Говорить она не могла — лишь счастливо улыбалась потрескавшимися, обмороженными губами.
Конан нащупал рукоять кинжала, вытащил его и вонзил в лед. Скольжение прекратилось. Но сколько они так продержатся? Минуту, две? Замерзшие пальцы не смогут долго держать кинжал… Он до боли сжал зубы и попытался подтянуться на одной руке, другой крепко держа Луару. Тщетно. Одеревеневшие мышцы не слушались, ветер и вес Луары влекли его к пропасти… Он почувствовал, как начинает гнуться лезвие кинжала.
Расплывчатая тень нависла над ними, и киммериец вдруг Услышал властный голос, заглушивший грохот бури:
— Руку, Конан! Дай руку, если хочешь жить!
Кто это? Омигус, Толстяк? Быть не может…
Незнакомец стоял над ними незыблемо, точно скала, как будто не бесновался вокруг шквальный ветер, как будто тучи ледяной пыли и снега не сбивали с ног. Лишь полы Длинного плаща таинственного спасителя трепетали, бились, метались у него за спиной, как крылья разъяренного демона.
— Конан, дай же руку!
Решившись, северянин отпустил рукоять кинжала и протянул раскрытую ладонь незнакомцу.
Ветер словно только и ждал этого момента. Едва Конан оставил кинжал, новый удар бури обрушился на него и отбросил вместе с Луарой на самый край пропасти. Однако каким-то непостижимым образом таинственный спаситель в развевающемся плаще оказался рядом и одним рывком поставил обоих на ноги. Удивительное дело, но возле него ветра не было и в помине, точно незнакомца окружала невидимая стена. Но у Конана даже не было сил удивляться.
— Спасибо,— просипел он.
Вконец обессиленная Луара повисла у него на шее и лишь тихонько постанывала.
— Кто ты, незнакомец? Откуда знаешь мое имя?
— После, воин из Киммерии. После поговорим. А сейчас давай найдем твоих друзей, пока буря не скинула нас в пропасть.
Конан пошатнулся, и незнакомец подхватил его под мышки.
Северянин не помнил, в какой стороне осталось укрытие, где спрятались его друзья. Но тут в клубящемся водовороте снега неожиданно вспыхнула яркая искорка — Омигус все же зажег сигнальный огонь.
Ветер, что, подобно добросовестному дворнику, очистил ледяную площадку над обрывом, возле скалы завихрялся, и перед входом в пещеру вырос целый сугроб. Непослушными руками Конан стал разгребать снег, потом кто-то помог ему… И вот он, Луара и незнакомец уже стоят внутри пещеры.
Омигус и Ки-шон выбились из сил, перетаскивая всех троих через снежный занос, и дрожали от лютого холода.
В свете шара синего пламени, который висел под сводом этой тесной пещерки, можно было разглядеть, что загадочный спаситель высок и очень худ. Орлиный нос нависал над тонкими бескровными губами, из-под кустистых седых бровей сверкали колючие серые глаза, окруженные плотной паутинкой морщин.
— Огня,— прохрипел северянин, обращаясь к фальшивому магу.— Ради всего святого, быстрее огня! Мы же все здесь замерзнем!..
— О Конан, Конан,— запричитал Омигус, стуча зубами.— Я не могу развести огонь! Чудодейственный порошок отсырел… да и места тут для огня нет! Это — холодное пламя, оно только светит! — И в подтверждение своих слов маг сунул дрожащие, посиневшие пальцы в самое сердце синего огненного шара.
Стужа пробирала до самых костей. Еще немного — и все живое здесь околеет, замерзнет, покроется инеем…
— Я сумею помочь,— вдруг прозвучал над ухом киммерийца тихий, спокойный голос незнакомца.— Но, увы, только одному. Моей волшебной силы на всех не хватит. Поверь мне, варвар. Я не враг тебе, как ты, надеюсь, уже убедился там, у обрыва. Зовут меня Ловар. Я тоже пилигрим, тоже ищу волшебную страну Гиль-Дорад. В таборе бродячих торговцев я узнал, что отряд под предводительством воина из Киммерии по имени Конан не так давно выступил к перевалу Топор Палача, и, спеша присоединиться к нему, бросился вслед. Вот и все. Надеюсь, я развеял твои сомнения. Я не враг тебе.
