Что до меня, то я не боюсь ничего, а меньше всего смерти.
— Почему же тогда уходите?
— В самом начале нашего путешествия ты заметил, что я предпочитаю сабли бормокинов. Они мне нравятся, это верно, но имеется и другая причина. Эльфийским воином быть почетно. Если у человека есть связь с родиной, он сознает свой долг, знает, что ему делать, а если ему доверяют меч, то это — самая большая ответственность, которую эльф может на себя принять. Потому я и не пользуюсь мечом. В мечах я разбираюсь, умею с ними обращаться, но собственного меча у меня нет.
— Но ведь сейчас у вас есть меч, — нахмурился Уилл.
— Есть. — Резолют медленно вытянул длинное узкое лезвие. Оно было без эфеса и без кожаного чехла, поэтому Уилл не сразу узнал, что это то самое оружие, которое было у Азура Паука. — Задолго до твоего рождения и задолго до рождения твоего деда и прадеда Оракла предсказала мне, что у меня появится меч, который даст мне освободитель Воркеллина. Это он и есть. У этого меча есть имя — Сивере. Он старый, очень старый.
Вор указал на клинок чуть ниже рукоятки:
— В лезвии дырка.
— Это ушко иголки. — Голос Резолюта утратил свойственную ему звучность и силу. — Давным-давно, когда эльфийских земель было куда больше, чем сейчас, в каждой такой земле был свой Сивере. Все они были выкованы одним кузнецом из одной и той же стали. Название произошло от иголки, которой мы сшиваем саваны нашим мертвецам.
— А разве эльфы не живут вечно?
— Многие живут, либо предпочитают покинуть этот мир, как сделали когда-то все взрослые, связанные с Воркеллином. Бывает, что эльфы погибают в результате несчастного случая, и тогда с помощью Сиверса им шьют саван. Эти мечи призывают эльфов выполнить ужасный долг. Эльф, который берет его, обязан кого-то убить.
— Так это меч убийцы?
— И да и нет. Большей частью — нет. Если эльф, вбунтовавшись, идет против своего народа, то причиной этому может быть лишь безумие. Такой эльф становится опасным, и тогда кто-то должен его убить.
— А не может случиться, что этот сумасшедший возьмет Сивере и сам себя убьет?
Резолют протянул меч Уиллу рукоятью вперед:
— Попробуй, возьми.
Уилл потянулся к мечу, но не успел притронуться, как тут же отдернул руку и потряс ею, ощутив страшное жжение. Он хотел было накричать на Резолюта за то, что тот так его подвел, но тут же смутно припомнил, что чувствовал похожее, хотя и более слабое жжение, когда касался его раньше.
— Не понимаю.
— Все дело в магии, заключенной в лезвии. Если меч тебе не предназначен, он тебя ранит. Азур Паук не зря надел на него кожаный чехол, да и перчатки носил, чтобы не обжечься.
— А сулланкири он может убить?
— Я в этом уверен, — кивнул воркэльф. — От него погибли Винфеллис и Сит.
— Сит — это Миралл'мара, верно? Она здесь. Вы можете ее здесь убить.
— Не могу, Уилл, — вздохнул Резолют. — Пока ты не дал мне этот меч, все мои помыслы были устремлены к освобождению родной земли. И вела меня к этому прямая дорога через Кайтрин. Это была великая цель, великая и достойная, но в то же время и эгоистичная. Многие десятилетия я успешно к ней шел, но все происходило случайно. Я спасал людей от нападения авроланов и был доволен.
— Ну а что изменил Сивере?
— Лезвие меня не жалит. Выходит, что меч признал меня, хотя я и не связан со своей родиной. И это странно, так как места, в котором его выковали, давно не существует, и меч этот — вроде меня, такой же бездомный. Какой я из этого делаю вывод, Уилл? На меня ложится большая ответственность, чем я до сих пор полагал. Спасать людей от Кайтрин — задача более благородная, чем уничтожение ее воинства.
Уилл поднял на темя маску, чтобы Резолют как следует разглядел его наморщенный лоб.
