Они верили, что Зигарнальд поможет им, и рассчитывали на его поддержку.
Подъехав к лагерю, Тарджа машинально взглянул на палатки хитрианцев. Может, Альмодавар что-нибудь узнал наконец? Убеждать Дженгу, что Дамиан не бросил их на произвол судьбы, с каждым днем было все трудней.
Проезжая мимо стана хитрианцев, Тарджа почувствовал, что там что-то происходит, и решил разузнать, в чем дело. В отличие от защитников, налетчики не почитали ранги и чины и уважали человека за воинскую доблесть, а не за знаки отличия. Некоторые из этих воинов встречались с Тарджей на южной границе. И, зная его как храброго воина, не находили ничего странного в союзе своего военлорда с его прежним врагом.
Защитники не были столь лояльны. Они не любили хитрианцев и не скрывали этого. Тарджа даже подозревал, что, демонстрируя по поводу и без повода свою военную выучку, защитники хотели показать хитрианцам, какой должна быть настоящая армия. Кроме того, защитники презирали наемников, а большинство налетчиков Дамиана были именно таковыми. Сам Тарджа относился к ним терпимо. Если бы не мятеж, он и сам, наверное, подался бы в наемники. Однако время шло, а противостояние все усиливалось, и теперь уже частенько приходилось пресекать драки. Поначалу, дабы примирить враждующие стороны, Тарджа и Дамиан решили проводить общие тренировочные бои. Благое начинание не успело стать традицией — один за другим погибли трое солдат, и Дженга приказал отменить совместные занятия. Теперь тренировки проходили отдельно.
Посреди хитрианского лагеря обнаружилась большая шумная толпа налетчиков. Судя по возгласам, кто-то на кого-то делал ставки. Тарджа подъехал поближе и среди общего шума различил страдальческий крик. Спрыгнув с лошади, Тарджа бросил поводья на шею Тени и решительно полез в толпу.
Центром всеобщего внимания оказались двое юношей, окровавленные и израненные. Судя по их виду, драка шла уже давно. Старший из бойцов — белокурый мускулистый хитрианец лет шестнадцати — был учеником кузнеца. Тарджа видел его пару раз. Младший, невысокий пацан лет десяти-одиннадцати, — кариенец. Несмотря на разницу в росте и комплекции, он отчаянно защищался. Его веснушчатое лицо заливала кровь, одежда была порвана, глаза горели ненавистью. Когда Тарджа наконец-то пробрался сквозь толпу, мальчишка уже едва стоял на ногах.
Увидев, как старший в очередной раз бросился на своего противника и ударил его в подбородок, Тарджа болезненно поморщился. Паренек дернул головой и со стоном упал на землю. Ученик кузнеца засмеялся и, тяжело дыша, поставил ногу на поверженного врага. Потом нагнулся, сорвал с шеи мальчишки амулет и поднял его вверх под радостные вопли зрителей. В сумраке тускло блеснули пятиконечная звезда и стрела Всевышнего. «Убей его!» — крикнул кто-то. «Убей! Убей!» — заорала толпа. Ученик кузнеца усмехнулся и вытащил из-за пояса кинжал. Тарджа обвел взглядом хитрианцев и с ужасом понял, что они действительно этого хотят.
— Хватит! — рявкнул он, шагнув в круг. Его красный мундир одиноко алел среди бурых кольчуг хитрианцев.
Толпа умолкла. «Что я делаю?» — мелькнуло в голове у Тарджи, стоявшего посреди оравы налетчиков, жаждавших крови. Все выжидательно смотрели на смельчака. Их молчание было страшнее, чем дикие вопли. Тарджа подошел к оторопевшему ученику кузнеца и вырвал у него кинжал.
— Иди работай, парень, — велел он тоном, не терпящим возражений.
Хитрианец посмотрел на него и отступил от своей жертвы. В толпе послышался недовольный ропот. Наконец вперед вышел какой-то тощий человек, горло которого пересекал страшный шрам от уха до уха. И как ему удалось остаться в живых после такого ранения?
