И вот чудовище, неуловимым движением скользнув вперед на кажущихся неуклюжими лапах, взмахнуло щупальцами и опутало лезвие меча, как арканом. Могучий рывок едва не вырвал оружие из рук киммерийца, но невероятным усилием он удержал его и резко дернул вниз. Острый, как бритва, клинок легко отсек склизкие щупальца — обрубки посыпались на пол. Монстр взвыл от боли и отшатнулся, но только на миг. Струи волшебного сияния тянулись к нему от Талисмана. Вновь просвистели щупальца, уцелевшие с другой стороны туловища, и стегнули киммерийца, точно плетьми. Удар отбросил его на колонну. Очередная волна фиолетового тумана накрыла его с головой.
Конан оказался на морском дне. В вечной тьме, среди колышущихся зеленоватых водорослей скользили светящиеся голубоватым холодным светом слепые рыбы. Непомерное давление сдавило грудь, соленый ледяной поток хлынул в легкие, вытесняя последний глоток воздуха, толща воды сковывала любое движение… Но он уже знал, что это всего лишь обман, и знал, как с ним бороться…
Когда он вновь открыл глаза, прогнав наваждение, чудовище, опутав его тело четырьмя оставшимися щупальцами и прижав к боку правую руку киммерийца — руку, в которой он держал меч,— уже нависло над ним, уже разинуло зловонную пасть, чтобы проглотить человека.
Извернувшись, Конан свободной рукой сшиб с головы твари серебряную корону, и та со звоном покатилась по полу. Сияние, словно освободившись от притягивающего его магнита, взметнулось к самому потолку, рванулось из стороны в сторону и втянулось внутрь Талисмана. Глаз Бога вспыхнул с новой силой.
Из зева монстра вырвался ужасающий оглушительный рев. Он выпустил киммерийца и, отвернувшись, потянулся к упавшей драгоценности. В то же мгновение Конан занес меч высоко над головой и по самую рукоять вонзил его в спину отвратительного чудовища. Бугристые мышцы вздулись под его потной кожей.
Чудовище взвыло еще оглушительнее и шумно рухнуло на выложенный мозаикой пол. Киммериец выдернул лезвие — из раны хлынула густая фосфоресцирующая жидкость — и вновь погрузил его в бившееся в конвульсиях тело.
Захрипев, монстр перевернулся на спину и уставился на человека помутневшими глазами.
«Как?..— прозвучал вдруг в мозгу Конана тихий голос Блармица.— Как тебе удалось?.. Ты, варвар, жалкий человечишка…»
— Так уж получается,— ответил северянин спокойно, хотя от усталости грудь его разрывалась и ныл каждый мускул,— что все чародеи, с которыми я встречался, рано или поздно оказываются мертвыми. Это судьба, так что не обессудь.
И он в третий, последний раз поднял меч.
«Нет, варвар, подожди! — взмолился голос.— Я знаю, ты благороден и справедлив! Будь же милостив к поверженному разве не я спас тебя и твою девочку в горах? Не я ли предупредил тебя о ловушках в призрачном городе? Не я вытащил тебя из трясины? Если б не я, ты бы вообще никогда не дошел до Гиль-Дорад! Ты бы погиб по дороге! нисхождения я прошу, Конан!..— Уловив, что киммериец колеблется, голос продолжил с большей убежденностью: — Помоги мне, не убивай меня! И вместе мы сможем править миром…»
Это была ошибка.
— Ты хороший ученик Даргорда,— усмехнулся Конан.— Говоришь его же словами. Ведь он предлагал мне то же самое!..
Он тряхнул гривой слипшихся от пота иссиня-черных волос, прогоняя магическое воздействие голоса, и опустил меч.
Лезвие со свистом рассекло плоть чудовища, некогда бывшего человеком. Тут же стих зловещий гул. Уродливая голова, разбрызгивая светящуюся жидкость, покатилась в сторону и замерла рядом с упавшей короной, у подножия пьедестала, на котором с прежней силой и яркостью сиял спасенный талисман Глаз Бога, торжествующим светом озаряя Алтарь Победы. Его победы!
Конан сел на пол и чуть слышно рассмеялся.

