По дороге не грех познакомиться, и предложить услуги гида на правах бывалого отдыхающего, в плане посещения здешних достопримечательностей.
Дамочке остается лишь кокетливо соглашаться на услуги добровольного проводника и гида, даже если она бывала здесь уже не раз, и знала все наизусть. Ведь она, такая молодая и красивая, нуждается в мужском внимании и участии, и совсем не прочь завести курортный роман. В котором есть и безумная страсть, и томные стоны где-нибудь в зеленом массиве санатория, или в номере одного из участников любовного дуэта. На курорте все молоды и красивы, а главное свободны. Даже если дома остались обрюзгшие мужья, предпочитающие отдыхать на диване пред экраном телевизора. Или сварливые жены с неизменными бигудями на голове, льющие слезы над очередным бесконечным и плаксивым латиноамериканским сериалом.
Обручальное кольцо, без которого супруг не выпустит дражайшую половину из дома, при входе в автобус, перекочевывает в потаенный кармашек, дабы объявиться лишь на обратном пути. Чтобы предстать перед встречающим примерным супругом, бесконечно радостным от встречи с законной половиной.
Но радость, написанная на лицах, должная означать восторг после долгой разлуки со второй половиной, как правило, показушная, нарочитая. Восторг оттого, что у законной половины, вне зависимости от того, мужчина это, или женщина, отчетливо просматривались огромные, ветвистые рога, которым мог позавидовать матерый северный олень. Такие огромные, что окружающим стоило поберечь себя, чтобы не пораниться. И самое удивительное, что рогатый супруг, или супружница, в глупости своей не замечает рогатого великолепия, полученного в награду от вернувшейся с отдыха, половины. Хотя, зачастую и вернувшиеся с отдыха половинки не замечали, что у самих рога хоть куда, такие здоровенные, что супругам впору бодаться друг с другом.
Они начинали это делать немного позже, когда кто-то скажет лишнее, делясь впечатлениями об отдыхе, или обнаружит в доме нечто, чего там не должно быть ни при каких обстоятельствах и почувствует тяжесть и зуд ветвистых рогов.
Существовала третья категория отдыхающих на природе, к которой и принадлежал Леший. Это люди, которые действительно выезжали на природу, чтобы просто отдохнуть, впитать каждой клеточкой тела ее благость и величие. Они не шастали по лесу вооруженные суковатыми палками, как грибники пенсионеры, прочесывающие окрестности в поисках добычи на десятки километров. Они не устраивали шумных пьянок иных любителей природы, и не предавались бездумной лени и флирту, как третья категория отдыхающих на лоне природы граждан.
Дары леса их не интересовали, пьяные оргии не прельщали, бесконечный флирт на фоне лесных пейзажей им был не нужен. Флиртовать было некогда, да и не с кем. Как правило, такие люди, как Леший, выбирались в лес в одиночку, реже вдвоем и только в исключительных случаях, их могло быть больше двух.
С огромными рюкзаками за плечами, выбирались одиночки из автобуса и исчезали в лесу. Причем выходили не на общепринятых остановках, а в промежутках между ними, чтобы избежать встречи с вездесущими грибниками, и любителями шумных гулянок. Которые обосновывались, как правило, неподалеку от автобусных остановок, чтобы не тащить далеко привезенное из города добро, которым они были нагружены под завязку, и не идти далеко обратно, когда будет тяжело передвигаться вследствие перепоя, или мучительного похмелья.
Выбравшись из автобуса, они, по одним им ведомым тропкам-дорожкам уходили в лес никем не замеченные. В заветном месте из огромного рюкзака извлекалась палатка, продукты и прочие необходимые для двухдневного пребывания в лесу, вещи.
Меж двух сосен, Леший натягивал гамак, на котором любил побездельничать с книжкой в руках. Но не только пролеживание боков в гамаке входило в круг его интересов. Леший любил горы, поэтому и стоянка найденная им лет 10 назад и приглянувшаяся на всю жизнь, находилась прямо у их подножия. Со всех сторон ее окружал сосновый лес, насыщенный такими пьянящими ароматами, что даже дышалось как-то по-особенному. Хвойный лес упирался в скалы, круто уходящие ввысь на десятки метров, на самой вершине укрытые шапкой земли, на которой произрастали вековые сосны.
