Каждый раз к нему являлась крылатая женщина, та, что убила бормокина. Ему снилось, будто она возвращалась после того, как Ворон ранил вилейна. Женщина обнимала Уилла и руками, и крыльями, прижимала к себе, желая отблагодарить за спасение своей жизни.
Каждый раз в самый волнующий момент (а Резолют словно специально дожидался этой минуты) его будили, и Уилл испытывал сильное смущение. После дежурства, укладываясь спать, подросток снова погружался все в тот же сон, но тут наступал рассвет, и ночное приключение так и не доходило до желанного финала.
Уилл открыл все Ворону. Тот улыбнулся и подмигнул.
— В твоих снах нет ничего удивительного. Она спасла тебе жизнь, и ты ответил ей тем же. К тому же она красавица. Интимные отношения с такой женщиной — настоящая экзотика.
Резолют повернулся в седле и фыркнул, по своему обыкновению:
— Так же экзотично вступить в интимные отношения с овцой.
Ворон нахмурился:
— Это что же, традиционный взгляд эльфов на племя гиркимов?
Воркэльф покачал головой:
— Я в глазах моих братьев — существо чужеродное, да и мне они не слишком близки. Меня заботит будущее потомство мальчика. Необходима чистота крови. Спаривание с подобной женщиной помешает исполнению пророчества, поэтому я его и предостерегаю.
Уилл вздернул бровь:
— Минуточку. А что эльфы думают о гиркимах?
— Давным-давно (было это еще до Кайтрин) жил-был колдун. Звали его Кирун, и колдун этот заколдовал принца эльфов, а с ним и всех его стражников. Кирун заставил их всех спариться с представительницами племени арафти, дикими созданиями, с головой и телом женщины и крыльями и когтями орла. От этих союзов произошли первые гиркимы, которые впоследствии размножались уже естественным путем. — Ворон указал пальцем за плечо, в сторону гор, туда, где жила Оракла. — УрЗрети создали для них Гирвиргул, и эльфы вознегодовали: они видели в этих существах диких насильников.
— Но это не мешает, — прорычал Резолют, — заявлять многим гиркимам права на собственность своих праотцов. Это просто пародия на эльфийское общество. Так, во всяком случае, считает большинство эльфов. Тем не менее нельзя не признать, те немногие, кого я встречал, — великолепные воины и заслужили мое уважение.
Уилл нахмурился:
— Вы сказали, что я не могу иметь от нее ребенка, а как же тогда эльфы произвели детей от арафти?
Воркэльф пожал плечами:
— Многие утверждают, что все дело в колдовстве, а следовательно, там ничего естественного не было. Когда у земной женщины рождается ребенок от эльфа (такое случается крайне редко), то ребенка этого эльфы признают. И все же, ради чистоты твоей крови, тебе надо бы оставить экзотику. Пусть уж лучше во сне к тебе приходит Сефи.
Уилл улыбнулся:
— Ну, это само собой. Как там она, бедная? Ведь мы уехали, прихватив с собой все ее вещи, и дядины тоже.
Воркэльф покачал головой:
— Да не больно-то ей нужна жалкая одежонка.
— А что, если ей понадобится дядина книжка и другие вещи? Ворон удивленно покосился на Уилла:
— Книжка? Другие вещи?
— Дощечки от моли, ну, вы, наверное, знаете, их еще кладут в комоды для отпугивания моли. А в дядиной книжке что-то написано и рисунки есть.
— Почему же ты раньше ничего об этом не сказал?
— Я говорил… Резолюту, когда укладывали вещи. Вы тогда занимались Сефи.
Воркэльф согласно кивнул и повернул лошадь, так как тропинка круто свернула в горы.
— Да, Ворон, он мне об этом докладывал. Тогда не было времени это обсуждать. Книга эта меня ничуть не удивила: он же колдун.
Уилл поскреб затылок:
— Как вы это узнали?
