Кузнец, отправивший пудовыми кулаками на тот свет графа, и двух его стражей, не смотря на приличные габариты, предполагающие если и не полное отсутствие интеллекта, то наличие лишь незначительной его части, на деле оказался не так-то прост. Ума вполне хватило, чтобы сообразить, заметив поспешно удаляющегося по направлению к замку стражника, что жить ему осталось недолго. Ровно столько времени, сколько потребуется для того, чтобы несущий черную весть гонец достиг замка, и оттуда прибыла в деревню стража, посланная за убийцей мужа, мстительной графиней. Через несколько часов в деревню нагрянут графские прихвостни, чтобы схватить и доставить в замок кузнеца и его жену. Рассчитывать на то, что графиня во всем разберется и проявит милость, было глупо.
Их ждет смерть, медленная и мучительная, до наступления которой они сотни раз проклянут тот день, когда появились на свет. Граф был мастер на всякого рода пытки и издевательства, и от его женушки не стоило ожидать иного. Все благородные одинаковы. Простой люд для них просто вещь, с которой можно поступать, как заблагорассудится. Попасть в руки посланных графиней людей, значило обречь себя на мученическую смерть. Не желал кузнец такой смерти ни себе, ни молодой жене. Не собирался покорно дожидаться прибытия своры графских прихвостней. Не намеревался валяться в ногах графини, вымаливая прощение. Это бесполезно, бессмысленно и глупо. Он будет бороться за жизнь свою и возлюбленной. Сделает все возможное и невозможное для того, чтобы жизнь их была долгой и счастливой, и не висела над ними дамокловым мечом угроза мести.
Оставив пребывающую в шоке супругу на попечении родителя, кузнец, расталкивая кинувшихся к выходу крестьян, выскочил наружу. Глупцы, стремящиеся поскорее убраться с проклятого места и спрятаться в своих лачугах, надеясь укрыться там от мести графини. Ее месть будет страшна вдвойне от того, что тех, кто повинен в смерти супруга, схватить не удалось. Они рассчитаются своей шкурой и кровью за веселье, в котором принимали участие. За то, что никто не вмешался, не спас от смерти господина. За это они поплатятся сполна, и кое-кто отдаст богу душу под плетьми.
Свадьба игралась в доме кузнеца, на чем тот настоял, хотя сельский богатей желал отпраздновать свадьбу дочери в собственном доме. Поэтому бежать кузнецу далеко не пришлось. Кузня с тайной комнатой и тайником находилась совсем рядом. Всего несколько минут потребовалось ему, чтобы вернуться в опустевший дом, в котором не осталось никого кроме тестя, и еще не пришедшей в чувство супруги. В руках он нес две шубы из шкуры медведя, доставшиеся по наследству от отца, любившего побродить в свободное от кузнечных дел время по лесу с рогатиной.
Надеть на рогатину хозяина леса медведя, из шкуры которого получались отличные шубы, а мясо, должным образом приготовленное, было невероятно вкусно. И плевать на то, что лес является графским владением, и охота на любого зверя запрещена, за чем неусыпно следили егеря, в обязанность которых входил отлов браконьеров, дерзнувших нарушить графский запрет на охоту в принадлежащих его светлости лесах. Пойманные с поличным на месте преступления жестоко наказывались плетьми, если таковое случалось в первый раз. Шкуру с них сдирали нещадно, несчастные неделями валялись на брюхе, уткнувшись носом в землю, не в силах шевельнуться, из-за угнездившейся в теле боли. При повторном задержании браконьера, поркой дело не ограничивалось. С нее все только начиналось. Содрав в очередной раз шкуру со спины несчастного, его закидывали на телегу и доставляли в замок, на графский суд. Поскольку правителю было недосуг заниматься всякой ерундой, несчастных отправляли прямиком в подземелье, во тьму и сырость, на хлеб и воду. До тех пор, пока граф не проявит интерес к их судьбе.
Угодить в руки егерей чревато печальными последствиями. И все равно, не взирая на запреты и страх, крестьяне шли в лес охотиться. Кому-то везло больше, кому-то меньше. Кто-то возвращался из леса с богатой добычей и разделывал ее втихаря на кухне. Кто-то становился добычей егерей, и его разделывали самого. Плетьми, снимая шкуру пластами, обдирая мясо до костей.
