудки. Так с ним никто не разговаривал. Очень давно не разговаривал. А может быть, вообще не разговаривал.
Он зло отбросил трубку и взглянул на своих подручных. Так взглянул, что те шарахнулись в сторону...
— Откуда?! — резко спросил он.
— Мы ничего не узнали, Папа! Он звонил с телефона-автомата.
— Что?!
— Папа, мы здесь ни при чем! Так сказали на станции.
Упавший на пол телефон зазвонил снова. Все смотрели на него, но никто не решался его поднять.
— Дайте! — сказал Папа.
— Десять минут истекли. Что ты решил? — спросил уже знакомый голос.
— Да пошел ты!..
— Тогда я открываю счет, — предупредил голос. Папа снова швырнул телефон на пол. Но на этот раз так, что из него, словно взрывом, выбросило все внутренности...
— Он отказал, — чуть даже виновато сказал Иван Иванович.
— Очень хорошо, что отказал, — приободрил его майор. — Он и должен был отказать. Кто дольше ломается, тот потом сильней любит, — и тут же поднял к лицу рацию. Смешков! Да я, Проскурин. Готовь машины на выезд. В полном объеме готовь. Да, всех. Как сегодня днем. Выезд через сорок минут. И вы собирайтесь, Иван Иванович.
— Мы куда-то снова едем?
— Едем. Снова. Едем продолжать то, что не успели доделать днем. Собирайтесь. Выезд через сорок минут.
— И что мне надо будет делать?
— Что делать? Ничего нового не делать. То есть делать совершенно то же самое, что вы уже делали. Ходить по адресам, которые мы вам укажем...
«Все-таки странные люди, — вновь удивился про себя Иван Иванович. — Полдня таскали его по всему городу с чемоданом. И снова хотят делать то же самое! Снова таскать чемодан по городу. Ну очень странные люди!..»
К исходу дня в городе имело место быть еще одно странное происшествие. Одному два года нигде не работающему, имеющему две судимости гражданину на его даче неизвестные хулиганы из ружья практически напрочь отстрелили правое ухо...
Глава 26
— Ты мне можешь объяснить, зачем тебе эти дела, Саша.
— Объяснить не могу. Могу только сказать, что надо. Кровь из носу как надо.
— Но ты же не первый год в нашей системе, ты же понимаешь, что уголовные дела попадают под категорию документов строгой отчетности. Их нельзя раздавать направо и налево.
— Я не «право» и не «лево».
— Я не хотел тебя обидеть.
— Меня нельзя обидеть. Я толстокожий.
— Значит, не скажешь?
— Я же сказал — не могу.
— Но я надеюсь, ты не собираешься их подчищать?
— Если бы я хотел их подчищать, я бы к тебе не обращался. И кроме того, насколько я осведомлен, что там настолько много мертвяков, что, даже если вырвать половину листов, это ровным счетом ничего не изменит.
— Ну вообще-то верно.
— Ну и что ты мне скажешь?
— Скажу, что пока не знаю. Дела находятся в ведении следователей.
— Но ты же их начальник.
— Но непосредственно отвечают за них они. Я не более чем администратор.
— Никогда не поверю, что ты не можешь с ними поладить. Я точно такой же администратор, как и ты, и знаю все твои потенциальные возможности. Потому что располагаю точно такими же.
— Хорошо. Я попробую тебе помочь их посмотреть. Но только если без выноса.
— Конечно, без выноса.
— Я возьму эти дела себе. Для ознакомления. На какую-нибудь из суббот.
— На ближайшую субботу. Мне они нужны на ближайшую субботу. На следующую будет поздно.
— Ладно, на ближайшую. Но с уговором, чтобы смотреть только в моем кабинете.
— Согласен. Только в твоем.
Александр Владимирович положил трубку и долго ежился в своем добротном подполковничьем мундире. Не привык он просить. Вернее, уже отвык. Потому что привык приказывать и отдавать распоряжения. И привык, что эти приказы и распоряжения мгновенно выполняются.
И вообще, за последние несколько дней ему много чего пришлось делать такого, от чего он отвык. Начиная с того собеседования, на которое его притащил дядя Федор. Тогда, в детстве, дядя. А теперь непонятно кто, потому что Александр Владимирович сам дядя. Притащил и даже нормально не объяснил для чего. Сказал только, что нужно деньги выручать.