— Бормокин был убит с помощью магии, потому Дисталусу и ободрали лицо. Бормокины верят в то, что колдуны одержимы духами вилейнов. Потому и обдирают лица. Хотят выпустить духов наружу, чтобы те перевоплотились в вилейнов. Чем громче их жертвы кричат, тем, стало быть, могущественнее дух вилейна.
Уилл содрогнулся и снял с крупа своей лошади переметные сумки. Порылся в одной из них и подал Ворону книжку.
— Может, вы там что-то поймете.
Ворон открыл книжку на странице с деревянной закладкой.
— Записи зашифрованы, хотя здесь имеется карта Стеллина с пометами, отражающими слабые и сильные стороны его обороны. — Он постучал по странице деревяшкой. — Важнее то, что сама эта закладка сделана из заколдованного дерева и, на неопытный взгляд, напоминает обыкновенный дуб.
Резолют осадил лошадь и развернулся к Уиллу:
— Почему же ты, мальчик, промолчал об этом?
Уилл пожал плечами:
— Потому что я об этом ничегошеньки не знаю. А в чем, собственно, дело?
— Что ты еще там нашел? Дощечки от моли, говоришь? — Ворон захлопнул книжку и положил на переплет волшебную деревяшку. — Подай-ка их сюда.
Уилл вынул дощечку из мешка Дисталуса и подал Ворону. Потом ему пришлось спешиться. Подбежав к вьючной лошади, он порылся в мешках и отыскал вторую дощечку. Быстро вернулся и отдал ее Ворону.
— А что, на ваш взгляд, это такое?
Ворон наложил одну дощечку на другую, бороздками вместе. Получилась выемка. Он вставил в нее заколдованную деревяшку.
Через мгновение по сложенной из двух половинок пластине прошлась голубая вспышка, оставившая после себя голубые буквы.
— Я читать не умею. Что тут написано?
Ворон покачал головой:
— Я этого шрифта не узнаю. А ты, Резолют? Некоторое время Воркэльф смотрел на буквы, затем он нахмурился.
— Я впервые такое вижу. Должно быть, шифр как и в книге. Ворон вынул деревяшку из углубления, и надпись исчезла.
— У них, стало быть, у каждого было по половине арканслаты. Соединяя их друг с другом и пользуясь волшебной деревяшкой, они совершали сложное магическое действие. Описания, приложенные к карте Стеллина, тоже шифрованные. Полагаю, они занимались шпионажем. Только вот на кого они работали?
— На Ориозу, — улыбнулся Уилл. — Точно на Ориозу.
Воркэльф выгнул бровь:
— И как ты пришел к такому заключению?
— Монеты в кошельке Дисталуса. Каких там только нет! Даже несколько фальшивых, а вот из Ориозы — ни одной.
Ворон усмехнулся:
— Доказательство косвенное, хотя и интересное. Так как арканслата позволяла им мгновенно связываться со своими хозяевами, то, как думаешь, может, им было приказано следить за нами, потому-то они и в горы за нами последовали?
Резолют задумчиво покачал головой:
— Если бы они за нами следили, то не стали бы сочинять историю о том, что направляются в Ислин. Бьюсь об заклад: в Стеллине им рассказали, что мы с тобой много лет назад побывали там вместе с Ораклой. Тот раз нас пытались перехватить, но неудачно. Ораклу они знают, наслышаны о сделанном ею пророчестве, потому-то им очень важно ее найти. Люди Скрейнвуда хотят знать местонахождение прорицательницы.
Уилл закрыл глаза, обдумывая услышанное.
— Но если то, что Дисталус сказал о короле Скрейнвуде, правда и если сам он работал на Кайтрин, зачем бормокинам понадобилось его убивать?
Ворон едва заметно улыбнулся:
— Может статься, что, предоставляя авроланским бойцам убежище в Ориозе, Скрейнвуд не признается в этом свои начальникам, посылая им сообщения о возможных передвижениях авроланов. Он ведет двойную игру, но так как и сам он представляет ценность для обеих сторон, то на жизнь его никто не покушается. Возможно, что Кайтрин не знала о том, что у Скрейнвуда здесь есть шпионы.
