Герман рискует своей душой, рискует вечной гибелью в случае неудачи. Лога прав. Геринг самый смелый человек из всех, кого встречал Бёртон. Может, раньше он таким и не был, но сейчас он такой.
Лога решил вернуться на верхний этаж, в жилые помещения. По дороге они остановились, чтобы показать Герингу плененные ватаны.
Он несколько минут смотрел на их мерцающий, изменчивый круговорот и отвернулся.
– Самое прекрасное, самое потрясающее, самое жуткое зрелище на свете. – Он снова сделал свой круговой знак, и Бёртону показалось, что в нем заключено не только благословение, но и молитва о спасении, об укреплении духа.
В контрольном центре Лога сразу сел к пульту на платформе и через пять минут велел Герингу войти в один из шкафов, где его обмерили лучевые приборы. Лога ввел в компьютер новые данные и через час закончил работу.
Выждав несколько секунд, он нажал какую-то клавишу, слез с платформы и заковылял к большому энергоматериальному преобразователю. Остальные столпились позади. Лога открыл дверцу.
Внутри лежали доспехи. Лога взял их и кинул остальным. Геринга облачили в броню, после чего он стал больше похож на робота, чем на рыцаря в доспехах. Когда же ему на спину привесили ранец с дыхательным аппаратом, он стал точно астронавт.
Скафандр был сделан из сплошного серого металла, только в лицевой части круглого шлема имелся длинный узкий просвет. Эта толстая броня весила всего девять фунтов.
– Окошко не обладает сопротивляемостью металла, – сказал Лога. – А лучи режут и металл, будучи направлены в одно место дольше десяти секунд. Поэтому ты все время должен двигаться.
Геринг проверил на гибкость плечевые, кистевые, пальцевые, коленные и лодыжечные сочленения. Побегал и попрыгал, взад-вперед. Потом поупражнялся в обращении с лучеметом, изучив все возможности этого оружия.
С него сняли скафандр, и он снова поел.
Когда Герман пошел в одну из квартир прилечь, Лога слетал на кресле на один из этажей ниже уровня моря и через час вернулся, ведя за собой в воздухе двухместную исследовательскую субмарину.
– Мне это пришло в голову только часа два назад. Это позволит ему пробиться сквозь первый порог защиты. Ну а дальше придется пешком – проходы там недостаточно широкие для лодки.
В его отсутствие другие занимались делом, прикрепляя лучеметы к гробообразным роботам-чистильщикам и сверля отверстия
для проводов. Лога установил видеотехнику и спусковые устройства, запрограммировал и поставил навигационные блоки.
Бёртон, пришедший будить Германа, увидел, что тот стоит на коленях около кровати и молится.
– Ты бы лучше поспал, – сказал Бёртон.
– Я употребил это время с большей пользой.
Они вернулись в контрольный центр, где Герман слегка перекусил, а потом стал изучать маршрут и осваивать управление субмариной. Лога показал ему, как вынуть старый модуль и вставить новый. Это был кусочек серого металла, размером и формой похожий на игральную карту. В него были впечатаны сложнейшие схемы, но поверхность была гладкой. Один уголок был помечен птичкой – этим углом модуль и надлежало вставить в нужную прорезь – так, чтобы выпуклое кодовое число оказалось сверху.
– Что же может испортиться в подобном модуле? – спросил Фрайгейт.
– Ничего – если он правильно вставлен. Я подозреваю здесь человеческую ошибку. Если вставить модуль вверх ногами, он все равно будет работать – но при каждом приливе напряжения одна из схем будет постепенно портиться. Такую ошибку заметили бы давным-давно, будь техники живы.
Лога положил карточку в металлический куб, который прикрепил к скафандру Германа чуть выше колена.
– Ему нужно будет только нажать вот эту кнопку на кубе – магнитное поле отключится, и карточка выйдет. Куб достаточно толст, чтобы выдержать многочисленные попадания лучей.