— Ты тут не командуй, защитник, — промолвил он. — Убирайся к своим солдатикам и дай нам разобраться с этим кариенским мерзавцем.
Тарджа почти физически ощутил враждебность, исходящую от хитрианских наемников. Что делать? Защитники далеко, а о Дамиане, который мог бы привести их в чувство, они, поди, и думать забыли. Внезапно его как пронзило: «А ведь они могут меня убить!» Наемники подступили ближе, и Тарджа сделал то, что первым пришло в голову. Он ударил хитрианца локтем в лицо и пнул его по ногам. Хитрианец упал как подкошенный, остальные даже отреагировать не успели. Тарджа наступил сапогом на его изуродованное горло и обвел взглядом налетчиков.
— Ну? — спросил он, стараясь выглядеть грозно. — Кто следующий?
Человек отчаянно извивался под сапогом, судорожно хватая ртом воздух.
— Думаю, они вас поняли, капитан.
Увидев Альмодавара, Тарджа с трудом сдержал вздох облегчения. Хитрианский капитан проревел несколько слов своим людям, и толпа быстро рассосалась. Тарджа убрал ногу. Человек с трудом поднялся и, схватившись за горло, дал стрекача — только пятки засверкали. Альмодавар угрюмо усмехнулся.
— Я не думал, что вы ищете смерти, капитан, — заметил он, покачав головой. — Вам бы следовало знать, что нельзя мешать налетчикам, когда они требуют крови.
— Вашим налетчикам больше делать нечего, как подзадоривать убийцу.
Тарджа опустился перед мальчиком на колени, легонько похлопал его по щекам и, увидев, что его веки дрогнули, вздохнул с облегчением. Альмодавар посмотрел на парнишку и пожал плечами.
— Полегче, капитан. Этот пацан сам напросился. Он хотел умереть за своего Всевышнего.
Тарджа подхватил мальчика под мышки и поставил на ноги, но тот вдруг вырвался. Казалось, он был совсем не рад неожиданному спасению.
— Я не приму помощь безбожника, — сказал он на ломаном хитрианском, с трудом шевеля разбитыми губами.
Значит, он довольно долго пробыл в плену, коли лопочет по-хитриански. В Кариене он никогда не стал бы изучать этот варварский язык. Тарджа посмотрел на Альмодавара и снова уставился на мальчишку.
— Значит, ты неблагодарный маленький щенок? — сказал он по-кариенски.
Альмодавар, внешне напоминавший неграмотного пирата, прекрасно говорил по-кариенски, а также по-медалонски и по-фардоннски. Дамиан не уставал повторять, что знание вражеского языка — первый шаг на пути к пониманию неприятеля. Обнаружив, что большинство налетчиков бегло говорят на нескольких языках, Тарджа очень удивился. Его защитники, по крайней мере офицеры, могли изъясняться по-медалонски и по-кариенски. Умение беседовать с союзниками на их языках считалось признаком аристократизма, а вот язык южан изучали немногие. Тарджа быстро усвоил урок Дамиана, но убедить Дженгу в том, что защитникам необходимо освоить хитрианский, так и не смог.
— Вот именно, — подтвердил Альмодавар, без малейшего усилия перейдя на язык врагов. — Он петушится уже не в первый и, я уверен, не в последний раз. Они с братцем сообщили нам о союзе Фардоннии и Кариена. Братец, правда, быстро присмирел, а этот собирался одолеть нас одной левой.
Тарджа некоторое время с любопытством разглядывал парнишку.
— Так это кариенский шпион?
Услышав в голосе Тарджи издевку, мальчишка рассвирепел:
— Безбожник! Свинья! Всевышний утопит тебя в море отчаяния!
— Я начинаю жалеть, что спас тебя, мальчик, — предупредил его Тарджа. — Думай что говоришь.
— Меня спас Всевышний!
— Что-то я не заметил его здесь, — хохотнул Альмодавар и быстро перешел на медалонский: — Вы не хотите забрать его с собой? У нас этот мелкий наглец вряд ли долго протянет.
