Морейн не смогла разглядеть его в сгущающейся темноте. Она тихо возносила благодарственные молитвы древней богине Туатов, о которой вспоминала слишком редко для того, кто так нуждается в ее помощи.
Простояв под липой некоторое время и убедившись, что преследователей рядом нет, принцесса решилась выйти из-под защиты дерева. Безусловно, охотники бросили свою глупую игру, решив, что достаточно напугали заносчивую девушку. Морейн вдруг почувствовала, что лес меняется, как и она сама. Лес, показавшийся сначала таким неприветливым, теперь манил ее своим очарованием. Ветер стих. Образ ее мыслей несколько изменился после общения с липой. «Как примитивны люди, — подумала принцесса. — Неужели мой несчастный народ так быстро позабыт ими, что они решили устроить охоту на Туата в лесу». Наивные вояки, они отпустили ее в лес, ее, принцессу Туатов, которой не страшны ни волки, ни медведи.
Принцесса зажмурилась, вдыхая пряный запах осеннего леса. Она присела на поваленное ветром дерево и задумалась, что ей делать с неожиданно свалившейся на нее свободой. Услышав шум воды, она пошла на ее поиски и вскоре набрела на светлый студеный ручей, выбегающий из-под корней дерева. Морейн опустилась на колени перед ручьем и, зачерпнув ладонями ледяную воду, напилась и умылась.
Вскоре стало светлее благодаря взошедшей луне. Бесшумно ступая по рыхлой листве, вышла к ручью белая косуля, остановилась в двух шагах от девушки, склонила голову к прозрачной воде. Морейн замерла, восхищенно рассматривая прекрасное животное, казавшееся серебряным в Свете луны. Косуля подняла голову от воды, внимательно посмотрела на принцессу, словно изучая ее, внезапно метнулась в сторону и помчалась между деревьями. Морейн, не отдавая себе отчета, бросилась за ней. Так она бежала по ночному лесу, не разбирал дороги, вслед за мелькающим впереди силуэтом белой косули, пока деревья не расступились перед ней и не открыли впереди поляну, посреди которой стоял частокол из заостренных, врытых в землю бревен.
Косулю уже не было видно, она скрылась в чаще темного леса. Принцесса подошла к большим воротам, они оказались запертыми, рядом с ними была низенькая калитка, Морейн бесстрашно толкнула ее, и та со скрипом поддалась.
Посреди двора стоял небольшой аккуратный домик, сложенный из бревен, с маленьким светящимся оконцем, затянутым бычьим пузырем. Все еще находясь в состоянии бесстрашия перед лесом и всем, что в нем может встретиться, Морейн смело постучала. Услышав какое-то невнятное бормотанье и, не поняв слов, она отворила дверь.
Морейн вошла и очутилась в небольшой комнате с закопченным потолком. Ярко пылал очаг. У стены стояла широкая сосновая скамья. Стол был накрыт для трапезы. Повсюду горели яркие еловые лучины. Стены были увешаны пучками трав и веточек. В комнате никого не было. Тот же голос откуда-то из дальнего помещения дома велел гостье садиться.
Из внутренней комнаты, громко шаркая ногами, вышла старуха. На ней была длинная до полу туника, обшитая красивым узором по воротнику, подолу и рукавам, а также просторная безрукавка из дорогого меха куницы. На голове старухи, поверх распущенных седых волос, сверкал массивный золотой обруч с изумрудом на лбу, который, словно третий глаз, переливался и искрился над бровями. Если бы не этот сверкающий камень, Морейн сразу бы узнала старуху, но обруч с изумрудом — древним знаком Туатов — смутил ее. Старая колдунья Веда не удивилась, увидев принцессу.
— А-а-а, — протянула она, — полукровка. Ты теперь принцесса или рабыня? Что, кланяться тебе или гнать прочь?
Кланяться Веда не стала, а внимательно рассматривала Морейн обходя ее кругом, трогала скрюченными пальцами ее жалкое одеяние и растрепанные волосы.
— И где же теперь твои дорогие платья, твои сверкающие изумруды, твоя атласная кожа? — старуха горько посмеивалась. — Где же теперь твоя надменность, твоя гордость, твое достоинство? — И вдруг она закричала срывающимся голосом: — Как посмела ты опозорить древний род своих предков? Почему не пронзила свое горло кинжалом. как сделали это другие?
Морейн отшатнулась к входной двери. Она успела отвыкнуть от неприветливости и ворчания Веды. Они не виделись столько лет, а старуха не сказала ей даже ласкового слова. Но Веда, видя, что уже довела девушку до слез, подобрела.
— Садись за стол, принцесса Морейн, для тебя накрыто.