Место, где расположился лагерем Леший, было единственным в округе, где были скалы, этим оно его и прельстило. На гору, у подножия которой Леший разбил лагерь, можно было забраться и по поросшим хвойным лесом склонам, и оттуда, с вершины, любоваться раскинувшимся внизу пейзажем. Но подобные восхождения Лешего не прельщали. Это удел шатающихся по лесу отдыхающих. Хотя за 10 лет, что Леший обосновался здесь, он ни разу не встречал поблизости грибников, или ягодников, тем более не мог представить их карабкающимися в гору по заросшим травой склонам.
Охотники за дарами природы не углублялись далеко в лес, предпочитая наматывать круги в нескольких километрах от дороги. Леший, выгрузившись из раздолбанного рейсового автобуса, проходил по лесу около десяти километров до облюбованного места, где он гарантированно будет один, избавленный от визитов разного рода гостей. За исключением дикого зверя, которому, порой жутко интересно посмотреть, что за странное двуногое обосновалось по соседству.
Вдоволь налюбовавшись на двуногого, копошащегося вблизи странного, с растянутыми веревками брезентового строения, или раскачивающегося меж сосен в сетчатом мешке, они уходили, решив, что человек для них не опасен, и от его соседства не стоит ожидать неприятностей. И лишь представители животного мира, имевшие контакты с представителями мира человеческого, с далеко не лучшими его представителями, спешили убраться подальше от подобного соседства. Спокойствие человека не могло ввести их в заблуждение, слишком хорошо они успели изучить людей за редкие встречи, что имели место быть.
Поначалу они все тихие, и шумят вполне терпимо. Но затем, достав из рюкзаков емкости с дурно пахнущей жидкостью, начинают усиленно заливать ее в глотку. И чем больше жидкости они поглощают, тем более шумным и агрессивным становится их поведение. Нередко дружеская пирушка заканчивается потасовкой, когда минуту назад друзья на всю жизнь, с ожесточением лупцуют друг друга в кровь. Из-за пустячного повода, который, протрезвев, никто и вспомнить не может. И пока пьяная компания, состоящая из человеческих особей обоего пола метелила друг друга, наблюдавшее за ними зверье в ужасе разбегалось, подальше в лес от распоясавшихся людишек. Наблюдать за исходом поединка, желающих не находилось. Подавляющая часть зверья предпочитала ретироваться с первыми бутылками, брошенными в кусты. Если хорошенько расспросить зверушек, оказавшихся свидетелями человеческих пирушек, наверняка среди них удалось бы найти пару-тройку «счастливцев», кому досталось по хребту, или по лбу, пущенной в лес порожней тарой из-под дурманящей жидкости, от которой люди теряли головы, вызывающей и у зверей стойкое неприятие и отвращение.
Лешего, присутствие зверья не беспокоило, даже если наблюдающий за ним зверь относился к хищникам. Лето, благодатное время года не только для человека, но и для всего живого. Света, тепла и еды хватает всем. Чтобы прокормиться, достаточно нескольких часов. Остальное время можно валяться на солнышке в сонной полудреме, или наблюдать за двуногим существом, обосновавшимся в звериных владениях, и совершающим непонятные манипуляции.
Весной и осенью времени на отдых практически нет, если выкраивается несколько свободных минут, зверье предпочитает провести их на солнышке, ловя его прощальную ласку, или первые живительные поцелуи. Зимой зверье, которому от природы не дарована благодать на зиму впадать в спячку, избавляя себя от бесконечных мытарств, связанных с поиском пищи и борьбой за существование, и день, и ночь не знает покоя в поисках еды. С подведенными от голода, прилипшими к спине животами, рыщет зверье по заснеженному лесу. В это время года тратить время на человека никто не станет, добыча пищи гораздо важнее пустопорожнего разглядывания бестолковых двуногих.
Да и двуногие в это время года не баловали лес своими визитами. Они если и появлялись в лесу в неурочное время года, то только как исключение, которое, как известно, лишь подтверждает правило. После пирушки, гораздо менее продолжительной, нежели летом, двуногие убирались прочь, оставляя на утоптанном множеством ног снегу, следы своего недолгого пребывания. В большинстве своем они состояли из порожней тары из-под водки, вина, или иной жидкости содержащей спирт, до которой были падки люди. А также горы коробок и оберток, которые хоть и пахли приятно, но были несъедобны, и поэтому не представляли ценности для лесного зверя.