Тарджа нахмурился. Вот чего им в лагере не хватает, так это десятилетнего неуправляемого горлопана с его Всевышним. Однако Альмодавар прав: парень не заживется среди хитрианцев. Тарджа наскоро все обдумал и повернулся к капитану.
— Хорошо, я возьму его с собой, — сказал он по-кариенски, чтобы мальчишка мог следить за ходом беседы. — А братец его пусть остается у вас. Если этот фрукт станет зарываться, я вам сообщу. А вы в ответ на каждую мою жалобу будете присылать мне один братишкин пальчик. Когда кончатся пальцы на руках, начинайте кромсать ноги. Может быть, перспектива увидеть беспалого брата поможет ему научиться держать себя в руках. Очевидно, это достоинство не поощряется их Всевышним.
Залитое кровью лицо парнишки побледнело. В глазах заблестели слезы.
— Вы гадкие, зловредные, дикие ублюдки! — завопил он.
— Тэк-с, — произнес Тарджа. — Запомни это, мальчик, и не говори потом, что ничего не сказал. — Он старался не смотреть на Альмодавара. Хитрианский капитан издал звук, похожий на кашель, но Тарджа подозревал, что это была неудачная попытка сдержать смех. — Иди и собери свои манатки. Если не вернешься через пять минут, то увидишь, как выглядит твой брат без левого уха.
Мальчишку как ветром сдуло. Альмодавар громогласно захохотал.
— Капитан! Клянусь, вы превращаетесь в хитрианца.
— А чего ж вы хотите от гадкого, зловредного и дикого ублюдка?
— Действительно, — усмехнулся Альмодавар. — У вас сегодня интересный день. Сначала вы задали перцу моим налетчикам, потом этак запросто приручили кариенского фанатика. Что дальше?
— Я хотел вас об этом спросить, — ответил Тарджа. — От лорда Вулфблэйда не было вестей?
— Никаких. Да не волнуйтесь вы так, капитан. Он вернется.
Тарджа вздохнул — другого ответа он и не ожидал. «Вернуться-то он вернется. Вот только до или после войны?»
Глава 15
Размерами Ярнарроу мог сравниться с Талабаром, но больше ничем не напоминал красивую и светлую южную столицу. Рядом с капитальными зданиями, крытыми серой черепицей, теснились бедные лачуги, сложенные из всего, что их нищим обитателям удавалось где-нибудь стянуть. Над городом, словно огромный кулак, возвышался замок Ярнарроу — еще более мрачный, чем город, лежащий у его подножия. Адрина вспомнила Талабар — здания из розового камня с плоскими крышами, широкими балконами и решетками, увитыми плющом, зеленые деревья вдоль широких улиц, густой аромат, разлитый в неподвижном воздухе, веселых нарядных горожан — и приуныла. Здесь все было серым: дома, небо и даже люди. Над городом вечно висел тяжелый смог, и от удушливого запаха некуда было деться.
Адрина представила себе, что проживет здесь до самой смерти, и расстроилась вконец.
Свадьбу сыграли неприлично поспешно — через день после прибытия Адрины. Вонулус заставил ее выучить наизусть кариенскую свадебную клятву, а Мадрен наконец-то успокоилась, убедившись, что принцесса знает, как подобает себя вести невесте. Едва путешественники прибыли в Ярнарроу, Адрину сей же час водворили в огромные покои, где гуляли жуткие сквозняки, и велели готовиться к церемонии, назначенной на следующий день. Ее даже не представили королю Ясноффу или королеве Арингард, что принцессу несколько озадачило.
Наутро Адрину одевала к свадьбе Тамилан — ей единственной позволили остаться при госпоже. Фрейлины же бегали, суетились с озабоченным видом — короче, делали все, что Адрине было не нужно. Критически осмотрев унылое серое одеяние — свадебное платье, которое заботливо приготовила Мадрен, — принцесса швырнула его подальше и облачилась в традиционный фардоннский невестин наряд, который привезла с собой. Поначалу он предназначался для Кассандры, но, поскольку сестры были почти одинакового телосложения, — не пропадать же добру. И Адрина забрала его себе, чтобы не объяснять отцу и Лектеру, почему Джепинель не сшил ей новый. Правда, платье было немного тесным и весьма вызывающим, но Адрине очень уж хотелось насолить Кратину — пусть не воображает.
