В этом был смысл раньше, когда каждый день приходили делегации торговцев с ходатайствами или выражениями почтения, особенно иноземные, в надежде, что трудности Андора не затронут их торговлю. Древнее высказывание о том, что «кто владеет Кэймлином, владеет Андором», в действительности никогда не было верным, и в глазах купцов, ее шансы получить трон, с прибытием армии Аримиллы к воротам, уменьшились. Они могли подсчитать Дома, поддерживающие обе стороны с той же легкостью, с какой считали деньги. Даже андорские купцы теперь обходили Королевский Дворец стороной, держась подальше от Старого города, чтобы никто не заподозрил, что они ходили во Дворец. А банкиры приходили только плотно закутанными в плащи, и приезжали в каретах без гербов. Никто не желал ей зла, насколько она знала, и конечно никто не хотел ее оскорбить, но теперь они не хотели оскорблять и Аримиллу. Тем не менее, банкиры приезжали, и она пока не слышала ни о каких купцах, подающих прошения Аримилле.
Это стало бы первым признаком ее неудачи. Облачение в платье потребовало в два раза больше времени, чем требовалось обычно, с тех пор, как Эссанде позволила Сефани помогать Илэйн. Девушка постоянно тяжело вздыхала, непривычная еще кого-то одевать, и боялась сделать ошибку на глазах у Эссанде. Причем, как подозревала Илэйн, Эссанде она опасалась намного больше, чем своей госпожи. Опасение совершить ошибку делало молодую женщину неуклюжей, неуклюжесть заставляла ее быть более старательной, а стараясь изо всех сил не сделать ошибку, она еще больше беспокоилась об ошибках, так что в результате она двигалась медленней немощной старухи. Наконец-то Илэйн сидела лицом к Авиенде, а Эссанде костяным гребнем причесывала ее кудри. С точки зрения Эссанде, позволить одной из девушек свернуть Илэйн шею, надевая платье, или уморить, застегивая на нем пуговицы, это одно, а рискнуть запутать ее волосы – совсем другое. Прежде чем гребень проделал путь две дюжины раз, в двери появилась Бергитте. Эссанде фыркнула, и Илэйн почувствовала, но не смогла увидеть ее гримасу за спиной. Эссанде разрешала Бергитте, весьма неохотно, присутствовать при купании, но гардеробная была священна.
Удивительно, но Бергитте не обратила на неодобрение горничной никакого внимания. Обычно, она старалась не раздражать Эссанде, если того не хотелось Илэйн.
– Дайлин вернулась, Илэйн. Она прибыла не одна. В компании с Правителями Домов Мантир, Хэйвин, Гильярд и Нортан. – По какой-то причине, узы были полны замешательства и разочарования.
Даже разделяя ее головную боль, Илэйн должна была бы подскочить от радости. И если бы не гребень Эссанде в волосах, она бы так и сделала. Четверо! Она не ожидала, что Дайлин удастся такое. Надеялась, молилась, но не ожидала, да еще через одну неполную неделю. По правде говоря, она была уверена, что Дайлин вернется с пустыми руками. Четыре Дома давали ей равную с Аримиллой «опору». Мысль об обретении «равной опоры» с этой глупой женщиной раздражала, но правда была правдой. Мантир, Хэйвин, Гильярд и Нортан. Почему нет Дома Кандрэд? Это был пятый Дом, который собиралась навестить Дайлин. Нет. Сейчас у нее было на четыре Дома больше, и она не собиралась беспокоиться об отсутствии одного.
– Развлекай их в гостиной для официальных приемов, пока я не смогу прибыть, Бергитте. – Малая гостиная была уместна для приема Зайды – она надеялась, что Госпожа Волн не заметила неуважения – но четыре Правителя Домов требовали большего. – И попроси, чтобы Главная Горничная подготовила для них апартаменты. – Апартаменты. Свет! Ата'ан Миэйр придется выселить из их комнат, чтобы освободить апартаменты. Пока они не уехали, на большей части кроватей спали по двое, или трое. – Эссанде, зеленый шелк с сапфирами, я думаю. И сапфиры для моих волос, тоже. Большие сапфиры.
Бергитте ушла, все еще ощущая себя озадаченной и разочарованной. Почему? Несомненно, она не могла ожидать, что Илэйн захочет оставить Дайлин морозить пятки из-за Зайды? О, Свет, теперь она чувствовала себя озадаченной тем, что Бергитте чувствовала себя озадаченной. И если позволить этому продолжаться, голова заболит у них обеих! Едва дверь закрылась, Эссанде метнулась к ближайшему шкафу, с улыбкой, которую можно было назвать торжествующей.