В голодное время года лесное зверье, оголодавшее и отощавшее, не брезговало посещать человеческие стоянки в поисках съестного. Почти всегда на месте гулянок оставалось множество объедков, которые были, как нельзя кстати. Порой зверье устраивало из-за объедков целые сражения, с выдранной шерстью и пущенной кровью, за право обладания ими. Рыча и визжа, сцепившись клубком, катались звери по утоптанной человеческими ногами поляне, яростно терзая противника. Победитель получал еду, а значит еще несколько дней жизни. Проигравший убирался прочь зализывать раны, чтобы не стать добычей другого хищника, более сильного и злобного.
Летом, когда было тепло и сытно, зверье брезговало посещать стоянки двуногих, за сотни метров обходя стороной места, пропахшие человеческим духом и отходами их жизнедеятельности. Но зима вносила свои коррективы в животную жизнь, заставляя резко менять привычки.
Леший зиму не любил, она лишала его главного развлечения, за которым он и ездил к скалам, помимо того, чтобы просто отдохнуть на природе. Он любил лазать по склонам, цепляясь руками и ногами за трещины в скалистом массиве, нащупывая крохотные выступы, площадки, на которые можно поставить ногу, опереться, немного передохнуть перед очередным рывком наверх, к вершине. И хотя за годы активного отдыха на природе он покорил заветную вершину уже не раз, она не переставала представлять для него интерес в спортивном плане. И если успешно пройден один маршрут восхождения к вершине, ничто не мешает наметить другой. Начать подъем заново, благо скалистый массив, изборожденный множеством трещин и разломов, тянется вширь на добрую сотню метров. Вариантов восхождения на вершину существует великое множество, и чтобы перепробовать все, не хватит и жизни. Поэтому Леший вновь и вновь приезжал туда, чтобы отдохнуть и развлечься.
Это место оказалось счастливым и в ином плане. Прошлым летом, возвращаясь обратно в город, в ожидании автобуса, он на остановке познакомился с симпатичной девушкой, оказавшейся в лесу в компании полудюжины девчонок и нескольких парней. Студенты одного из городских вузов, выбравшиеся за город, отдохнуть. В отличие от большинства компаний подобного рода, они были на удивление трезвы, а если и выпили, то бутылочку-другую винца, которое во все времена пользовалось неизменным успехом у студентов. Его не смогла вытеснить оказавшаяся в разливанном изобилии водка и ставшее модным у молодежи пиво, бесчисленное множество разновидностей которого, заполонило витрины коммерческих ларьков, маня ярким разнообразием этикеток. Но ни водка, ни пиво, не являются атрибутами студенческой компании, отправившейся в лес отдохнуть, попеть песни под гитару, просидеть до утра у костра, наслаждаясь сонным очарованием леса и нежными гитарными переливами.
Чрезмерное употребление водки, убивает романтику, будя низменные чувства, доселе дремавшие под пластами воспитания. Человек теряет голову, рассудок мутится, и он совершает такие деяния, о которых в трезвом виде, не смел и подумать. Пробудившись утром с разламывающейся от боли головой, выпивоха не помнит ничего из вчерашнего, что натворил с перепою. Хорошо, если друзья, в компании с которыми он приехал в лес отдыхать, не отставали по части употребления спиртного. Утром они также мучились головной болью, и тоже не могли ничего вспомнить из вчерашнего. Всех объединяло одно чувство, - мучительное похмелье, и одна мысль, - не осталось ли чего на опохмел. Или они все выжрали вчера и обречены на муки до возвращения в город, которое состоится еще не скоро.
Если в похмельной компании имелся отщепенец, который прошлым вечером не поддержал веселую компанию в борьбе с зеленым змием, к физическим мукам добавлялись душевные страдания. Отщепенец, наблюдавший со стороны пьяные выходки и чудачества приятелей, утром смаковал их с красочными подробностями, заставляя друзей морщиться и кривиться. Мучитель готов был бередить душу снова и снова, если бы не предупреждение о последствиях для его организма, если он не заткнется.