Во время короткой остановки в замке Сетентон Адрине довелось узнать много интересного, но самым любопытным оказалось то, что когда-то Кратин был помолвлен с Честити, но вмешались государственные интересы, и до свадьбы дело не дошло. «Ах, вот оно что, — подумала тогда Адрина. — Ну теперь понятно, почему принц так себя ведет. И отчего эта девица все время так жалобно смотрит на него, понятно тоже. Похоже, она втюрилась не на шутку. Сдается мне, что и Кретин отвечает ей взаимностью. Ну погоди же, я заставлю тебя позабыть эту глупую корову. Ты еще не видел, как я хороша в своем свадебном наряде».
А наряд был просто загляденье: коротенький лиф из темно-синего кружева, расшитого бриллиантами, с узкими рукавами и умопомрачительным декольте, оставлявший талию обнаженной, и такого же цвета пышная юбка из прозрачного струящегося шелка. Юбку держал серебряный плетеный пояс, на котором висел усыпанный драгоценными камнями кинжал в ножнах, принадлежавший когда-то ее матери. Много лет назад фардоннской невесте полагалось иметь меч, но традиция претерпела изменения, и нынче Клинок невесты был скорее украшением, чем предметом необходимости. Однако лезвие по-прежнему оставалось острым — в этом Адрина убедилась, когда больно порезалась об отцовский подарок еще в Талабаре.
Не забыла Адрина и о фардоннских свадебных украшениях. В пупке уютно гнездился большой голубой алмаз, точно такие же бриллианты, только поменьше, и сапфиры сверкали в ожерелье, обвивавшем точеную шею. По традиции не прибранные в прическу волосы черными мягкими волнами ниспадали до пояса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
Подъехав к лагерю, Тарджа машинально взглянул на палатки хитрианцев. Может, Альмодавар что-нибудь узнал наконец? Убеждать Дженгу, что Дамиан не бросил их на произвол судьбы, с каждым днем было все трудней.
Проезжая мимо стана хитрианцев, Тарджа почувствовал, что там что-то происходит, и решил разузнать, в чем дело. В отличие от защитников, налетчики не почитали ранги и чины и уважали человека за воинскую доблесть, а не за знаки отличия. Некоторые из этих воинов встречались с Тарджей на южной границе. И, зная его как храброго воина, не находили ничего странного в союзе своего военлорда с его прежним врагом.
Защитники не были столь лояльны. Они не любили хитрианцев и не скрывали этого. Тарджа даже подозревал, что, демонстрируя по поводу и без повода свою военную выучку, защитники хотели показать хитрианцам, какой должна быть настоящая армия. Кроме того, защитники презирали наемников, а большинство налетчиков Дамиана были именно таковыми. Сам Тарджа относился к ним терпимо. Если бы не мятеж, он и сам, наверное, подался бы в наемники. Однако время шло, а противостояние все усиливалось, и теперь уже частенько приходилось пресекать драки. Поначалу, дабы примирить враждующие стороны, Тарджа и Дамиан решили проводить общие тренировочные бои. Благое начинание не успело стать традицией — один за другим погибли трое солдат, и Дженга приказал отменить совместные занятия. Теперь тренировки проходили отдельно.
Посреди хитрианского лагеря обнаружилась большая шумная толпа налетчиков. Судя по возгласам, кто-то на кого-то делал ставки. Тарджа подъехал поближе и среди общего шума различил страдальческий крик. Спрыгнув с лошади, Тарджа бросил поводья на шею Тени и решительно полез в толпу.