— Или, — Резолют развернул лошадь, — она знала об этом и хотела, чтобы их убили.
Путаясь в исключающих друг друга предположениях, Уилл в часы бодрствования предавался размышлениям. Ехали они на северо-восток, следуя за течением реки. Города старались объезжать стороной, предпочитая им лесные тропы. Весь путь занял неделю из десяти дней, запланированных на переход.
С наступлением ночи они останавливались в пещерах, где находили приют и другие люди. В большинстве своем это были мужчины; женщины, правда, тоже встречались. Все худые и голодные, мало чем отличающиеся от волков. Нрав этих людей удивлял Уилла: в Низине он привык видеть суровых, злобных мужчин, но по сравнению с этими земляки представлялись ему теперь сущими ангелами, в то время как здешние преступившие закон люди казалась чуть ли не дикарями. Уилл не сомневался: пусти их в город, и они раздерут там своих противников в клочья.
В городе есть враги, которые не прочь тебя убить. Здесь все без исключения ждут твоей смерти, а твоим уходом из жизни заинтересуются разве что черви.
На этой криминальной тропе имен ни у кого не было. Кому какое дело, куда ты направляешься, откуда пришел и что видел. Уилл сразу понял: половина всех ответов была неприкрытой ложью, а из второй половины никакой пользы извлечь было нельзя.
В лесистой долине, у извилистого ручья с огромными валунами, на берегу, пожилой человек, слегка похожий на Ворона, кивнул им, попыхивая трубкой:
— Я бы на вашем месте был поосторожнее. Всадники меня недавно расспрашивали о трех путешественниках — ворке, мужчине и мальчике. Плохо, если вас за них примут. Это, судя по всему, ребята отчаянные, раз уж о них расспрашивают солдаты.
Ворон негромко рассмеялся:
— Это, дружище, точно не мы. Мы — люди смирные, разве что бормокинов убьем. Да ягод вот по дороге нарвем, тем и питаемся. Может, конечно, король Август хочет узнать у нас, где растут самые лучшие кусты.
— Ягод там, дальше, — сколько душе угодно, да и бормокинов найдется вдоволь. — Он покачал головой. — Они и раньше нам докучали, а теперь действуют организованно: нападают на фермы и на деревни, потому вам по дороге семьи беженцев и встречаются.
— И что же, много они людей из домов повыгоняли?
Мужчина кивнул:
— Я, правда, видел и похуже. Был в Джеране, когда Кайтрин взяла Окраннел. Помню, как они перли через границу. Сейчас еще что! Ручеек, но скоро, поверьте моему слову, она придет и устроит всем нам потоп.
С этого дня они прятались даже от преступников. Логика, если вдуматься, была проста: если их разыскивают, то чем меньше людей их увидит, тем лучше. Пробираться по бездорожью — значит дольше находиться в пути. Бывали дни, когда видели их только птицы, звери да растения.
Вынужденная изоляция закончилась на десятый день, как раз под конец недели. Припасы их начали истощаться. Они вышли на небольшой, расчищенный от леса участок к северо-востоку от Ислина, это было почти на границе с Сапорцией. Посередине поляны стоял деревянный домик, построенный, как сразу было заметно, из деревьев, что росли ранее на этом месте.
Посовещавшись шепотом на краю леса, путники решили послать к дому Уилла, порасспросить хозяев, не продадут ли они какой-нибудь еды — солонины, сыра или чего-нибудь. Дым над трубой не поднимался, так что, вполне возможно, в доме никого нет. В этом случае они надеялись, что Уилл пустит в ход свои воровские способности и добудет еды, оставив взамен хозяевам деньги.
Мысль о том, чтобы оставить деньги и не забрать при этом у хозяев самое лучшее, казалась подростку мучительной. Уилл прекрасно понимал, что запасы, которые он заберет, представляют большую ценность. А если нет, то зачем их брать? Деньги были своего рода вознаграждением хозяину за легкомыслие и ненадлежащую охрану дома. Вполне возможно, что кто-то еще придет после него и заберет остальные запасы, да и деньги в придачу.