— После всего что мы сделали, вы хотите внушить мне, что перед миром у меня большая ответственность и что сами вы до сих пор никакой ответственности не ощущали? Сами вы себя никакими правилами не связывали, а меня заставляли играть по правилам?
Резолют расхохотался.
— Несправедливо, верно, Уилл? Возможно, меня тоже связывали правила, просто я отказывался их исполнять. — Он провел пальцами по эльфийским буквам на лезвии меча. — Подозреваю, что Азур Паук украл этот меч у коллекционера оружия просто так, не зная, с чем имеет дело. Он должен был его украсть, ему предназначено было украсть его, чтобы он затем попал ко мне из твоих рук.
— Ну и берите, мне не жалко.
— В самом деле? — Воркэльф искоса взглянул на него. — Возможно, ты думал, что я безжалостно мучил тебя, готовя к исполнению долга, но сейчас это не важно.
Вор закатил глаза:
— Интересно, может, Кайтрин ищет себе наемника? Вы можете сейчас проткнуть меня мечом, а она вернет меня к жизни.
— Этого не будет, Уилл, если бы даже я и ударил тебя этим мечом. !.
— Почему?
— Все дело в магических символах на мече. Ты ведь видел, как я реанимирую только что скончавшихся?
Уилл вздрогнул:
— Да, видел.
— Так вот, когда кто-то умирает, нитка в ковре их жизни обрывается. Магия, которой пользуюсь я и которой пользуется Кайтрин, эту нитку сращивает. Но она уже не такая прочная, как раньше, потому и жизнь эта уже плохого качества. Сивере же вырывает нитку с корнем, недаром здесь имеется игольное ушко. Связывать уже нечего. Если человек умрет от Сиверса, он умрет окончательно.
— Что ж, — вздохнул Уилл, — все мы когда-нибудь умрем.
— И дети будут слагать о нас песни.
— Или проклинать нас.
— Или проклинать, — кивнул воркэльф. — Но только если нам с тобой не удастся исполнить того, что назначено нам судьбой.
Эрлсток постучал в открытую дверь комнаты Алексии.
— Прошу прощения, ваше величество. Я хочу вернуть ваш меч.
Алекс затянула на переметной сумке последний ремешок.
— Возвращать не надо, я специально его вам послала. — Она кивнула на Ворона, сидевшего на краешке ее кровати. — Барон Дракона сказал, что Кайтрин пошлет вслед за нами сулланкири и что Ворон с ней расправится. У нее останется еще, по меньшей мере, два Темных Наемника, поэтому я и дарю вам меч Маларкекс, чтобы вам легче было с ними справиться.
Эрлсток улыбнулся и вошел в комнату.
— Благодарю за подарок, но ведь это вы убили Маларкекс. И меч по праву ваш. Он слишком драгоценен. Такими вещами не разбрасываются.
Алексия выпрямилась и холодно взглянула на него.
— Скажу вам правду, милорд. Меч этот мне не нравится. Он мне не подходит. На вашем оружейном складе я подобрала себе то, что нужно. Так что я настаиваю на том, чтобы вы взяли его себе.
Эрлсток хотел возразить, но в разговор их вмешался Ворон:
— Не тратьте слов, ваше величество. Уж если она на что-то решилась, то не отступит. Мы же понимаем, в какой переделке вы здесь окажетесь. Так что меч вам не помешает.
Принц согласно кивнул:
— Должно быть, они там сейчас жалеют, что меч достался противнику.
Алексия перекинула сумку через плечо.
— Меч этот — дело рук Кайтрин, и ей ничего не стоит сделать еще один, а вот сулланкири создать не так просто. Убивая их, вы отвлекаете Кайтрин от основной борьбы.
— Хотелось бы надеяться на большее, однако я не стану обижаться на судьбу, даже если это окажется единственным нашим успехом. — Эрлсток добавил, заметив, что Ворон указал Алексии на дверь: — Постараюсь воспользоваться вашим подарком как можно лучше.
— В этом я не сомневаюсь. — Алекс положила руки ему на плечи. — Ваши люди будут в безопасности. Мы за этим проследим.