На Германа надели все части скафандра, за исключением круглого шлема. Лога разлил золотистое вино в изящные кубки, которые принес из своей квартиры, высоко поднял свой кубок и сказал:
– За твой успех, Герман Геринг. Да будет с тобой Творец!
– Как и со всеми нами, – сказал Герман.
Все выпили, и шлем водрузили на голову Геринга. Тот взобрался по лесенке на верхушку субмарины и с некоторым трудом пролез в люк. Лога последовал за ним, чтобы еще раз повторить свои инструкции, а потом закрыл люк.
Лога, как руководитель операции, занял место на крутящейся платформе, а другие, сев перед разными пультами начали делать то, чему научил их этик.
Первый из бронированных гробов-роботов поднялся в воздух и двинулся к двери. Им управлял Бёртон. За ним шел робот Алисы, за ним другие. Роботы вереницей прошли в дверь и повернули направо.
Когда вышли все, субмарина поднялась над полом и последовала за ними.
Спуск ниже уровня моря занял у каравана пятнадцать минут. Бёртон остановил своего робота перед закрытой дверью с выпуклой надписью, включил лучеметы – и дверь с одной стороны разрезало сверху донизу. Переместив робота, Бёртон разрезал дверь с другой стороны, потом двинул робота в середину, и вырезанный кусок упал внутрь.
Бёртон увидел гигантское, заставленное техникой помещение и направил робота к закрытой двери в противоположной стене. Стена при этом в нескольких местах разошлась, и высунулись сферические дула лучеметов. Из них вылетели алые линии.
Бёртон, двигая рычаги у себя на панели, повернул робота вверх и вправо, задержал его там и нажал на клавишу спуска. По краям экрана сверкнули алые линии, и Бёртон с удовлетворением отметил, как что-то взорвалось. Казалось, что осколки стучат прямо по экрану.
Еще через несколько секунд экран погас. Компьютер уничтожил камеру на корпусе робота. Бёртон выругался и прекратил огонь. Теперь ему оставалось только наблюдать. Он переключил свой терминал на одну из камер Логи, помещенную на стене над дверью, и увидел, что все роботы уже вошли. Его робот висел в десяти футах над полом, наведя передний конец на лучеметы компьютера. Остальные расположились полукругом, чтобы не натыкаться друг на дружку.
Взорвался последний в комнате лучемет, и кадр начал перемещаться – роботы двинулись дальше, завоевывая комнату за комнатой. Робот Алисы расплавился, у де Марбо разбили камеру, робот Тай-Пена пронзили сразу три луча, и он упал, лишившись какого-то жизненно важного узла.
Роботы падали один за другим, и осталась одна субмарина. Ее сигарообразное тело проплыло еще через двое дверей, принимая на себя лучи компьютерных лучеметов.
Очередной дверной проем был достаточно широк, но в нем скрещивались лучи десяти орудий. Герман все-таки проскочил, заплатив за это кормой, которую срезало, и корпусом, который весь изрешетило.
У следующей двери он должен был оставить свою машину. Герман разогнал ее, сбавил ход в нескольких футах от двери и вылез, пока алые лучи сверлили ее корпус. Лучеметы сразу перевели огонь на него. Герман упал на пол – от половины орудий его прикрывала лодка, но у другой половины он был на виду. Он медленно встал и прошел в дверь. Лучеметы вели его, пока он бежал к следующей двери, ведущей в клапанную. Дверь внезапно закрылась, преградив ему путь. Герман, не обращая внимания на лучеметы, стал резать ее. Проделав небольшое отверстие, он отстегнул куб с модулем и бросил его внутрь, а потом пролез сам, держа свой лучемет в руке.
Бёртон и остальные слышали, как тяжело он дышит.
Потом раздался крик боли:
– Нога!
– Ты почти на месте! – крикнул Лога.
Из прорезанной дыры повалил красноватый пар.
– Отравляющий газ, – сказал Лога.