Подъехав к дому, Уилл улыбнулся, он решил, что оставит хозяевам фальшивые монеты. Впредь им будет урок.
На полпути к дому он подвел лошадь к канаве, пересекавшей участок, и увидел за домом еще одну делянку. Там из-под деревьев вышли пять бормокинов, ведущих за собой бородатого пленного. Руки обнаженного мужчины были заведены за спину и привязаны к палке. На шее — петля. Бормокин дернул за веревку, и пленник повалился лицом на землю.
Не раздумывая ни секунды, Уилл пнул лошадь ногами в ребра и галопом помчался вперед. Правая рука его нырнула в сумку с боевыми звездами. Первый бросок раскрутил металлический снаряд, и звезда вошла бормокину в брюхо. Тот завопил и шлепнулся на землю. Второй снаряд нашел бормокина, державшего веревку. На этот раз звезда угодила в грудь. Монстр зашатался, упал ничком, свалив вместе с собой пленника.
Мимо Уилла, чиркая по верхушкам молодой кукурузы, просвистела стрела с черным оперением. Она вошла бормокину в руку и, продолжив свое движение, вонзилась в грудь. Вопль бормокина сменился хлюпаньем, из ноздрей толчками пошла кровь. Вторая стрела сразила другого бормокина, она тоже попала в грудь. Из отверстия взметну лей фонтан крови, глаза монстра закатились, и он присоединился к лежащим на земле товарищам.
Из укрытия вышел последний бормокин. Угрожающе взмахнул копьем, Уилл подал лошадь назад, достал звезду и метнул в противника. Тот изловчился и, откинув ее острием копья, пошел в атаку.
Уилл соскочил с седла, выхватил из ножен саблю и нырнул в кукурузу. Первый раз бормокин промахнулся. Уилл подумал, что может рассчитать интервалы между нанесением ударов, и, улучив удобный момент, уничтожить противника. У авроланского солдата, однако, имелись свои идеи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
Каждый раз в самый волнующий момент (а Резолют словно специально дожидался этой минуты) его будили, и Уилл испытывал сильное смущение. После дежурства, укладываясь спать, подросток снова погружался все в тот же сон, но тут наступал рассвет, и ночное приключение так и не доходило до желанного финала.
Уилл открыл все Ворону. Тот улыбнулся и подмигнул.
— В твоих снах нет ничего удивительного. Она спасла тебе жизнь, и ты ответил ей тем же. К тому же она красавица. Интимные отношения с такой женщиной — настоящая экзотика.
Резолют повернулся в седле и фыркнул, по своему обыкновению:
— Так же экзотично вступить в интимные отношения с овцой.
Ворон нахмурился:
— Это что же, традиционный взгляд эльфов на племя гиркимов?
Воркэльф покачал головой:
— Я в глазах моих братьев — существо чужеродное, да и мне они не слишком близки. Меня заботит будущее потомство мальчика. Необходима чистота крови. Спаривание с подобной женщиной помешает исполнению пророчества, поэтому я его и предостерегаю.
Уилл вздернул бровь:
— Минуточку. А что эльфы думают о гиркимах?
— Давным-давно (было это еще до Кайтрин) жил-был колдун. Звали его Кирун, и колдун этот заколдовал принца эльфов, а с ним и всех его стражников. Кирун заставил их всех спариться с представительницами племени арафти, дикими созданиями, с головой и телом женщины и крыльями и когтями орла. От этих союзов произошли первые гиркимы, которые впоследствии размножались уже естественным путем. — Ворон указал пальцем за плечо, в сторону гор, туда, где жила Оракла. — УрЗрети создали для них Гирвиргул, и эльфы вознегодовали: они видели в этих существах диких насильников.