— Я в этом тоже не сомневаюсь. — Он улыбнулся ей. — Счастливого пути!
— Да не оставит вас мужество! — Алексия пошла было, но задержалась в дверях. — Может, хотите что-нибудь передать отцу?
Эрлсток сначала помотал головой, но тут же спохватился:
— Пожалуй, передайте. Скажите ему, чтобы ради блага народа он перестал наконец быть трусом.
Принцесса широко раскрыла глаза:
— Так и передать?
— Если вы смягчите мои слова, то он на них и внимания не обратит, — вздохнул Эрлсток. — Решит, что сказал их не я, а кто-то другой.
ГЛАВА 72
Сначала Алексия ехала впереди колонны беженцев, а потом перебралась поближе к авроланам. Солнце светило ярко. Ей было жарко в тяжелой кольчуге, надетой поверх стеганой куртки, но скидывать ее Алекс не собиралась: глупо было бы верить обещаниям Кайтрин не трогать колонну.
Все гражданское население покинуло крепость через маленькие южные ворота. Южный фланг войска Кайтрин отошел назад, чтобы дать им свободно пройти. Женщины и дети, которые могли идти, шли пешком. Многие тащили на себе тюки с одеждой, одеялами, рисом, сушеным мясом и вяленой рыбой. Так как многие из них были родом из Ориозы, то неудивительно, что они надели маски солдат, оставшихся в крепости, а солдаты смастерили себе взамен самодельные маски.
Алексия их понимала. Жителей Ориозы всегда можно было узнать по их маскам. Семьи благоговейно хранили маски родственников. Отдав беженцам маски жизни, солдаты Ориозы уходили вместе со своими семьями. Житель Ориозы без маски все равно что мертвец. Воины собирались дорого продать свою жизнь и уже числили себя среди погибших.
Солдатам Ориозы можно было всем уйти на юг. Дотан Каварр приказал ориозским разведчикам сопровождать беженцев и, кроме того, направил с ними легион механоидов, тоже из Ориозы. Некоторые ориозские солдаты — либо совсем юные, либо очень старые — отправились вместе с беженцами, а остальные остались в крепости. Часто те, кто хотел уйти, менялись местами с разведчиками, пожелавшими остаться.
Алексии показалось странным, что в тот холодный дождливый день, когда кампания их только началась, все выехали из Ислина в приподнятом настроении. А вот сейчас, покидая Крепость Дракона под лучами жаркого солнца, она ощущала внутреннюю пустоту и по лицам других людей понимала, что в своем настроении не одинока. Ворон подъехал к ней:
— У нас примерно две тысячи людей: пятьсот солдат, еще сто человек имеют представление о сражении. Остальные — женщины и дети. На каждого взрослого приходится примерно двое детей. Имеется также двадцать повозок с продуктами и сто лошадей, в основном рабочих.
— А вы уверены в том, что мы поступаем правильно? — спросила Алекс.
Ворон вздохнул:
— Я вообще ни в чем не уверен, однако знаю, что зря бы Каварр ничего не предложил. Нам нужно сделать все, что от нас зависит.
— И мы это сделаем. — Алексия положила руку ему на плечо. Колонна беженцев растянулась длинной змеей в сторону юга.
Механоиды шли так, что, случись юго-восточным драгонелям открыть огонь, первый удар пришелся бы по ним. И это было смешно: ну как, в самом деле, сотня мужчин и женщин, состоящих наполовину из металла, остановит авроланов, пожелай те совершить нападение. Однако вопреки всему механоиды сохраняли такой порядок.
Противник пока себя никак не проявлял, правда, золотой дракон летел в сторону юга. Вид у него был грозный. Принюхиваясь, он зорко наблюдал за беженцами, хотя особо к ним не приближался и пламя из ноздрей не выпускал.