— Помочь — каким образом? — просипел северянин.
— Я могу сделать так, что никакой мороз, никакая стужа не проникнет за пределы моего защитного купола. Но, увы, купол действует только в пределах трех локтей. Поэтому только тебя я сумею спасти. Остальные просто не поместятся… Выбирай, Конан. Ты можешь замерзнуть, но спасти кого-нибудь. Но тогда ты никогда не доберешься до Гиль-Дорад. А без тебя и остальные не дойдут. Или ты можешь спастись сам.
Ловар протянул руки к стене, и из его пальцев заструилось марево, какое возникает над землей в жаркий полдень. На крошечном пятачке в углу пещеры образовалось пятно света; лед, покрывавший камень, начал таять, оттуда сразу потянуло теплом.
Конан беспомощно огляделся. Бывший работорговец лежал на ледяном полу, от холода он, похоже, впал в забытье. Ки-шон сидела у стены, закутавшись в шубу до самых глаз, и дрожала всем телом. Луара стояла, сняв рукавицы, и дышала на отмороженные пальцы, пытаясь согреть их. Лошади сгрудились у самого выхода из пещеры — мороз, по-видимому, лишил их даже инстинкта самосохранения; глаза животных были затянуты мутной пленкой, пар редкими тоненькими струйками, словно нехотя, выползал из ноздрей.
— Быстрее, Конан,— поторопил Ловар.— Я не смогу долго удерживать заклинание в бездействии. Делай свой выбор!
Лошади!..
Жители самых северных областей Киммерии в безвыходном положении спасались от холода именно так… Да и по предательскому спуску в расселину их все равно не провести…
— Значит, твой купол размером лишь три локтя? — хрипло спросил киммериец.
— Да…— кивнул гость, несколько смешавшись.— Все туда не поместятся. Только ты.
— А ты?..
— За меня не беспокойся, Конан. Мне холод не страшен.
— Ладно,— прошептал северянин.— Я сделал выбор… Строй свой купол, колдун…
Негнущимися пальцами Конан подобрал меч и, покачиваясь, приблизился к животным.
— Простите меня,— прошептал он,— Вы верно служили нам все это время. Послужите же в последний раз. Мне очень жаль…— И северянин, подняв меч, полоснул острием по горлу лошади.
Омигус в ужасе отпрянул, Луара сдавленно вскрикнула. Пенящаяся, дымящаяся кровь черным потоком хлынула из раны. Животное захрипело, ноги его подкосились, оно тяжело рухнуло на землю и забилось в судорогах. Второй конь лишь немного повернул свою крупную голову, но больше никак не отреагировал на происшедшее. Конан сделал таг к нему и вторично поднял окровавленное лезвие…
Мечом вспоров брюхо обеим лошадям, Конан повернулся к ошарашенным спутникам.
— Луара и Ки-шон вдвоем занимают не больше места, нежели я один. Поэтому женщины спрячутся под купол Ловара. Кровь лошадей горячее человеческой. Я, Омигус и Толстяк переждем бурю в их чреве… Давай, циркач, полезай внутрь.
От вываливающихся кишок, ярко-алых, маслянисто блестящих, поднимался пар.
— Я? — почему-то шепотом удивился Омигус.— Туда?! В кишки к этим тварям? Да я лучше замерзну…
— И замерзнешь, идиот! Это — наше единственное спасение! Повторяю: кровь лошадей горячее человеческой, в их утробе мы и отогреемся, и переждем бурю. Иного выхода нет, пойми!
Отбросив меч, киммериец подхватил заартачившегося Омигуса, сорвал с него плащ и головой вперед толкнул к разверстому нутру мертвого коня. Маг заверещал, будто зарезали не бедное животное, а убивают его самого, и стал изо всех сил упираться.
— Не надо, Конан! Почему я? Я не выношу запаха крови, не надо, пожалуйста! Меня сейчас вырвет!..
