При первом воскрешении этот район заселили детьми, умершими в возрасте пяти-семи лет. Их было около двадцати на каждого взрослого. Нигде больше я не слыхал о такой пропорции. Дети были собраны из разных мест и времен, принадлежали к разным нациям и расам. Лишь одно у них было общее – испуг. К счастью, взрослые происходили в основном из мирных и прогрессивных стран – из Скандинавии, Исландии, Швейцарии двадцатого века. Эта страна не знала ожесточенной борьбы за власть, шедшей в других местах. Пролив на западе служит преградой между нами и титантропами, живущими за ним Люди, обитающие ниже по Реке, отличаются столь же мирным нравом. Поэтому взрослые сумели посвятить все свое время заботе о детях.
Потом Ла Виро стал рассказывать повсюду о своей встрече с одним из таинственных существ, создавших этот мир. Его постигла бы судьба всех пророков в начале их пути – то есть осмеяние со стороны многих и признание немногих. Но Ла Виро имел при себе нечто больше слов и убеждений – веское, осязаемое доказательство. Такого не было больше ни у кого – стало быть, эту вещь произвели этики.
Это был Дар, как его обычно называют. Вы увидите его в Храме Это золотая спираль. И вот Ла Виро обосновался здесь.
Дети воспитывались в строгости и любви, и это они создали культуру, которую вы видите вокруг.
– Если ваши граждане столь же прекрасны духовно, как их страна на вид, – сказал Иоанн, – то они, должно быть, ангелы.
– Они люди – и поэтому здесь не Утопия и не рай. Однако я убежден, что нигде больше вы не встретите столько искренне дружелюбных, открытых, щедрых и любящих людей. Здесь очень приятно жить тому, кто им близок по духу.
– Пожалуй, можно будет устроить здесь длительную стоянку У нас моторы нуждаются в перемотке, а на это нужно время.
– Срок вашего пребывания здесь зависит только от вас. Иоанн бросил на Геринга проницательный взгляд. Тот улыбнулся. "Прикидываешь, какую бы пользу извлечь из вироландцев?
Или просто надеешься здесь отдохнуть, не опасаясь, что твой пароход захватят?"
В это время в рубку вошел человек ростом около шести футов, покрытый бронзовым загаром, широкоплечий и с выпуклой грудью. Его прямые волосы были черны как смоль и густые черные брови нависали над свирепыми черными глазами. Герингу редко доводилось видеть такие сильные лица. Вошедший излучал то, что в детские годы Геринга называлось «животным магнетизмом».
– А вот и Гвалхгвинн, – сказал Иоанн, – капитан моих десантников. Познакомьтесь. Превосходный парень, отменный фехтовальщик и стрелок из пистолета, величайший игрок в покер. Он валлиец и по обеим линиям происходит от королей, коли не врет.
У Геринга вся кровь отхлынула от сердца.
– Бёртон! – прошептал он.
Глава 23
Никто, похоже, не расслышал, что он сказал.
Увидев пораженное, но тут же невозмутимо застывшее лицо Бёртона, Геринг понял, что тот узнал его. Бёртон, услышав, что перед ним брат Фениксо, посланник Ла Виро и священнослужитель, поклонился и проговорил с насмешливой улыбкой:
– Ваше преподобие…
– У нас в Церкви не приняты такие обращения, капитан, – заметил Геринг. Бёртон знал это, конечно, – он просто издевался.
Пусть его. Главное то, что он, похоже, не собирается открывать, что брат Фениксо – на самом деле Геринг. Не потому, что так любит Геринга, а потому, что в случае разоблачения Геринг назовет настоящее имя Бёртона. А ставка Бёртона, как видно, гораздо крупнее, чем у Геринга. Геринг мог бы и не скрываться – ему просто не хотелось объяснять, почему он теперь принял новую веру. Такой рассказ занял бы слишком много времени, и все равно многие не поверили бы в искренность его обращения.
Король Иоанн усердно занимал своего гостя, решительно, по всей видимости, не признавая в нем того, кого когда-то огрел по голове рукояткой пистолета. Геринга такое положение дел очень устраивало. Если Иоанну думается, что он запросто сможет запугать и ограбить местное население, лучше ему не знать, что здесь присутствует его давняя жертва. Полагая, что Фениксо – просто безобидный священник, король может в чем-то раскрыть свои замыслы.
Возможно, конечно, и то, что Иоанн переменился к лучшему. Разве стал бы Бёртон в противном случае служить королю?
Да, стал бы, если бы очень хотел доплыть до истоков.
