Может, и не нужно ждать этого «когда-нибудь». Почему бы не пойти к Иоанну теперь же и не сказать ему всю правду? Иоанн посадит Струбвелла и Подебрада под замок и подвергнет их допросу без всякого там крючкотворства и проволочек.
Нет. Сейчас нельзя. Иоанн не успеет допросить их. Надо подождать, пока не кончится бой. Кроме того, эти двое могут просто покончить с собой.
Пойдут ли они на это – теперь, когда воскрешений больше нет?
Все возможно. Если жители долины больше не оживают, это еще не значит, что не оживают агенты. Они могут воскреснуть далеко отсюда, в обширных подземельях башни.
Но Бёртон в это не верил. Если бы агенты воскресали там, они сразу бы прибегли к самоубийству, а не садились бы на колесный пароход, чтобы доехать до башни.
Бёртон собирался, если переживет бой вместе со Струбвеллом и Подебрадом, захватить их врасплох и оглушить, не дав им включить мысленный код, выпускающий яд из черного шарика в мозгу – а когда они начнут приходить в себя, гипнотизировать их.
Все это хорошо. Но пока остается вопрос: почему те двенадцать сбежали, а эти двое остались?
Не для того ли, чтобы совершить диверсию в случае, если Иоанн погонится за беглецами?
Похоже, это единственное объяснение. Значит, надо идти к Иоанну и разоблачать их.
Но поверит ли ему Иоанн? Не подумает ли, что удар по голове повредил Бёртону мозги?
Возможно – но он поверит, когда Бёртон призовет в свидетели Алису, Казза, Лоху, Фрайгейта, Нура, Лондона и Умслопогааса.
К тому времени, однако, Струбвелл и Подебрад могут догадаться о происходящем и скрыться. Хуже того, они могут взорвать пароход – или что они там еще замышляют.
Бёртон поманил пальцем Алису и тихо велел ей передать Нуру эль-Музафиру, чтобы тот приставил кого-нибудь из их группы к Подебраду в котельной и к Струбвеллу в рубке. При подозрительных действиях, угрожающих судну, подозреваемых следует оглушить ударом по голове. А если такой возможности не представится, то застрелить их или заколоть.
– Но почему? – округлила глаза Алиса.
– После объясню! – рявкнул Бёртон. – Иди, не то поздно будет!
Нур поймет, что означает этот приказ. И постарается его выполнить. Не так-то легко будет послать кого-то в котельную и в рубку. Сейчас все стоят на своих местах. Уйти с поста без разрешения было бы тяжким преступлением. Нуру придется придумать что-нибудь, и быстро.
– Есть! – сказал вдруг Бёртон. И соединился по госпитальному телефону с рубкой. Связист хотел позвать Струбвелла, но Бёртон настоял на разговоре с королем. Иоанн, придя в большое раздражение, все же внял просьбе Бёртона и спустился в наблюдательную. Там он отключил связь с рубкой – теперь их никто не услышит, если на линии нет подслушивающих «жучков».
– Сир, – сказал Бёртон, – вот что я думаю. А вдруг дезертиры заложили бомбу где-то на пароходе? Если они увидят, что мы их вот-вот схватим, они передадут по радио кодированный сигнал, и бомба взорвется.
Иоанн помолчал и спросил голосом чуть выше обычного:
– Думаешь, такая возможность есть?
– Если я додумался до этого, почему не могли додуматься они?
– Я сейчас же объявлю поиск. Если ты в силах, присоединяйся. Иоанн повесил трубку. Минутой позже в динамиках загремел голос Струбвелла, приказывающего обследовать каждый дюйм судна на предмет взрывных устройств. Офицерам предписывалось немедленно организовать поисковые партии. Струбвелл назначил каждому свой участок.
Бёртон улыбнулся. Вот и не пришлось ничего открывать Иоанну; пусть-ка теперь Струбвелл с Подебрадом займутся поиском тех самых бомб, которые, возможно, сами же и заложили.
Глава 26
Бёртон вышел из лазарета. Поскольку ему не назначили определенного сектора, он решил действовать в качестве вольного стрелка: пойти на котельную палубу и обследовать машинное отделение и склады боеприпасов.
Спускаясь по лестнице на палубу, он услышал пистолетную стрельбу и крики. Шум, похоже, доносился снизу, и Бёртон заспешил, морщась от боли на каждой ступеньке. На середине палубы "А" у борта толпился народ. Бёртон подошел и стал проталкиваться к предмету всеобщего внимания.