Центром всеобщего внимания оказались двое юношей, окровавленные и израненные. Судя по их виду, драка шла уже давно. Старший из бойцов — белокурый мускулистый хитрианец лет шестнадцати — был учеником кузнеца. Тарджа видел его пару раз. Младший, невысокий пацан лет десяти-одиннадцати, — кариенец. Несмотря на разницу в росте и комплекции, он отчаянно защищался. Его веснушчатое лицо заливала кровь, одежда была порвана, глаза горели ненавистью. Когда Тарджа наконец-то пробрался сквозь толпу, мальчишка уже едва стоял на ногах.
Увидев, как старший в очередной раз бросился на своего противника и ударил его в подбородок, Тарджа болезненно поморщился. Паренек дернул головой и со стоном упал на землю. Ученик кузнеца засмеялся и, тяжело дыша, поставил ногу на поверженного врага. Потом нагнулся, сорвал с шеи мальчишки амулет и поднял его вверх под радостные вопли зрителей. В сумраке тускло блеснули пятиконечная звезда и стрела Всевышнего. «Убей его!» — крикнул кто-то. «Убей! Убей!» — заорала толпа. Ученик кузнеца усмехнулся и вытащил из-за пояса кинжал. Тарджа обвел взглядом хитрианцев и с ужасом понял, что они действительно этого хотят.
— Хватит! — рявкнул он, шагнув в круг. Его красный мундир одиноко алел среди бурых кольчуг хитрианцев.
Толпа умолкла. «Что я делаю?» — мелькнуло в голове у Тарджи, стоявшего посреди оравы налетчиков, жаждавших крови. Все выжидательно смотрели на смельчака. Их молчание было страшнее, чем дикие вопли. Тарджа подошел к оторопевшему ученику кузнеца и вырвал у него кинжал.
— Иди работай, парень, — велел он тоном, не терпящим возражений.
Хитрианец посмотрел на него и отступил от своей жертвы. В толпе послышался недовольный ропот. Наконец вперед вышел какой-то тощий человек, горло которого пересекал страшный шрам от уха до уха. И как ему удалось остаться в живых после такого ранения?
— Ты тут не командуй, защитник, — промолвил он. — Убирайся к своим солдатикам и дай нам разобраться с этим кариенским мерзавцем.
Тарджа почти физически ощутил враждебность, исходящую от хитрианских наемников. Что делать? Защитники далеко, а о Дамиане, который мог бы привести их в чувство, они, поди, и думать забыли. Внезапно его как пронзило: «А ведь они могут меня убить!» Наемники подступили ближе, и Тарджа сделал то, что первым пришло в голову. Он ударил хитрианца локтем в лицо и пнул его по ногам. Хитрианец упал как подкошенный, остальные даже отреагировать не успели. Тарджа наступил сапогом на его изуродованное горло и обвел взглядом налетчиков.
— Ну? — спросил он, стараясь выглядеть грозно. — Кто следующий?
Человек отчаянно извивался под сапогом, судорожно хватая ртом воздух.
— Думаю, они вас поняли, капитан.
Увидев Альмодавара, Тарджа с трудом сдержал вздох облегчения. Хитрианский капитан проревел несколько слов своим людям, и толпа быстро рассосалась. Тарджа убрал ногу. Человек с трудом поднялся и, схватившись за горло, дал стрекача — только пятки засверкали. Альмодавар угрюмо усмехнулся.
— Я не думал, что вы ищете смерти, капитан, — заметил он, покачав головой. — Вам бы следовало знать, что нельзя мешать налетчикам, когда они требуют крови.
— Вашим налетчикам больше делать нечего, как подзадоривать убийцу.
Тарджа опустился перед мальчиком на колени, легонько похлопал его по щекам и, увидев, что его веки дрогнули, вздохнул с облегчением. Альмодавар посмотрел на парнишку и пожал плечами.
— Полегче, капитан. Этот пацан сам напросился. Он хотел умереть за своего Всевышнего.
Тарджа подхватил мальчика под мышки и поставил на ноги, но тот вдруг вырвался. Казалось, он был совсем не рад неожиданному спасению.