И все же, быть может, Иоанн уже не та гиена в человеческом облике. Впрочем, к чему так обижать гиен?
Поживем – увидим.
Иоанн предложил показать гостю пароход. Геринг охотно согласился. Он уже осматривал корабль в Пароландо, еще до завершения отделки, и даже после стольких лет хорошо помнил его устройство. Но теперь он увидит судно полностью отделанным и вооруженным. Он сможет представить подробный отчет Ла Виро Пусть владыка решает, возможно ли затопить такой пароход в случае надобности. Геринг, впрочем, и не принимал всерьез заявление Ла Виро. Такая операция без кровопролития неосуществима Однако свое мнение он пока что оставил при себе.
Бёртон исчез в самом начале экскурсии, но через десять минут явился снова и преспокойно присоединился к хозяину с гостем Они как раз входили в большой салон. Геринг сразу увидел американца, Питера Джейруса Фрайгейта, и англичанку, Алису Харгривз, – они играли на бильярде. Он испытал шок и невнятно ответил на какой-то вопрос Иоанна. Вспомнив, как он поступил с ними, особенно с женщиной, Геринг ощутил всю тяжесть своей вины
Ну, теперь-то его опознают. Тогда и Иоанн, и Струбвелл тоже вспомнят его. И Иоанн утратит к нему всякое доверие.
Геринг пожалел, что сразу не назвал своего настоящего имени Но кто мог предугадать, что при населении тридцать пять – тридцать шесть биллионов на борту окажутся как раз те, кто его слишком хорошо знает? Да не один, целых трое!
Gott! А где же остальные? Где неандерталец Казз, боготворивший Бёртона? Где тот – не то арктурианин, не то тау-китянин? Где тохарка Логу? Где еврей Руах?
Двое Игроков, как и все в салоне, посмотрели на вошедших Даже чернокожий, игравший на рояле рэгтайм «Котенок на клавишах», прервал игру и опустил руки.
Струбвелл громко призвал всех к тишине и вниманию и представил брата Фениксо, посланца Ла Виро, сказав, что тот поплывет с ними до Аглейо. К нему следует относиться со всей предупредительностью, но сейчас подходить не надо. Его величество водит гостя по «Рексу».
Музыка и беседы возобновились. Фрайгейт и Харгривз, посмотрев на визитера чуть дольше остальных, вернулись к своей игре. Кажется, они его не узнали. Ну что ж, прошло ведь шесть лет с тех пор, как они расстались. Они уже не слишком хорошо помнят его. Хотя после таких событий Герман мог бы поручиться, что они вовек его не забудут Притом Фрайгейт на Земле видел много его фотографий в молодые годы, что, казалось бы, должно освежить память.
Ничего они не забыли. Это Бёртон, отстав от экскурсии, предупредил их. Это он велел им вести себя как ни в чем не бывало.
Но зачем?
Чтобы отпустить Герингу вину, молчаливо сказав ему: «Мы прощаем тебя теперь, когда ты так изменился. Сделаем вид, будто видим друг друга впервые?»
Маловероятно, разве только и с Бёртоном произошли большие перемены. Скорей всего это сделано для того, чтобы разоблаченный Геринг не разоблачил, в свою очередь, Бёртона. Очень возможно, что и Фрайгейт с Харгривз числятся здесь под фальшивыми именами.
Но обдумать все это как следует Герингу было некогда. Король Иоанн, как гостеприимный хозяин, неутомимо водил гостя по всему «Рексу», знакомя его с разными людьми, которые в свое время были знамениты, пользовались скандальной славой или, по крайней мере, известностью. Иоанн, плывя по Реке столько лет, имел возможность подобрать себе такую коллекцию. Приходилось, как видно, выгонять безвестных, чтобы освободить место для знаменитостей.
Это не произвело на Геринга ожидаемого Иоанном впечатления. В том, кто был вторым лицом в германской империи и встречался с деятелями мирового масштаба, не так-то легко вызвать почтительный трепет. Более того, опыт общения с великими и сходящими за великих в обоих мирах открыл Герингу, что образ, предъявляемый публике, и человек, который под ним скрывается, часто самым жалким или отвратительным образом отличаются друг от друга.
Больше всего Геринга в этом мире поразил человек, который на Земле считался бы полным ничтожеством и неудачником: Жак Жийо, Ла Виро, Ла Фондинто.
И в земной жизни Германа тоже был человек, вызывавший у него почтение, покорявший, даже порабощавший его силой своей личности: Адольф Гитлер. Только однажды Герман воспротивился своему фюреру, хотя много раз полагал, что фюрер не прав – да и тогда быстро пошел на попятный. Теперь, пробыв много лет в Мире Реки и многому научившись в Церкви, Герман утратил всякое уважение к этому безумцу. Равно как и к тогдашнему Герингу. Даже думать о нем было противно.