Это был смазчик Джеймс Маккенна. Он лежал на боку, с пистолетом у раскрытой руки. В голове у него торчал томагавк.
Огромный ирокез Дойийи вышел вперед, нагнулся и выдернул томагавк.
– Он стрелял в меня, но промахнулся, – сказал он.
Королю следовало бы отдавать приказы лично, а не по селектору. Тогда Маккенну, возможно, поймали бы с поличным, когда он прилаживал десять фунтов пластиковой взрывчатки к корпусу в темном углу машинного отделения. Впрочем, какая разница. Маккенна ушел оттуда, как только услышал по радио, что объявлен поиск. Он сохранял хладнокровие и вел себя как ни в чем не бывало. Но помощник электрика заметил его и окликнул, и тогда Маккенна выстрелил в него. Потом побежал и убил двоих, мужчину и женщину, стараясь прорваться к борту. Поисковая партия, бегущая в его сторону, обстреляла его, но без успеха. Маккенна ранил еще одного, но в Дойийи не попал. Теперь Маккенна лежал мертвый и уже не мог сказать, почему пытался взорвать пароход.
Король Иоанн спустился посмотреть на бомбу. К запалу были присоединены проводами часы и блок взрывчатки. Стрелка стояла на десяти – через двадцать минут произошел бы взрыв.
– Этого хватило бы, чтобы проделать дыру шире, чем весь правый борт, – весело сказал эксперт-взрывник. – Прикажете убрать, сир?
– Да, и немедленно, – спокойно ответил Иоанн. – Постой. Ведь радио при ней нет?
– Нет, ваше величество.
– Странно. Ничего не понимаю, – нахмурился Иоанн. – Почему дезертиры поручили одному из своих заложить бомбу с часовым механизмом, если ее куда проще взорвать по радио? А Маккенна мог бы уйти с ними, не подвергаясь опасности. Бессмыслица какая-то.
Бёртон, примкнув к группе офицеров, сопровождавших Иоанна, молчал.
Стоит ли раскрывать Иоанну глаза, если можно назвать раскрытием глаз то, что он, Бёртон, скажет?
Маккенна явился к ним сразу после десанта с «Парсеваля», вызвавшись заменить одного из убитых. Теперь Бёртону представлялось очевидным – во всяком случае, очень возможным, что Маккенну сбросили на парашюте или планере с борта «Парсеваля». Как это называли таких людей в двадцатом веке? Да… «пятая колонна». Клеменс заслал к ним своего человека в ожидании того дня, когда «Внаем не сдается» сойдется с «Рексом», и с приказом взорвать судно, когда день настанет.
Бёртон не понимал одного – почему Клеменс приказал Маккенне так долго ждать. Почему было не взорвать корабль при первом удобном случае? Зачем было тянуть сорок лет? Существовала ведь возможность, что Маккенна, сжившись за столько лет с «Рексом», перейдет на сторону врага. Он не имел никакой связи с «Внаем не сдается» – трудно хранить верность тем, кто существует только в воспоминаниях.
Но, возможно, Клеменс об этом не подумал.
Странно. Всякому, кто читал книги Клеменса, известно, какой он тонкий психолог.
Тогда, быть может, Клеменс приказал Маккенне не уничтожать «Рекс» без крайней на то необходимости?
– Выкиньте эту дрянь в Реку, – сказал Иоанн, кивнув на труп. Так и сделали. Бёртон не нашел предлога, чтобы попросить перенести тело в морг. Там он мог бы вскрыть череп и посмотреть, нет ли в мозгу черного шарика. Но теперь уж поздно. Теперь Маккенну вскроют рыбы.
Как бы ни обстояли дела, для Маккенны все кончено. Поиск продолжался – одна бомба нашлась, но могли быть и другие. Через некоторое время выяснилось, что на судне нет больше взрывных устройств – ни внутри, ни снаружи. Водолазы обследовали каждый дюйм обшивки.
Бёртон подумал, что дезертирам, будь у них голова на плечах, следовало бы позаботиться о потоплении судна перед своим отплытием. Тогда ни сам пароход, ни его авиация не смогли бы преследовать их. Но они агенты и не выносят насилия, хотя и прибегают к нему в крайних случаях.
