Даже с шилуками Крата у нас набиралось не более пятнадцати тысяч. Количественно враг намного превосходил нас.
Были, правда, и хорошие вести. Большая часть войска гиксосов находилась в дельте, где Салит устроил в Мемфисе свою столицу. На перемещение войск к югу, к Элефантине и Фивам, потребуется много месяцев. Он не сможет провести колесницы вверх по течению, пока не спадет вода и не просохнет прибрежная равнина. Город Элефантину охранял небольшой отряд из ста колесниц. Все они были старого типа, со сплошными колесами. Оказалось, что гиксосы еще не успели усовершенствовать конструкцию колеса.
Царевич Мемнон изложил нам свой план действий. Мы пройдем через порог и захватим Элефантину, а затем, когда Салит выйдет к нам навстречу, пойдем на Фивы и поднимем народ Египта на восстание против захватчиков.
Следовало ожидать, что Салит со всем своим войском даст нам сражение на равнине у Фив, когда спадут воды Нила. К тому времени у нас будет возможность снизить превосходство врага за счет египетских войск, которые соберутся под наши флаги.
Мы узнали от шпионов, что гиксосы не подозревают о присутствии нашего освободительного войска в непосредственной близости от границы и что нам удастся застать врага врасплох. Мы узнали также, что Салит принял египетский образ жизни. Сегодня гиксосы жили в наших дворцах и поклонялись нашим богам. Даже их старый бог Сутех изменил свою внешность и имя и теперь звался Сетом, но оставался, как и прежде, главным богом.
Хотя все старшие командиры войска были гиксосами, многие сотники и десятники были набраны из египтян, половина простых воинов также были нашими соотечественниками. Большинство из них либо не успели родиться ко времени нашего ухода, либо были еще совсем младенцами. Интересно, кому будут верны они, когда царевич Мемнон поведет свое войско в Египет?
Теперь все было готово. Разведчики наметили дорогу по западному берегу, и повозки оставили воду в кувшинах и фураж по всей дороге для наших колесниц, чтобы они без труда прошли в плодородные земли Египта. Ладьи наши были оснащены, снабжены командами и готовы к бою. Когда поднимется вода в Ниле, мы пойдем вниз по течению, а пока нам оставалось совершить последний обряд.
Мы поднялись на вершину утеса, где высился обелиск, возведенный моей госпожой более двадцати лет назад. Стройный каменный палец, казалось, устремлялся в безоблачное голубое небо Африки.
Госпожа моя была слишком слаба и не могла сама взойти на вершину. Десять рабов несли ее в носилках, которые поставили перед обелиском. Тяжело опираясь на руку царевича Мемнона, она медленно подошла к колонне и подняла глаза на надпись, высеченную в граните. Весь наш народ смотрел на нее, все, кто пришел обратно, туда, откуда мы начали свое путешествие столько лет назад.
Госпожа прочла надпись вслух. Голос ее звучал тихо, но настолько мелодично, что я отчетливо слышал его со своего места за спинами знатных вельмож и военачальников.
«Я, царица Лостра, правительница Египта и вдова фараона Мамоса, восьмого фараона этого имени, и мать наследника короны, царевича Мемнона, который будет править обоими царствами после меня, приказала возвести этот монумент… »
Когда она закончила чтение, то повернулась к своему народу и простерла к нему руки.
— Я сделала то, что требовал от меня долг, — сказала царица, и в голосе ее зазвучало подобие былой силы. — Я снова привела вас на границу вашей земли. Мой долг выполнен, и я слагаю с себя бразды правления, — она сделала паузу, и на какое-то мгновение ее глаза встретились с моими над головами вельмож. Я подбодрил кивком, и царица продолжила. — Народ Египта! Тебе нужен истинный фараон, который возглавит египтян на пороге родного дома. Я даю вам божественного фараона Тамоса, того, кто был когда-то наследником короны Мемноном. Да живет он вечно!