— Я не приму помощь безбожника, — сказал он на ломаном хитрианском, с трудом шевеля разбитыми губами.
Значит, он довольно долго пробыл в плену, коли лопочет по-хитриански. В Кариене он никогда не стал бы изучать этот варварский язык. Тарджа посмотрел на Альмодавара и снова уставился на мальчишку.
— Значит, ты неблагодарный маленький щенок? — сказал он по-кариенски.
Альмодавар, внешне напоминавший неграмотного пирата, прекрасно говорил по-кариенски, а также по-медалонски и по-фардоннски. Дамиан не уставал повторять, что знание вражеского языка — первый шаг на пути к пониманию неприятеля. Обнаружив, что большинство налетчиков бегло говорят на нескольких языках, Тарджа очень удивился. Его защитники, по крайней мере офицеры, могли изъясняться по-медалонски и по-кариенски. Умение беседовать с союзниками на их языках считалось признаком аристократизма, а вот язык южан изучали немногие. Тарджа быстро усвоил урок Дамиана, но убедить Дженгу в том, что защитникам необходимо освоить хитрианский, так и не смог.
— Вот именно, — подтвердил Альмодавар, без малейшего усилия перейдя на язык врагов. — Он петушится уже не в первый и, я уверен, не в последний раз. Они с братцем сообщили нам о союзе Фардоннии и Кариена. Братец, правда, быстро присмирел, а этот собирался одолеть нас одной левой.
Тарджа некоторое время с любопытством разглядывал парнишку.
— Так это кариенский шпион?
Услышав в голосе Тарджи издевку, мальчишка рассвирепел:
— Безбожник! Свинья! Всевышний утопит тебя в море отчаяния!
— Я начинаю жалеть, что спас тебя, мальчик, — предупредил его Тарджа. — Думай что говоришь.
— Меня спас Всевышний!
— Что-то я не заметил его здесь, — хохотнул Альмодавар и быстро перешел на медалонский: — Вы не хотите забрать его с собой? У нас этот мелкий наглец вряд ли долго протянет.
Тарджа нахмурился. Вот чего им в лагере не хватает, так это десятилетнего неуправляемого горлопана с его Всевышним. Однако Альмодавар прав: парень не заживется среди хитрианцев. Тарджа наскоро все обдумал и повернулся к капитану.
— Хорошо, я возьму его с собой, — сказал он по-кариенски, чтобы мальчишка мог следить за ходом беседы. — А братец его пусть остается у вас. Если этот фрукт станет зарываться, я вам сообщу. А вы в ответ на каждую мою жалобу будете присылать мне один братишкин пальчик. Когда кончатся пальцы на руках, начинайте кромсать ноги. Может быть, перспектива увидеть беспалого брата поможет ему научиться держать себя в руках. Очевидно, это достоинство не поощряется их Всевышним.
Залитое кровью лицо парнишки побледнело. В глазах заблестели слезы.
— Вы гадкие, зловредные, дикие ублюдки! — завопил он.
— Тэк-с, — произнес Тарджа. — Запомни это, мальчик, и не говори потом, что ничего не сказал. — Он старался не смотреть на Альмодавара. Хитрианский капитан издал звук, похожий на кашель, но Тарджа подозревал, что это была неудачная попытка сдержать смех. — Иди и собери свои манатки. Если не вернешься через пять минут, то увидишь, как выглядит твой брат без левого уха.
Мальчишку как ветром сдуло. Альмодавар громогласно захохотал.
— Капитан! Клянусь, вы превращаетесь в хитрианца.
— А чего ж вы хотите от гадкого, зловредного и дикого ублюдка?
— Действительно, — усмехнулся Альмодавар. — У вас сегодня интересный день. Сначала вы задали перцу моим налетчикам, потом этак запросто приручили кариенского фанатика. Что дальше?
— Я хотел вас об этом спросить, — ответил Тарджа. — От лорда Вулфблэйда не было вестей?
— Никаких. Да не волнуйтесь вы так, капитан. Он вернется.