Несколько раз подполковник деньги уже выручал. У должников выручал, которые их никак не хотели отдавать отчаявшимся кредиторам. Но отдавали, когда он, под каким-нибудь благовидным предлогом, например оскорбление работника правопорядка при исполнении им служебных обязанностей, запирал строптивых должников в следственный изолятор. По личному знакомству с начальником этого ведомства запирал. Через сутки пребывания там «по знакомству» самые строптивые должники готовы были вернуть долг вдвое.
Но то были не более чем отданные в долг или под проценты деньги его знакомых или знакомых их знакомых. И были небольшие деньги. А здесь... Здесь деньги были совсем иные. И именно поэтому Александр Владимирович согласился на предложение приятелей дяди Федора.
Правда, потом, когда вспомнил все перипетии разговора, — пожалел, что согласился.
Но потом, прикинув; о каких деньгах может идти речь, снова решил, что поступил правильно. В конце концов, такой шанс выпадает один раз в жизни. И обычно кому-нибудь другому. А тут ему!
Правильно, что согласился. Потому что неизвестно, что в этом терзаемом внутренними противоречиями государстве будет завтра. И еще менее известно, будут ли кому-нибудь нужны подполковники милиции.
Но, согласившись, подполковник почти тут же столкнулся с рядом сложностей. Например, с тем, что работать надо не подчиненном ему коллективе, к чему он привык, а одному Так сказать, быть единому во всех лицах. И запросы рассылать, и информацию добывать, и перепроверять...
День он пребывал в некоторой растерянности, но потом вспомнив уроки молодости, где он не один год проходил опером и следаком, взялся за дело.
Для начала запросил в адресном бюро координаты разыскиваемых милицией лиц — майора Сивашова и капитана Борца. Ну то есть в запросе, конечно, не было указано, что разыскиваемые лица майор и капитан. Просто граждане Сивашов и Борец. Плюс имена, отчества и примерный год рождения.
Проживающих в городе Сивашовых и Борцов было несколько. Злоупотребляя своим служебным положением, Александр Владимирович позвонил участковым инспекторам и попросил их навести справки по гражданам, проживающим по адресу... Кто они, где работают, какой образ жизни ведут. Образ жизни — для отвода глаз. Потому что участковых всегда спрашивают в первую очередь про образ жизни.
Большинство кандидатур, представленных адресным бюро, отпали сразу. Кто-то был инвалидом и по этой причине практически не выходил из квартиры, кто-то был горьким пьяницей, а большинство не имели никакого отношения к армии. Кроме двух адресатов. Эти двое — да, действительно служили в Вооруженных Силах, потому что, по свидетельству соседей, иногда ходили в форме.
При этом одного дома не видели уже много дней. А про второго сказали, что он умер...
— Умер?! Как так умер?!
— Так — умер, — повторил участковый по телефону.
Говорят, дотла сгорел в собственной даче.
— Отчего возник пожар? — спросил подполковник.
— Точно неизвестно, но вроде как взорвался баллон с пропаном. Эти баллоны вечно взрываются.
— Расследование пожара кем-нибудь проводилось?
— Наверное, проводилось. Наверное, пожарниками. Но точно я сказать не могу...
Итак, выходит, что майор Сивашов умер. Причем умер при весьма странных обстоятельствах. Потому что взрыв баллона на даче майора, который должен был ехать добывать деньги в Швейцарии, обстоятельство странное. Вернее сказать, архистранное.
«Навести справки в горпожарнадзоре по факту пожара на даче гражданина Сивашова», — написал Александр Владимирович памятку в свой служебный блокнот.
Но в любом случае майор Сивашов перестал быть конкурентом в деле борьбы за золото партии. Против фамилии майора Сивашова можно поставить жирный минус.
Теперь по пропавшему капитану Борцу...
Александр Владимирович набрал номер телефона еще одного участкового, на территории которого проживал Борец.
— Вы у кого спрашивали про гражданина Борца? — спросил он у участкового.
— У соседей.
— А у родственников?
— У гражданина Борца родственников нет. Только мать в деревне, где-то в Тверской области.
— Так, может, он у матери?
— Нет, у матери нет.
— Почему?
— Она соседям звонила и спрашивала, почему ей сын давно не звонит.
— Так, может, он после этого к ней приехал? Вот что, узнай-ка у соседей ее адрес, а лучше телефон. И адреса и телефоны всех прочих, известных соседям родственников, приятелей и любовниц.