— Отпусти его, Конан,— вдруг едва слышно прошептала Луара и подняла на киммерийца полные отчаяния глаза,— Пусть он остается вместе с Ки-шон. А рядом с тобой буду я.
От неожиданности северянин выпустил циркача — тот упал на пол и проворно отполз в угол, под защиту волшебного купола.
— Ты?..— Он опустился перед ней на колени и взял в ладони ее тонкие, холодные, как ледышки, пальцы.
— Конан, ты же сам говорил, что наше путешествие будет не из легких… Я обещала во всем слушаться тебя и всегда быть рядом с тобой…— У нее зуб на зуб не попадал от холода, и все же она попыталась улыбнуться потрескавшимися губами.— Вот такой момент и наступил. Если нам суждено здесь погибнуть, то мы погибнем вместе. И… я очень боюсь этого человека.— Они кивнула на молча наблюдающего за ними колдуна.
— Он спас нам жизнь,— напомнил Конан.— И сейчас спасает опять… Но… Хорошо. Ты очень храбрая девочка, Луара. Я горжусь тобой.
— А я верю тебе, Конан. Ты не оставишь нас в беде. Я… Я сейчас… Дай собраться с силами…
Спустя две минуты она уже лежала внутри лошади. Не плакала, не кричала… лишь тихонечко всхлипывала.
— Ты умный, варвар. Теперь я уверен, что ты доберешься до Гиль-Дорад,— неожиданно подал голос таинственный незнакомец, по-прежнему неподвижно стоящий у самого выхода из пещеры. Глаза его мерцали странным холодным огнем.— Тебе надо торопиться — кровь остывает… и не только лошадиная, но и в твоих собственных жилах.
— Сейчас.— Ки-шон уже заняла место рядом с Омигусом. Они сидели, прижавшись друг к другу, и неотрывно смотрели на колдуна и северянина.
Конан склонился над Толстяком — тот едва дышал.
— Помоги мне засунуть его в другую лошадь,— обратился Конан к незнакомцу.
— Его? — удивился Ловар.— Зачем тебе эта обуза? Пусть себе замерзает — так будет лучше и для него, и для вас! Киммериец медленно выпрямился.
— Я очень благодарен тебе, незнакомец, за то, что ты спас мне жизнь. Но не в моих правилах бросать человека на верную гибель, когда есть возможность спасти его. Надеюсь, ты не будешь гневаться на меня за это.
Ловар учтиво улыбнулся.
— Извини, варвар. Я всего лишь проверял тебя. Хоть ты и молод, но благородства тебе не занимать.— Сказав так, он помог Конану погрузить в дымящиеся внутренности бесчувственное тело раба и выпрямился.— Я еще раз прошу прощения за столь дерзкое поведение. И постараюсь в силу моих слабых возможностей сделать все, чтобы ты и твои друзья пережили эту бурю. Верь мне, Конан.
Северянин пожал плечами.
— Я не говорил, что не доверяю тебе, Ловар. Давай-ка отложим разговор на потом. Если эта буря когда-нибудь стихнет…
Поначалу киммериец не чувствовал ничего, кроме тошнотворного запаха крови. Но постепенно горячая плоть лошади согрела его, и он ощутил тысячи иголочек, вонзившихся в его руки и ноги,— свидетельство того, что кровь вновь нормально побежала по жилам. Конан прислушался. Луара тихо посапывала рядом — сон сморил ее даже в таком жутком месте. Снаружи завывала, плакала и смеялась пурга, но силы ее явно были на исходе.
Северянин обнял липкую от крови девушку и мгновенно уснул, вымотанный тяготами путешествия. А ведь это — лишь начало пути…
Глава двенадцатая
Проснулся он от холода. Лошадиная туша остыла, кровь свернулась, и выбраться наружу было делом непростым. Киммериец тщательно смыл снегом кровь с тела и одежды. Судя по всему, буря давно прекратилась, и вновь стояла прекрасная погода. Снежный занос, преграждавший выход из пещеры, таинственным образом исчез — как заподозрил северянин, не без помощи странного гостя. Было утро. Неужели они целые сутки находились посреди бушующей стихии?..
