Восседающую! Не понимаю, почему Делана ее еще терпит?
– Это дело Деланы. – Подвергать сомнению действия другой Сестры столь же непозволительно, как и пытаться в них вмешиваться. Только в силу традиций, а не по закону Башни, но некоторые обычаи были почти столь же сильны, как и законы. Конечно, не ей напоминать об этом Суан.
Потирая виски, Эгвейн осторожно села на стул за свой письменный стол, но стул все равно зашатался. Его специально переделали для перевозки в фургоне, и его ножки имели отвратительную привычку складываться, когда этого не ждешь. И ни один из плотников не смог их закрепить, несмотря на все попытки. Стол также складывался, но стоял более твердо. Ей было жаль, что она не воспользовалась возможностью приобрести новый стул в Муранди. Необходимо было столько всего купить, а денег постоянно не хватало. К тому же, у нее уже был один стул. По крайней мере, она купила пару светильников и настольную лампу. Все три были из простого железа, выкрашенного в красный цвет, но с прекрасными зеркалами, совсем без пузырьков. Хороший свет, кажется, не влиял на силу ее головной боли, но с ним было лучше читать, чем при свечах из сала или с фонарем.
Если Суан и услышала замечание, то это ее не остановило.
– И это не просто плохой характер. Раз или два, я думала, она была готова меня ударить. Я полагаю, у нее достаточно мозгов, чтобы сдержаться, но ведь всякий встречный здесь – Айз Седай. Я уверена, что это она как-то ухитрилась сломать руку мастеру-каретнику. Он утверждает, что сам упал, но кажется – врет. Его глаза бегали, а губы дрожали. Он не хотел признаваться, что женщина вывернула ему локоть задом наперед. Но что бы он сказал теперь?
– Суан, прекрати! – устало сказала Эгвейн. – Мужчина, вероятно, позволял себе вольности. – Он должен был. Она все равно не могла себе представить, как Халима смогла бы сломать мужчине руку. Какими бы словами не давали характеристику этой женщине, слова «мускулистая» – не было в этом списке.
Вместо того чтобы открыть папку, которую Суан положила на стол, она положила на нее обе руки. Это держало их подальше от головы. Возможно, если бы она старалась игнорировать боль, то она бы на сей раз прошла сама. Кроме того, в придачу к основным делам, у нее была информация, которой она хотела поделиться с Суан.
– Кажется, кое-кто из Восседающих поговаривает о переговорах с Элайдой, – начала она.
Сохраняя спокойствие, Суан осторожно села на один из двух хрупких трехногих табуретов перед столом и внимательно выслушала до конца, только едва шевеля пальцами, собирая складку на юбке, дожидаясь, пока Эгвейн закончит. Тогда она сжала кулаки и прорычала кучу проклятий, которые были резки даже для нее, начав с желания задушить всех кишками уже неделю как сдохшей рыбы и прокатиться на них с горы. Из уст столь симпатичной и юно выглядевшей особы эти ругательства звучали еще отвратительнее.
– Я думаю, что ты правильно разрешила им продолжать, – пробормотала она, как только поток ее оскорблений иссяк. – Эти разговоры будут множиться, раз это началось, а таким образом ты положишь им конец. Я считаю, что Беонин не должна меня удивить. Беонин честолюбива, но я всегда считала, что она сбежит назад к Элайде, если Шириам и все остальное не смогло укрепить ее характер. – Повысив голос, Суан уставилась в глаза Эгвейн, словно стараясь придать вес своим словам. – Я хочу, чтобы Варилин и ее подруги удивили меня, мать. Не считая всю Голубую Айя, из Башни, после того, как Элайда преуспела в своих действиях сбежали шесть Восседающих от пяти Айя, – ее рот слегка скривился при этих словах, – и здесь у нас есть по одной от каждой из тех пяти. Вчера ночью я была в Тел'аран'риоде. В Башне…
– Надеюсь, что ты была осторожна, – довольно резко сказала ей Эгвейн. Иногда казалось, что Суан едва ли было знакомо значение этого слова. За несколькими тер'ангриалами для путешествия в Мир Снов, что имелись в их распоряжении, Сестры записывались в очередь, главным образом, чтобы посетить отражение Башни, и постоянно из-за них ругались. Пока еще Суан не запретили ими пользоваться, но она была к этому близка. Очень скоро ее имя может оказаться вписанным в особый список лиц, которые не имеют права провести даже одну ночь в Мире Снов без решения Совета. Помимо того, что Сестры обвиняли Суан в расколе Башни – ее не приняли назад с той же теплотой как Лиане, по сравнению с ней Суан вообще никто не любил – так еще слишком многие помнили довольно грубое обращение при обучении, когда она была одной из немногих, кто знал, как пользоваться этим тер'ангриалом. Суан на дух не переносила дураков, а каждый, кто впервые попадал в Тел'аран'риод вел себя как дурак. Поэтому теперь, когда она хотела посетить Мир Снов, ей приходилось пользоваться очередью Лиане, и если ее там заметит другая Сестра, то следствием для нее может быть полной запрет. И еще хуже, найдут того, кто дал взаймы свой тер'ангриал, что могло закончиться разоблачением Лиане.