Взглянув на Авиенду, которая отодвинула Нэйрис с ее расческой подальше, и теперь возилась с темно-серым шарфом, чтобы завязать волосы, Илэйн мило улыбнулась. Она нуждалась кое в чем, что вытащит ее из этой затягивающейся петли.
– Возможно, тебе, Авиенда, придется еще раз одеть шелка и драгоценности, – сказала она мягко, дразнящим тоном. – Дайлин, конечно, не будет возражать, но прочие не привыкли к Айил. Они могут подумать, что я развлекаю конюха.
Она сказала это в шутку – они постоянно ими обменивались друг с другом насчет одежды, и Дайлин всегда искоса смотрел на Авиенду, независимо оттого, что та носила – но ее сестра хмуро поглядела на шкафы, занимающие всю стену, затем кивнула и положила шарф возле себя на подушку.
– Только для того, чтобы эти Главы Домов получили должное впечатление. Не думай, что я буду поступать так всегда. Только, чтобы сделать тебе одолжение.
Видимо, только из одолжения она с таким огромным интересом изучала платья, которые Эссанде выложила перед ней, пока не остановилась на темно-синем бархате, с зелеными вставками и серебряной сеткой для волос. Вся одежда была ее, пошита специально для нее, но с самого прибытия в Кэймлин, она шарахалась, увидев ее, как будто по ней ползали ядовитые пауки. Поглаживая рукав платья, она некоторое время колебалась, словно решая не отказаться ли ей, но, наконец, позволила Нэйрис застегнуть крошечные пуговки из жемчуга. Она отказалась от предложения Илэйн насчет изумрудов, которые превосходно подошли бы к платью, оставив свое серебряное ожерелье в виде снежинок и тяжелый резной браслет из кости, и в последнюю минуту прикрепила к плечу янтарную черепашку.
– Никогда нельзя сказать, когда она может пригодиться, – сказала она.
– Лучше заранее подумать о безопасности, чем потом жалеть, – согласилась Илэйн. – Этот цвет тебе идет. – Это была правда, но Авиенда покраснела. Похвали ее, сказав как замечательно она стреляет из лука или стремительно бегает, и она воспримет это как должное, но с осознанием факта собственной красоты у нее были трудности. Это было частью нее, и до недавнего времени она могла этого не замечать.
Эссанде неодобрительно покачала головой, не зная, что эта брошь была ангриалом. Янтарь не сочетался с синим бархатом. А возможно нож Авиенды с роговой рукоятью, который она засунула за бархатный зеленый поясок. Седая женщина убедилась, что Илэйн взяла маленький кинжал в украшенных сапфирами ножнах, на золотом плетеном пояске. Чтобы получить одобрение Эссанде все должно было быть подобающим.
Расория вздрогнула, когда Авиенда вышла в приемную в своем закрытом бархатном платье. Телохранительницы раньше никогда не видели ее ни в чем, кроме айильской одежды. Авиенда нахмурилась, словно женщины засмеялись, и крепко схватилась за нож, но к счастью ее внимание отвлек покрытый тканью поднос, стоявший на длинном столе напротив стены. Пока они одевались, для Илэйн доставили обед. Сдергивая ткань в синюю полоску прочь, Авиенда попыталась заинтересовать Илэйн едой, с улыбкой изобразив как вкусно пахнет тушеный чернослив и похвалив кусочки свинины с гарниром из маиса. Илэйн они показались похожими на щепки. Расория, деликатно покашляв, напомнила, что камин в большей гостиной уже зажжен. И она была бы счастлива отнести туда поднос для Леди Илэйн. Каждый хотел удостовериться, что Илэйн поела должным образом, при этом видение «должного образа» у них различалось, и это было смешно. Поднос уже простоял здесь некоторое время. Маис успел превратиться в застывшую массу, которая не выпадет из тарелки, даже если она перевернет ее вверх тормашками!
Ее ждали Главы четырех Домов, и ждали они уже достаточно долго. Она напомнила про это, но предложила этим двоим поесть, если они голодны. Фактически, она могла настоять на том, чтобы они поели.
Но этого оказалась достаточно, чтобы заставить Авиенду раздраженно набросить ткань назад на поднос, и Расория тоже больше не тратила время впустую.