Керриган с Ломбо и Квиком шли позади, опекая группу детей. Маленький Сприт, развлекая малышей, выделывал в воздухе забавные пируэты. Ломбо нес на себе двоих детишек. Керриган — с тростью в руке — шагал впереди полудюжины маленьких мальчишек, словно гусь с гусятами. Толстый маг повесил через плечо и свою, и детскую поклажу. Он не спускал глаз с востока, и Алекс знала: напади на них авроланы, и Керриган будет стоять насмерть, защищая вверенных ему малышей.
Как только все повозки выкатились из Крепости Дракона и южные ворота закрылись, воины выстроились на крепостной стене и подняли оружие, салютуя беженцам. Затем грянуло дружное «ура». Снова и снова, три раза подряд. И заплаканные, напуганные беженцы, заслышав это, не могли не воспрянуть духом. Дети зашагали веселее, а взрослые распрямились.
Алекс развернула лошадь, когда мимо нее проехала последняя повозка, и вместе с Вороном присоединилась к Резолюту и Уиллу. В молчании все четверо подъехали к поджидавшим их механоидам, и Алекс направилась их к левому флангу. Колонна растянулась на милю. Она проходила сейчас мимо холмов. Всадники поднялись на самый высокий холм и оглянулись на Крепость Дракона.
Принцесса покачала головой. Авроланы уже пошли вперед, а дракон лениво завис над полем боя.
— Я понимаю, что мы должны были так поступить, и принимаю это, но в душе я чувствую себя последней трусихой.
Серебряные глаза Резолюта яростно сверкнули.
— Не забывайте, принцесса, что им легче, чем нам. Единственное, что им нужно делать, — это убивать. Мы же обязаны выжить. Мы не просто охраняем их семьи. Они надеются на нас, от нас зависит их будущее. И мы должны добиться успеха, иначе умрут и они вместе со своими надеждами.
Стоя на крыше башни Короны, Эрлсток наблюдал за продвижением беженцев. Он ждал, когда Алексия обернется и посмотрит на крепость. Он надеялся, что это произойдет, и даже думал, что она попробует отыскать его глазами. Романтических чувств он к ней не испытывал; Эрлсток чувствовал лишь то, что ощущает любой мужчина, который видит перед собой исключительно красивую женщину, не более того.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
— Почему же тогда уходите?
— В самом начале нашего путешествия ты заметил, что я предпочитаю сабли бормокинов. Они мне нравятся, это верно, но имеется и другая причина. Эльфийским воином быть почетно. Если у человека есть связь с родиной, он сознает свой долг, знает, что ему делать, а если ему доверяют меч, то это — самая большая ответственность, которую эльф может на себя принять. Потому я и не пользуюсь мечом. В мечах я разбираюсь, умею с ними обращаться, но собственного меча у меня нет.
— Но ведь сейчас у вас есть меч, — нахмурился Уилл.
— Есть. — Резолют медленно вытянул длинное узкое лезвие. Оно было без эфеса и без кожаного чехла, поэтому Уилл не сразу узнал, что это то самое оружие, которое было у Азура Паука. — Задолго до твоего рождения и задолго до рождения твоего деда и прадеда Оракла предсказала мне, что у меня появится меч, который даст мне освободитель Воркеллина. Это он и есть. У этого меча есть имя — Сивере. Он старый, очень старый.
Вор указал на клинок чуть ниже рукоятки:
— В лезвии дырка.
— Это ушко иголки. — Голос Резолюта утратил свойственную ему звучность и силу. — Давным-давно, когда эльфийских земель было куда больше, чем сейчас, в каждой такой земле был свой Сивере. Все они были выкованы одним кузнецом из одной и той же стали. Название произошло от иголки, которой мы сшиваем саваны нашим мертвецам.
— А разве эльфы не живут вечно?
— Многие живут, либо предпочитают покинуть этот мир, как сделали когда-то все взрослые, связанные с Воркеллином. Бывает, что эльфы погибают в результате несчастного случая, и тогда с помощью Сиверса им шьют саван. Эти мечи призывают эльфов выполнить ужасный долг. Эльф, который берет его, обязан кого-то убить.
— Так это меч убийцы?