Кадр переместился в клапанную. Помещение было большое, а справа от Германа из стены, футах в десяти над полом, выступала загибающаяся вниз металлическая труба. Рядом на столе стоял металлический ящичек, от которого тянулись провода к другому ящику. Из прорезей на его передней панели выступали концы модулей.
Геринг полз к кубу, и не меньше сотни лучеметов поливало его огнем.
– Я не могу больше эыдержать, – услышали наблюдатели. – Теряю сознание.
– Держись, Геринг, – сказал Лога. – Еще минута, и все будет сделано.
Неуклюжая серая фигура на экране схватила куб и вытряхнула из него карточку. Герман подобрал ее и пополз к модульному ящику. Потом раздался вопль, и Герман упал ничком. Модуль выпал из его руки и лег у стола.
Алые линии сосредоточились на упавшем и не исчезли, пока не изрешетили скафандр.
Наступило долгое молчание.
Бёртон с тяжелым вздохом выключил свой терминал. Другие последовали его примеру. Бёртон взошел на платформу и встал за спиной у Лога. На экране этика теперь пульсировал многоцветный шар, выпуская и втягивая щупальца.
Лога оперся локтями о панель, закрыв лицо руками.
– Что это? – спросил Бёртон.
Он знал, что это ватан, но не понимал, отчего его изображение появилось на экране. Лога убрал ладони от лица.
– Я настроил на Геринга частотный детектор.
– Так это он?
– Да.
– Значит, «продвижения» не произошло?
– Нет. Он там, где все остальные.
Что же делать теперь?
Этот вопрос задавал себе каждый.
Лога хотел убить компьютер, чтобы тот не захватывал больше ватаны, а потом сделать его дубликат на предпрограммной стадии. Но как было отказаться от надежды – безнадежной надежды, – что кто-то что-то придумает и не даст улететь захваченным ватанам. Лога впал в умственный паралич, и ожидать от него можно было лишь одного – что он под влиянием импульса нажмет-таки на роковую кнопку.
Остальные не переставая ломали голову, делясь своими рассуждениями и вопросами с компьютерами. Но в планах каждый раз обнаруживался какой-нибудь изъян.
Бёртон несколько раз спускался на нижний этаж и часами стоял или ходил, глядя на бесконечный круговорот ватанов. Есть ли среди них его родители? Айша? Изабел? Вальтер Скотт, племянник сэра Вальтера Скотта; писателя, друг Бёртона по Индии? Доктор Штейнхаузер? Жорж Сала? Суинберн? Брат и сестра? Спик? Дедушка Бейкер, подведший внука, отдав концы перед самым изменением завещания? Кровожадный и жестокий Гелеле, король Дагомеи, который не знал, что он кровожаден и жесток, – он ведь делал только то, чего требовало от него общество. Но этим никого оправдать нельзя.
Бёртон отправился спать измученным и подавленным. Ему хотелось поговорить с Алисой, но она была какой-то далекой, погруженной в собственные мысли. На этот раз ее явно занимала не мечта, способная унести от ранящей или неприглядной реальности – Алиса думала над их общей проблемой.
Наконец Бёртон уплыл в сон и проснулся спустя шесть часов. Над ним в полумраке стояла Алиса.
– Что стряслось? – сонно спросил он.
– Надеюсь, ничего. Я только что пришла из контрольного центра.
– Что ты там делала? Алиса легла рядом с ним.
– Мне не спалось, и я все думала о том о сем – мысли мелькали, как ватаны. Я старалась удержать их на компьютере, но они без конца уходили в сторону, распадаясь на тысячу других вещей. Передо мной прошла чуть ли не вся моя жизнь – и здесь, и на Земле. Помню, я думала о мистере Доджсоне, когда наконец уснула. Мне снились самые разные сны – и чудесные, и очень страшные. Ты не слышал, как я закричала?
– Нет.