Спуск к вымерзшему холлу перед комнатой для официальных приемов был короткий, и кроме них здесь ничего не двигалось, лишь слегка колыхались яркие зимние гобелены, что были развешены в нишах стен вдоль коридора, но телохранительницы образовали вокруг Илэйн и Авиенды кольцо и были начеку, словно ждали нападения Троллоков. С большим усилием Илэйн убедила Расорию, что обыскивать гостиную прежде, чем она войдет, нет никаких причин. Телохранительницы служили ей и повиновались, но они поклялись охранять ее жизнь, и когда дело касалось их обязанностей, становились упрямей мула, а Бергитте сама не знала, кем окажется в следующее мгновение – Стражем, Капитан-Генералом или старшей сестрой. Вероятно, после инцидента с Зайдой, Расории хотелось бы разоружить лордов и леди, ожидавших ее внутри! Угроза накормить маисом, возможно, тоже как-то повлияла. Однако, после короткого спора, Илэйн и Авиенда вместе прорвались к дверям, и без охраны. Правда, чувство глубоко удовлетворения Илэйн длилось недолго.
Гостиная была большая, специально предназначенная для подобающего приема большого количества людей. Комната была облицована темными панелями. Плиты пола были застелены коврами, а кресла с высокими подковообразными спинками расставлены перед высоким камином из белого мрамора с красивыми красноватыми прожилками. Тут можно было принимать важных придворных с большими почестями, чем в зале перед троном, поскольку атмосфера здесь была менее официальная. Пламя, танцующее на бревнах в очаге, за это время успело только слегка смягчить холод комнаты, однако живот Илэйн сжался как от удара вовсе не поэтому. Теперь ей стало понятно замешательство Бергитте.
Едва они вошли, Дайлин отвернулась от камина, у которого грела свои руки. Женщина с мужественным лицом, красивыми морщинками в уголках глаз и с намеком на седину в золотых волосах, она не отлучалась даже чтобы переодеться с дороги, и оставалась в дорожном платье темно серого цвета. На его подоле после путешествия застыли несколько пятнышек. Она слегка нагнула шею и чуть подогнула колени, но в том не было проявления неучтивости. Дайлин, как Зайда, знала, кем она была, и единственным ее украшением была маленькая золотая булавка в форме Совы и Дуба Дома Таравин на ее плече, достаточное подтверждение того, что Верховный Правитель Дома Таравин не нуждалась ни в чем большем, к тому же она чуть не погибла, доказывая свою преданность Илэйн.
– Миледи Илэйн, – произнесла она официально, – имею честь представить Вам Лорда Пэривала, Верховного Правителя и Опору Дома Мантир.
Симпатичный златовласый мальчик в простом синем кафтане отскочил от калейдоскопа с четырьмя трубами, стоящего на позолоченной подставке выше его ростом. В руке он держал серебряный кубок, в котором, как очень надеялась Илэйн, если и было вино, то хотя бы сильно разбавленное. На одном из столов вдоль стены стояло несколько подносов, уставленных кувшинами и кубками. А также расписной чайник, который, как ей хорошо было известно, был с водой.
– Миледи Илэйн, мне очень приятно, – пропищал он, краснея, и учтиво кланяясь, несмотря на мешающий ему меч, пристегнутый к поясу. Оружие для него было слишком велико. – Дом Мантир поддерживает Дом Траканд. – Все еще не придя в себя, она ответила на его поклон, механически сделав реверанс.
– Леди Кэйтлин, Верховный правитель и Опора Дома Хэйвин, – продолжала Дайлин.
– Илэйн, – пролепетала темноглазая молодая женщина сбоку от нее, дотронувшись до своих темно зеленых юбок, изобразив что-то похожее на кивок, что, возможно, заменяло реверанс, но может она только хотела подражать Дайлин. Или боялась уколоть подбородок о большую эмалированную брошь на высоком воротнике в виде Белого медведя, эмблемы дома Хэйвин. Ее волосы были убраны под серебряную сетку, также с фигурками белых медведей, и в придачу она носила длинное кольцо с печатью. Возможно, слишком гордится своим Домом. Несмотря на прохладную надменность, женщиной она была только по названию, ее щечки все еще были пухлыми как у ребенка. – Хэйвин стоит за Траканд, без сомнения, или меня бы здесь не было. – Рот Дайлин немного напрягся, и она внимательно посмотрела на девушку, но Кэйтлин, казалось, этого не видела.