Ходили и предки Лешего в лес, и сам он не чурался вылазок на природу. Они всегда возвращались из леса с добычей, поэтому и не переводилось в семье мясо дичины. И хотя не искали они в лесу встречи с егерями, но никогда и не бежали от них, если таковые встречи все-таки случались. В роду Леших мужчины были крепкими, им ничего не стоило и подкову согнуть, и убить ударом кулака здоровенного быка, тем более какого-то замухрышку егеря, прикрывающегося именем графа. Никогда и никого из Леших не тащили на деревенскую площадь для публичной порки, хотя им доводилось встречаться в лесу с егерями, застукавшими их с добычей. Попытки задержать нарушителей графского указа, заканчивались одинаково плохо. Графу приходилось искать желающих занять вакантную должность егеря. Предыдущих егерей если и находили, то тела несчастных были в столь жутком состоянии, словно они столкнулись нос к носу с медведем.
Лешие ели мясо, носили шубы и шапки из меха дикого зверя. Их и прихватил Леший для себя и супруги, которую заберет с собой, чтобы та не угодила в лапы графских прихвостней, чтобы не пришлось ей отвечать за то, что он натворил в ослеплении. Помимо шуб он нес объемистый мешок с провизией. Мясо, хлеб, сыр и вино, которых хватит на несколько дней, что они проведут в лесу скрываясь от погони. Еще имелся увесистый кожаный мешочек, мелодично позвякивающий при ходьбе. Около сотни золотых монет, огромное состояние, собранное поколениями Леших, которые никогда не были бедными людьми, чему способствовало их ремесло, востребованное на селе.
В лесу от золота толку не было, оно понадобится позже, когда они вернутся в мир людей, падких до презренного металла. С ним можно позволить себе все, от еды и питья, до изысканных любовных утех. Золотом можно заплатить за чью-то жизнь, а также выкупить жизнь собственную, если в том возникнет такая необходимость.
Дополнял снаряжение кузнеца выкованный собственноручно обоюдоострый нож, более похожий на короткий меч, которым ловко орудовали в старину римские легионеры. Леший неплохо им управлялся, о чем могли бы засвидетельствовать исчезнувшие в последнее время в лесу графские егеря, имевшие неосторожность столкнуться с ним в лесу. С таким ножом, Леший не боялся даже черта, и искренне не завидовал тем из графских прихвостней, кто подвернется ему под горячую руку.
Минута на сборы, и кузнец потянул жену внутрь дома. Он не собирался там прятаться, отсиживаться в погребе, или чулане, тешась наивной надеждой, что их не найдут и оставят в покое. Дом кузнеца примыкал к лесу, что весьма кстати для того, кому нужно незамеченным выбраться в лес, или вернуться оттуда с поклажей. Издавна Лешие пользовались черным ходом для того, чтобы поохотиться в лесу и незаметно вернуться с добычей. Настал черед воспользоваться черным ходом для спасения жизни.
Продолжая одной рукой тащить за собой не пришедшую в чувство и упирающуюся супругу, держа в другой здоровенный мешок с провизией, пряча за пазухой кожаный мешочек с золотом, а за поясом огромный тесак, кузнец пинком открыл калитку и оказался в лесу.
В лесу супруга смирилась с положением беглянки, перестала упираться, стремясь вырваться из крепких рук мужа и вернуться домой. Туда, где чувствовала себя в безопасности, не желая думать о том, что станет с ней, когда в деревню нагрянут люди из замка. Наивно надеясь, что когда ее доставят пред светлые очи графини, она на коленях вымолит прощение. Для себя, что красотой и прелестью стала невольной причиной трагедии, и супруга, действовавшего в безумном ослеплении, из-за огромной любви. Графиня тоже женщина, она обязательно поймет и простит. И если даже накажет, то самую малость, так, для вида. А потом они заживут в мире и согласии. И не нужно будет всю оставшуюся жизнь скрываться, постоянно опасаясь за свою жизнь.
И не нужно никуда бежать, этим они делают себе только хуже. Как этого не может понять муж, настойчиво влекущий ее за собой, вглубь леса. Если он так боится за свою жизнь, пускай бежит и прячется в лесу, пока она не встретится с графиней и не добьется для них прощения. Она обязательно отыщет его и принесет радостную весть о прощении, о том, что для них начинается новая жизнь, лишенная постоянного страха за жизнь. Но он настойчиво тянет ее за собой, не внемля мольбам и уговорам, не желая понять простых истин. Чем дальше они углублялись в лес, тем слабее становились ее попытки освободиться. Вскоре супруг освободил ее из тисков медвежьей хватки, уверенный в том, что теперь она будет рядом и не попытается сбежать.