— Но это не мешает, — прорычал Резолют, — заявлять многим гиркимам права на собственность своих праотцов. Это просто пародия на эльфийское общество. Так, во всяком случае, считает большинство эльфов. Тем не менее нельзя не признать, те немногие, кого я встречал, — великолепные воины и заслужили мое уважение.
Уилл нахмурился:
— Вы сказали, что я не могу иметь от нее ребенка, а как же тогда эльфы произвели детей от арафти?
Воркэльф пожал плечами:
— Многие утверждают, что все дело в колдовстве, а следовательно, там ничего естественного не было. Когда у земной женщины рождается ребенок от эльфа (такое случается крайне редко), то ребенка этого эльфы признают. И все же, ради чистоты твоей крови, тебе надо бы оставить экзотику. Пусть уж лучше во сне к тебе приходит Сефи.
Уилл улыбнулся:
— Ну, это само собой. Как там она, бедная? Ведь мы уехали, прихватив с собой все ее вещи, и дядины тоже.
Воркэльф покачал головой:
— Да не больно-то ей нужна жалкая одежонка.
— А что, если ей понадобится дядина книжка и другие вещи? Ворон удивленно покосился на Уилла:
— Книжка? Другие вещи?
— Дощечки от моли, ну, вы, наверное, знаете, их еще кладут в комоды для отпугивания моли. А в дядиной книжке что-то написано и рисунки есть.
— Почему же ты раньше ничего об этом не сказал?
— Я говорил… Резолюту, когда укладывали вещи. Вы тогда занимались Сефи.
Воркэльф согласно кивнул и повернул лошадь, так как тропинка круто свернула в горы.
— Да, Ворон, он мне об этом докладывал. Тогда не было времени это обсуждать. Книга эта меня ничуть не удивила: он же колдун.
Уилл поскреб затылок:
— Как вы это узнали?
— Бормокин был убит с помощью магии, потому Дисталусу и ободрали лицо. Бормокины верят в то, что колдуны одержимы духами вилейнов. Потому и обдирают лица. Хотят выпустить духов наружу, чтобы те перевоплотились в вилейнов. Чем громче их жертвы кричат, тем, стало быть, могущественнее дух вилейна.
Уилл содрогнулся и снял с крупа своей лошади переметные сумки. Порылся в одной из них и подал Ворону книжку.
— Может, вы там что-то поймете.
Ворон открыл книжку на странице с деревянной закладкой.
— Записи зашифрованы, хотя здесь имеется карта Стеллина с пометами, отражающими слабые и сильные стороны его обороны. — Он постучал по странице деревяшкой. — Важнее то, что сама эта закладка сделана из заколдованного дерева и, на неопытный взгляд, напоминает обыкновенный дуб.
Резолют осадил лошадь и развернулся к Уиллу:
— Почему же ты, мальчик, промолчал об этом?
Уилл пожал плечами:
— Потому что я об этом ничегошеньки не знаю. А в чем, собственно, дело?
— Что ты еще там нашел? Дощечки от моли, говоришь? — Ворон захлопнул книжку и положил на переплет волшебную деревяшку. — Подай-ка их сюда.
Уилл вынул дощечку из мешка Дисталуса и подал Ворону. Потом ему пришлось спешиться. Подбежав к вьючной лошади, он порылся в мешках и отыскал вторую дощечку. Быстро вернулся и отдал ее Ворону.
— А что, на ваш взгляд, это такое?
Ворон наложил одну дощечку на другую, бороздками вместе. Получилась выемка. Он вставил в нее заколдованную деревяшку.
Через мгновение по сложенной из двух половинок пластине прошлась голубая вспышка, оставившая после себя голубые буквы.
— Я читать не умею. Что тут написано?
Ворон покачал головой:
— Я этого шрифта не узнаю. А ты, Резолют? Некоторое время Воркэльф смотрел на буквы, затем он нахмурился.
— Я впервые такое вижу. Должно быть, шифр как и в книге. Ворон вынул деревяшку из углубления, и надпись исчезла.