На самом краю обрыва возвышалась неподвижная мрачная фигура; черный силуэт отчетливо выделялся на ослепительно белом фоне снегов. Закутавшись в длинный, до самых пят, плащ, Ловар задумчиво всматривался в уходящий до самого горизонта провал расселины; у ног его лежал небольшой, но туго набитый походный мешок. «Хорошо бы заглянуть в него»,— мелькнула у Конана мысль. Ведь, как говорили старики в Киммерии, подчас о человеке можно узнать гораздо больше по тому, что он носит с собой, нежели по его речам и поступкам.
Он подошел к колдуну и встал рядом, также устремив взгляд в даль. Поднималось солнце, сиянием нового дня озаряя горные пики; воздух был морозен, но ветер стих; голубая даль была светла и прозрачна.
* * *
— Хороший день, варвар,— не поворачивая головы, произнес Ловар.— В такой день умирается спокойно и радостно.
— Я пока не собираюсь умирать,— хмуро ответил киммериец.
— Кто может разгадать желания богов? — возразил Ловар.— Вчера, например, ты был на волосок от гибели. Если бы я не оказался в нужный момент в нужном месте, твой труп и труп девушки уже покоились бы на дне этой пропасти.— И он, словно в подтверждение своих слов, носком сапога скинул вниз кусочек льда. Ледышка запрыгала по уступам, спускающимся вниз наподобие великанской лестницы, и ее веселый звон долго дрожал в студеном воздухе.
— Это меня и настораживает,— честно признался Конан.— Я, конечно, благодарен тебе, но не понимаю, как ты умудрился оказаться в нужный момент в нужном месте.
Обветренные губы Ловара тронула усмешка.
— Ты еще очень молод, Конан из Киммерии. Боги частенько любят подшучивать таким образом над нами, смертными. А ты потом ломаешь голову: то ли простая случайность была причиной твоего чудесного спасения, то ли боги проявляют к тебе благорасположение… В данном случае я склонен придерживаться первой версии.
— Зачем же ты прятался среди камней, когда мы вышли на перевал?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Конан нащупал рукоять кинжала, вытащил его и вонзил в лед. Скольжение прекратилось. Но сколько они так продержатся? Минуту, две? Замерзшие пальцы не смогут долго держать кинжал… Он до боли сжал зубы и попытался подтянуться на одной руке, другой крепко держа Луару. Тщетно. Одеревеневшие мышцы не слушались, ветер и вес Луары влекли его к пропасти… Он почувствовал, как начинает гнуться лезвие кинжала.
Расплывчатая тень нависла над ними, и киммериец вдруг Услышал властный голос, заглушивший грохот бури:
— Руку, Конан! Дай руку, если хочешь жить!
Кто это? Омигус, Толстяк? Быть не может…
Незнакомец стоял над ними незыблемо, точно скала, как будто не бесновался вокруг шквальный ветер, как будто тучи ледяной пыли и снега не сбивали с ног. Лишь полы Длинного плаща таинственного спасителя трепетали, бились, метались у него за спиной, как крылья разъяренного демона.
— Конан, дай же руку!
Решившись, северянин отпустил рукоять кинжала и протянул раскрытую ладонь незнакомцу.
Ветер словно только и ждал этого момента. Едва Конан оставил кинжал, новый удар бури обрушился на него и отбросил вместе с Луарой на самый край пропасти. Однако каким-то непостижимым образом таинственный спаситель в развевающемся плаще оказался рядом и одним рывком поставил обоих на ноги. Удивительное дело, но возле него ветра не было и в помине, точно незнакомца окружала невидимая стена. Но у Конана даже не было сил удивляться.
— Спасибо,— просипел он.
Вконец обессиленная Луара повисла у него на шее и лишь тихонько постанывала.
— Кто ты, незнакомец? Откуда знаешь мое имя?
— После, воин из Киммерии. После поговорим. А сейчас давай найдем твоих друзей, пока буря не скинула нас в пропасть.
Конан пошатнулся, и незнакомец подхватил его под мышки.