– Значит ты спал мертвым сном. Я проснулась, вся дрожа и в поту, но не смогла вспомнить, что меня так напугало.
– Нетрудно вообразить, что это было.
Алиса встала выпить воды, а вернувшись в постель, опять не смогла заснуть. Помимо прочего она думала о преподобном Чарльзе Латвиже Доджсоне, о счастье быть знакомой с ним и о двух книгах, на которые она его вдохновила. Алиса перечитывала их столько раз, что ей было совсем нетрудно представить себе их содержание и иллюстрации Тэнниэла.
– Первой сценой, которая представилась мне, было Безумное Чаепитие.
За столом сидели Болванщик, Мартовский Заяц и Мышь-Соня. Алиса села с ними без приглашения, и Мартовский Заяц после нескольких пустых фраз предложил ей выпить вина.
Алиса посмотрела на стол, но не увидела ничего, кроме чая.
– Вообще-то это не совсем верно, – сказала Алиса Бёртону. – Там было еще молоко, хлеб и масло. Книжная же Алиса сказала:
– Я что-то не вижу здесь вина.
– А его здесь и нет, – ответил Мартовский Заяц. Потом Алиса долго пыталась разрешить загадку, чем ворон похож на конторку От этого ее отвлек Болванщик, спросивший, какое сегодня число. Он достал из кармана часы, с тревогой поглядел на них, потряс и приложил к уху Алиса подумала и ответила:
– Четвертое.
Настоящая Алиса сказала Бёртону:
– Мистер Доджсон выбрал это число потому, что у них в книге был май, а четвертое мая – мой день рождения.
– Отстают на два дня! – вздохнул Болванщик. – Я же говорил: нельзя их смазывать сливочным маслом!
– Масло было самое свежее, – робко возразил Заяц. Бёртон встал и начал шагать взад-вперед.
– А нельзя ли обойтись без этих подробностей, Алиса?
– Нет. Это важно.
Следующая сцена, которую она увидела или, скорее, пережила, сделавшись семилетней Алисой из книжки, относилась к главе «Вода и Вязание» из «Алисы в Зазеркалье».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
Лога решил вернуться на верхний этаж, в жилые помещения. По дороге они остановились, чтобы показать Герингу плененные ватаны.
Он несколько минут смотрел на их мерцающий, изменчивый круговорот и отвернулся.
– Самое прекрасное, самое потрясающее, самое жуткое зрелище на свете. – Он снова сделал свой круговой знак, и Бёртону показалось, что в нем заключено не только благословение, но и молитва о спасении, об укреплении духа.
В контрольном центре Лога сразу сел к пульту на платформе и через пять минут велел Герингу войти в один из шкафов, где его обмерили лучевые приборы. Лога ввел в компьютер новые данные и через час закончил работу.
Выждав несколько секунд, он нажал какую-то клавишу, слез с платформы и заковылял к большому энергоматериальному преобразователю. Остальные столпились позади. Лога открыл дверцу.
Внутри лежали доспехи. Лога взял их и кинул остальным. Геринга облачили в броню, после чего он стал больше похож на робота, чем на рыцаря в доспехах. Когда же ему на спину привесили ранец с дыхательным аппаратом, он стал точно астронавт.
Скафандр был сделан из сплошного серого металла, только в лицевой части круглого шлема имелся длинный узкий просвет. Эта толстая броня весила всего девять фунтов.
– Окошко не обладает сопротивляемостью металла, – сказал Лога. – А лучи режут и металл, будучи направлены в одно место дольше десяти секунд. Поэтому ты все время должен двигаться.
Геринг проверил на гибкость плечевые, кистевые, пальцевые, коленные и лодыжечные сочленения. Побегал и попрыгал, взад-вперед. Потом поупражнялся в обращении с лучеметом, изучив все возможности этого оружия.
С него сняли скафандр, и он снова поел.
Когда Герман пошел в одну из квартир прилечь, Лога слетал на кресле на один из этажей ниже уровня моря и через час вернулся, ведя за собой в воздухе двухместную исследовательскую субмарину.