Глава двадцать первая

Истек месяц с тех пор, как Конан и Луара оказались в Гиль-Дорад. Они побывали если не во всех, то, по крайней мере, в самых примечательных местах этой страны благоденствия. Видели урожайные поля и тучные стада, сады с ломящимися от плодов фруктовыми деревьями всех видов и сортов, обильные виноградники и веселые винокурни, кишащие рыбой реки и озера.
Узнали, как устроены и работают водопровод, водяные и ветряные мельницы, как добывают в горных рудниках золото и драгоценные камни, которые потом продаются на базаре по смехотворным ценам.
Посетили библиотеку — огромное, не уступающее по красоте и величию храму здание — и вышли оттуда, пораженные тем, как удалось жителям Гиль-Дорад собрать у себя столько манускриптов разных, даже самых древних, времен и народов, и подавленные тем, сколь малыми знаниями обладают они сами, Конан и Луара.
Их приглашали в дома магов, которых здесь называли необычно — учеными, где они не переставали удивляться всему тому, что им показывали и рассказывали.
Они бы могли, если бы только захотели, проводить все время в непрекращающихся увеселениях, перекочевывая с карнавала на свадьбу, со свадьбы — на праздник урожая или на крестины. Каждую неделю во дворце владыки устраивались открытые для всех балы, поражающие роскошью и щедростью.
Они бы могли выбрать себе ремесло по душе и, не зная страха перед возможной бедностью, заниматься полюбившимся делом.
Их ночи были наполнены нежностью и страстью. Их любовь друг к другу возрастала час от часа…

* * *
Прошел месяц и один день. Утром следующего дня Конан встал очень рано, поцеловал спящую Луару, долго смотрел на нее, затем оделся и, захватив меч, вышел на улицу.