— Да живет он вечно! — закричал народ, как один человек. — Да живет он вечно!
Фараон Тамос вышел вперед и повернулся к своему народу.
— Да живет он вечно! — крикнули все в третий раз. Фараон вынул из ножен голубой меч с украшенной драгоценными камнями рукоятью и приветствовал им свой народ.
В последовавшей тишине голос Мемнона зазвенел, как металл, эхо подхватило его и понесло по ущелью, отражаясь от безводных красных скал.
— Я принимаю на себя этот священный долг. Я клянусь надеждой на вечную жизнь, что буду служить Египту и его народу до дня моей смерти. Я не пренебрегу своими обязанностями и призываю всех богов стать свидетелями моей клятвы.
ПРИШЛО половодье. Вода стала покрывать скалы, охранявшие вход в ущелье, и цвет воды в Ниле из зеленого стал серым. Порог зарычал, как потревоженный в берлоге зверь, туча брызг поднялась в небо над холмами. Я поднялся на борт передовой ладьи с вельможей Кратом. Мы снялись с якоря и пошли по течению. Гребцы на скамейках разделись до набедренных повязок и не отрываясь глядели на Крата, стоявшего на высокой кормовой надстройке и сжимавшего в огромных медведеподобных лапах рулевое весло.
На носу ладьи две команды моряков стояли с тяжелыми веслами наготове, чтобы под руководством царя отталкиваться от скал. Я разложил рядом с Кратом на палубе карту порога и приготовился показывать повороты и изгибы фарватера. В этой карте не было необходимости, потому что я прекрасно помнил каждую линию на ней. Кроме того, я поставил надежных людей по краям ущелья и на островках посреди реки. Они будут показывать флажками, когда нужно поворачивать.
Течение ускорялось, я оглянулся в последний раз и увидел, как остальные ладьи нашей флотилии выстроились в кильватерную колонну и приготовились последовать за нами в порог. Когда я снова поглядел вперед, то вдруг почувствовал, что живот у меня скрутило, как будто кто-то схватил мои кишки в кулак, и мне пришлось с усилием сжать ягодицы. Ущелье впереди нас дымилось на солнце, как врата ада.
С обманчивой медлительностью мы набирали ход вместе со струей воды. Гребцы едва касались воды веслами, чтобы направлять нос ладьи по течению. Мы шли ровно и мягко, словно стояли на месте. Только взглянув на берега, несущиеся мимо нас, я понял, с какой скоростью мы мчимся вперед. Прямо по носу поднимались скалистые врата ущелья. Тем не менее, только взглянув на ухмыляющуюся рожу Крата, я понял, насколько опасно наше предприятие. Такая ухмылка появлялась у него на лице тогда, когда смерть костлявым пальцем манила его за собой.
— Давайте, разбойники! — крикнул он гребцам. — Сегодня ваши матери будут гордиться вами. А если нет, у бальзамировщиков прибавится работы.
Три острова разрезали течение реки на узкие протоки.
— Возьми левее и правь на синий крест, — объяснил я Крату, стараясь говорить спокойно, и тут же почувствовал, как палуба наклонилась под моими ногами. Я вцепился в борт ладьи.
Мы понеслись вниз по стремительной струе, и нос ладьи тошнотворно накренился. Мне почудилось, будто мы уже потеряли управление, и я стал ждать страшного треска ломающейся палубы. Казалось, доски вот-вот разойдутся под моими ногами. Потом нос выпрямился, и синий крест возник перед нами на отвесной каменной скале.
— Круто бери вправо, как только поравняешься с флагом! — заверещал я и заметил человека на острове посредине реки, который сигналил нам флажками. Крат круто повернул рулевое колесо и закричал гребцам:
— Правая сторона — назад, левая — вперед!
