Наконец Р'шейл нашлась. Одетая в темную кожаную амазонку, она сидела на краю обрыва, свесив ноги в пропасть, дно которой исчезало в дымке. Увидев эту картину, Брэк испугался.
— Не бойся, я не собираюсь прыгать, — произнесла девушка, не оборачиваясь.
Маленький демон с разбегу плюхнулся ей на колени.
— Это ты привел его сюда? Предатель.
Р'шейл обернулась. Ее глаза были красными, на щеках еще не высохли дорожки слез.
— Тебе велели найти меня?
— Проклятье! Все эти дни я только и делаю, что таскаюсь за тобой.
Брэк уселся рядом и принялся обозревать окрестности. Высокие горы были покрыты вечными снегами, свежий воздух приятно бодрил. Брэк сразу отыскал взглядом шпили Убежища вдали — но лишь потому, что знал, где искать. Обычный человек не рассмотрел бы их в нагромождении горных пиков.
— Коранделлен боится, как бы с тобой чего не случилось.
— Он сделал это со мной. Он присвоил себе такое право.
— Никто не желал тебе зла, Р'шейл. Тебя хотели защитить.
— Неужели они не знали, как мне будет больно потом?
— Наверное, не знали. Харшини действительно не знают человеческих чувств. Но когда тебя принесли сюда, ты умирала. Они сделали все, чтобы исцелить тебя.
Р'шейл вытерла глаза.
— Угу. Вот потому-то я так и расстроена. Ты не знаешь, как трудно сердиться на таких существ.
— Знаю, — промолвил Брэк. — Даже лучше, чем ты, девочка, ведь я уже несколько веков живу между двумя мирами.
Р'шейл встрепенулась:
— А я тоже буду жить так долго, как ты?
Брэк пожал плечами.
— Хм-м. Думаю, что да. Большинство полулюдей наследуют от харшини долголетие. Однако тем, кто падает с обрыва, это не грозит. И не стоит заглядывать в будущее.
— А как ты борешься с печалью?
— Я ее заливаю. — Брэк чуть заметно усмехнулся. — Медовухой.
Р'шейл с недоумением посмотрела на него и, сообразив, что он шутит, улыбнулась.
— Тебе здесь плохо, Брэк?
— А мне и в человеческом мире не очень хорошо. Но это не значит, что ты не должна искать свое место в жизни.
— У меня такое впечатление, что это место для меня уже кто-то нашел, — уныло ответила она. — Ведь я дитя демона, верно?
— Р'шейл, никто не собирается сталкивать тебя с Хафистой, пока ты не будешь к этому готова. Не волнуйся. Если ты действительно должна схватиться с Хафистой, то в свое время ты все поймешь. Ты сама захочешь это сделать.
— Но у меня нет никаких предчувствий.
— Я же сказал: не нужно заглядывать в будущее.
Р'шейл молча уставилась на горные вершины, машинально почесывая демона за большим морщинистым ухом. Ей очень хотелось заплакать. Наконец она посмотрела на Брэка:
— Тарджа думает, что я умерла?
Вопрос его немного озадачил. Он не ожидал, что к Р'шейл так быстро вернется способность мыслить здраво. Как-то раз и ему довелось испытать действие таких же чар, однако в себя он пришел лишь через несколько дней.
— Думаю, да. И, по-моему, никто его не разуверил.
— Значит, он сильно горевал. — Р'шейл вздохнула. — И если я буду жить долго, то увижу, как он состарится и умрет. Мне кажется, я этого не выдержу.
— Тарджа так упорно нарывается на неприятности, что вряд ли доживет до старости. На твоем месте я бы не переживал из-за такой фантазии.
Попытка пошутить не удалась: Р'шейл нахмурилась.
— Наверное, харшини считают тебя довольно бестактным.
— Я отравитель их существования, — согласился он. — Или, по крайней мере, был таковым, пока не появилась ты и не освободила меня от этого звания. Однако, похоже, я обречен служить твоему делу, нравится мне это или нет.
— Ладно, не подлизывайся. — Р'шейл отвернулась и снова принялась изучать горный пейзаж. Некоторое время оба молчали. — Кажется, я знаю, что делать, Брэк, — наконец сказала она.
— И что же?
— Я хочу вернуться домой. Но есть небольшая загвоздка. По-моему, у меня больше нет дома. В Убежище я не останусь — это точно, но вряд ли могу вернуться и в Цитадель.
— Это вряд ли, — согласился Брэк, чуть заметно улыбнувшись.
— А что случилось с Джойхинией? — неожиданно спросила Р'шейл. — Тарджа убил ее?
— Дэйсендаран повредил ее разум. А Тарджа завершил начатое. Она живет, но бездумно, как дитя. Я полагаю, сейчас она на границе вместе с защитниками. Если бы она вернулась в Цитадель в таком состоянии, мы бы об этом услышали.