Северянин не помнил, в какой стороне осталось укрытие, где спрятались его друзья. Но тут в клубящемся водовороте снега неожиданно вспыхнула яркая искорка — Омигус все же зажег сигнальный огонь.
Ветер, что, подобно добросовестному дворнику, очистил ледяную площадку над обрывом, возле скалы завихрялся, и перед входом в пещеру вырос целый сугроб. Непослушными руками Конан стал разгребать снег, потом кто-то помог ему… И вот он, Луара и незнакомец уже стоят внутри пещеры.
Омигус и Ки-шон выбились из сил, перетаскивая всех троих через снежный занос, и дрожали от лютого холода.
В свете шара синего пламени, который висел под сводом этой тесной пещерки, можно было разглядеть, что загадочный спаситель высок и очень худ. Орлиный нос нависал над тонкими бескровными губами, из-под кустистых седых бровей сверкали колючие серые глаза, окруженные плотной паутинкой морщин.
— Огня,— прохрипел северянин, обращаясь к фальшивому магу.— Ради всего святого, быстрее огня! Мы же все здесь замерзнем!..
— О Конан, Конан,— запричитал Омигус, стуча зубами.— Я не могу развести огонь! Чудодейственный порошок отсырел… да и места тут для огня нет! Это — холодное пламя, оно только светит! — И в подтверждение своих слов маг сунул дрожащие, посиневшие пальцы в самое сердце синего огненного шара.
Стужа пробирала до самых костей. Еще немного — и все живое здесь околеет, замерзнет, покроется инеем…
— Я сумею помочь,— вдруг прозвучал над ухом киммерийца тихий, спокойный голос незнакомца.— Но, увы, только одному. Моей волшебной силы на всех не хватит. Поверь мне, варвар. Я не враг тебе, как ты, надеюсь, уже убедился там, у обрыва. Зовут меня Ловар. Я тоже пилигрим, тоже ищу волшебную страну Гиль-Дорад. В таборе бродячих торговцев я узнал, что отряд под предводительством воина из Киммерии по имени Конан не так давно выступил к перевалу Топор Палача, и, спеша присоединиться к нему, бросился вслед. Вот и все. Надеюсь, я развеял твои сомнения. Я не враг тебе.
— Помочь — каким образом? — просипел северянин.
— Я могу сделать так, что никакой мороз, никакая стужа не проникнет за пределы моего защитного купола. Но, увы, купол действует только в пределах трех локтей. Поэтому только тебя я сумею спасти. Остальные просто не поместятся… Выбирай, Конан. Ты можешь замерзнуть, но спасти кого-нибудь. Но тогда ты никогда не доберешься до Гиль-Дорад. А без тебя и остальные не дойдут. Или ты можешь спастись сам.
Ловар протянул руки к стене, и из его пальцев заструилось марево, какое возникает над землей в жаркий полдень. На крошечном пятачке в углу пещеры образовалось пятно света; лед, покрывавший камень, начал таять, оттуда сразу потянуло теплом.
Конан беспомощно огляделся. Бывший работорговец лежал на ледяном полу, от холода он, похоже, впал в забытье. Ки-шон сидела у стены, закутавшись в шубу до самых глаз, и дрожала всем телом. Луара стояла, сняв рукавицы, и дышала на отмороженные пальцы, пытаясь согреть их. Лошади сгрудились у самого выхода из пещеры — мороз, по-видимому, лишил их даже инстинкта самосохранения; глаза животных были затянуты мутной пленкой, пар редкими тоненькими струйками, словно нехотя, выползал из ноздрей.
— Быстрее, Конан,— поторопил Ловар.— Я не смогу долго удерживать заклинание в бездействии. Делай свой выбор!
Лошади!..
Жители самых северных областей Киммерии в безвыходном положении спасались от холода именно так… Да и по предательскому спуску в расселину их все равно не провести…
— Значит, твой купол размером лишь три локтя? — хрипло спросил киммериец.
— Да…— кивнул гость, несколько смешавшись.— Все туда не поместятся. Только ты.
— А ты?..
— За меня не беспокойся, Конан. Мне холод не страшен.