– Мне это пришло в голову только часа два назад. Это позволит ему пробиться сквозь первый порог защиты. Ну а дальше придется пешком – проходы там недостаточно широкие для лодки.
В его отсутствие другие занимались делом, прикрепляя лучеметы к гробообразным роботам-чистильщикам и сверля отверстия
для проводов. Лога установил видеотехнику и спусковые устройства, запрограммировал и поставил навигационные блоки.
Бёртон, пришедший будить Германа, увидел, что тот стоит на коленях около кровати и молится.
– Ты бы лучше поспал, – сказал Бёртон.
– Я употребил это время с большей пользой.
Они вернулись в контрольный центр, где Герман слегка перекусил, а потом стал изучать маршрут и осваивать управление субмариной. Лога показал ему, как вынуть старый модуль и вставить новый. Это был кусочек серого металла, размером и формой похожий на игральную карту. В него были впечатаны сложнейшие схемы, но поверхность была гладкой. Один уголок был помечен птичкой – этим углом модуль и надлежало вставить в нужную прорезь – так, чтобы выпуклое кодовое число оказалось сверху.
– Что же может испортиться в подобном модуле? – спросил Фрайгейт.
– Ничего – если он правильно вставлен. Я подозреваю здесь человеческую ошибку. Если вставить модуль вверх ногами, он все равно будет работать – но при каждом приливе напряжения одна из схем будет постепенно портиться. Такую ошибку заметили бы давным-давно, будь техники живы.
Лога положил карточку в металлический куб, который прикрепил к скафандру Германа чуть выше колена.
– Ему нужно будет только нажать вот эту кнопку на кубе – магнитное поле отключится, и карточка выйдет. Куб достаточно толст, чтобы выдержать многочисленные попадания лучей.
На Германа надели все части скафандра, за исключением круглого шлема. Лога разлил золотистое вино в изящные кубки, которые принес из своей квартиры, высоко поднял свой кубок и сказал:
– За твой успех, Герман Геринг. Да будет с тобой Творец!
– Как и со всеми нами, – сказал Герман.
Все выпили, и шлем водрузили на голову Геринга. Тот взобрался по лесенке на верхушку субмарины и с некоторым трудом пролез в люк. Лога последовал за ним, чтобы еще раз повторить свои инструкции, а потом закрыл люк.
Лога, как руководитель операции, занял место на крутящейся платформе, а другие, сев перед разными пультами начали делать то, чему научил их этик.
Первый из бронированных гробов-роботов поднялся в воздух и двинулся к двери. Им управлял Бёртон. За ним шел робот Алисы, за ним другие. Роботы вереницей прошли в дверь и повернули направо.
Когда вышли все, субмарина поднялась над полом и последовала за ними.
Спуск ниже уровня моря занял у каравана пятнадцать минут. Бёртон остановил своего робота перед закрытой дверью с выпуклой надписью, включил лучеметы – и дверь с одной стороны разрезало сверху донизу. Переместив робота, Бёртон разрезал дверь с другой стороны, потом двинул робота в середину, и вырезанный кусок упал внутрь.
Бёртон увидел гигантское, заставленное техникой помещение и направил робота к закрытой двери в противоположной стене. Стена при этом в нескольких местах разошлась, и высунулись сферические дула лучеметов. Из них вылетели алые линии.
Бёртон, двигая рычаги у себя на панели, повернул робота вверх и вправо, задержал его там и нажал на клавишу спуска. По краям экрана сверкнули алые линии, и Бёртон с удовлетворением отметил, как что-то взорвалось. Казалось, что осколки стучат прямо по экрану.
