На дороге с Уиллом разговаривал умный, проницательный аналитик, сейчас же Адроганс показал себя в новом свете. Два человека в одном, отличающиеся друг от друга как небо от земли, уживаются в одном. Адроганс манипулировал горожанами Стеллина с умением шулера, облапошивающего свою жертву. Жители Стеллина будут вспоминать потом о смелом бесшабашном человеке, возглавившем войско, чтобы уничтожить Кайтрин. Да им еще покажется, что армия была в два раза больше, чем на самом деле.
Адроганс взглянул на Уилла:
— Отправляемся, лорд Норрингтон, наша работа здесь сделана. От всей души благодарю вас, жители Стеллина, и желаю вам безопасного будущего.
Адроганс развернул лошадь, и вся компания двинулась назад, в Нормонт. Уилл чуть придержал лошадь, не желая ехать рядом с генералом и продолжать разговор. Если он захочет, тоже поедет медленнее.
Уилл снова вздрогнул. Он восхищался умением Адроганса манипулировать людьми, однако это наводило на размышления. А что, если он манипулирует всеми нами? Вор быстро прокрутил в уме открывшиеся ему стороны характера генерала: манипулятор, заносчивый собеседник, некомпетентный военачальник, хотя и весьма умный человек. Он не знал, чему здесь можно верить, и покачал головой: все эти противоречивые качества нашли себе пристанище в одном человеке.
Возможно, мы с ним в чем-то похожи. Никто не видит во мне Норрингтона, пока не придет решительный момент. Уилл посмотрел на широкую спину Адроганса. Будем надеяться, что настоящий Адроганс заявит о себе, когда настанет время.
ГЛАВА 47
Умом Керриган понимал: настанет же когда-нибудь в его жизни момент, когда ему снова станет тепло и сухо, а живот будет набит, но сердце шептало, что до этого дня не ближе, чем до Вильвана и его комнаты в башне. В горах Гирвиргула всадники сильно промокли под ледяным дождем. Все утверждали, что в такое время года это — совершенно небывалое явление, и каждый понимал, что и здесь не обошлось без магии; непонятно только, почему никто из магов Вильвана ничего с этим не сделал.
Военные маги словно не замечали шепот и выразительные взгляды солдат. Керриган же изо всех сил старался объяснить, что управлять погодой они умеют не больше, чем, скажем, солдаты — варить пиво или водить корабль. В ответ на его объяснения хотя бы один солдат обязательно заявлял, что он умеет либо варить пиво, либо управлять кораблем, и аналогии адепта тут же рушились.
Керриган скоро понял, что раздражает солдат. Им страшно не нравился его храп, и они говорили, что такой громкий звук может выдать их врагу. Высказывание это было совершенно абсурдным: бивачные костры были видны издалека. Маг разочаровался в солдатах. То, что им не нравился его храп, вообще-то можно было понять, но логические рассуждения друзей ему не прибавляли. Узколобые солдаты предпочитали предрассудки и предубеждения возможности думать.
Иногда Керриган завидовал их ограниченности, потому что она позволяла им радоваться самым простым и банальным вещам. Они, например, рады были, что могут есть сколько душе угодно, а Керриган просто ненавидел солонущую сушеную говядину и печень, твердую, словно камень. Более вкусную еду, такую как местные фрукты и овощи, делили между всеми поровну. Чего только не предлагал Керриган сприту в обмен на то, чтобы тот принес ему что-нибудь вкусненькое, однако порывы его не находили отклика у крылатого создания.
Даже Квик не хотел иметь с ним дело. Военные маги уважительно относились к Орле. Все они были моложе ее, и, постоянно стараясь не отстать от них, Орла сильно уставала, выплескивая свое раздражение на адепта. Во время остановок она требовала, чтобы он выполнял разные мелкие поручения, которые Ломбо счастлив был бы исполнить. Керриган понимал бессмысленность подобных поручений и исполнял их медленно и с явным недовольством.
Орла приказала ему заниматься с военными магами, но очень скоро уроки эти закончились, вызвав недовольство обеих сторон. Он способен был нейтрализовать любые заклинания, которые они на него направляли. Потом Керриган сам атаковал их заклинаниями. Военные маги заранее знали о нападении и принимали все меры к обороне, однако атака его оказывалась такой сильной, что оборона их тут же разрушалась. В результате маги у него ничему не научились, а сам Керриган не узнал от них ничего нового, поэтому и прекратил занятия.