— А этот хитрианец, который помогает Тардже, что собой представляет?
— Дамиан Вулфблэйд? О, он тебе понравится. Он тоже ловок по части поиска проблем на свою голову, почти как Тарджа. Иногда я думаю, что не стоило сводить их вместе. Я не уверен, что мир готов выдержать обоих.
— А лорд Драко? Брэк тяжело вздохнул.
— Р'шейл, если они тебе так интересны, отправляйся к ним сама. Зигарнальд готов забрать тебя. Ты не можешь оставаться здесь вечно. Да и сама не хочешь. Делай то, что считаешь нужным. А чему быть, того не миновать. Верь мне, я испытал это на собственной шкуре.
— Значит, тебе было предназначено убить моего отца?
Брэк с ошеломленным видом воззрился на Р'шейл и, прежде чем ответить, постарался собраться с духом.
— Я не знаю, Р'шейл. Наверное, было предназначено. Один из козырей предназначения — это то, что потом ты можешь примирить свой поступок с совестью.
— Коранделлен говорил, что ты всю жизнь пытаешься убежать от судьбы.
— И часто Коранделлен обсуждал с тобой мои неудачи?
— Он приводил тебя в пример, когда объяснял, как трудно быть получеловеком.
Брэк нахмурился, но промолчал.
— Значит, ты думаешь, что мне нужно вернуться? — Р'шейл вздохнула.
— Да какая разница, что я думаю. Главное — что думаешь ты.
— Я боюсь, — призналась она.
— Ты о чем? — удивился Брэк. — О Тардже? Она кивнула.
— Боюсь, он поверил, что я умерла. А что, если он уже смирился с этим? Что, если нашел другую?
Брэк фыркнул.
— А что, если ты перестанешь молоть чушь? О боги! Р'шейл! Зигарнальд прав. Ты совсем бесчувственная. Поверь в себя, девочка! Парень любит тебя. Шесть месяцев, пока тебя не было, не должны ничего изменить. А если изменили, значит, он не любил тебя, и можешь послать его подальше. Ну, так положи конец этим мучениям, поди узнай все сама, делай же что-нибудь — только не сиди здесь на горе и не оплакивай свою печальную участь.
Он не стал говорить, что Кальяна отвратила Тарджу от других женщин. Зачем девчонке об этом знать? Выпучив глаза, Р'шейл уставилась на разгневанного Брэка. За несколько месяцев, проведенных среди харшини, она и позабыла, что можно вот так сердиться.
— А ты не указывай мне, что делать!
— Это почему же? Ведь ты сама просила у меня совета. Просила — получи. Ну, а коли он тебе не нравится, я не виноват. Прости, Р'шейл, но мне хватает собственных проблем, и я не хочу взваливать на себя еще и твои.
Брэк увидел, как гневно вспыхнули фиалковые глаза девушки, и обрадовался. Значит, чары и чудесная атмосфера Убежища не убили ее дух. Он редко соглашался с богом войны, но на сей раз Зигарнальд оказался прав. В Убежище ей не место. Эта девушка усмирила триста злобных мятежников, была изнасилована, брошена в тюрьму и чуть не погибла от руки женщины, которую считала матерью. Но ничто ее не сломило. Однако еще немного блаженного существования в стенах Убежища — и прочная оболочка, надежно защищающая ее внутреннюю силу, попросту исчезнет.
Столкнув с колен демона, Р'шейл поднялась и отряхнула платье.
— Мне не нужны указания. Я пойду куда захочу и когда захочу, а ты можешь проваливать на все четыре стороны!
Она бросилась бежать вниз по тропе, маленький демон поскакал за ней по пятам. Брэк посмотрел ей вслед и грустно улыбнулся.
— А вы мастак, лорд Брэкандаран.
Услышав этот бас, Брэк обернулся — за спиной стоял старый демон Дранимир.
— Я знал, что ты крутишься где-то поблизости. Между прочим, ты мог бы мне и помочь.
Демон с довольным видом уселся рядом с Брэком.
— Вот если бы она сорвалась со скалы, я бы подоспел вовремя. Но некоторые проблемы лучше решать с глазу на глаз.
— Я не обязан ее защищать. Насколько мне известно, это поручено тебе.
Дранимир глубокомысленно кивнул.
— И я буду это делать, Брэкандаран. Но я могу уберечь ее только от внешней опасности. Я не в состоянии спасти ее от самой себя.
Глава 19
Попав в лагерь защитников, Майкл из Кирхланда слегка поумерил свой пыл. Среди хитрианцев петушиться было нетрудно — там он ощущал поддержку Джеймса. Брат всегда был смелым. Правда, всякий раз, когда Майкл болтал о союзе с фардоннцами, пытаясь придать важность своей персоне, Джеймс угрюмо молчал, но делал это не из трусости, а потому что был себе на уме.