– Лорд Бранлет, Верховный Правитель и Опора Дома Гильярд.
Еще один мальчик, этот был с непослушными черными локонами, и в зеленой куртке с расшитыми золотом рукавами, торопливо поставил свой кубок на стол, словно ему стало неловко, что его застали с ним в руках. Его синие глаза были слишком большими для лица, и, кланяясь, он чуть не закололся собственным мечом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121
Это стало бы первым признаком ее неудачи. Облачение в платье потребовало в два раза больше времени, чем требовалось обычно, с тех пор, как Эссанде позволила Сефани помогать Илэйн. Девушка постоянно тяжело вздыхала, непривычная еще кого-то одевать, и боялась сделать ошибку на глазах у Эссанде. Причем, как подозревала Илэйн, Эссанде она опасалась намного больше, чем своей госпожи. Опасение совершить ошибку делало молодую женщину неуклюжей, неуклюжесть заставляла ее быть более старательной, а стараясь изо всех сил не сделать ошибку, она еще больше беспокоилась об ошибках, так что в результате она двигалась медленней немощной старухи. Наконец-то Илэйн сидела лицом к Авиенде, а Эссанде костяным гребнем причесывала ее кудри. С точки зрения Эссанде, позволить одной из девушек свернуть Илэйн шею, надевая платье, или уморить, застегивая на нем пуговицы, это одно, а рискнуть запутать ее волосы – совсем другое. Прежде чем гребень проделал путь две дюжины раз, в двери появилась Бергитте. Эссанде фыркнула, и Илэйн почувствовала, но не смогла увидеть ее гримасу за спиной. Эссанде разрешала Бергитте, весьма неохотно, присутствовать при купании, но гардеробная была священна.
Удивительно, но Бергитте не обратила на неодобрение горничной никакого внимания. Обычно, она старалась не раздражать Эссанде, если того не хотелось Илэйн.
– Дайлин вернулась, Илэйн. Она прибыла не одна. В компании с Правителями Домов Мантир, Хэйвин, Гильярд и Нортан. – По какой-то причине, узы были полны замешательства и разочарования.
Даже разделяя ее головную боль, Илэйн должна была бы подскочить от радости. И если бы не гребень Эссанде в волосах, она бы так и сделала. Четверо! Она не ожидала, что Дайлин удастся такое. Надеялась, молилась, но не ожидала, да еще через одну неполную неделю. По правде говоря, она была уверена, что Дайлин вернется с пустыми руками. Четыре Дома давали ей равную с Аримиллой «опору». Мысль об обретении «равной опоры» с этой глупой женщиной раздражала, но правда была правдой. Мантир, Хэйвин, Гильярд и Нортан. Почему нет Дома Кандрэд? Это был пятый Дом, который собиралась навестить Дайлин. Нет. Сейчас у нее было на четыре Дома больше, и она не собиралась беспокоиться об отсутствии одного.
– Развлекай их в гостиной для официальных приемов, пока я не смогу прибыть, Бергитте. – Малая гостиная была уместна для приема Зайды – она надеялась, что Госпожа Волн не заметила неуважения – но четыре Правителя Домов требовали большего. – И попроси, чтобы Главная Горничная подготовила для них апартаменты. – Апартаменты. Свет! Ата'ан Миэйр придется выселить из их комнат, чтобы освободить апартаменты. Пока они не уехали, на большей части кроватей спали по двое, или трое. – Эссанде, зеленый шелк с сапфирами, я думаю. И сапфиры для моих волос, тоже. Большие сапфиры.
Бергитте ушла, все еще ощущая себя озадаченной и разочарованной. Почему? Несомненно, она не могла ожидать, что Илэйн захочет оставить Дайлин морозить пятки из-за Зайды? О, Свет, теперь она чувствовала себя озадаченной тем, что Бергитте чувствовала себя озадаченной. И если позволить этому продолжаться, голова заболит у них обеих! Едва дверь закрылась, Эссанде метнулась к ближайшему шкафу, с улыбкой, которую можно было назвать торжествующей.
Взглянув на Авиенду, которая отодвинула Нэйрис с ее расческой подальше, и теперь возилась с темно-серым шарфом, чтобы завязать волосы, Илэйн мило улыбнулась. Она нуждалась кое в чем, что вытащит ее из этой затягивающейся петли.