— У них, стало быть, у каждого было по половине арканслаты. Соединяя их друг с другом и пользуясь волшебной деревяшкой, они совершали сложное магическое действие. Описания, приложенные к карте Стеллина, тоже шифрованные. Полагаю, они занимались шпионажем. Только вот на кого они работали?
— На Ориозу, — улыбнулся Уилл. — Точно на Ориозу.
Воркэльф выгнул бровь:
— И как ты пришел к такому заключению?
— Монеты в кошельке Дисталуса. Каких там только нет! Даже несколько фальшивых, а вот из Ориозы — ни одной.
Ворон усмехнулся:
— Доказательство косвенное, хотя и интересное. Так как арканслата позволяла им мгновенно связываться со своими хозяевами, то, как думаешь, может, им было приказано следить за нами, потому-то они и в горы за нами последовали?
Резолют задумчиво покачал головой:
— Если бы они за нами следили, то не стали бы сочинять историю о том, что направляются в Ислин. Бьюсь об заклад: в Стеллине им рассказали, что мы с тобой много лет назад побывали там вместе с Ораклой. Тот раз нас пытались перехватить, но неудачно. Ораклу они знают, наслышаны о сделанном ею пророчестве, потому-то им очень важно ее найти. Люди Скрейнвуда хотят знать местонахождение прорицательницы.
Уилл закрыл глаза, обдумывая услышанное.
— Но если то, что Дисталус сказал о короле Скрейнвуде, правда и если сам он работал на Кайтрин, зачем бормокинам понадобилось его убивать?
Ворон едва заметно улыбнулся:
— Может статься, что, предоставляя авроланским бойцам убежище в Ориозе, Скрейнвуд не признается в этом свои начальникам, посылая им сообщения о возможных передвижениях авроланов. Он ведет двойную игру, но так как и сам он представляет ценность для обеих сторон, то на жизнь его никто не покушается. Возможно, что Кайтрин не знала о том, что у Скрейнвуда здесь есть шпионы.
— Или, — Резолют развернул лошадь, — она знала об этом и хотела, чтобы их убили.
Путаясь в исключающих друг друга предположениях, Уилл в часы бодрствования предавался размышлениям. Ехали они на северо-восток, следуя за течением реки. Города старались объезжать стороной, предпочитая им лесные тропы. Весь путь занял неделю из десяти дней, запланированных на переход.
С наступлением ночи они останавливались в пещерах, где находили приют и другие люди. В большинстве своем это были мужчины; женщины, правда, тоже встречались. Все худые и голодные, мало чем отличающиеся от волков. Нрав этих людей удивлял Уилла: в Низине он привык видеть суровых, злобных мужчин, но по сравнению с этими земляки представлялись ему теперь сущими ангелами, в то время как здешние преступившие закон люди казалась чуть ли не дикарями. Уилл не сомневался: пусти их в город, и они раздерут там своих противников в клочья.
В городе есть враги, которые не прочь тебя убить. Здесь все без исключения ждут твоей смерти, а твоим уходом из жизни заинтересуются разве что черви.
На этой криминальной тропе имен ни у кого не было. Кому какое дело, куда ты направляешься, откуда пришел и что видел. Уилл сразу понял: половина всех ответов была неприкрытой ложью, а из второй половины никакой пользы извлечь было нельзя.
В лесистой долине, у извилистого ручья с огромными валунами, на берегу, пожилой человек, слегка похожий на Ворона, кивнул им, попыхивая трубкой:
— Я бы на вашем месте был поосторожнее. Всадники меня недавно расспрашивали о трех путешественниках — ворке, мужчине и мальчике. Плохо, если вас за них примут. Это, судя по всему, ребята отчаянные, раз уж о них расспрашивают солдаты.
Ворон негромко рассмеялся:
— Это, дружище, точно не мы. Мы — люди смирные, разве что бормокинов убьем. Да ягод вот по дороге нарвем, тем и питаемся. Может, конечно, король Август хочет узнать у нас, где растут самые лучшие кусты.