– В Тел'аран'риоде, – отмахнувшись, сказала Суан, – я – другая женщина, и едва поворачиваю за угол, каждый раз появляюсь в новом платье. – Было приятно это слышать, однако вероятнее всего источником подобных событий был недостаток самоконтроля. Вера Суан в собственные способности иногда была больше, чем эти способности. – Дело в том, что вчера ночью я увидела частичный список Восседающих и сумела прочесть большую часть имен прежде, чем он изменился, став счетом на вино. – В Тел'аран'риод, где ничто не осталось постоянным на долгое время, если оно не было отражением чего-то постоянного в реальном мире, такое было обычным явлением. – Андайя Форей была возвышена от Серой, Рина Хавден от Зеленой, и Джулайн Мадоме из Коричневой. Ни одна из них не носит шаль дольше семидесяти лет, самое большее. У Элайды та же проблема, что и у нас, мать.
– Понимаю, – Эгвейн сказал медленно. Она поняла это, массируя затылок. Пульсация позади глаз не исчезала. Она стала даже сильнее. Как всегда. К вечеру она пожалеет о том, что прогнала Халиму. Решительно опустив руки вниз, она передвинула кожаную папку, лежащую перед ней, на полдюйма влево, затем назад. – Что с остальными? У них вакантны шесть мест Восседающих.
– Феране Нехаран от Белой, – добавила Суан, – и Суана Драганд от Желтых. Они обе уже были в Совете раньше. Это был неполный список, и я не успела прочесть его целиком. – Она выпрямила спину, и упрямо задрала вверх подбородок. – Одна или две возвышенны раньше обычного срока – уже достаточно необычно. Такое случается, но не часто – однако одиннадцать, а, возможно, и двенадцать, но одиннадцать наверняка – между нами и Башней. Я не верю в столь большие совпадения. Когда все торговцы рыбой покупают по одной и той же цене, можно держать пари, что вчера вечером они все пили в одной таверне.
– Тебе не нужно меня убеждать, Суан, – со вздохом, Эгвейн откинулась, автоматически поймав ножку стула, которая при такой попытке как всегда попробовала сложиться. Ясно, что происходило нечто странное, но что? И кто смог повлиять на выбор Восседающих в каждой Айя? В каждой, кроме Голубой. Они избрали одну новую Восседающую, но Морайя была Айз Седай уже больше ста лет. И, возможно, что Красные тоже не при чем. Никто не знал, что изменится, даже если Красные поменяют Восседающих. За этим могли стоять Черные. Но что они могли от этого выиграть, если все эти молодые Восседающие сами не были Черными? В любом случае, такое казалось невозможным. Если бы Черная Айя обладала таким влиянием, то Совет давно бы уже состоял из одних Приспешников Тьмы. Но все же, если во всем этом был какой-то узор, и совпадения не было, тогда за этим кто-то должен стоять. Даже мысль о возможных и невозможных кандидатурах, сделала тупую боль позади глаз намного острее.
– Если в конце концов, Суан, это окажется случайностью, ты пожалеешь, что вообще когда-либо заметила эту загадку. – Произнося эту фразу, она постаралась улыбнуться, чтобы выжать из нее яд. Амерлин должна быть осторожна со словами. – Теперь, когда ты убедила меня, что загадка есть, я хочу, чтобы ты ее решила. Кто за это в ответе, и что будет дальше? Пока мы этого не знаем, мы не знаем ничего.
– И это все, что вы хотите от меня? – сухо сказала Суан. – До ужина, или после?
– Я полагаю, после того, как займешься делом, – раздраженно вставила Эгвейн, затем, смутившись, глубоко вздохнула, посмотрев на лицо другой женщины. Не было смысла сваливать свою головную боль на Суан. Слова Амерлин обладают властью, и иногда последствиями. Она должна была это помнить. – Как только сможешь, так и будет хорошо, – сказала она более ровным тоном. – Я знаю, что ты будешь торопиться изо всех сил.