Тарджа вздохнул — другого ответа он и не ожидал. «Вернуться-то он вернется. Вот только до или после войны?»
Глава 15
Размерами Ярнарроу мог сравниться с Талабаром, но больше ничем не напоминал красивую и светлую южную столицу. Рядом с капитальными зданиями, крытыми серой черепицей, теснились бедные лачуги, сложенные из всего, что их нищим обитателям удавалось где-нибудь стянуть. Над городом, словно огромный кулак, возвышался замок Ярнарроу — еще более мрачный, чем город, лежащий у его подножия. Адрина вспомнила Талабар — здания из розового камня с плоскими крышами, широкими балконами и решетками, увитыми плющом, зеленые деревья вдоль широких улиц, густой аромат, разлитый в неподвижном воздухе, веселых нарядных горожан — и приуныла. Здесь все было серым: дома, небо и даже люди. Над городом вечно висел тяжелый смог, и от удушливого запаха некуда было деться.
Адрина представила себе, что проживет здесь до самой смерти, и расстроилась вконец.
Свадьбу сыграли неприлично поспешно — через день после прибытия Адрины. Вонулус заставил ее выучить наизусть кариенскую свадебную клятву, а Мадрен наконец-то успокоилась, убедившись, что принцесса знает, как подобает себя вести невесте. Едва путешественники прибыли в Ярнарроу, Адрину сей же час водворили в огромные покои, где гуляли жуткие сквозняки, и велели готовиться к церемонии, назначенной на следующий день. Ее даже не представили королю Ясноффу или королеве Арингард, что принцессу несколько озадачило.
Наутро Адрину одевала к свадьбе Тамилан — ей единственной позволили остаться при госпоже. Фрейлины же бегали, суетились с озабоченным видом — короче, делали все, что Адрине было не нужно. Критически осмотрев унылое серое одеяние — свадебное платье, которое заботливо приготовила Мадрен, — принцесса швырнула его подальше и облачилась в традиционный фардоннский невестин наряд, который привезла с собой. Поначалу он предназначался для Кассандры, но, поскольку сестры были почти одинакового телосложения, — не пропадать же добру. И Адрина забрала его себе, чтобы не объяснять отцу и Лектеру, почему Джепинель не сшил ей новый. Правда, платье было немного тесным и весьма вызывающим, но Адрине очень уж хотелось насолить Кратину — пусть не воображает.
Во время короткой остановки в замке Сетентон Адрине довелось узнать много интересного, но самым любопытным оказалось то, что когда-то Кратин был помолвлен с Честити, но вмешались государственные интересы, и до свадьбы дело не дошло. «Ах, вот оно что, — подумала тогда Адрина. — Ну теперь понятно, почему принц так себя ведет. И отчего эта девица все время так жалобно смотрит на него, понятно тоже. Похоже, она втюрилась не на шутку. Сдается мне, что и Кретин отвечает ей взаимностью. Ну погоди же, я заставлю тебя позабыть эту глупую корову. Ты еще не видел, как я хороша в своем свадебном наряде».
А наряд был просто загляденье: коротенький лиф из темно-синего кружева, расшитого бриллиантами, с узкими рукавами и умопомрачительным декольте, оставлявший талию обнаженной, и такого же цвета пышная юбка из прозрачного струящегося шелка. Юбку держал серебряный плетеный пояс, на котором висел усыпанный драгоценными камнями кинжал в ножнах, принадлежавший когда-то ее матери. Много лет назад фардоннской невесте полагалось иметь меч, но традиция претерпела изменения, и нынче Клинок невесты был скорее украшением, чем предметом необходимости. Однако лезвие по-прежнему оставалось острым — в этом Адрина убедилась, когда больно порезалась об отцовский подарок еще в Талабаре.
Не забыла Адрина и о фардоннских свадебных украшениях. В пупке уютно гнездился большой голубой алмаз, точно такие же бриллианты, только поменьше, и сапфиры сверкали в ожерелье, обвивавшем точеную шею. По традиции не прибранные в прическу волосы черными мягкими волнами ниспадали до пояса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65