Однако ненависть к себе была не настолько сильна, чтобы счесть себя погибшим навеки. Думать так значило поставить себя особняком, преисполниться преступной гордыни и спеси, черпая в этом некое странное самодовольство.
Была, однако, и опасность впасть в гордыню, не совершая вышеназванных грехов. Возгордиться тем, что ты так смирен.
Этот христианский грех почитался таковым и в ряде других религий. Но Ла Виро, будучи примерным католиком всю свою земную жизнь, в ту пору о подобном грехе не слыхивал. Священник никогда не упоминал о нем во время своих долгих, наводящих сон проповедей. О существовании этого старого, но малоизвестного греха Жийо узнал только в Мире Реки.
Геринг, убедившись в конце войны, что Гитлер безумен, остался все же верен ему. Верность, одна из добродетелей Геринга, порой так шла вразрез с разумом, что превращалась в порок. На Нюрнбергском процессе Геринг, в отличие от большинства обвиняемых, не отрекался от фюрера и не валил всю вину на него.
Желал бы он теперь, чтобы у него хватило тогда мужества выступить против вождя – пусть даже его, Геринга, падение из-за этого последовало бы намного раньше, чем в действительности, пусть даже это стоило бы ему жизни. Если бы можно было начать сначала… Но Ла Виро сказал ему
– Ты и так каждый день начинаешь все сначала. Просто обстоятельства изменились, вот и все.
Третьим человеком, поразившим Геринга, был Ричард Фрэнсис Бёртон.
Геринг не сомневался, что Бёртон на его месте не побоялся бы сказать Гитлеру: «Нет!» или «Вы не правы!» И как только Бёртона не вышибли с «Рекса» за все эти годы? Ведь король Иоанн – тиран, надменный и нетерпимый ко всем, кто ему возражает.
Выходит, Иоанн изменился? И Бёртон тоже? До такой степени, что стали способны ладить друг с другом?
– Вот как раз семеро моих пилотов играют в покер, – сказал Иоанн. – Пойдемте, я представлю вас.
Геринг вздрогнул при виде Вернера Фосса, вставшего и протянувшего ему руку. Они встречались когда-то, но Фосс, очевидно, его не узнал.
Геринг был превосходным пилотом, но охотно признал бы, что до Фосса ему далеко. Фосс сбил свои первые два самолета в ноябре 1916-го. 23 сентября 1917 года, недавно отпраздновав свое двадцатилетие, Фосс был сбит сам, выйдя в полете «одинокого волка» против семерых лучших британских истребителей. Меньше чем за год боевой деятельности Фосс уничтожил сорок восемь самолетов, что сделало его четвертым по величине асом имперских воздушных сил. Притом его много раз отзывали с фронта по разным административным делам. Это происходило почему-то тогда, когда его счет приближался к счету Манфреда фон Рихтхофена. Барон пользовался большим влиянием, и Фосс был не единственный, кого он удалял порой из зоны боевых действий. С лихими пилотами Карлом Шефером и Карлом Альменродером Рихтхофен поступал так же.
Иоанн объяснил, что Фосс у него – старший лейтенант воздушных сил, второй по старшинству. А капитан – Кеньи Окаба, прославленный японский ас. Коричневый человечек, осклабясь, поклонился Герингу, и тот вернул поклон. Геринг раньше не слышал о нем, поскольку Германия мало что знала о своем союзнике во время второй мировой войны. Но, как видно, счет у Окабы впечатляющий, раз Иоанн поставил его над славным Фоссом. А возможно, Окаба поступил на службу раньше Фосса, потому и получил более высокое звание.
Остальные летчики – два сменных пилота истребителя, пилот торпедного бомбардировщика и вертолетчик – Герингу не были известны.
Ему хотелось бы поговорить с Фоссом о старых добрых временах первой мировой. И он со вздохом последовал за Иоанном на ураганную палубу "В". Завершив экскурсию, они вернулись в салон отведать напитков со льдом. Геринг выпил только один бокал, а Иоанн за короткое время осушил два. От этого лицо у него покраснело, но говорил он по-прежнему складно, забрасывая Геринга вопросами о Ла Виро. Тот отвечал правдиво. Что тут скрывать?
Не может ли брат Фениксо сказать, разрешит ли Ла Виро поставить пароход в его столице для длительного ремонта?
– Я не могу отвечать за Ла Виро, но думаю, он согласится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58