Ломбо старался составить ему компанию, но панк в этой операции бы так же неуместен, как и Керриган. Дикарь то и дело удалялся от колонны и пропадал иногда несколько часов, а потом возвращался с каким-нибудь цветком или корнем дерева или еще с какой-нибудь диковиной, которые ненадолго отвлекали Керригана. К сожалению, Ломбо очень редко приносил адепту какую-нибудь еду.
Самым неприятным для Керригана был приказ Орлы не использовать магию для облегчения своего положения. Для него было бы детской забавой отправить бурдюк к ручью, находившемуся от них в четверти мили, но Орла и слышать об этом не хотела. Керриган торговался: говорил, что он может обеспечить водой и других людей, хоть всю экспедицию, но она наотрез ему отказывала, заставляя идти его к ручью своими ногами и набирать там воду. Он считал это бессмысленным, хотя и замечал дружелюбные кивки солдат по пути к ручью и обратно.
Лошадь Керригана вышагивала по узкой горной дороге. Серое небо, туман, мокрый камень и еще более мокрые солдаты — вот и все, что можно было увидеть. Стены каньона поднимались до самых туч, а мгла, спускаясь, облизывала штандарты хищными языками. Все это наскучило Керригану, и он закрыл глаза.
В животе забурчало, и Керриган потер его рукой. Плащ, надетый поверх робы, от холода не защищал. Адепт содрогнулся, шмыгнул носом и, вытащив руку из-под плаща, обтер нос рукавом. Мокрая шерсть пахла совершенно отвратительно, но когда Керриган гадливо дернул носом, у него начался насморк.
Лошадь вдруг остановилась. Адепт услышал, как едущий впереди него всадник изумленно охнул. Скривившись, Керриган открыл глаза. Поморгал, чтобы лучше видеть, и тоже изумился.
Горная дорога делала поворот, обходила небольшую возвышенность и серпантином шла вниз, в западном направлении. С правой стороны от нее отходила другая дорога, которая через какой-нибудь десяток ярдов ныряла под огромную арку. Две мужские фигуры, выточенные из камня, грозно смотрели вперед и вниз, прямо на приближавшихся к ним всадников. Обе фигуры распустили крылья, и те, что были обращены друг к другу, образовывали арку, а наружные указывали на восток и запад.
Всадник, выведший Керригана из задумчивости, снова поехал, а Керриган двинулся за ним. Он знал легенду о гиркимах. Кирун взял в плен принца эльфов вместе со свитой, а потом, пользуясь магией, заставил его слюбиться с арафти, мифической женщиной-птицей. В результате появились первые гиркимы. Они уже случались друг с другом, но эльфы смотрели на них как на дикарей и насильников. Они не хотели иметь с ними ничего общего, и тогда урЗрети по каким-то только им известным причинам создали для гиркимов Гирвиргул.
Пока Керриган не увидел своими глазами арку, он никогда над этим особо не задумывался. УрЗрети создали в горах крепости… Керриган знал это так же твердо, как то, что в неделе десять дней, а в месяце три недели. Но, увидев арку, он поразился: какие же надо было приложить усилия, чтобы создать это из ничего! Он припомнил, что многие предполагали, будто бы урЗрети создали Гирвиргул из чувства неприязни к эльфам, но сейчас он не мог с этим согласиться: одна эта арка подсказала ему, что руководило урЗрети нечто большее.
Арка поднималась на огромную высоту, и у Керригана мелькнула мысль, что ни к чему было строить такую громадину. Он смотрел наверх, следя глазами за маленькими ручьями, стекавшими вниз, и вдруг улыбнулся: арка ведь была сделана для крылатых людей, так что удивляться надо было тому, что внизу проложили дорогу для всадников, а вовсе не высоте этого сооружения.
Дорога по-прежнему вела в горы. Они сделали еще несколько кругов; в подставках, прикрепленных к стенам чуть выше уровня глаз, танцевало пламя факелов, но мглы оно не разгоняло. Тени и золотой свет словно дразнили путников, не давая им как следует разглядеть фрески. Те, что были написаны на нижней части стены, выглядели вполне идиллически: фигуры гиркимов — порхающие в воздухе, или собирающие фрукты, или охотящиеся. Наверху изображений было больше, но там не было света, и это натолкнуло адепта на догадку: должно быть, в темноте гиркимы видят лучше людей.