– Возможно, тебе, Авиенда, придется еще раз одеть шелка и драгоценности, – сказала она мягко, дразнящим тоном. – Дайлин, конечно, не будет возражать, но прочие не привыкли к Айил. Они могут подумать, что я развлекаю конюха.
Она сказала это в шутку – они постоянно ими обменивались друг с другом насчет одежды, и Дайлин всегда искоса смотрел на Авиенду, независимо оттого, что та носила – но ее сестра хмуро поглядела на шкафы, занимающие всю стену, затем кивнула и положила шарф возле себя на подушку.
– Только для того, чтобы эти Главы Домов получили должное впечатление. Не думай, что я буду поступать так всегда. Только, чтобы сделать тебе одолжение.
Видимо, только из одолжения она с таким огромным интересом изучала платья, которые Эссанде выложила перед ней, пока не остановилась на темно-синем бархате, с зелеными вставками и серебряной сеткой для волос. Вся одежда была ее, пошита специально для нее, но с самого прибытия в Кэймлин, она шарахалась, увидев ее, как будто по ней ползали ядовитые пауки. Поглаживая рукав платья, она некоторое время колебалась, словно решая не отказаться ли ей, но, наконец, позволила Нэйрис застегнуть крошечные пуговки из жемчуга. Она отказалась от предложения Илэйн насчет изумрудов, которые превосходно подошли бы к платью, оставив свое серебряное ожерелье в виде снежинок и тяжелый резной браслет из кости, и в последнюю минуту прикрепила к плечу янтарную черепашку.
– Никогда нельзя сказать, когда она может пригодиться, – сказала она.
– Лучше заранее подумать о безопасности, чем потом жалеть, – согласилась Илэйн. – Этот цвет тебе идет. – Это была правда, но Авиенда покраснела. Похвали ее, сказав как замечательно она стреляет из лука или стремительно бегает, и она воспримет это как должное, но с осознанием факта собственной красоты у нее были трудности. Это было частью нее, и до недавнего времени она могла этого не замечать.
Эссанде неодобрительно покачала головой, не зная, что эта брошь была ангриалом. Янтарь не сочетался с синим бархатом. А возможно нож Авиенды с роговой рукоятью, который она засунула за бархатный зеленый поясок. Седая женщина убедилась, что Илэйн взяла маленький кинжал в украшенных сапфирами ножнах, на золотом плетеном пояске. Чтобы получить одобрение Эссанде все должно было быть подобающим.
Расория вздрогнула, когда Авиенда вышла в приемную в своем закрытом бархатном платье. Телохранительницы раньше никогда не видели ее ни в чем, кроме айильской одежды. Авиенда нахмурилась, словно женщины засмеялись, и крепко схватилась за нож, но к счастью ее внимание отвлек покрытый тканью поднос, стоявший на длинном столе напротив стены. Пока они одевались, для Илэйн доставили обед. Сдергивая ткань в синюю полоску прочь, Авиенда попыталась заинтересовать Илэйн едой, с улыбкой изобразив как вкусно пахнет тушеный чернослив и похвалив кусочки свинины с гарниром из маиса. Илэйн они показались похожими на щепки. Расория, деликатно покашляв, напомнила, что камин в большей гостиной уже зажжен. И она была бы счастлива отнести туда поднос для Леди Илэйн. Каждый хотел удостовериться, что Илэйн поела должным образом, при этом видение «должного образа» у них различалось, и это было смешно. Поднос уже простоял здесь некоторое время. Маис успел превратиться в застывшую массу, которая не выпадет из тарелки, даже если она перевернет ее вверх тормашками!
Ее ждали Главы четырех Домов, и ждали они уже достаточно долго. Она напомнила про это, но предложила этим двоим поесть, если они голодны. Фактически, она могла настоять на том, чтобы они поели.
Но этого оказалась достаточно, чтобы заставить Авиенду раздраженно набросить ткань назад на поднос, и Расория тоже больше не тратила время впустую.