Палуба резко накренилась, и мы вошли в поворот. Отвесная скала пронеслась мимо. Теперь мы мчались со скоростью галопирующей лошади. Еще один поворот, и мы увидели первую стремнину. Черные скалы встали впереди, вода горбом поднималась между ними. Поверхность воды повторяла форму каменистого дна, огромные стоячие волны пенились на нашем пути. За подводными камнями неожиданно открывались гладкие ровные протоки. Здесь воду закручивало вокруг подводных камней, и она взрывалась, поднимая в воздух белый шлейф пены, сквозь который скалы рычали на нас, обнажив черные клыки. У меня засосало под ложечкой, когда мы перепрыгнули через уступ и понеслись вниз по наклонному потоку. В конце перепада мы закружились, как стебелек травы в водовороте.
— Левая — вперед! — рычал Крат. — Вперед, пока яйца не лопнут!
Ладья выровнялась и вошла в следующий просвет между скалами. Белая пена брызнула на палубу и залила мне глаза. Вода шипела за бортом, устремляясь вместе с нами вниз по узкой стремнине, а стоячие волны у берега поднимались выше кормовой надстройки.
— Клянусь запаршивевшим брюхом Сета! Я не веселился так с тех пор, как впервые опрокинул чашу пива! — хохотал Крат. Скала бросилась на нас, как раненый слон.
Мы коснулись ее, и камни заскрипели по нашему днищу. Палуба задрожала под нашими ногами. От страха я потерял дар речи. Потом моряки Мемнона оттолкнули ладью от скалы, и мы помчались дальше.
Сзади я услышал оглушительный треск: одна из ладей налетела на скалу. Я не посмел оглядываться, выбирая путь по следующему проходу, но скоро обломки ладьи и головы тонущих усеяли поверхность воды. Они кричали нам что-то, но вода уносила их и била о скалы, а мы не могли спасти их. Смерть наступала нам на пятки, и мы мчались вперед, вдыхая ее запах.
За этот час я прожил сотню жизней и умер в каждой из них. Наконец нас выбросило из порога в главное русло. Из двадцати трех боевых ладей, вошедших в ущелье, только восемнадцать вышло вслед за нами. Остальные разбило в щепки, и трупы утонувших моряков плыли рядом с нами в серой воде Нила.
У нас не было времени праздновать спасение. Прямо перед нами лежал остров Элефантина, а на обоих берегах реки сверкали знакомые стены дворцов и храмов родного города.
— Лучникам натянуть тетиву! — приказал фараон Тамос с носа ладьи. — Поднять синий вымпел! Барабанщик, увеличить ритм до скорости атаки!
Наша маленькая флотилия врезалась в стаю кораблей, забивших реку вокруг Элефантины. Большинство из них были торговыми барками или транспортными ладьями. Мы миновали их, направляясь к боевым ладьям гиксосов. Захватчики набрали команды своих судов из египетских моряков, так как никто лучше них не знал реки. Только командиры ладей были гиксосами. Большинство из них сейчас находилось на берегу, они кутили в притонах у пристаней.
Шпионы сообщили нам, что флаг командующего флотилией — ало-золотой ласточкин хвост, такой длинный, что концы его свисают до воды. Мы направились прямо к ладье под этим флагом, и Мемнон ворвался на ее борт с двадцатью воинами.
— Долой тирана гиксоса! — орали они. — Вставай за Египет!
Команда ладьи глазела на них, разинув рот от удивления. Мы застали их врасплох, и большая часть моряков оставалась без оружия. Оружие было заперто в помещении под палубой, потому что командиры гиксосы не доверяли своей команде.
Каждая ладья нашей флотилии атаковала вражеское судно и захватила его. На всех реакция команд была одинаковой. Оправившись от изумления, они спрашивали, кто мы такие.
— Египтяне! — отвечали мы. — Мы войско истинного фараона Тамоса! Присоединяйтесь к нам, соотечественники. Долой тирана!