Он потянулся было рукой к глазам, собираясь произнести заклинание, которое дало бы ему возможность увидеть то, что видели они, однако передумал. И как ни странно, вовсе не из-за Орлы. Керриган удержался, потому что после того, как он увидел арку, в ней не стало ни жизни, ни загадки; она превратилась в обычный предмет. Используя магию, он наверняка узнает тайну, но с ним произойдет то же превращение, сделав это, он и страну сделал бы таким же голым фактом. Узнав слишком много, я убью Гирвиргул, а этого я вовсе не хочу делать.
Юноша удивился собственным рассуждениям. Всю свою жизнь он старался понять. Тем поразительно было то, что сейчас он добровольно отказывался разобраться в чем-то, однако в глубине души адепт понимал, что принял правильное решение.
Дорога выпрямилась, и они въехали в огромное помещение конусообразной формы, залитое светом. Сюда бы полностью поместилась башня Великого магистра. В стенах — темные арки, а в центре помещения — пылающий костер. Если каждая такая арка ведет в дом…
В Гирвиргуле было не столько жителей, сколько в Ислине, но несколько тысяч их там наверняка насчитывалось. Л значит, гиркимов куда больше, чем я до сих пор предполагал.
Пламя взвилось до самых небес. Керриган посмотрел на пляску огня и улыбнулся; но тут огонь вдруг внезапно погас, и он оказался в темноте. Когда юноша снова прозрел, он увидел, что Орла, стоя рядом с Уиллом Норрингтоном и другими, машет ему рукой. Он пустил лошадь в их сторону и увидел, что Ломбо прыгает рядом с ним.
Керриган неуклюже спешился и на всякий случай встал рядом с лошадью, чтобы схватиться за нее, если вдруг ноги не выдержат.
— Магистр, это невероятно.
Она согласилась, нагнув седую голову.
— Согласно. Я и понятия об этом не имела.
Керриган обратил внимание на загадочный тон.
— А вы знали, что мы сюда направляемся?
Орла помотала головой, и в этот момент к ним подошел Ворон.
— Никто не знал. Мы знали лишь, что поедем через Гирвиргул, потому что объезжать горы — значит истратить несколько лишних дней. Я вместе с принцессой Алексией ехал впереди, когда нас нагнала Перрин. Она, вообще-то говоря, прилетела сюда собрать Военных Ястребов, чтобы они присоединились к нашему войску. Когда девушка рассказала им о том, что произошло в Ислине, а также о присутствии в нашем войске генерала Адроганса и Норрингтона, Аусаи Тириго распорядился, чтобы колонна прибыла сюда — отдохнуть и как следует подкрепиться.
Живот Керригана громко откликнулся на последние слова. Орла с упреком взглянула на воспитанника и отвернулась.
— А вы когда-нибудь бывали здесь, Ворон?
Он покачал головой:
— Нет, никогда. УрЗрети хорошо спрятали это место. Если бы Тириго не пожелал, чтобы мы нашли его, мы бы так и продолжили путь, не зная, что находится рядом. Принцесса Алексия здесь выросла, но до ее приезда сюда лет сто здесь не ступала нога человека. С тех пор здесь побывало всего несколько человек, и это были ее учителя.
Ворон торопливо прибавил:
— А знаю я это только потому, что присутствовал при том, как Пери объявила принцессе о приглашении, ну а по дороге она меня и посвятила в эти детали.
Уилл улыбнулся и немного напыжился.
— Мы все-таки не простая компания. Потому и неудивительно, что они решили нас пригласить.
Ворон рассмеялся:
— Я вам еще не все сказал. Тириго пригласил нас не для того, чтобы чествовать. Чествовать они будут принцессу, а мы просто будем при этом присутствовать. Они ею очень гордятся и хотят, чтобы никто в этом не сомневался.
ГЛАВА 48
Въехав под высокие своды, Алекс бросила поводья капитану Агитэру и спрыгнула с седла. Сняла плащ, швырнула его одному из юнцов, что скорчились в темном углу. К нему кинулись другие гиркимы и устроили потасовку. Краем глаза Алекс увидела, как один, торжествуя победу, схватил плащ. Такая сцена ее ничуть не удивила.
Она громко рассмеялась и вскрикнула, подражая победоносному кличу гиркима. Ее не беспокоило, как отнесутся к такому поведению Волки; гораздо хуже, если она уронит себя в глазах гиркимов. Если бы она была сейчас одна, то совершенно забыла бы о человечьем декоруме: скинула бы одежонку и вернулась в лоно семьи. Не имея такой возможности, Алекс стянула перчатки, сняла сапоги и поднялась на высоченную каменную ступеньку.
Все тело горело: она отвыкла от этого упражнения, однако девушка тут же улыбнулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89