И был один верный способ выяснить, кто такой Маккенна: агент этиков или агент Клеменса.
Одно, во всяком случае, ясно: Подебрад и Струбвелл – не диверсанты.
Зачем же они тогда остались на борту?
Бёртон долго думал об этом и наконец воскликнул: «Ха!»
Они остались добровольно. Вызвались сами, поскольку на «Внаем не сдается» есть один или несколько человек, с которыми им надо связаться. Друзья там плывут или враги, у этих двоих есть веская причина для встречи с ними. Поэтому они и приняли рискованное решение остаться на «Рексе» во время боя. Если «Рекс» победит, что возможно – хотя шансы, казалось бы, против него – и если эти двое выживут, им представится случай заполучить любого, кто плавал с Клеменсом.
Но вот откуда они могут знать, что нужные им лица находятся на «Внаем не сдается»?
Возможно, у них имеется какая-то тайная техника связи – Бёртон не представлял себе, что это может быть.
Он стал думать о дезертирах. Известно ли им о лодках в пещере на берегу полярного моря и о двери у подножия башни?
Он надеялся, что они не слышали рассказа Пахери. Насколько Бёртону было известно, только он, Алиса, Фрайгейт, Логу, Нур, Лондон, Микс, Казз и Умслопогаас знали об открытии древних египтян. Во всяком случае, здесь, на пароходе. За его пределами, конечно, полно таких, что слышали Пахери из первых рук, а также из вторых, третьих и четвертых.
Но Икс, по всей вероятности, тоже среди дезертиров, и он сообщит агентам о тайном ходе.
Хотя не обязательно. Икс, наверное, тоже выдает себя за агента. Он использует своих спутников, чтобы добраться до башни, а там сделает так, чтобы они, как Эхнатон и его люди, лишились сознания или умерли.
А вдруг Подебраду и Струбвеллу стало известно, что Икс плывет на «Внаем не сдается»?
Впрочем, Иксом может быть и любой из них.
Бёртон пожал плечами. Придется разрешить событиям идти своим чередом, пока он не найдет случая повлиять на них. А уж тогда он сверзится, как сова на мышь.
Малоудачное сравнение. Агенты и этики больше смахивают на тигров.
Но ему это все равно. Когда придет нужда, он атакует.
Бёртон снова подумал, не рассказать ли обо всем Иоанну. Тогда взятые в плен агенты будут застрахованы от казни на месте. Правда, их нужно будет оглушить, чтобы помешать им покончить с собой. Но среди двенадцати-четырнадцати схваченных, включая Струбвелла и Подебрада, кто-то один непременно будет без сознания. Ладно, подождем еще немного. Может, и не придется ничего открывать Иоанну.
Пароход снова был поставлен на якорь, пока водолазы обследовали корпус. Потом он опять двинулся вверх по Реке на предельной скорости. Вскоре пришлось подойти к берегу, чтобы подзарядиться от питающего камня. Настал рассвет; камни громыхнули и разрядились. Кабель втянули обратно, и «Рекс» опять устремился в погоню. После завтрака у трех самолетов прогрели моторы. Затем Фосс и Окаба на своих бипланах и торпедный бомбардировщик с ревом поднялись с откидной кормы летной палубы.
Предполагалось, что пилоты засекут катер через час-другой. Дальнейшие действия оставлялись на их усмотрение в установленных Иоанном пределах. Король не желал топить или выводить из строя катер, нужный ему для боя. Самолеты могли обстрелять катер, помешав ему плыть дальше, и задержать его до подхода «Рекса».
Через час и двадцать две минуты после взлета вышел на связь Окаба, доложив, что катер замечен и что предпринята попытка связаться с дезертирами по радио. Ответа они не дали. Сейчас три самолета поочередно снизятся над катером и обстреляют его из пулеметов. Атаки будут короткими – свинцовые пули имеют слишком большую ценность и слишком нужны для боя против «Внаем не сдается». Если через несколько заходов дезертиры не сдадутся, не повернут обратно или не покинут катер, рядом с судном будут сброшены бомбы.
Окаба сообщил еще, что катер находится в нескольких милях выше места, где долина внезапно расширяется. Катер уже ходил в этот район два месяца назад во время перемотки. Его экипаж вел переговоры с титантропами – на эсперанто, разумеется– с целью завербовать человек сорок в десант. Король Иоанн, в случае встречи с Клеменсом борт о борт, предполагал поставить этих великанов во главе абордажников. Два десятка таких, как Джо Миллер, могли в короткий срок очистить все палубы Клеменса. И один Миллер не сумел бы выстоять против натиска столь многих своих собратьев.