Если водки оказывалось недостаточно для того, чтобы, нажравшись, упереться рогами в землю, а хватало только для храбрости, глаза начинали рыскать по сторонам в поисках того, на ком ее проявить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186
Дамочке остается лишь кокетливо соглашаться на услуги добровольного проводника и гида, даже если она бывала здесь уже не раз, и знала все наизусть. Ведь она, такая молодая и красивая, нуждается в мужском внимании и участии, и совсем не прочь завести курортный роман. В котором есть и безумная страсть, и томные стоны где-нибудь в зеленом массиве санатория, или в номере одного из участников любовного дуэта. На курорте все молоды и красивы, а главное свободны. Даже если дома остались обрюзгшие мужья, предпочитающие отдыхать на диване пред экраном телевизора. Или сварливые жены с неизменными бигудями на голове, льющие слезы над очередным бесконечным и плаксивым латиноамериканским сериалом.
Обручальное кольцо, без которого супруг не выпустит дражайшую половину из дома, при входе в автобус, перекочевывает в потаенный кармашек, дабы объявиться лишь на обратном пути. Чтобы предстать перед встречающим примерным супругом, бесконечно радостным от встречи с законной половиной.
Но радость, написанная на лицах, должная означать восторг после долгой разлуки со второй половиной, как правило, показушная, нарочитая. Восторг оттого, что у законной половины, вне зависимости от того, мужчина это, или женщина, отчетливо просматривались огромные, ветвистые рога, которым мог позавидовать матерый северный олень. Такие огромные, что окружающим стоило поберечь себя, чтобы не пораниться. И самое удивительное, что рогатый супруг, или супружница, в глупости своей не замечает рогатого великолепия, полученного в награду от вернувшейся с отдыха, половины. Хотя, зачастую и вернувшиеся с отдыха половинки не замечали, что у самих рога хоть куда, такие здоровенные, что супругам впору бодаться друг с другом.
Они начинали это делать немного позже, когда кто-то скажет лишнее, делясь впечатлениями об отдыхе, или обнаружит в доме нечто, чего там не должно быть ни при каких обстоятельствах и почувствует тяжесть и зуд ветвистых рогов.
Существовала третья категория отдыхающих на природе, к которой и принадлежал Леший. Это люди, которые действительно выезжали на природу, чтобы просто отдохнуть, впитать каждой клеточкой тела ее благость и величие. Они не шастали по лесу вооруженные суковатыми палками, как грибники пенсионеры, прочесывающие окрестности в поисках добычи на десятки километров. Они не устраивали шумных пьянок иных любителей природы, и не предавались бездумной лени и флирту, как третья категория отдыхающих на лоне природы граждан.
Дары леса их не интересовали, пьяные оргии не прельщали, бесконечный флирт на фоне лесных пейзажей им был не нужен. Флиртовать было некогда, да и не с кем. Как правило, такие люди, как Леший, выбирались в лес в одиночку, реже вдвоем и только в исключительных случаях, их могло быть больше двух.
С огромными рюкзаками за плечами, выбирались одиночки из автобуса и исчезали в лесу. Причем выходили не на общепринятых остановках, а в промежутках между ними, чтобы избежать встречи с вездесущими грибниками, и любителями шумных гулянок. Которые обосновывались, как правило, неподалеку от автобусных остановок, чтобы не тащить далеко привезенное из города добро, которым они были нагружены под завязку, и не идти далеко обратно, когда будет тяжело передвигаться вследствие перепоя, или мучительного похмелья.
Выбравшись из автобуса, они, по одним им ведомым тропкам-дорожкам уходили в лес никем не замеченные. В заветном месте из огромного рюкзака извлекалась палатка, продукты и прочие необходимые для двухдневного пребывания в лесу, вещи.
Меж двух сосен, Леший натягивал гамак, на котором любил побездельничать с книжкой в руках. Но не только пролеживание боков в гамаке входило в круг его интересов. Леший любил горы, поэтому и стоянка найденная им лет 10 назад и приглянувшаяся на всю жизнь, находилась прямо у их подножия. Со всех сторон ее окружал сосновый лес, насыщенный такими пьянящими ароматами, что даже дышалось как-то по-особенному. Хвойный лес упирался в скалы, круто уходящие ввысь на десятки метров, на самой вершине укрытые шапкой земли, на которой произрастали вековые сосны.