Обиженная или нет, но Суан, кажется, поняла, что вспышка Эгвейн была ответом на ее собственный сарказм. Несмотря на ее юную внешность, у нее были годы практики в чтении по чужим лицам.
– Мне пойти поискать Халиму? – спросила она, привстав. Отсутствие едкости в приложении к имени этой женщины было знаком ее беспокойства. – Это не займет больше минуты.
– Если я буду поддаваться каждой болячке, я никогда ничего не смогу сделать, – сказала Эгвейн, открывая папку. – А теперь, что там у тебя для меня на сегодня? – Она обеими руками схватилась за бумаги, чтобы удержать их подальше от головы.
Одной из задач Суан на каждое утро было принести отчет о том, чем из донесений от своих сетей осведомителей Айя желали поделиться. Наряду с тем, что каждая отдельная Сестра решала, что передавать своей Айя, каждая Айя решала, что из собранного передавать Эгвейн. Это был странный процесс просеивания, но все же, когда эта информация добавлялась к собранной самой Суан, все вместе это создавало достоверную картину мира. Она сумела уцепиться за агентов, которые были личными пока она была Амерлин, просто отказавшись кому-либо сказать, кем они являются, несмотря на все усилия Совета, и, наконец, никто не мог отрицать, что эти шпионы работали для Амерлин, поэтому, справедливости ради, они должны отчитываться перед Эгвейн. О, по этому поводу ворчанию не было конца, и при каждом удобном случае все повторялось сначала, но никто не мог отрицать очевидное.
Как обычно, первый отчет был не от Айя, или Суан, а от Лиане. Он был написан на тонких листах бумаги летящим изящным почерком. Эгвейн не знала точно почему, но увидев его, никто не бы стал сомневаться, что это писала женщина. Эти страницы Эгвейн, едва прочла, одну за другой сожгла в пламени настольной лампы, дав бумаге сгореть почти до пальцев, а затем стерев золу в пыль. Для нее и Лиане будет тяжело вести себя как почти незнакомым людям в присутствии посторонних, если позволить одному из ее сообщений попасть не в те руки.
Очень немногие сестры знали, что у Лиане в Тар Валоне были собственные шпионы. Возможно, она была единственной Сестрой, у которой они там были. Это естественно для всех людей – следить, что происходит на соседней улице, не замечая, что творится прямо у тебя под ногами. И Свет знает, что у Айз Седай было столько же человеческих слабостей как у каждого человека. К сожалению, у Лиане было мало новостей.
Ее люди в городе жаловались на грязные улицы, которые становились все более и более опасными после наступления сумерек, и днем только слегка лучше. Когда-то в Тар Валоне слово преступность было почти неизвестно, но теперь Гвардия Башни покинула улицы города, чтобы охранять гавани и башни мостов. Если не считать получения таможенных пошлин и закупки припасов, которые производились через посредников, Белая Башня, была бы полностью отрезана от города. Огромные двери в Башню, которые всегда были открыты для публики, теперь оставались закрытыми и охранялись, и с начала осады, если не раньше, никто не видел ни одной Сестры, опознанной как Айз Седай за пределами Башни. Все это лишь подтверждало то, о чем Лиане сообщала раньше. Однако, последняя страница у Эгвейн вызвала удивление. Уличные сплетни утверждали, что Гарет Брин нашел тайный ход, ведущий в город, и в любую минуту может появиться прямо за стеной со всей армией.
– Лиане сказала бы, если бы кто-то хоть словом упомянул про Врата, – быстро сказала Суан, когда заметила выражение лица Эгвейн. Естественно, она уже прочла все эти сообщения, и знала, что увидела Эгвейн на той странице. Поерзав на шатком табурете, Суан чуть не свалилась на пол, но не обратила на это ни капли внимания. Однако, это нисколько ее не остановило. – И вы можете быть уверены, что Гарет не позволил бы никому об этом обмолвиться, – продолжала она, все еще пытаясь сесть ровно. – Кроме того, его солдаты не настолько глупы, чтобы дезертировать в город, а он знает, когда держать свой рот на замке. У него просто такая репутация атакующего там, где его не может быть. Он достаточно часто в своей жизни делал невозможное, поэтому люди ждут подобного. Вот и все.