— И да и нет. Большей частью — нет. Если эльф, вбунтовавшись, идет против своего народа, то причиной этому может быть лишь безумие. Такой эльф становится опасным, и тогда кто-то должен его убить.
— А не может случиться, что этот сумасшедший возьмет Сивере и сам себя убьет?
Резолют протянул меч Уиллу рукоятью вперед:
— Попробуй, возьми.
Уилл потянулся к мечу, но не успел притронуться, как тут же отдернул руку и потряс ею, ощутив страшное жжение. Он хотел было накричать на Резолюта за то, что тот так его подвел, но тут же смутно припомнил, что чувствовал похожее, хотя и более слабое жжение, когда касался его раньше.
— Не понимаю.
— Все дело в магии, заключенной в лезвии. Если меч тебе не предназначен, он тебя ранит. Азур Паук не зря надел на него кожаный чехол, да и перчатки носил, чтобы не обжечься.
— А сулланкири он может убить?
— Я в этом уверен, — кивнул воркэльф. — От него погибли Винфеллис и Сит.
— Сит — это Миралл'мара, верно? Она здесь. Вы можете ее здесь убить.
— Не могу, Уилл, — вздохнул Резолют. — Пока ты не дал мне этот меч, все мои помыслы были устремлены к освобождению родной земли. И вела меня к этому прямая дорога через Кайтрин. Это была великая цель, великая и достойная, но в то же время и эгоистичная. Многие десятилетия я успешно к ней шел, но все происходило случайно. Я спасал людей от нападения авроланов и был доволен.
— Ну а что изменил Сивере?
— Лезвие меня не жалит. Выходит, что меч признал меня, хотя я и не связан со своей родиной. И это странно, так как места, в котором его выковали, давно не существует, и меч этот — вроде меня, такой же бездомный. Какой я из этого делаю вывод, Уилл? На меня ложится большая ответственность, чем я до сих пор полагал. Спасать людей от Кайтрин — задача более благородная, чем уничтожение ее воинства.
Уилл поднял на темя маску, чтобы Резолют как следует разглядел его наморщенный лоб.
— После всего что мы сделали, вы хотите внушить мне, что перед миром у меня большая ответственность и что сами вы до сих пор никакой ответственности не ощущали? Сами вы себя никакими правилами не связывали, а меня заставляли играть по правилам?
Резолют расхохотался.
— Несправедливо, верно, Уилл? Возможно, меня тоже связывали правила, просто я отказывался их исполнять. — Он провел пальцами по эльфийским буквам на лезвии меча. — Подозреваю, что Азур Паук украл этот меч у коллекционера оружия просто так, не зная, с чем имеет дело. Он должен был его украсть, ему предназначено было украсть его, чтобы он затем попал ко мне из твоих рук.
— Ну и берите, мне не жалко.
— В самом деле? — Воркэльф искоса взглянул на него. — Возможно, ты думал, что я безжалостно мучил тебя, готовя к исполнению долга, но сейчас это не важно.
Вор закатил глаза:
— Интересно, может, Кайтрин ищет себе наемника? Вы можете сейчас проткнуть меня мечом, а она вернет меня к жизни.
— Этого не будет, Уилл, если бы даже я и ударил тебя этим мечом. !.
— Почему?
— Все дело в магических символах на мече. Ты ведь видел, как я реанимирую только что скончавшихся?
Уилл вздрогнул:
— Да, видел.
— Так вот, когда кто-то умирает, нитка в ковре их жизни обрывается. Магия, которой пользуюсь я и которой пользуется Кайтрин, эту нитку сращивает. Но она уже не такая прочная, как раньше, потому и жизнь эта уже плохого качества. Сивере же вырывает нитку с корнем, недаром здесь имеется игольное ушко. Связывать уже нечего. Если человек умрет от Сиверса, он умрет окончательно.
— Что ж, — вздохнул Уилл, — все мы когда-нибудь умрем.
— И дети будут слагать о нас песни.
— Или проклинать нас.
— Или проклинать, — кивнул воркэльф. — Но только если нам с тобой не удастся исполнить того, что назначено нам судьбой.
Эрлсток постучал в открытую дверь комнаты Алексии.