Огромны раскинувшиеся на графских землях леса. Много всякого зверья обитало в их непролазной глуши. Встреча со многими из них не сулила человеку ничего хорошего, если он не был, как следует, подготовлен к ней. Леший был готов к любой встрече, будь то медведь, или волчья стая. И хотя так далеко он еще не забирался, но не боялся заблудиться, отлично ориентируясь в лесу. Придерживаясь выбранного направления, чтобы достигнуть цели, к которой он так стремился.
Его молодая супруга если и бывала раньше в лесу, то только в начале, страшась заблудиться и остаться там навсегда, став жертвой дикого зверя, или лихих людей, что нередко находили пристанище в глухих лесных чащобах. И поэтому она более не предпринимала попыток повернуть обратно, целиком положившись на супруга, проникшись уверенностью, с которой он пробирался вперед, сквозь непролазные дебри. Он знает куда идти, а значит, есть надежда на спасение. Хотя и не прельщала ее жизнь, в которой нужно постоянно скрываться, чтобы не попасться в руки графских прихвостней. Ибо тогда над ними свершится суд, и исход его будет плачевным для беглецов. Теперь госпожа не поверит в их невиновность. Бегством они признают свою вину, и рассчитывать на графскую милость им более не приходится.
Леший шел вперед, зорко вглядываясь в лес, по одному ему известным приметам придерживаясь нужного направления. Ему и в голову не могло прийти и тени тех мыслей, что переполняли прелестную головку супруги. Рассчитывать на справедливость графини безумие, а кузнец себя безумцем никогда не считал. Он был реалистом и трезво смотрел на жизнь. Он прекрасно понимал, что, сдавшись на милость графини, обрекает их на унижение, позор, и мучительную смерть.
Прятаться в лесу в надежде переждать наезд графских слуг, тоже было глупостью. Графские прихвостни, перевернут все вверх дном, носом будут рыть землю, но обязательно отыщут их и доставят своей госпоже, чтобы полной чащей испили они унижение и боль. Сбежать и поселиться в одной из деревень принадлежащих графине, лишь на время отсрочить неизбежное. Чужие в деревне не останутся незамеченными. Оповещенные графскими слугами люди приложат максимум усилий для того, чтобы схватить и доставить чужаков в замок, надеясь заслужить благосклонность госпожи и получить награду за службу.
Единственный вариант остаться в живых, - затеряться в большом городе, куда кузнец и держал путь. Вольный город расположился в неделе пути от их селения. Там Леший бывал не раз. Сначала с дедом, затем с отцом, отвозя на городской рынок излишки изделий из металла, неизменно находящих покупателя в городе.
Город поражал шумом и многолюдьем, что было особенно непривычно для Лешего, привыкшего к деревенской тиши, где самым громким звуком был стук молотка о наковальню. По приезде на рынок Леший всегда старался держаться с отцом, или дедом, боясь потеряться, утонуть в полноводной человеческой реке, проистекающей во всех направлениях, закручиваясь в водовороты возле базарных рядов, растекаясь по сторонам бесчисленными ручейками.
Там ничего не стоило затеряться в городском многолюдье, навсегда укрывшись от глаз графских ищеек. Законы графства на вольный город не распространялись, слово графа здесь не стоило и ломаного гроша. Это был вольный город, который не признавал над собой чьей-либо власти. Ни графов, ни герцогов, ни даже самого короля.
Многие окрестные аристократы мечтали подмять под себя богатый город. Больше всех мечтал об этом король, главный дворянин страны, богатство которого, не шло ни в какое сравнение с сокровищами вольного города. Неоднократно королем, или кем-нибудь из его могущественных вассалов, предпринимались попытки силой захватить власть над богатствами вольного города, поработить его жителей. Но всякий раз город давал нападавшим достойный отпор, прогоняя из-под своих стен многочисленные наемные, или собранные из ополченцев армии. На многие годы, а то и десятилетия, в очередной раз, обломав зубы о неприступные стены города, знать, отказывалась от попыток его покорить. До тех пор, пока очередной король, герцог, или граф, позабыв о позорном поражении, преисполненный презрительного высокомерия к горожанам, вновь приводил армию к стенам города.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186