Скрывая улыбку, Эгвейн поднесла бумагу с упоминанием Лорда Гарета к пламени и смотрела, как она свернулась и почернела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121
– Это дело Деланы. – Подвергать сомнению действия другой Сестры столь же непозволительно, как и пытаться в них вмешиваться. Только в силу традиций, а не по закону Башни, но некоторые обычаи были почти столь же сильны, как и законы. Конечно, не ей напоминать об этом Суан.
Потирая виски, Эгвейн осторожно села на стул за свой письменный стол, но стул все равно зашатался. Его специально переделали для перевозки в фургоне, и его ножки имели отвратительную привычку складываться, когда этого не ждешь. И ни один из плотников не смог их закрепить, несмотря на все попытки. Стол также складывался, но стоял более твердо. Ей было жаль, что она не воспользовалась возможностью приобрести новый стул в Муранди. Необходимо было столько всего купить, а денег постоянно не хватало. К тому же, у нее уже был один стул. По крайней мере, она купила пару светильников и настольную лампу. Все три были из простого железа, выкрашенного в красный цвет, но с прекрасными зеркалами, совсем без пузырьков. Хороший свет, кажется, не влиял на силу ее головной боли, но с ним было лучше читать, чем при свечах из сала или с фонарем.
Если Суан и услышала замечание, то это ее не остановило.
– И это не просто плохой характер. Раз или два, я думала, она была готова меня ударить. Я полагаю, у нее достаточно мозгов, чтобы сдержаться, но ведь всякий встречный здесь – Айз Седай. Я уверена, что это она как-то ухитрилась сломать руку мастеру-каретнику. Он утверждает, что сам упал, но кажется – врет. Его глаза бегали, а губы дрожали. Он не хотел признаваться, что женщина вывернула ему локоть задом наперед. Но что бы он сказал теперь?
– Суан, прекрати! – устало сказала Эгвейн. – Мужчина, вероятно, позволял себе вольности. – Он должен был. Она все равно не могла себе представить, как Халима смогла бы сломать мужчине руку. Какими бы словами не давали характеристику этой женщине, слова «мускулистая» – не было в этом списке.
Вместо того чтобы открыть папку, которую Суан положила на стол, она положила на нее обе руки. Это держало их подальше от головы. Возможно, если бы она старалась игнорировать боль, то она бы на сей раз прошла сама. Кроме того, в придачу к основным делам, у нее была информация, которой она хотела поделиться с Суан.
– Кажется, кое-кто из Восседающих поговаривает о переговорах с Элайдой, – начала она.
Сохраняя спокойствие, Суан осторожно села на один из двух хрупких трехногих табуретов перед столом и внимательно выслушала до конца, только едва шевеля пальцами, собирая складку на юбке, дожидаясь, пока Эгвейн закончит. Тогда она сжала кулаки и прорычала кучу проклятий, которые были резки даже для нее, начав с желания задушить всех кишками уже неделю как сдохшей рыбы и прокатиться на них с горы. Из уст столь симпатичной и юно выглядевшей особы эти ругательства звучали еще отвратительнее.
– Я думаю, что ты правильно разрешила им продолжать, – пробормотала она, как только поток ее оскорблений иссяк. – Эти разговоры будут множиться, раз это началось, а таким образом ты положишь им конец. Я считаю, что Беонин не должна меня удивить. Беонин честолюбива, но я всегда считала, что она сбежит назад к Элайде, если Шириам и все остальное не смогло укрепить ее характер. – Повысив голос, Суан уставилась в глаза Эгвейн, словно стараясь придать вес своим словам. – Я хочу, чтобы Варилин и ее подруги удивили меня, мать. Не считая всю Голубую Айя, из Башни, после того, как Элайда преуспела в своих действиях сбежали шесть Восседающих от пяти Айя, – ее рот слегка скривился при этих словах, – и здесь у нас есть по одной от каждой из тех пяти. Вчера ночью я была в Тел'аран'риоде. В Башне…
– Надеюсь, что ты была осторожна, – довольно резко сказала ей Эгвейн. Иногда казалось, что Суан едва ли было знакомо значение этого слова. За несколькими тер'ангриалами для путешествия в Мир Снов, что имелись в их распоряжении, Сестры записывались в очередь, главным образом, чтобы посетить отражение Башни, и постоянно из-за них ругались. Пока еще Суан не запретили ими пользоваться, но она была к этому близка. Очень скоро ее имя может оказаться вписанным в особый список лиц, которые не имеют права провести даже одну ночь в Мире Снов без решения Совета. Помимо того, что Сестры обвиняли Суан в расколе Башни – ее не приняли назад с той же теплотой как Лиане, по сравнению с ней Суан вообще никто не любил – так еще слишком многие помнили довольно грубое обращение при обучении, когда она была одной из немногих, кто знал, как пользоваться этим тер'ангриалом. Суан на дух не переносила дураков, а каждый, кто впервые попадал в Тел'аран'риод вел себя как дурак. Поэтому теперь, когда она хотела посетить Мир Снов, ей приходилось пользоваться очередью Лиане, и если ее там заметит другая Сестра, то следствием для нее может быть полной запрет. И еще хуже, найдут того, кто дал взаймы свой тер'ангриал, что могло закончиться разоблачением Лиане.