— Ягод там, дальше, — сколько душе угодно, да и бормокинов найдется вдоволь. — Он покачал головой. — Они и раньше нам докучали, а теперь действуют организованно: нападают на фермы и на деревни, потому вам по дороге семьи беженцев и встречаются.
— И что же, много они людей из домов повыгоняли?
Мужчина кивнул:
— Я, правда, видел и похуже. Был в Джеране, когда Кайтрин взяла Окраннел. Помню, как они перли через границу. Сейчас еще что! Ручеек, но скоро, поверьте моему слову, она придет и устроит всем нам потоп.
С этого дня они прятались даже от преступников. Логика, если вдуматься, была проста: если их разыскивают, то чем меньше людей их увидит, тем лучше. Пробираться по бездорожью — значит дольше находиться в пути. Бывали дни, когда видели их только птицы, звери да растения.
Вынужденная изоляция закончилась на десятый день, как раз под конец недели. Припасы их начали истощаться. Они вышли на небольшой, расчищенный от леса участок к северо-востоку от Ислина, это было почти на границе с Сапорцией. Посередине поляны стоял деревянный домик, построенный, как сразу было заметно, из деревьев, что росли ранее на этом месте.
Посовещавшись шепотом на краю леса, путники решили послать к дому Уилла, порасспросить хозяев, не продадут ли они какой-нибудь еды — солонины, сыра или чего-нибудь. Дым над трубой не поднимался, так что, вполне возможно, в доме никого нет. В этом случае они надеялись, что Уилл пустит в ход свои воровские способности и добудет еды, оставив взамен хозяевам деньги.
Мысль о том, чтобы оставить деньги и не забрать при этом у хозяев самое лучшее, казалась подростку мучительной. Уилл прекрасно понимал, что запасы, которые он заберет, представляют большую ценность. А если нет, то зачем их брать? Деньги были своего рода вознаграждением хозяину за легкомыслие и ненадлежащую охрану дома. Вполне возможно, что кто-то еще придет после него и заберет остальные запасы, да и деньги в придачу.
Подъехав к дому, Уилл улыбнулся, он решил, что оставит хозяевам фальшивые монеты. Впредь им будет урок.
На полпути к дому он подвел лошадь к канаве, пересекавшей участок, и увидел за домом еще одну делянку. Там из-под деревьев вышли пять бормокинов, ведущих за собой бородатого пленного. Руки обнаженного мужчины были заведены за спину и привязаны к палке. На шее — петля. Бормокин дернул за веревку, и пленник повалился лицом на землю.
Не раздумывая ни секунды, Уилл пнул лошадь ногами в ребра и галопом помчался вперед. Правая рука его нырнула в сумку с боевыми звездами. Первый бросок раскрутил металлический снаряд, и звезда вошла бормокину в брюхо. Тот завопил и шлепнулся на землю. Второй снаряд нашел бормокина, державшего веревку. На этот раз звезда угодила в грудь. Монстр зашатался, упал ничком, свалив вместе с собой пленника.
Мимо Уилла, чиркая по верхушкам молодой кукурузы, просвистела стрела с черным оперением. Она вошла бормокину в руку и, продолжив свое движение, вонзилась в грудь. Вопль бормокина сменился хлюпаньем, из ноздрей толчками пошла кровь. Вторая стрела сразила другого бормокина, она тоже попала в грудь. Из отверстия взметну лей фонтан крови, глаза монстра закатились, и он присоединился к лежащим на земле товарищам.
Из укрытия вышел последний бормокин. Угрожающе взмахнул копьем, Уилл подал лошадь назад, достал звезду и метнул в противника. Тот изловчился и, откинув ее острием копья, пошел в атаку.
Уилл соскочил с седла, выхватил из ножен саблю и нырнул в кукурузу. Первый раз бормокин промахнулся. Уилл подумал, что может рассчитать интервалы между нанесением ударов, и, улучив удобный момент, уничтожить противника. У авроланского солдата, однако, имелись свои идеи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89