Морейн села, с удовольствием отметив, что старухина стряпня похожа на эринирскую. Принцесса успела проголодаться и попробовала все блюда. Старуха внимательно наблюдала за ней, подсовывая ей все новые лакомства и нахваливая свою стряпню.
Несмотря на грубость хозяйки, принцесса искренне радовалась встрече с лесной жрицей. За оконцем шелестела ночь. Приглушенно ухал филин. Пряный запах еды, уютный треск огня в очаге — неожиданная передышка в ее личной войне.
— Похоже, ты ждала меня, Веда. Откуда ты узнала, что я приду?
— Ветер нашептал мне, что по лесу бегает дочка Эохайда, преследуемая охотниками-людьми, чьей добычей она стала по собственной трусости. — Казалось, старуха была действительно расстроена поступком Морейн.
— Ты же сама все знаешь, Веда. Зачем упрекаешь меня? Мне нужно было больше смелости, чтобы остаться живой, чем чтобы умереть. Если бы не приказ моей матери, я бы совершила то же, что все остальные женщины.
— Нет, этого я не знала. Зачем же твоя мать так жестоко поступила с тобой? — Старуха покачала головой, пожевала пустым ртом. — Хотя нетрудно догадаться, она решила сделать из тебя жертвенное животное. Ты, как трусливая лань, не годишься ни на что другое.
Морейн поежилась, ей и самой приходили в голову такие мысли, но она гнала их от себя прочь.
— Позволь мне остаться у тебя, хотя бы на время, — Морейн была уверена, что в лесу она не пропадет.
— А зачем ты мне здесь? По дому я справляюсь сама, помощники мне не нужны, только лишний рот.
— Ах, так! Лишний рот! — возмущенно вскричала принцесса. — Быстро ты позабыла, как мои родители кормили и поили тебя и давали тебе приют. — Увидев, что старуха хитро улыбается, принцесса спросила: — Зачем же ты впустила меня, да еще кормишь даром? Вон рыщут по лесу охотники, выдай меня им, может, они тебя и отблагодарят.
— Знаю я их благодарность, — презрительно сморщилась Веда.
— А ведь ты сама заманила меня сюда, — догадалась Морейн, вспомнив белую косулю, и, вцепившись в руку старухи, умоляюще проговорила: — Помоги мне, дорогая Веда.
— А-а-а, — обрадовалась старуха, — вот я и дорогой стала. Может, ты и на коленях меня попросишь? Небось твои коленки уже успели загрубеть и привыкнуть.
Морейн молчала, соображал, как ей надо себя вести с колдуньей, чтобы та помогла ей.
— Думай, думай, девочка, — угадала старуха ее мысли, — может, и помогу тебе, только помощь бывает разная. Вопрос в том, чего ты хочешь: просто выжить или у тебя имеются какие-то другие пожелания?
— Погадай мне, как в прошлый раз, — Морейн вспомнила о своих видениях, — я хочу знать, что меня ждет.
Веда расхохоталась:
— Ишь ты, какая хитрая. Да и что ты хочешь увидеть, а? Есть ли вообще у тебя будущее? Я гадать тебе не буду, но, если хочешь, можешь сделать это сама. Ты училась у хороши магов, неужели ты была настолько ленива, что ничего не запомнила? Выбери сама себе веточки для огня и бросай их в очаг, да будь внимательна, сосредоточься, — ворчливо добавила Веда, как в старые времена.
Морейн прошлась вдоль висевших веточек и принюхалась. Все еще обостренное чувство помогло ей найти по запаху нужные связки. Старуха погрустнела, задумалась, перебирая подол своего передника, что-то зашептала себе под нос. Морейн присела перед очагом на колени, аккуратно положила сладко пахнущие, засушенные связки можжевельника и полыни в огонь, плеснула жидкость из поданного Ведой кувшина. Жидкость полыхнула ярким пламенем, принцессе на мгновение показалось, что оно приняло форму двух быков, упершихся друг в друга рогами.
— Что это значит? — воскликнула Морейн.
— Смотри, не отвлекайся, потом поговорим, — буркнула старуха, неотрывно глядя в пламя. Морейн, как зачарованная, смотрела на пламя, которое взвилось, заполнив собой весь очаг, и расступилось, открыв для принцессы какое-то подобие стола, на котором, весь залитый кровью, лежал Бренн с закрытыми глазами. Морейн почувствовала ком в горле и уже сквозь слезы увидела, как пламя вновь воссоединилось и сколько она ни всматривалась в огонь, видений в нем больше не было. Она повернула заплаканное лицо к старухе.
— Опять ревешь, — усмехнулась та, — ну что из тебя за боец? Видно, и вправду придется тебе помочь бежать.
— Нет! — воскликнула Морейн. — Я передумала. я остаюсь. — Она посмотрела в смеющиеся глаза старухи и сказала: — дай мне приворотное средство!