– В Тел'аран'риоде, – отмахнувшись, сказала Суан, – я – другая женщина, и едва поворачиваю за угол, каждый раз появляюсь в новом платье. – Было приятно это слышать, однако вероятнее всего источником подобных событий был недостаток самоконтроля. Вера Суан в собственные способности иногда была больше, чем эти способности. – Дело в том, что вчера ночью я увидела частичный список Восседающих и сумела прочесть большую часть имен прежде, чем он изменился, став счетом на вино. – В Тел'аран'риод, где ничто не осталось постоянным на долгое время, если оно не было отражением чего-то постоянного в реальном мире, такое было обычным явлением. – Андайя Форей была возвышена от Серой, Рина Хавден от Зеленой, и Джулайн Мадоме из Коричневой. Ни одна из них не носит шаль дольше семидесяти лет, самое большее. У Элайды та же проблема, что и у нас, мать.
– Понимаю, – Эгвейн сказал медленно. Она поняла это, массируя затылок. Пульсация позади глаз не исчезала. Она стала даже сильнее. Как всегда. К вечеру она пожалеет о том, что прогнала Халиму. Решительно опустив руки вниз, она передвинула кожаную папку, лежащую перед ней, на полдюйма влево, затем назад. – Что с остальными? У них вакантны шесть мест Восседающих.
– Феране Нехаран от Белой, – добавила Суан, – и Суана Драганд от Желтых. Они обе уже были в Совете раньше. Это был неполный список, и я не успела прочесть его целиком. – Она выпрямила спину, и упрямо задрала вверх подбородок. – Одна или две возвышенны раньше обычного срока – уже достаточно необычно. Такое случается, но не часто – однако одиннадцать, а, возможно, и двенадцать, но одиннадцать наверняка – между нами и Башней. Я не верю в столь большие совпадения. Когда все торговцы рыбой покупают по одной и той же цене, можно держать пари, что вчера вечером они все пили в одной таверне.
– Тебе не нужно меня убеждать, Суан, – со вздохом, Эгвейн откинулась, автоматически поймав ножку стула, которая при такой попытке как всегда попробовала сложиться. Ясно, что происходило нечто странное, но что? И кто смог повлиять на выбор Восседающих в каждой Айя? В каждой, кроме Голубой. Они избрали одну новую Восседающую, но Морайя была Айз Седай уже больше ста лет. И, возможно, что Красные тоже не при чем. Никто не знал, что изменится, даже если Красные поменяют Восседающих. За этим могли стоять Черные. Но что они могли от этого выиграть, если все эти молодые Восседающие сами не были Черными? В любом случае, такое казалось невозможным. Если бы Черная Айя обладала таким влиянием, то Совет давно бы уже состоял из одних Приспешников Тьмы. Но все же, если во всем этом был какой-то узор, и совпадения не было, тогда за этим кто-то должен стоять. Даже мысль о возможных и невозможных кандидатурах, сделала тупую боль позади глаз намного острее.
– Если в конце концов, Суан, это окажется случайностью, ты пожалеешь, что вообще когда-либо заметила эту загадку. – Произнося эту фразу, она постаралась улыбнуться, чтобы выжать из нее яд. Амерлин должна быть осторожна со словами. – Теперь, когда ты убедила меня, что загадка есть, я хочу, чтобы ты ее решила. Кто за это в ответе, и что будет дальше? Пока мы этого не знаем, мы не знаем ничего.
– И это все, что вы хотите от меня? – сухо сказала Суан. – До ужина, или после?
– Я полагаю, после того, как займешься делом, – раздраженно вставила Эгвейн, затем, смутившись, глубоко вздохнула, посмотрев на лицо другой женщины. Не было смысла сваливать свою головную боль на Суан. Слова Амерлин обладают властью, и иногда последствиями. Она должна была это помнить. – Как только сможешь, так и будет хорошо, – сказала она более ровным тоном. – Я знаю, что ты будешь торопиться изо всех сил.