Но, как выяснилось к горькому разочарованию Иоанна, все опрошенные титантропы принадлежали к Церкви Второго Шанса. Они отказались сражаться да еще попытались обратить экипаж катера в свою веру.
Были, возможно, и такие титантропы, что не поддались на проповеди миссионеров, но некогда было их отыскивать.
Самолеты устремились к катеру, и население – частью обыкновенные гомо сапиенс, частью настоящие великаны – высыпало на берег, чтобы поглазеть на них. Внезапно Окаба сообщил:
– Катер направляется к правому берегу!
Японец спикировал, но стрелять не стал. Он не мог вести огонь по катеру, не рискуя зацепить местных жителей – а у него был строгий приказ не раздражать их без крайней нужды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
Нет. Сейчас нельзя. Иоанн не успеет допросить их. Надо подождать, пока не кончится бой. Кроме того, эти двое могут просто покончить с собой.
Пойдут ли они на это – теперь, когда воскрешений больше нет?
Все возможно. Если жители долины больше не оживают, это еще не значит, что не оживают агенты. Они могут воскреснуть далеко отсюда, в обширных подземельях башни.
Но Бёртон в это не верил. Если бы агенты воскресали там, они сразу бы прибегли к самоубийству, а не садились бы на колесный пароход, чтобы доехать до башни.
Бёртон собирался, если переживет бой вместе со Струбвеллом и Подебрадом, захватить их врасплох и оглушить, не дав им включить мысленный код, выпускающий яд из черного шарика в мозгу – а когда они начнут приходить в себя, гипнотизировать их.
Все это хорошо. Но пока остается вопрос: почему те двенадцать сбежали, а эти двое остались?
Не для того ли, чтобы совершить диверсию в случае, если Иоанн погонится за беглецами?
Похоже, это единственное объяснение. Значит, надо идти к Иоанну и разоблачать их.
Но поверит ли ему Иоанн? Не подумает ли, что удар по голове повредил Бёртону мозги?
Возможно – но он поверит, когда Бёртон призовет в свидетели Алису, Казза, Лоху, Фрайгейта, Нура, Лондона и Умслопогааса.
К тому времени, однако, Струбвелл и Подебрад могут догадаться о происходящем и скрыться. Хуже того, они могут взорвать пароход – или что они там еще замышляют.
Бёртон поманил пальцем Алису и тихо велел ей передать Нуру эль-Музафиру, чтобы тот приставил кого-нибудь из их группы к Подебраду в котельной и к Струбвеллу в рубке. При подозрительных действиях, угрожающих судну, подозреваемых следует оглушить ударом по голове. А если такой возможности не представится, то застрелить их или заколоть.
– Но почему? – округлила глаза Алиса.
– После объясню! – рявкнул Бёртон. – Иди, не то поздно будет!
Нур поймет, что означает этот приказ. И постарается его выполнить. Не так-то легко будет послать кого-то в котельную и в рубку. Сейчас все стоят на своих местах. Уйти с поста без разрешения было бы тяжким преступлением. Нуру придется придумать что-нибудь, и быстро.
– Есть! – сказал вдруг Бёртон. И соединился по госпитальному телефону с рубкой. Связист хотел позвать Струбвелла, но Бёртон настоял на разговоре с королем. Иоанн, придя в большое раздражение, все же внял просьбе Бёртона и спустился в наблюдательную. Там он отключил связь с рубкой – теперь их никто не услышит, если на линии нет подслушивающих «жучков».
– Сир, – сказал Бёртон, – вот что я думаю. А вдруг дезертиры заложили бомбу где-то на пароходе? Если они увидят, что мы их вот-вот схватим, они передадут по радио кодированный сигнал, и бомба взорвется.
Иоанн помолчал и спросил голосом чуть выше обычного:
– Думаешь, такая возможность есть?
– Если я додумался до этого, почему не могли додуматься они?
– Я сейчас же объявлю поиск. Если ты в силах, присоединяйся. Иоанн повесил трубку. Минутой позже в динамиках загремел голос Струбвелла, приказывающего обследовать каждый дюйм судна на предмет взрывных устройств. Офицерам предписывалось немедленно организовать поисковые партии. Струбвелл назначил каждому свой участок.