— Прошу прощения, ваше величество. Я хочу вернуть ваш меч.
Алекс затянула на переметной сумке последний ремешок.
— Возвращать не надо, я специально его вам послала. — Она кивнула на Ворона, сидевшего на краешке ее кровати. — Барон Дракона сказал, что Кайтрин пошлет вслед за нами сулланкири и что Ворон с ней расправится. У нее останется еще, по меньшей мере, два Темных Наемника, поэтому я и дарю вам меч Маларкекс, чтобы вам легче было с ними справиться.
Эрлсток улыбнулся и вошел в комнату.
— Благодарю за подарок, но ведь это вы убили Маларкекс. И меч по праву ваш. Он слишком драгоценен. Такими вещами не разбрасываются.
Алексия выпрямилась и холодно взглянула на него.
— Скажу вам правду, милорд. Меч этот мне не нравится. Он мне не подходит. На вашем оружейном складе я подобрала себе то, что нужно. Так что я настаиваю на том, чтобы вы взяли его себе.
Эрлсток хотел возразить, но в разговор их вмешался Ворон:
— Не тратьте слов, ваше величество. Уж если она на что-то решилась, то не отступит. Мы же понимаем, в какой переделке вы здесь окажетесь. Так что меч вам не помешает.
Принц согласно кивнул:
— Должно быть, они там сейчас жалеют, что меч достался противнику.
Алексия перекинула сумку через плечо.
— Меч этот — дело рук Кайтрин, и ей ничего не стоит сделать еще один, а вот сулланкири создать не так просто. Убивая их, вы отвлекаете Кайтрин от основной борьбы.
— Хотелось бы надеяться на большее, однако я не стану обижаться на судьбу, даже если это окажется единственным нашим успехом. — Эрлсток добавил, заметив, что Ворон указал Алексии на дверь: — Постараюсь воспользоваться вашим подарком как можно лучше.
— В этом я не сомневаюсь. — Алекс положила руки ему на плечи. — Ваши люди будут в безопасности. Мы за этим проследим.
— Я в этом тоже не сомневаюсь. — Он улыбнулся ей. — Счастливого пути!
— Да не оставит вас мужество! — Алексия пошла было, но задержалась в дверях. — Может, хотите что-нибудь передать отцу?
Эрлсток сначала помотал головой, но тут же спохватился:
— Пожалуй, передайте. Скажите ему, чтобы ради блага народа он перестал наконец быть трусом.
Принцесса широко раскрыла глаза:
— Так и передать?
— Если вы смягчите мои слова, то он на них и внимания не обратит, — вздохнул Эрлсток. — Решит, что сказал их не я, а кто-то другой.
ГЛАВА 72
Сначала Алексия ехала впереди колонны беженцев, а потом перебралась поближе к авроланам. Солнце светило ярко. Ей было жарко в тяжелой кольчуге, надетой поверх стеганой куртки, но скидывать ее Алекс не собиралась: глупо было бы верить обещаниям Кайтрин не трогать колонну.
Все гражданское население покинуло крепость через маленькие южные ворота. Южный фланг войска Кайтрин отошел назад, чтобы дать им свободно пройти. Женщины и дети, которые могли идти, шли пешком. Многие тащили на себе тюки с одеждой, одеялами, рисом, сушеным мясом и вяленой рыбой. Так как многие из них были родом из Ориозы, то неудивительно, что они надели маски солдат, оставшихся в крепости, а солдаты смастерили себе взамен самодельные маски.
Алексия их понимала. Жителей Ориозы всегда можно было узнать по их маскам. Семьи благоговейно хранили маски родственников. Отдав беженцам маски жизни, солдаты Ориозы уходили вместе со своими семьями. Житель Ориозы без маски все равно что мертвец. Воины собирались дорого продать свою жизнь и уже числили себя среди погибших.
Солдатам Ориозы можно было всем уйти на юг. Дотан Каварр приказал ориозским разведчикам сопровождать беженцев и, кроме того, направил с ними легион механоидов, тоже из Ориозы. Некоторые ориозские солдаты — либо совсем юные, либо очень старые — отправились вместе с беженцами, а остальные остались в крепости. Часто те, кто хотел уйти, менялись местами с разведчиками, пожелавшими остаться.