Они набросились на своих командиров гиксосов и перерезали их раньше, чем мы успели опомниться. Потом кинулись обниматься с нашими моряками.
— За Египет! — кричали они. — За Тамоса! За Тамоса и за Египет!
Приветственные крики перекидывались с ладьи на ладью. Матросы плясали на бортах кораблей и лезли на мачты срывать вымпелы гиксосов. Сломали запоры на трюмах и раздавали друг другу луки и мечи.
Потом хлынули на берег. Вытаскивали гиксосов из кабаков и рубили их на мелкие кусочки так, что из придорожных канав в Нил потекла красная жижа. Побежали по улицам города к казармам и там напали на городскую стражу.
— За Египет и Тамоса! — кричали они. Некоторые командиры гиксосов сумели собрать своих людей и некоторое время держались в окружении этого сброда. Потом Крат и Мемнон вышли на берег со своими бывалыми воинами, и через два часа город был у нас в руках.
Гиксосы бросили большую часть своих колесниц, но около половины отряда спаслось через восточные ворота, и теперь они скакали по насыпи, соединявшей город с сухой каменистой пустыней.
Я сошел на берег и побежал по знакомым переулкам к северной башне на стенах города. Я знал, что оттуда лучше всего виден город и окружающие равнины. С горечью смотрел я на бегство отряда колесниц. С каждым из убежавших придется сражаться, а мне были нужны лошади. Я уже хотел отвернуться и поглядеть на город, когда увидел маленький столбик пыли у южных холмов.
Я загородил глаза от солнца и пригляделся. Сердце мое забилось быстрее от радости. Столбик пыли быстро приближался. Я разглядел темные силуэты под ним.
— Клянусь Гором! Это Ремрем! — с восхищением прошептал я. Старый воин сумел невероятно быстро провести отряд колесниц по тяжелой дороге через каменистую пустыню. Мы расстались с ним всего два дня назад.
С профессиональной гордостью я увидел, как первый отряд, двигавшийся колонной по четыре колесницы, начал выстраиваться в боевой порядок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
Были, правда, и хорошие вести. Большая часть войска гиксосов находилась в дельте, где Салит устроил в Мемфисе свою столицу. На перемещение войск к югу, к Элефантине и Фивам, потребуется много месяцев. Он не сможет провести колесницы вверх по течению, пока не спадет вода и не просохнет прибрежная равнина. Город Элефантину охранял небольшой отряд из ста колесниц. Все они были старого типа, со сплошными колесами. Оказалось, что гиксосы еще не успели усовершенствовать конструкцию колеса.
Царевич Мемнон изложил нам свой план действий. Мы пройдем через порог и захватим Элефантину, а затем, когда Салит выйдет к нам навстречу, пойдем на Фивы и поднимем народ Египта на восстание против захватчиков.
Следовало ожидать, что Салит со всем своим войском даст нам сражение на равнине у Фив, когда спадут воды Нила. К тому времени у нас будет возможность снизить превосходство врага за счет египетских войск, которые соберутся под наши флаги.
Мы узнали от шпионов, что гиксосы не подозревают о присутствии нашего освободительного войска в непосредственной близости от границы и что нам удастся застать врага врасплох. Мы узнали также, что Салит принял египетский образ жизни. Сегодня гиксосы жили в наших дворцах и поклонялись нашим богам. Даже их старый бог Сутех изменил свою внешность и имя и теперь звался Сетом, но оставался, как и прежде, главным богом.
Хотя все старшие командиры войска были гиксосами, многие сотники и десятники были набраны из египтян, половина простых воинов также были нашими соотечественниками. Большинство из них либо не успели родиться ко времени нашего ухода, либо были еще совсем младенцами. Интересно, кому будут верны они, когда царевич Мемнон поведет свое войско в Египет?