— Ладно,— прошептал северянин.— Я сделал выбор… Строй свой купол, колдун…
Негнущимися пальцами Конан подобрал меч и, покачиваясь, приблизился к животным.
— Простите меня,— прошептал он,— Вы верно служили нам все это время. Послужите же в последний раз. Мне очень жаль…— И северянин, подняв меч, полоснул острием по горлу лошади.
Омигус в ужасе отпрянул, Луара сдавленно вскрикнула. Пенящаяся, дымящаяся кровь черным потоком хлынула из раны. Животное захрипело, ноги его подкосились, оно тяжело рухнуло на землю и забилось в судорогах. Второй конь лишь немного повернул свою крупную голову, но больше никак не отреагировал на происшедшее. Конан сделал таг к нему и вторично поднял окровавленное лезвие…
Мечом вспоров брюхо обеим лошадям, Конан повернулся к ошарашенным спутникам.
— Луара и Ки-шон вдвоем занимают не больше места, нежели я один. Поэтому женщины спрячутся под купол Ловара. Кровь лошадей горячее человеческой. Я, Омигус и Толстяк переждем бурю в их чреве… Давай, циркач, полезай внутрь.
От вываливающихся кишок, ярко-алых, маслянисто блестящих, поднимался пар.
— Я? — почему-то шепотом удивился Омигус.— Туда?! В кишки к этим тварям? Да я лучше замерзну…
— И замерзнешь, идиот! Это — наше единственное спасение! Повторяю: кровь лошадей горячее человеческой, в их утробе мы и отогреемся, и переждем бурю. Иного выхода нет, пойми!
Отбросив меч, киммериец подхватил заартачившегося Омигуса, сорвал с него плащ и головой вперед толкнул к разверстому нутру мертвого коня. Маг заверещал, будто зарезали не бедное животное, а убивают его самого, и стал изо всех сил упираться.
— Не надо, Конан! Почему я? Я не выношу запаха крови, не надо, пожалуйста! Меня сейчас вырвет!..
— Отпусти его, Конан,— вдруг едва слышно прошептала Луара и подняла на киммерийца полные отчаяния глаза,— Пусть он остается вместе с Ки-шон. А рядом с тобой буду я.
От неожиданности северянин выпустил циркача — тот упал на пол и проворно отполз в угол, под защиту волшебного купола.
— Ты?..— Он опустился перед ней на колени и взял в ладони ее тонкие, холодные, как ледышки, пальцы.
— Конан, ты же сам говорил, что наше путешествие будет не из легких… Я обещала во всем слушаться тебя и всегда быть рядом с тобой…— У нее зуб на зуб не попадал от холода, и все же она попыталась улыбнуться потрескавшимися губами.— Вот такой момент и наступил. Если нам суждено здесь погибнуть, то мы погибнем вместе. И… я очень боюсь этого человека.— Они кивнула на молча наблюдающего за ними колдуна.
— Он спас нам жизнь,— напомнил Конан.— И сейчас спасает опять… Но… Хорошо. Ты очень храбрая девочка, Луара. Я горжусь тобой.
— А я верю тебе, Конан. Ты не оставишь нас в беде. Я… Я сейчас… Дай собраться с силами…
Спустя две минуты она уже лежала внутри лошади. Не плакала, не кричала… лишь тихонечко всхлипывала.
— Ты умный, варвар. Теперь я уверен, что ты доберешься до Гиль-Дорад,— неожиданно подал голос таинственный незнакомец, по-прежнему неподвижно стоящий у самого выхода из пещеры. Глаза его мерцали странным холодным огнем.— Тебе надо торопиться — кровь остывает… и не только лошадиная, но и в твоих собственных жилах.
— Сейчас.— Ки-шон уже заняла место рядом с Омигусом. Они сидели, прижавшись друг к другу, и неотрывно смотрели на колдуна и северянина.
Конан склонился над Толстяком — тот едва дышал.
— Помоги мне засунуть его в другую лошадь,— обратился Конан к незнакомцу.
— Его? — удивился Ловар.— Зачем тебе эта обуза? Пусть себе замерзает — так будет лучше и для него, и для вас! Киммериец медленно выпрямился.