Место, где расположился лагерем Леший, было единственным в округе, где были скалы, этим оно его и прельстило. На гору, у подножия которой Леший разбил лагерь, можно было забраться и по поросшим хвойным лесом склонам, и оттуда, с вершины, любоваться раскинувшимся внизу пейзажем. Но подобные восхождения Лешего не прельщали. Это удел шатающихся по лесу отдыхающих. Хотя за 10 лет, что Леший обосновался здесь, он ни разу не встречал поблизости грибников, или ягодников, тем более не мог представить их карабкающимися в гору по заросшим травой склонам.
Охотники за дарами природы не углублялись далеко в лес, предпочитая наматывать круги в нескольких километрах от дороги. Леший, выгрузившись из раздолбанного рейсового автобуса, проходил по лесу около десяти километров до облюбованного места, где он гарантированно будет один, избавленный от визитов разного рода гостей. За исключением дикого зверя, которому, порой жутко интересно посмотреть, что за странное двуногое обосновалось по соседству.
Вдоволь налюбовавшись на двуногого, копошащегося вблизи странного, с растянутыми веревками брезентового строения, или раскачивающегося меж сосен в сетчатом мешке, они уходили, решив, что человек для них не опасен, и от его соседства не стоит ожидать неприятностей. И лишь представители животного мира, имевшие контакты с представителями мира человеческого, с далеко не лучшими его представителями, спешили убраться подальше от подобного соседства. Спокойствие человека не могло ввести их в заблуждение, слишком хорошо они успели изучить людей за редкие встречи, что имели место быть.
Поначалу они все тихие, и шумят вполне терпимо. Но затем, достав из рюкзаков емкости с дурно пахнущей жидкостью, начинают усиленно заливать ее в глотку. И чем больше жидкости они поглощают, тем более шумным и агрессивным становится их поведение. Нередко дружеская пирушка заканчивается потасовкой, когда минуту назад друзья на всю жизнь, с ожесточением лупцуют друг друга в кровь. Из-за пустячного повода, который, протрезвев, никто и вспомнить не может. И пока пьяная компания, состоящая из человеческих особей обоего пола метелила друг друга, наблюдавшее за ними зверье в ужасе разбегалось, подальше в лес от распоясавшихся людишек. Наблюдать за исходом поединка, желающих не находилось. Подавляющая часть зверья предпочитала ретироваться с первыми бутылками, брошенными в кусты. Если хорошенько расспросить зверушек, оказавшихся свидетелями человеческих пирушек, наверняка среди них удалось бы найти пару-тройку «счастливцев», кому досталось по хребту, или по лбу, пущенной в лес порожней тарой из-под дурманящей жидкости, от которой люди теряли головы, вызывающей и у зверей стойкое неприятие и отвращение.
Лешего, присутствие зверья не беспокоило, даже если наблюдающий за ним зверь относился к хищникам. Лето, благодатное время года не только для человека, но и для всего живого. Света, тепла и еды хватает всем. Чтобы прокормиться, достаточно нескольких часов. Остальное время можно валяться на солнышке в сонной полудреме, или наблюдать за двуногим существом, обосновавшимся в звериных владениях, и совершающим непонятные манипуляции.
Весной и осенью времени на отдых практически нет, если выкраивается несколько свободных минут, зверье предпочитает провести их на солнышке, ловя его прощальную ласку, или первые живительные поцелуи. Зимой зверье, которому от природы не дарована благодать на зиму впадать в спячку, избавляя себя от бесконечных мытарств, связанных с поиском пищи и борьбой за существование, и день, и ночь не знает покоя в поисках еды. С подведенными от голода, прилипшими к спине животами, рыщет зверье по заснеженному лесу. В это время года тратить время на человека никто не станет, добыча пищи гораздо важнее пустопорожнего разглядывания бестолковых двуногих.
Да и двуногие в это время года не баловали лес своими визитами. Они если и появлялись в лесу в неурочное время года, то только как исключение, которое, как известно, лишь подтверждает правило. После пирушки, гораздо менее продолжительной, нежели летом, двуногие убирались прочь, оставляя на утоптанном множеством ног снегу, следы своего недолгого пребывания. В большинстве своем они состояли из порожней тары из-под водки, вина, или иной жидкости содержащей спирт, до которой были падки люди. А также горы коробок и оберток, которые хоть и пахли приятно, но были несъедобны, и поэтому не представляли ценности для лесного зверя.