Теперь все было готово. Разведчики наметили дорогу по западному берегу, и повозки оставили воду в кувшинах и фураж по всей дороге для наших колесниц, чтобы они без труда прошли в плодородные земли Египта. Ладьи наши были оснащены, снабжены командами и готовы к бою. Когда поднимется вода в Ниле, мы пойдем вниз по течению, а пока нам оставалось совершить последний обряд.
Мы поднялись на вершину утеса, где высился обелиск, возведенный моей госпожой более двадцати лет назад. Стройный каменный палец, казалось, устремлялся в безоблачное голубое небо Африки.
Госпожа моя была слишком слаба и не могла сама взойти на вершину. Десять рабов несли ее в носилках, которые поставили перед обелиском. Тяжело опираясь на руку царевича Мемнона, она медленно подошла к колонне и подняла глаза на надпись, высеченную в граните. Весь наш народ смотрел на нее, все, кто пришел обратно, туда, откуда мы начали свое путешествие столько лет назад.
Госпожа прочла надпись вслух. Голос ее звучал тихо, но настолько мелодично, что я отчетливо слышал его со своего места за спинами знатных вельмож и военачальников.
«Я, царица Лостра, правительница Египта и вдова фараона Мамоса, восьмого фараона этого имени, и мать наследника короны, царевича Мемнона, который будет править обоими царствами после меня, приказала возвести этот монумент… »
Когда она закончила чтение, то повернулась к своему народу и простерла к нему руки.
— Я сделала то, что требовал от меня долг, — сказала царица, и в голосе ее зазвучало подобие былой силы. — Я снова привела вас на границу вашей земли. Мой долг выполнен, и я слагаю с себя бразды правления, — она сделала паузу, и на какое-то мгновение ее глаза встретились с моими над головами вельмож. Я подбодрил кивком, и царица продолжила. — Народ Египта! Тебе нужен истинный фараон, который возглавит египтян на пороге родного дома. Я даю вам божественного фараона Тамоса, того, кто был когда-то наследником короны Мемноном. Да живет он вечно!
— Да живет он вечно! — закричал народ, как один человек. — Да живет он вечно!
Фараон Тамос вышел вперед и повернулся к своему народу.
— Да живет он вечно! — крикнули все в третий раз. Фараон вынул из ножен голубой меч с украшенной драгоценными камнями рукоятью и приветствовал им свой народ.
В последовавшей тишине голос Мемнона зазвенел, как металл, эхо подхватило его и понесло по ущелью, отражаясь от безводных красных скал.
— Я принимаю на себя этот священный долг. Я клянусь надеждой на вечную жизнь, что буду служить Египту и его народу до дня моей смерти. Я не пренебрегу своими обязанностями и призываю всех богов стать свидетелями моей клятвы.
ПРИШЛО половодье. Вода стала покрывать скалы, охранявшие вход в ущелье, и цвет воды в Ниле из зеленого стал серым. Порог зарычал, как потревоженный в берлоге зверь, туча брызг поднялась в небо над холмами. Я поднялся на борт передовой ладьи с вельможей Кратом. Мы снялись с якоря и пошли по течению. Гребцы на скамейках разделись до набедренных повязок и не отрываясь глядели на Крата, стоявшего на высокой кормовой надстройке и сжимавшего в огромных медведеподобных лапах рулевое весло.
На носу ладьи две команды моряков стояли с тяжелыми веслами наготове, чтобы под руководством царя отталкиваться от скал. Я разложил рядом с Кратом на палубе карту порога и приготовился показывать повороты и изгибы фарватера. В этой карте не было необходимости, потому что я прекрасно помнил каждую линию на ней. Кроме того, я поставил надежных людей по краям ущелья и на островках посреди реки. Они будут показывать флажками, когда нужно поворачивать.
Течение ускорялось, я оглянулся в последний раз и увидел, как остальные ладьи нашей флотилии выстроились в кильватерную колонну и приготовились последовать за нами в порог. Когда я снова поглядел вперед, то вдруг почувствовал, что живот у меня скрутило, как будто кто-то схватил мои кишки в кулак, и мне пришлось с усилием сжать ягодицы. Ущелье впереди нас дымилось на солнце, как врата ада.