Старуха потеряла на мгновение дар речи, а потом захохотала:
— Да ты, видно, совсем ослепла! Не знаешь, как он проявляет свою любовь? — Старуха усмехнулась. — Разве что дать тебе отвар для короля, а? Чтобы ты лучше выполнила поручение матери, послушное дитя. Небось дерущиеся быки в огне — это братья? Точно, тихоня? Такая невзрачненькая, а сумела поссорить двух лучших женихов в этих диких горах. — Веда противно захихикала. — Возьмешь средство для короля?
— Возьму, — мгновенно согласилась принцесса.
— Маленькая лгунья, — зло прошипела старуха, — я вижу тебя насквозь. Если ты намерена провести остаток жизни в объятиях этого кровавого чудовища, убившего твою семью, я ничем не смогу тебе помочь. Поняла?
— В пламени я видела его мертвым, что это значит? — спросила Морейн, стараясь делать равнодушный вид и не реагировать на оскорбления Веды.
— Не знаю, — покачала головой старуха, — не каждый лежащий в крови человек мертв. Но лучше бы это было так.
Морейн направилась к двери.
— Куда это ты? — спросила старуха, хватая Морейн за рукав.
— Ему нужна помощь, — ответила Морейн.
Веда покачала головой:
— Помощь нужна не ему, а тебе. Подумай хорошенько, Эринирская принцесса, чего ты хочешь. Отбрось шелуху, выбери из всех своих желаний одно — самое важное, самое значительное. Посоветуйся не только со своим маленьким, глупым сердечком, но и со своей головой. Спроси свою душу, какое предназначение начертано для нее Великой Богиней. Вспомни своего отца, своего брата, вспомни то, что говорила тебе перед смертью Эринирская королева. Подумай и скажи мне, чего ты хочешь, и я помогу тебе.
Морейн остановилась у двери в замешательстве, вспомнила, как уходил в последний бой Серасаф в помятых, облупившихся доспехах, как Белин изумленно вынул меч из тела Эринирской королевы, как стекали струи крови по волосам Бренна в недавнем видении. Изумруд во лбу Веды тускло мерцал, напоминая девушке о короне, которую носил ее отец, король Эохайд.
— Ты уже отказала мне в помощи, — наклонившись к старухе, проронила она.
И прежде чем Веда успела ей что-то ответить, Морейн резко развернулась и выскочила за дверь, не обращал внимание на кричащую ей что-то вслед старуху.
Веда вернулась в комнату и тихо позвала:
— Можешь выйти, Гвен, она ушла.
Пригнувшись под низкой притолокой, из внутренней комнаты вышел высокий человек, укутанный в плащ. Он сел на скамью и устало опустил голову.
— Что ты думаешь о ней, Гвен? — спросила Веда на удивление почтительным и ласковым голосом, какого Морейн от нее никогда не слышала.
— Она — человек, — грустно ответил Гвен, — нашей крови в ней мало.
— А что сказал Мидир? — последнее слово Веда произнесла с трепетом и безграничным уважением.
— Он не успел изучить Морейн, его спугнула внезапно появившаяся птица Поэннинского жреца, — ответил Гвен.
— Ты думаешь, она не справится?
— Не знаю. То, что дерево узнало ее, а Прен Дук открыл ей вход в наш мир, говорит о том, что она обладает силой. Но сила эта спрятана где-то глубоко, так глубоко, что сама Морейн о ней не знает. О каких глупостях вы с ней говорили? — Гвен вопросительно посмотрел на старуху. — Боюсь, все наши усилия будут напрасны. Трудно поверить, что она дочь Эохайда.
— Не суди ее слишком строго. Она измучена и напугана. И ты правильно заметил, она всего лишь человек, и то, что ты называешь глупостями — это обычные человеческие чувства, — мягко проговорила Веда, убирая со стола грязную посуду и ставя чистую для гостя. — Гвен, она женщина, а не воин, чего ты от нее хочешь, чтобы она рвалась в бои, как молодой конь?
— Увы, — вздохнул Гвен, — и это на нее мы возлагали столько надежд.
— Может быть, тебе стоило ей показаться? Ты наверняка смог бы повлиять на нее, — уважительно проговорила старуха.
— У меня еще будет такая возможность, — ответил Гвен. — Быть может, позже, когда ее глупые человеческие чувства сменятся боевым духом Туатов и желанием бороться.
— Что-то я с трудом представляю себе эту девочку, охваченную боевым духом, — покачала головой Веда. — Она не предназначена для боя.
— Если я не ошибся в ее силе, возможно, в нужный момент белая кровь сыграет свою роль и разбудит в ней дух нашего народа, — торжественно произнес Гвен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65