Еще через несколько секунд экран погас. Компьютер уничтожил камеру на корпусе робота. Бёртон выругался и прекратил огонь. Теперь ему оставалось только наблюдать. Он переключил свой терминал на одну из камер Логи, помещенную на стене над дверью, и увидел, что все роботы уже вошли. Его робот висел в десяти футах над полом, наведя передний конец на лучеметы компьютера. Остальные расположились полукругом, чтобы не натыкаться друг на дружку.
Взорвался последний в комнате лучемет, и кадр начал перемещаться – роботы двинулись дальше, завоевывая комнату за комнатой. Робот Алисы расплавился, у де Марбо разбили камеру, робот Тай-Пена пронзили сразу три луча, и он упал, лишившись какого-то жизненно важного узла.
Роботы падали один за другим, и осталась одна субмарина. Ее сигарообразное тело проплыло еще через двое дверей, принимая на себя лучи компьютерных лучеметов.
Очередной дверной проем был достаточно широк, но в нем скрещивались лучи десяти орудий. Герман все-таки проскочил, заплатив за это кормой, которую срезало, и корпусом, который весь изрешетило.
У следующей двери он должен был оставить свою машину. Герман разогнал ее, сбавил ход в нескольких футах от двери и вылез, пока алые лучи сверлили ее корпус. Лучеметы сразу перевели огонь на него. Герман упал на пол – от половины орудий его прикрывала лодка, но у другой половины он был на виду. Он медленно встал и прошел в дверь. Лучеметы вели его, пока он бежал к следующей двери, ведущей в клапанную. Дверь внезапно закрылась, преградив ему путь. Герман, не обращая внимания на лучеметы, стал резать ее. Проделав небольшое отверстие, он отстегнул куб с модулем и бросил его внутрь, а потом пролез сам, держа свой лучемет в руке.
Бёртон и остальные слышали, как тяжело он дышит.
Потом раздался крик боли:
– Нога!
– Ты почти на месте! – крикнул Лога.
Из прорезанной дыры повалил красноватый пар.
– Отравляющий газ, – сказал Лога.
Кадр переместился в клапанную. Помещение было большое, а справа от Германа из стены, футах в десяти над полом, выступала загибающаяся вниз металлическая труба. Рядом на столе стоял металлический ящичек, от которого тянулись провода к другому ящику. Из прорезей на его передней панели выступали концы модулей.
Геринг полз к кубу, и не меньше сотни лучеметов поливало его огнем.
– Я не могу больше эыдержать, – услышали наблюдатели. – Теряю сознание.
– Держись, Геринг, – сказал Лога. – Еще минута, и все будет сделано.
Неуклюжая серая фигура на экране схватила куб и вытряхнула из него карточку. Герман подобрал ее и пополз к модульному ящику. Потом раздался вопль, и Герман упал ничком. Модуль выпал из его руки и лег у стола.
Алые линии сосредоточились на упавшем и не исчезли, пока не изрешетили скафандр.
Наступило долгое молчание.
Бёртон с тяжелым вздохом выключил свой терминал. Другие последовали его примеру. Бёртон взошел на платформу и встал за спиной у Лога. На экране этика теперь пульсировал многоцветный шар, выпуская и втягивая щупальца.
Лога оперся локтями о панель, закрыв лицо руками.
– Что это? – спросил Бёртон.
Он знал, что это ватан, но не понимал, отчего его изображение появилось на экране. Лога убрал ладони от лица.
– Я настроил на Геринга частотный детектор.
– Так это он?
– Да.
– Значит, «продвижения» не произошло?
– Нет. Он там, где все остальные.
Что же делать теперь?
Этот вопрос задавал себе каждый.
Лога хотел убить компьютер, чтобы тот не захватывал больше ватаны, а потом сделать его дубликат на предпрограммной стадии. Но как было отказаться от надежды – безнадежной надежды, – что кто-то что-то придумает и не даст улететь захваченным ватанам. Лога впал в умственный паралич, и ожидать от него можно было лишь одного – что он под влиянием импульса нажмет-таки на роковую кнопку.