С обманчивой медлительностью мы набирали ход вместе со струей воды. Гребцы едва касались воды веслами, чтобы направлять нос ладьи по течению. Мы шли ровно и мягко, словно стояли на месте. Только взглянув на берега, несущиеся мимо нас, я понял, с какой скоростью мы мчимся вперед. Прямо по носу поднимались скалистые врата ущелья. Тем не менее, только взглянув на ухмыляющуюся рожу Крата, я понял, насколько опасно наше предприятие. Такая ухмылка появлялась у него на лице тогда, когда смерть костлявым пальцем манила его за собой.
— Давайте, разбойники! — крикнул он гребцам. — Сегодня ваши матери будут гордиться вами. А если нет, у бальзамировщиков прибавится работы.
Три острова разрезали течение реки на узкие протоки.
— Возьми левее и правь на синий крест, — объяснил я Крату, стараясь говорить спокойно, и тут же почувствовал, как палуба наклонилась под моими ногами. Я вцепился в борт ладьи.
Мы понеслись вниз по стремительной струе, и нос ладьи тошнотворно накренился. Мне почудилось, будто мы уже потеряли управление, и я стал ждать страшного треска ломающейся палубы. Казалось, доски вот-вот разойдутся под моими ногами. Потом нос выпрямился, и синий крест возник перед нами на отвесной каменной скале.
— Круто бери вправо, как только поравняешься с флагом! — заверещал я и заметил человека на острове посредине реки, который сигналил нам флажками. Крат круто повернул рулевое колесо и закричал гребцам:
— Правая сторона — назад, левая — вперед!
Палуба резко накренилась, и мы вошли в поворот. Отвесная скала пронеслась мимо. Теперь мы мчались со скоростью галопирующей лошади. Еще один поворот, и мы увидели первую стремнину. Черные скалы встали впереди, вода горбом поднималась между ними. Поверхность воды повторяла форму каменистого дна, огромные стоячие волны пенились на нашем пути. За подводными камнями неожиданно открывались гладкие ровные протоки. Здесь воду закручивало вокруг подводных камней, и она взрывалась, поднимая в воздух белый шлейф пены, сквозь который скалы рычали на нас, обнажив черные клыки. У меня засосало под ложечкой, когда мы перепрыгнули через уступ и понеслись вниз по наклонному потоку. В конце перепада мы закружились, как стебелек травы в водовороте.
— Левая — вперед! — рычал Крат. — Вперед, пока яйца не лопнут!
Ладья выровнялась и вошла в следующий просвет между скалами. Белая пена брызнула на палубу и залила мне глаза. Вода шипела за бортом, устремляясь вместе с нами вниз по узкой стремнине, а стоячие волны у берега поднимались выше кормовой надстройки.
— Клянусь запаршивевшим брюхом Сета! Я не веселился так с тех пор, как впервые опрокинул чашу пива! — хохотал Крат. Скала бросилась на нас, как раненый слон.
Мы коснулись ее, и камни заскрипели по нашему днищу. Палуба задрожала под нашими ногами. От страха я потерял дар речи. Потом моряки Мемнона оттолкнули ладью от скалы, и мы помчались дальше.
Сзади я услышал оглушительный треск: одна из ладей налетела на скалу. Я не посмел оглядываться, выбирая путь по следующему проходу, но скоро обломки ладьи и головы тонущих усеяли поверхность воды. Они кричали нам что-то, но вода уносила их и била о скалы, а мы не могли спасти их. Смерть наступала нам на пятки, и мы мчались вперед, вдыхая ее запах.