Майкл вбил себе в голову, что должен всячески саботировать хитрианские приготовления к войне, и, пользуясь тем, что хитрианцы быстро выходили из себя и легко поддавались на провокации, старался изо всех сил. Он без конца славил Всевышнего, осыпал солдат проклятиями, улучив момент, плевал им в миски с едой — в общем, за несколько недель надоел всем хуже горькой редьки. Единственным, чье присутствие как-то сдерживало забияку, был хитрианский военлорд, но когда он уехал, мальчишка распоясался вконец. Последним звеном в длинной цепи его подвигов стала драка с учеником кузнеца.
Защитники оказались другими. Большей частью они попросту не слушали напыщенных речей Майкла, а когда слушали краем уха, то попросту посмеивались над оратором. Это было очень обидно. Но самый тяжелый удар самолюбию Майкла нанес его спаситель: отправив парня в другой лагерь, капитан отдал его под присмотр женщины! Ее звали Мэгина, а Майклу велели называть ее сестрой, хотя она не была монахиней и не заслуживала такого титула. Первым делом маленькая пожилая леди приказала воспитаннику снять вонючую рваную одежду и как следует вымыться. Мало этого: весь процесс наведения чистоты проходил под ее неусыпным наблюдением. Но это же грех и великое поношение Всевышнего! Всем известно, что обнажение тела, равно как погружение его в воду, вредно для здоровья и способствует развитию пагубных фантазий. Однако она стояла над Майклом, как надсмотрщик на фардоннской галере, до тех пор, пока парень не вымылся с головы до ног. Но на этом унижения не кончились: в довершение всего несчастного постригли и засунули в чисто выстиранные штаны, которые некогда носил какой-то защитник, и огромную, не по размеру, полотняную рубаху. Старую же одежду Мэгина торжественно сожгла в камине, зажимая при этом пальцами нос.
К удивлению Майкла, все его воззвания к Всевышнему, которые выводили из себя хитрианцев, у защитников подобной же реакции не вызывали. Они невозмутимо слушали причитания мальчишки да порой лишь позевывали со скучающим видом. Казалось, набожность маленького пленника не задевает, не оскорбляет и не обижает их. Да они вообще не обращали на нее внимания! Эти безбожники считали служение Всевышнему своеобразной и даже смешной причудой. Все это удручало парнишку никак не меньше, чем мысль о том, что его плохое поведение может стоить Джеймсу пальца.
Что еще изумляло Майкла, так это невероятная дисциплинированность защитников. Все они беспрекословно подчинялись высокому строгому человеку по имени лорд Дженга. Но больше всего мальчишка боялся капитана, который отправил его сюда. Боялся и люто ненавидел — ведь именно он, Тарджа Тенраган, приказал рубить пальцы Джеймсу за любой проступок брата. С этим высоким медалонцем в звании простого капитана считались все, даже лорд Дженга, уж не говоря о хитрианских налетчиках. «Наверное, он не боится ничего на свете, — думал Майкл. — Не побегут медалонцы в первом же бою — зря герцог Лезо хорохорится». И теперь каждый вечер, вознося молитву Всевышнему, Майкл просил бога обрушить на этого человека громы и молнии.
Многое из того, что Майкл слышал от кариенцев, оказалось, мягко говоря, неверным: хитрианцы не ели на завтрак детей, а красномундирные защитники были не солдатиками в смешной форме, а сильными и умелыми воинами. И, похоже, гораздо лучше подготовленными к войне, чем кариенцы. В то время как в кариенском лагере народ только и делал что хвастался былыми победами на полях сражений и предвкушал грядущие, медалонцы с пользой проводили время на поле тренировочном.
К тому же, как обнаружил Майкл, их гораздо лучше кормили. В отличие от кариенцев, медалонцы и их хитрианские союзники жили как короли, ибо исправно получали продовольствие со стороны Стеклянной реки. Только здесь, впервые с тех пор как четыре месяца назад герцог Лезо привез на фронт своего пажа, этот паж наелся до отвала. Потом еще раз и еще, и мало-помалу Майкл впал в грех чревоугодия. Время от времени это приводило его в ужас, и он пытался отказаться от еды, однако Мэгина всякий раз угрожала накормить его насильно. Но однажды угроза не подействовала. И Мэгина прибегла к помощи Тарджи. Капитан внимательно посмотрел на голодающего и спросил:
— Ну, какая рука — левая или правая?
С тех пор Майкл не пропускал ни одной кормежки и никогда не возвращался к размышлениям о грехе чревоугодия.
Работа, которую задавала ему Мэгина, по правде говоря, не очень отличалась от того, что он делал в бытность свою пажом лорда Лезо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65