* * *
— Что тебя привело ко мне в столь ранний час, Конан? Почему ты настоял, чтобы я принял тебя безотлагательно?
— Я хочу покинуть Гиль-Дорад, великий владыка. Сегодня. Сейчас.
Брови Джезара удивленно поползли вверх.
— Объяснись. Ты первый, от кого я слышу такую просьбу.
Конан в сомнении прикусил нижнюю губу. Он не знал, как выразить свои чувства, не мог подыскать нужных слов, чтобы владыка понял его. Наконец киммериец медленно проговорил:
— Твоя страна слишком цивилизованная для меня. Я — варвар, я — воин, я — человек другого мира. Того мира, что я покинул. Здесь я лишний. Я не могу найти себе занятия. Я ощущаю, как, оставаясь молодым и здоровым, старею и умираю. Жизнь моя, владыка,— это сражения, походы, побежденные враги. Моя жизнь — это мой меч. А здесь он не нужен никому, даже мне. Что делает честь твоей стране, но с чем я не могу смириться. Я рожден воином. Быть воином — моя судьба. Мой бог Кром велит добывать себе счастье с оружием в руках. Стало быть, я не могу держать оружие в ножнах… Не знаю… наверное, я объясняю непонятно… Но пусть владыка простит мне мое неумение красиво говорить.
— Но, Конан, ты же не один. Мне казалось, что вы с Луарой любите друг друга…
— Я и хотел поговорить с тобой о ней. Да, пожалуй что я испытываю к Луаре, люди и называют любовью. Но оставшись здесь ради нее, я стану другим, я испорчу жизнь и ей, и себе. Взять ее с собой не могу — женщина создана не для опасных дорог, по которым хожу я, а для дома детей, любви. И еще вот что. Я не сказал ей о своем решении. И говорить не намерен. Боюсь, она, даже не выслушав моих доводов, отправится со мной. А ей нужно остаться здесь. Со временем она забудет меня. Найдет хорошего мужа, родит от него детей, проживет свой век счастливо. Со мной же она пропадет.
Владыка надолго задумался, подперев голову рукой. Потом глубоко вздохнул, глядя на виднеющийся в окне Храм Глаза Бога.
— Как я уже говорил,— наконец произнес он,— вся наша жизнь подчинена Талисману и управляется Талисманом. Теперь я понял, зачем он привел тебя сюда — чтобы остановить чародея, вознамерившегося им завладеть. Если бы не ты, Талисман, а с ним и весь мир были бы пленены злой, всесильной волей. Свой долг ты исполнил. Ты спас мир… Но ничего не поделаешь: ты не тот человек, который, как я думаю, меняет свои решения. Очень жаль. Оказывается, нам нужны сильные и опытные воины. Оказывается, Глаз Бога не всегда может защитить себя от темных сил… Я собирался сделать тебя начальником стражи при Храме, наделить полномочиями, которыми здесь обладаю только я. Жаль, Конан. Но — поступай так, как велит тебе сердце. Я не буду, да и не могу удерживать тебя. Иди. Возьми любой корабль или лодку. Возьми все, что тебе нужно в дорогу. Препятствий уходящим из Гиль-Дорад Талисман не чинит. Обратный путь не будет столь тяжек. Прощай же, Конан, воин из Киммерии…
Ты говорил, что Ливия обещала тебе награду за известие о ее гибели… Но кто сможет оценить, каких богатств стоит то, что ты сделал для Гиль-Дорад и для всего мира?.. Во всяком случае, я не могу. Вероятно, ты сам сможешь назначить свою цену — наши сокровищницы открыты для тебя. Выбирай все, что пожелаешь.
Конан ухмыльнулся и покачал головой.
— Золото мне не нужно, владыка. То, чего я хочу от мне с собой не унести, ведь я хочу очень много… Поэтому я отправлюсь в путь так же, как и прибыл сюда: налегке. Самая большая награда для меня — это то, что я узнал здесь. Спасибо, владыка. Я никогда не забуду Гиль-Дорад и те благие дела, что вы совершаете… Джезар помолчал. Потом снял с пальца перстень с изумрудом, на котором был выгравирован владыческий герб.
— Тогда возьми хотя бы вот это. Как память о нашей встрече. Перстень этот принадлежал самому Кильтабу и переходил в нашей семье из поколения в поколение. Ты достоин носить его.
Конан с поклоном принял дар.
— И куда же ты намерен отправиться?
Киммериец пожал плечами.
— Пока не знаю. Вернусь в Шадизар… Там видно будет.
— А скажи, может ли так случиться, что ты когда-нибудь вернешься к нам?
— Думаю, что нет, владыка. Вы делаете благое дело… Но уж если время, в котором я живу, должно кануть в безвестность, то и я кану вместе с ним, когда бы это ни произошло.
— Что ж, спасибо за честный ответ. Спасибо за все, что ты сделал для нас. Прощай, Конан.

* * *
Попутный ветер уносил лодку прочь от острова, где лежала великая и таинственная Гиль-Дорад. Где оставалась Луара.
Конан в последний раз оглянулся назад. На сердце было тяжело. В душе — пусто. Хотелось повернуть обратно. Нет, не ради безмятежного покоя, не ради изобилия, не ради жизни без болезней и невзгод, а ради…
«Все,— приказал себе Конан,— хватит! Не думать больше об этом! Выбор сделан».
И он повернулся спиной к острову, стремительно исчезающему на горизонте.

* * *
Здесь представлено наиболее полное и точное описание самых удивительных приключений киммерийца Конана — путешествие в Гиль-Дорад и его пребывание на этом чудесном острове.
Никаких других упоминаний о волшебной стране в анналах не сохранилось. Что с ней стало? Погибла ли она в катаклизмах, неоднократно обрушивавшихся на мир в последующие тысячелетия? Или Черные силы сумели уничтожить талисман Глаз Бога?.. А может быть, Гиль-Дорад существует и по сей день и продолжает пополнять сокровищницу знаний, накопленных за всю историю человечества? Может быть, таинственный Талисман с Алтаря Победы по-прежнему призывает к себе лучшие умы планеты?
Кто знает. Ответа пока нет. Вероятно, когда-нибудь появятся новые сведения об этом острове.
Но столь же вероятно, что любые упоминания об удивительной стране Гиль-Дорад сгорели во время пожара в Александрии, когда погибла почти вся Великая библиотека, в бесценных книгах которой хранилась вся история Хайборийской эры.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37