За этот час я прожил сотню жизней и умер в каждой из них. Наконец нас выбросило из порога в главное русло. Из двадцати трех боевых ладей, вошедших в ущелье, только восемнадцать вышло вслед за нами. Остальные разбило в щепки, и трупы утонувших моряков плыли рядом с нами в серой воде Нила.
У нас не было времени праздновать спасение. Прямо перед нами лежал остров Элефантина, а на обоих берегах реки сверкали знакомые стены дворцов и храмов родного города.
— Лучникам натянуть тетиву! — приказал фараон Тамос с носа ладьи. — Поднять синий вымпел! Барабанщик, увеличить ритм до скорости атаки!
Наша маленькая флотилия врезалась в стаю кораблей, забивших реку вокруг Элефантины. Большинство из них были торговыми барками или транспортными ладьями. Мы миновали их, направляясь к боевым ладьям гиксосов. Захватчики набрали команды своих судов из египетских моряков, так как никто лучше них не знал реки. Только командиры ладей были гиксосами. Большинство из них сейчас находилось на берегу, они кутили в притонах у пристаней.
Шпионы сообщили нам, что флаг командующего флотилией — ало-золотой ласточкин хвост, такой длинный, что концы его свисают до воды. Мы направились прямо к ладье под этим флагом, и Мемнон ворвался на ее борт с двадцатью воинами.
— Долой тирана гиксоса! — орали они. — Вставай за Египет!
Команда ладьи глазела на них, разинув рот от удивления. Мы застали их врасплох, и большая часть моряков оставалась без оружия. Оружие было заперто в помещении под палубой, потому что командиры гиксосы не доверяли своей команде.
Каждая ладья нашей флотилии атаковала вражеское судно и захватила его. На всех реакция команд была одинаковой. Оправившись от изумления, они спрашивали, кто мы такие.
— Египтяне! — отвечали мы. — Мы войско истинного фараона Тамоса! Присоединяйтесь к нам, соотечественники. Долой тирана!
Они набросились на своих командиров гиксосов и перерезали их раньше, чем мы успели опомниться. Потом кинулись обниматься с нашими моряками.
— За Египет! — кричали они. — За Тамоса! За Тамоса и за Египет!
Приветственные крики перекидывались с ладьи на ладью. Матросы плясали на бортах кораблей и лезли на мачты срывать вымпелы гиксосов. Сломали запоры на трюмах и раздавали друг другу луки и мечи.
Потом хлынули на берег. Вытаскивали гиксосов из кабаков и рубили их на мелкие кусочки так, что из придорожных канав в Нил потекла красная жижа. Побежали по улицам города к казармам и там напали на городскую стражу.
— За Египет и Тамоса! — кричали они. Некоторые командиры гиксосов сумели собрать своих людей и некоторое время держались в окружении этого сброда. Потом Крат и Мемнон вышли на берег со своими бывалыми воинами, и через два часа город был у нас в руках.
Гиксосы бросили большую часть своих колесниц, но около половины отряда спаслось через восточные ворота, и теперь они скакали по насыпи, соединявшей город с сухой каменистой пустыней.
Я сошел на берег и побежал по знакомым переулкам к северной башне на стенах города. Я знал, что оттуда лучше всего виден город и окружающие равнины. С горечью смотрел я на бегство отряда колесниц. С каждым из убежавших придется сражаться, а мне были нужны лошади. Я уже хотел отвернуться и поглядеть на город, когда увидел маленький столбик пыли у южных холмов.
Я загородил глаза от солнца и пригляделся. Сердце мое забилось быстрее от радости. Столбик пыли быстро приближался. Я разглядел темные силуэты под ним.
— Клянусь Гором! Это Ремрем! — с восхищением прошептал я. Старый воин сумел невероятно быстро провести отряд колесниц по тяжелой дороге через каменистую пустыню. Мы расстались с ним всего два дня назад.
С профессиональной гордостью я увидел, как первый отряд, двигавшийся колонной по четыре колесницы, начал выстраиваться в боевой порядок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103