Алексии показалось странным, что в тот холодный дождливый день, когда кампания их только началась, все выехали из Ислина в приподнятом настроении. А вот сейчас, покидая Крепость Дракона под лучами жаркого солнца, она ощущала внутреннюю пустоту и по лицам других людей понимала, что в своем настроении не одинока. Ворон подъехал к ней:
— У нас примерно две тысячи людей: пятьсот солдат, еще сто человек имеют представление о сражении. Остальные — женщины и дети. На каждого взрослого приходится примерно двое детей. Имеется также двадцать повозок с продуктами и сто лошадей, в основном рабочих.
— А вы уверены в том, что мы поступаем правильно? — спросила Алекс.
Ворон вздохнул:
— Я вообще ни в чем не уверен, однако знаю, что зря бы Каварр ничего не предложил. Нам нужно сделать все, что от нас зависит.
— И мы это сделаем. — Алексия положила руку ему на плечо. Колонна беженцев растянулась длинной змеей в сторону юга.
Механоиды шли так, что, случись юго-восточным драгонелям открыть огонь, первый удар пришелся бы по ним. И это было смешно: ну как, в самом деле, сотня мужчин и женщин, состоящих наполовину из металла, остановит авроланов, пожелай те совершить нападение. Однако вопреки всему механоиды сохраняли такой порядок.
Противник пока себя никак не проявлял, правда, золотой дракон летел в сторону юга. Вид у него был грозный. Принюхиваясь, он зорко наблюдал за беженцами, хотя особо к ним не приближался и пламя из ноздрей не выпускал.
Керриган с Ломбо и Квиком шли позади, опекая группу детей. Маленький Сприт, развлекая малышей, выделывал в воздухе забавные пируэты. Ломбо нес на себе двоих детишек. Керриган — с тростью в руке — шагал впереди полудюжины маленьких мальчишек, словно гусь с гусятами. Толстый маг повесил через плечо и свою, и детскую поклажу. Он не спускал глаз с востока, и Алекс знала: напади на них авроланы, и Керриган будет стоять насмерть, защищая вверенных ему малышей.
Как только все повозки выкатились из Крепости Дракона и южные ворота закрылись, воины выстроились на крепостной стене и подняли оружие, салютуя беженцам. Затем грянуло дружное «ура». Снова и снова, три раза подряд. И заплаканные, напуганные беженцы, заслышав это, не могли не воспрянуть духом. Дети зашагали веселее, а взрослые распрямились.
Алекс развернула лошадь, когда мимо нее проехала последняя повозка, и вместе с Вороном присоединилась к Резолюту и Уиллу. В молчании все четверо подъехали к поджидавшим их механоидам, и Алекс направилась их к левому флангу. Колонна растянулась на милю. Она проходила сейчас мимо холмов. Всадники поднялись на самый высокий холм и оглянулись на Крепость Дракона.
Принцесса покачала головой. Авроланы уже пошли вперед, а дракон лениво завис над полем боя.
— Я понимаю, что мы должны были так поступить, и принимаю это, но в душе я чувствую себя последней трусихой.
Серебряные глаза Резолюта яростно сверкнули.
— Не забывайте, принцесса, что им легче, чем нам. Единственное, что им нужно делать, — это убивать. Мы же обязаны выжить. Мы не просто охраняем их семьи. Они надеются на нас, от нас зависит их будущее. И мы должны добиться успеха, иначе умрут и они вместе со своими надеждами.
Стоя на крыше башни Короны, Эрлсток наблюдал за продвижением беженцев. Он ждал, когда Алексия обернется и посмотрит на крепость. Он надеялся, что это произойдет, и даже думал, что она попробует отыскать его глазами. Романтических чувств он к ней не испытывал; Эрлсток чувствовал лишь то, что ощущает любой мужчина, который видит перед собой исключительно красивую женщину, не более того.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89