В голодное время года лесное зверье, оголодавшее и отощавшее, не брезговало посещать человеческие стоянки в поисках съестного. Почти всегда на месте гулянок оставалось множество объедков, которые были, как нельзя кстати. Порой зверье устраивало из-за объедков целые сражения, с выдранной шерстью и пущенной кровью, за право обладания ими. Рыча и визжа, сцепившись клубком, катались звери по утоптанной человеческими ногами поляне, яростно терзая противника. Победитель получал еду, а значит еще несколько дней жизни. Проигравший убирался прочь зализывать раны, чтобы не стать добычей другого хищника, более сильного и злобного.
Летом, когда было тепло и сытно, зверье брезговало посещать стоянки двуногих, за сотни метров обходя стороной места, пропахшие человеческим духом и отходами их жизнедеятельности. Но зима вносила свои коррективы в животную жизнь, заставляя резко менять привычки.
Леший зиму не любил, она лишала его главного развлечения, за которым он и ездил к скалам, помимо того, чтобы просто отдохнуть на природе. Он любил лазать по склонам, цепляясь руками и ногами за трещины в скалистом массиве, нащупывая крохотные выступы, площадки, на которые можно поставить ногу, опереться, немного передохнуть перед очередным рывком наверх, к вершине. И хотя за годы активного отдыха на природе он покорил заветную вершину уже не раз, она не переставала представлять для него интерес в спортивном плане. И если успешно пройден один маршрут восхождения к вершине, ничто не мешает наметить другой. Начать подъем заново, благо скалистый массив, изборожденный множеством трещин и разломов, тянется вширь на добрую сотню метров. Вариантов восхождения на вершину существует великое множество, и чтобы перепробовать все, не хватит и жизни. Поэтому Леший вновь и вновь приезжал туда, чтобы отдохнуть и развлечься.
Это место оказалось счастливым и в ином плане. Прошлым летом, возвращаясь обратно в город, в ожидании автобуса, он на остановке познакомился с симпатичной девушкой, оказавшейся в лесу в компании полудюжины девчонок и нескольких парней. Студенты одного из городских вузов, выбравшиеся за город, отдохнуть. В отличие от большинства компаний подобного рода, они были на удивление трезвы, а если и выпили, то бутылочку-другую винца, которое во все времена пользовалось неизменным успехом у студентов. Его не смогла вытеснить оказавшаяся в разливанном изобилии водка и ставшее модным у молодежи пиво, бесчисленное множество разновидностей которого, заполонило витрины коммерческих ларьков, маня ярким разнообразием этикеток. Но ни водка, ни пиво, не являются атрибутами студенческой компании, отправившейся в лес отдохнуть, попеть песни под гитару, просидеть до утра у костра, наслаждаясь сонным очарованием леса и нежными гитарными переливами.
Чрезмерное употребление водки, убивает романтику, будя низменные чувства, доселе дремавшие под пластами воспитания. Человек теряет голову, рассудок мутится, и он совершает такие деяния, о которых в трезвом виде, не смел и подумать. Пробудившись утром с разламывающейся от боли головой, выпивоха не помнит ничего из вчерашнего, что натворил с перепою. Хорошо, если друзья, в компании с которыми он приехал в лес отдыхать, не отставали по части употребления спиртного. Утром они также мучились головной болью, и тоже не могли ничего вспомнить из вчерашнего. Всех объединяло одно чувство, - мучительное похмелье, и одна мысль, - не осталось ли чего на опохмел. Или они все выжрали вчера и обречены на муки до возвращения в город, которое состоится еще не скоро.
Если в похмельной компании имелся отщепенец, который прошлым вечером не поддержал веселую компанию в борьбе с зеленым змием, к физическим мукам добавлялись душевные страдания. Отщепенец, наблюдавший со стороны пьяные выходки и чудачества приятелей, утром смаковал их с красочными подробностями, заставляя друзей морщиться и кривиться. Мучитель готов был бередить душу снова и снова, если бы не предупреждение о последствиях для его организма, если он не заткнется.
Если водки оказывалось недостаточно для того, чтобы, нажравшись, упереться рогами в землю, а хватало только для храбрости, глаза начинали рыскать по сторонам в поисках того, на ком ее проявить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186