Остальные не переставая ломали голову, делясь своими рассуждениями и вопросами с компьютерами. Но в планах каждый раз обнаруживался какой-нибудь изъян.
Бёртон несколько раз спускался на нижний этаж и часами стоял или ходил, глядя на бесконечный круговорот ватанов. Есть ли среди них его родители? Айша? Изабел? Вальтер Скотт, племянник сэра Вальтера Скотта; писателя, друг Бёртона по Индии? Доктор Штейнхаузер? Жорж Сала? Суинберн? Брат и сестра? Спик? Дедушка Бейкер, подведший внука, отдав концы перед самым изменением завещания? Кровожадный и жестокий Гелеле, король Дагомеи, который не знал, что он кровожаден и жесток, – он ведь делал только то, чего требовало от него общество. Но этим никого оправдать нельзя.
Бёртон отправился спать измученным и подавленным. Ему хотелось поговорить с Алисой, но она была какой-то далекой, погруженной в собственные мысли. На этот раз ее явно занимала не мечта, способная унести от ранящей или неприглядной реальности – Алиса думала над их общей проблемой.
Наконец Бёртон уплыл в сон и проснулся спустя шесть часов. Над ним в полумраке стояла Алиса.
– Что стряслось? – сонно спросил он.
– Надеюсь, ничего. Я только что пришла из контрольного центра.
– Что ты там делала? Алиса легла рядом с ним.
– Мне не спалось, и я все думала о том о сем – мысли мелькали, как ватаны. Я старалась удержать их на компьютере, но они без конца уходили в сторону, распадаясь на тысячу других вещей. Передо мной прошла чуть ли не вся моя жизнь – и здесь, и на Земле. Помню, я думала о мистере Доджсоне, когда наконец уснула. Мне снились самые разные сны – и чудесные, и очень страшные. Ты не слышал, как я закричала?
– Нет.
– Значит ты спал мертвым сном. Я проснулась, вся дрожа и в поту, но не смогла вспомнить, что меня так напугало.
– Нетрудно вообразить, что это было.
Алиса встала выпить воды, а вернувшись в постель, опять не смогла заснуть. Помимо прочего она думала о преподобном Чарльзе Латвиже Доджсоне, о счастье быть знакомой с ним и о двух книгах, на которые она его вдохновила. Алиса перечитывала их столько раз, что ей было совсем нетрудно представить себе их содержание и иллюстрации Тэнниэла.
– Первой сценой, которая представилась мне, было Безумное Чаепитие.
За столом сидели Болванщик, Мартовский Заяц и Мышь-Соня. Алиса села с ними без приглашения, и Мартовский Заяц после нескольких пустых фраз предложил ей выпить вина.
Алиса посмотрела на стол, но не увидела ничего, кроме чая.
– Вообще-то это не совсем верно, – сказала Алиса Бёртону. – Там было еще молоко, хлеб и масло. Книжная же Алиса сказала:
– Я что-то не вижу здесь вина.
– А его здесь и нет, – ответил Мартовский Заяц. Потом Алиса долго пыталась разрешить загадку, чем ворон похож на конторку От этого ее отвлек Болванщик, спросивший, какое сегодня число. Он достал из кармана часы, с тревогой поглядел на них, потряс и приложил к уху Алиса подумала и ответила:
– Четвертое.
Настоящая Алиса сказала Бёртону:
– Мистер Доджсон выбрал это число потому, что у них в книге был май, а четвертое мая – мой день рождения.
– Отстают на два дня! – вздохнул Болванщик. – Я же говорил: нельзя их смазывать сливочным маслом!
– Масло было самое свежее, – робко возразил Заяц. Бёртон встал и начал шагать взад-вперед.
– А нельзя ли обойтись без этих подробностей, Алиса?
– Нет. Это важно.
Следующая сцена, которую она увидела или, скорее, пережила, сделавшись семилетней Алисой из книжки, относилась к главе «Вода и Вязание» из «Алисы в Зазеркалье».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58