Обиженная или нет, но Суан, кажется, поняла, что вспышка Эгвейн была ответом на ее собственный сарказм. Несмотря на ее юную внешность, у нее были годы практики в чтении по чужим лицам.
– Мне пойти поискать Халиму? – спросила она, привстав. Отсутствие едкости в приложении к имени этой женщины было знаком ее беспокойства. – Это не займет больше минуты.
– Если я буду поддаваться каждой болячке, я никогда ничего не смогу сделать, – сказала Эгвейн, открывая папку. – А теперь, что там у тебя для меня на сегодня? – Она обеими руками схватилась за бумаги, чтобы удержать их подальше от головы.
Одной из задач Суан на каждое утро было принести отчет о том, чем из донесений от своих сетей осведомителей Айя желали поделиться. Наряду с тем, что каждая отдельная Сестра решала, что передавать своей Айя, каждая Айя решала, что из собранного передавать Эгвейн. Это был странный процесс просеивания, но все же, когда эта информация добавлялась к собранной самой Суан, все вместе это создавало достоверную картину мира. Она сумела уцепиться за агентов, которые были личными пока она была Амерлин, просто отказавшись кому-либо сказать, кем они являются, несмотря на все усилия Совета, и, наконец, никто не мог отрицать, что эти шпионы работали для Амерлин, поэтому, справедливости ради, они должны отчитываться перед Эгвейн. О, по этому поводу ворчанию не было конца, и при каждом удобном случае все повторялось сначала, но никто не мог отрицать очевидное.
Как обычно, первый отчет был не от Айя, или Суан, а от Лиане. Он был написан на тонких листах бумаги летящим изящным почерком. Эгвейн не знала точно почему, но увидев его, никто не бы стал сомневаться, что это писала женщина. Эти страницы Эгвейн, едва прочла, одну за другой сожгла в пламени настольной лампы, дав бумаге сгореть почти до пальцев, а затем стерев золу в пыль. Для нее и Лиане будет тяжело вести себя как почти незнакомым людям в присутствии посторонних, если позволить одному из ее сообщений попасть не в те руки.
Очень немногие сестры знали, что у Лиане в Тар Валоне были собственные шпионы. Возможно, она была единственной Сестрой, у которой они там были. Это естественно для всех людей – следить, что происходит на соседней улице, не замечая, что творится прямо у тебя под ногами. И Свет знает, что у Айз Седай было столько же человеческих слабостей как у каждого человека. К сожалению, у Лиане было мало новостей.
Ее люди в городе жаловались на грязные улицы, которые становились все более и более опасными после наступления сумерек, и днем только слегка лучше. Когда-то в Тар Валоне слово преступность было почти неизвестно, но теперь Гвардия Башни покинула улицы города, чтобы охранять гавани и башни мостов. Если не считать получения таможенных пошлин и закупки припасов, которые производились через посредников, Белая Башня, была бы полностью отрезана от города. Огромные двери в Башню, которые всегда были открыты для публики, теперь оставались закрытыми и охранялись, и с начала осады, если не раньше, никто не видел ни одной Сестры, опознанной как Айз Седай за пределами Башни. Все это лишь подтверждало то, о чем Лиане сообщала раньше. Однако, последняя страница у Эгвейн вызвала удивление. Уличные сплетни утверждали, что Гарет Брин нашел тайный ход, ведущий в город, и в любую минуту может появиться прямо за стеной со всей армией.
– Лиане сказала бы, если бы кто-то хоть словом упомянул про Врата, – быстро сказала Суан, когда заметила выражение лица Эгвейн. Естественно, она уже прочла все эти сообщения, и знала, что увидела Эгвейн на той странице. Поерзав на шатком табурете, Суан чуть не свалилась на пол, но не обратила на это ни капли внимания. Однако, это нисколько ее не остановило. – И вы можете быть уверены, что Гарет не позволил бы никому об этом обмолвиться, – продолжала она, все еще пытаясь сесть ровно. – Кроме того, его солдаты не настолько глупы, чтобы дезертировать в город, а он знает, когда держать свой рот на замке. У него просто такая репутация атакующего там, где его не может быть. Он достаточно часто в своей жизни делал невозможное, поэтому люди ждут подобного. Вот и все.
Скрывая улыбку, Эгвейн поднесла бумагу с упоминанием Лорда Гарета к пламени и смотрела, как она свернулась и почернела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121