— Любовниц тоже?
— Любовниц в первую очередь!
— Ладно, спрошу.
— Впрочем, нет, не надо. Лучше попроси кого-нибудь из соседей, раз родственников нет, написать заявление о его розыске. Ну, мол, пропал человек, две недели дома не появляется, что общественность беспокоится, и все такое прочее. Пусть они заявление тебе передадут, а ты его в отделение унеси, а отделение пусть мне его перекинет. Ну вроде как для сверки по неопознанным трупам, которые проходили у меня. Только сделай все не как обычно, а очень быстро. Сделаешь?
— Сделаю. Чего не сделать. Сегодня же и сделаю. Раз надо.
— Тогда все. Надеюсь на тебя...
Сейчас участковый возьмет у соседей пропавшего гражданина Борца заявление о его пропаже, и подполковник милиции Громов получит возможность провести официальное расследование по поводу пропажи человека.
Конечно, когда такое заявление идет обычным порядком, оно идет неделями и никуда не приходит. Но этот случай особый. Здесь никаких проволочек не будет. Здесь машина розыска заработает на полную мощность.
Потому что так надо подполковнику Громову. Которому очень нужен тот пропавший гражданин. Нужен капитан Борец. И кроме капитана Борца, нужен еще один и тоже пропавший человек. Которого через адресный стол и участковых не разыскать по причине его чрезвычайно распространенной фамилии.
Но можно разыскать с помощью дружка-приятеля, имеющего доступ к уголовному делу, где он, как утверждали друзья дяди Федора, фигурирует в качестве одного из подозреваемых...
В субботу Александр Владимирович долго и усердно тряс руку своего давнего, по юридическому институту и первому кабинету, приятеля.
— Ну что, как жизнь? Как семья? Как работа? Дети. Дача. Мелкие домашние животные...
— Все хорошо, все живы-здоровы, ушли документы на присвоение очередного звания, дача строится...
А теперь, после соблюдения положенного при редких встречах этикета — к делу. Вернее, к многим томам дел.
— Как обещал — все, что ты просил, у меня в кабинете, Полдня сотрудники тома таскали. Чуть руки себе не пообрывали.
— Неужели так много?
— Не то слово!
Томов было действительно много. На двадцать полноценных бытовых уголовных дел хватило бы. Но эти тома вмещали не двадцать дел, а лишь три — массовое убийство на улице Агрономической, одно — на улице Северной и еще одно, тоже массовое, снова на Северной.
— Хорошо у тебя следователи работают, — кивнул на разложенные по столам, по стульям и по подоконникам тома.
— Стараются.
Александр Владимирович взял в руки первый том. Не в смысле самый первый, а в смысле, который под руку подвернулся.
Бывший однокашник с тоской посмотрел на десятки переплетов и заметно поскучнел.
— Ну ты давай здесь копайся, а я пока по делам побегаю. Дела у меня тут разные.
— А разве ты не будешь присутствовать? А то вдруг я какую-нибудь особо ценную страницу выдерну.
— Не выдернешь. Я тебе доверяю. А впрочем, даже если и выдернешь, здесь не убудет. Действительно хоть половину забирай, — махнул он рукой. — В общем, я буду забегать.
— Конечно, забегай, — согласился Александр Владимирович. — У меня от старых друзей секретов нет. — И как только захлопнулась дверь, углубился в тома дела.
Содержание томов было известно и привычно. Он таких страниц тысячи пересмотрел. И сотни понаписал. Раньше, когда занимался расследованием преступлений. И позже, когда контролировал их ход. Фотографии и описание места происшествия. Свидетельские показания с типичными, навязшими на языках следователей вопросами. Акты экспертиз.
Форма была та же самая. Содержание было несколько иным. Не таким, как раньше. Не таким, как в молодости, когда в деле была одна, максимум две фотографии трупа. И была фотография ножа, топора или, допустим, утюга, явившихся орудием преступления. В этих томах не было ножа, топора или утюга. И не было одного-двух потерпевших.
На панорамных и более детальных фотографиях было множество трупов. Панорамные фотографии напоминали документальные кадры времен второй мировой войны. На них было очень много мертвых, растерзанных пулями тел, много крови на окружающих предметах, множество пулевых пробоин в мебели и стенах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59