— Я очень благодарен тебе, незнакомец, за то, что ты спас мне жизнь. Но не в моих правилах бросать человека на верную гибель, когда есть возможность спасти его. Надеюсь, ты не будешь гневаться на меня за это.
Ловар учтиво улыбнулся.
— Извини, варвар. Я всего лишь проверял тебя. Хоть ты и молод, но благородства тебе не занимать.— Сказав так, он помог Конану погрузить в дымящиеся внутренности бесчувственное тело раба и выпрямился.— Я еще раз прошу прощения за столь дерзкое поведение. И постараюсь в силу моих слабых возможностей сделать все, чтобы ты и твои друзья пережили эту бурю. Верь мне, Конан.
Северянин пожал плечами.
— Я не говорил, что не доверяю тебе, Ловар. Давай-ка отложим разговор на потом. Если эта буря когда-нибудь стихнет…
Поначалу киммериец не чувствовал ничего, кроме тошнотворного запаха крови. Но постепенно горячая плоть лошади согрела его, и он ощутил тысячи иголочек, вонзившихся в его руки и ноги,— свидетельство того, что кровь вновь нормально побежала по жилам. Конан прислушался. Луара тихо посапывала рядом — сон сморил ее даже в таком жутком месте. Снаружи завывала, плакала и смеялась пурга, но силы ее явно были на исходе.
Северянин обнял липкую от крови девушку и мгновенно уснул, вымотанный тяготами путешествия. А ведь это — лишь начало пути…
Глава двенадцатая
Проснулся он от холода. Лошадиная туша остыла, кровь свернулась, и выбраться наружу было делом непростым. Киммериец тщательно смыл снегом кровь с тела и одежды. Судя по всему, буря давно прекратилась, и вновь стояла прекрасная погода. Снежный занос, преграждавший выход из пещеры, таинственным образом исчез — как заподозрил северянин, не без помощи странного гостя. Было утро. Неужели они целые сутки находились посреди бушующей стихии?..
На самом краю обрыва возвышалась неподвижная мрачная фигура; черный силуэт отчетливо выделялся на ослепительно белом фоне снегов. Закутавшись в длинный, до самых пят, плащ, Ловар задумчиво всматривался в уходящий до самого горизонта провал расселины; у ног его лежал небольшой, но туго набитый походный мешок. «Хорошо бы заглянуть в него»,— мелькнула у Конана мысль. Ведь, как говорили старики в Киммерии, подчас о человеке можно узнать гораздо больше по тому, что он носит с собой, нежели по его речам и поступкам.
Он подошел к колдуну и встал рядом, также устремив взгляд в даль. Поднималось солнце, сиянием нового дня озаряя горные пики; воздух был морозен, но ветер стих; голубая даль была светла и прозрачна.
* * *
— Хороший день, варвар,— не поворачивая головы, произнес Ловар.— В такой день умирается спокойно и радостно.
— Я пока не собираюсь умирать,— хмуро ответил киммериец.
— Кто может разгадать желания богов? — возразил Ловар.— Вчера, например, ты был на волосок от гибели. Если бы я не оказался в нужный момент в нужном месте, твой труп и труп девушки уже покоились бы на дне этой пропасти.— И он, словно в подтверждение своих слов, носком сапога скинул вниз кусочек льда. Ледышка запрыгала по уступам, спускающимся вниз наподобие великанской лестницы, и ее веселый звон долго дрожал в студеном воздухе.
— Это меня и настораживает,— честно признался Конан.— Я, конечно, благодарен тебе, но не понимаю, как ты умудрился оказаться в нужный момент в нужном месте.
Обветренные губы Ловара тронула усмешка.
— Ты еще очень молод, Конан из Киммерии. Боги частенько любят подшучивать таким образом над нами, смертными. А ты потом ломаешь голову: то ли простая случайность была причиной твоего чудесного спасения, то ли боги проявляют к тебе благорасположение… В данном случае я склонен придерживаться первой версии.
— Зачем же ты прятался среди камней, когда мы вышли на перевал?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37