Спуск к вымерзшему холлу перед комнатой для официальных приемов был короткий, и кроме них здесь ничего не двигалось, лишь слегка колыхались яркие зимние гобелены, что были развешены в нишах стен вдоль коридора, но телохранительницы образовали вокруг Илэйн и Авиенды кольцо и были начеку, словно ждали нападения Троллоков. С большим усилием Илэйн убедила Расорию, что обыскивать гостиную прежде, чем она войдет, нет никаких причин. Телохранительницы служили ей и повиновались, но они поклялись охранять ее жизнь, и когда дело касалось их обязанностей, становились упрямей мула, а Бергитте сама не знала, кем окажется в следующее мгновение – Стражем, Капитан-Генералом или старшей сестрой. Вероятно, после инцидента с Зайдой, Расории хотелось бы разоружить лордов и леди, ожидавших ее внутри! Угроза накормить маисом, возможно, тоже как-то повлияла. Однако, после короткого спора, Илэйн и Авиенда вместе прорвались к дверям, и без охраны. Правда, чувство глубоко удовлетворения Илэйн длилось недолго.
Гостиная была большая, специально предназначенная для подобающего приема большого количества людей. Комната была облицована темными панелями. Плиты пола были застелены коврами, а кресла с высокими подковообразными спинками расставлены перед высоким камином из белого мрамора с красивыми красноватыми прожилками. Тут можно было принимать важных придворных с большими почестями, чем в зале перед троном, поскольку атмосфера здесь была менее официальная. Пламя, танцующее на бревнах в очаге, за это время успело только слегка смягчить холод комнаты, однако живот Илэйн сжался как от удара вовсе не поэтому. Теперь ей стало понятно замешательство Бергитте.
Едва они вошли, Дайлин отвернулась от камина, у которого грела свои руки. Женщина с мужественным лицом, красивыми морщинками в уголках глаз и с намеком на седину в золотых волосах, она не отлучалась даже чтобы переодеться с дороги, и оставалась в дорожном платье темно серого цвета. На его подоле после путешествия застыли несколько пятнышек. Она слегка нагнула шею и чуть подогнула колени, но в том не было проявления неучтивости. Дайлин, как Зайда, знала, кем она была, и единственным ее украшением была маленькая золотая булавка в форме Совы и Дуба Дома Таравин на ее плече, достаточное подтверждение того, что Верховный Правитель Дома Таравин не нуждалась ни в чем большем, к тому же она чуть не погибла, доказывая свою преданность Илэйн.
– Миледи Илэйн, – произнесла она официально, – имею честь представить Вам Лорда Пэривала, Верховного Правителя и Опору Дома Мантир.
Симпатичный златовласый мальчик в простом синем кафтане отскочил от калейдоскопа с четырьмя трубами, стоящего на позолоченной подставке выше его ростом. В руке он держал серебряный кубок, в котором, как очень надеялась Илэйн, если и было вино, то хотя бы сильно разбавленное. На одном из столов вдоль стены стояло несколько подносов, уставленных кувшинами и кубками. А также расписной чайник, который, как ей хорошо было известно, был с водой.
– Миледи Илэйн, мне очень приятно, – пропищал он, краснея, и учтиво кланяясь, несмотря на мешающий ему меч, пристегнутый к поясу. Оружие для него было слишком велико. – Дом Мантир поддерживает Дом Траканд. – Все еще не придя в себя, она ответила на его поклон, механически сделав реверанс.
– Леди Кэйтлин, Верховный правитель и Опора Дома Хэйвин, – продолжала Дайлин.
– Илэйн, – пролепетала темноглазая молодая женщина сбоку от нее, дотронувшись до своих темно зеленых юбок, изобразив что-то похожее на кивок, что, возможно, заменяло реверанс, но может она только хотела подражать Дайлин. Или боялась уколоть подбородок о большую эмалированную брошь на высоком воротнике в виде Белого медведя, эмблемы дома Хэйвин. Ее волосы были убраны под серебряную сетку, также с фигурками белых медведей, и в придачу она носила длинное кольцо с печатью. Возможно, слишком гордится своим Домом. Несмотря на прохладную надменность, женщиной она была только по названию, ее щечки все еще были пухлыми как у ребенка. – Хэйвин стоит за Траканд, без сомнения, или меня бы здесь не было. – Рот Дайлин немного напрягся, и она внимательно посмотрела на девушку, но Кэйтлин, казалось, этого не видела.
– Лорд Бранлет, Верховный Правитель и Опора Дома Гильярд.
Еще один мальчик, этот был с непослушными черными локонами, и в зеленой куртке с расшитыми золотом рукавами, торопливо поставил свой кубок на стол, словно ему стало неловко, что его застали с ним в руках. Его синие глаза были слишком большими для лица, и, кланяясь, он чуть не закололся собственным мечом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121