Бёртон улыбнулся. Вот и не пришлось ничего открывать Иоанну; пусть-ка теперь Струбвелл с Подебрадом займутся поиском тех самых бомб, которые, возможно, сами же и заложили.
Глава 26
Бёртон вышел из лазарета. Поскольку ему не назначили определенного сектора, он решил действовать в качестве вольного стрелка: пойти на котельную палубу и обследовать машинное отделение и склады боеприпасов.
Спускаясь по лестнице на палубу, он услышал пистолетную стрельбу и крики. Шум, похоже, доносился снизу, и Бёртон заспешил, морщась от боли на каждой ступеньке. На середине палубы "А" у борта толпился народ. Бёртон подошел и стал проталкиваться к предмету всеобщего внимания.
Это был смазчик Джеймс Маккенна. Он лежал на боку, с пистолетом у раскрытой руки. В голове у него торчал томагавк.
Огромный ирокез Дойийи вышел вперед, нагнулся и выдернул томагавк.
– Он стрелял в меня, но промахнулся, – сказал он.
Королю следовало бы отдавать приказы лично, а не по селектору. Тогда Маккенну, возможно, поймали бы с поличным, когда он прилаживал десять фунтов пластиковой взрывчатки к корпусу в темном углу машинного отделения. Впрочем, какая разница. Маккенна ушел оттуда, как только услышал по радио, что объявлен поиск. Он сохранял хладнокровие и вел себя как ни в чем не бывало. Но помощник электрика заметил его и окликнул, и тогда Маккенна выстрелил в него. Потом побежал и убил двоих, мужчину и женщину, стараясь прорваться к борту. Поисковая партия, бегущая в его сторону, обстреляла его, но без успеха. Маккенна ранил еще одного, но в Дойийи не попал. Теперь Маккенна лежал мертвый и уже не мог сказать, почему пытался взорвать пароход.
Король Иоанн спустился посмотреть на бомбу. К запалу были присоединены проводами часы и блок взрывчатки. Стрелка стояла на десяти – через двадцать минут произошел бы взрыв.
– Этого хватило бы, чтобы проделать дыру шире, чем весь правый борт, – весело сказал эксперт-взрывник. – Прикажете убрать, сир?
– Да, и немедленно, – спокойно ответил Иоанн. – Постой. Ведь радио при ней нет?
– Нет, ваше величество.
– Странно. Ничего не понимаю, – нахмурился Иоанн. – Почему дезертиры поручили одному из своих заложить бомбу с часовым механизмом, если ее куда проще взорвать по радио? А Маккенна мог бы уйти с ними, не подвергаясь опасности. Бессмыслица какая-то.
Бёртон, примкнув к группе офицеров, сопровождавших Иоанна, молчал.
Стоит ли раскрывать Иоанну глаза, если можно назвать раскрытием глаз то, что он, Бёртон, скажет?
Маккенна явился к ним сразу после десанта с «Парсеваля», вызвавшись заменить одного из убитых. Теперь Бёртону представлялось очевидным – во всяком случае, очень возможным, что Маккенну сбросили на парашюте или планере с борта «Парсеваля». Как это называли таких людей в двадцатом веке? Да… «пятая колонна». Клеменс заслал к ним своего человека в ожидании того дня, когда «Внаем не сдается» сойдется с «Рексом», и с приказом взорвать судно, когда день настанет.
Бёртон не понимал одного – почему Клеменс приказал Маккенне так долго ждать. Почему было не взорвать корабль при первом удобном случае? Зачем было тянуть сорок лет? Существовала ведь возможность, что Маккенна, сжившись за столько лет с «Рексом», перейдет на сторону врага. Он не имел никакой связи с «Внаем не сдается» – трудно хранить верность тем, кто существует только в воспоминаниях.
Но, возможно, Клеменс об этом не подумал.
Странно. Всякому, кто читал книги Клеменса, известно, какой он тонкий психолог.
Тогда, быть может, Клеменс приказал Маккенне не уничтожать «Рекс» без крайней на то необходимости?
– Выкиньте эту дрянь в Реку, – сказал Иоанн, кивнув на труп. Так и сделали. Бёртон не нашел предлога, чтобы попросить перенести тело в морг. Там он мог бы вскрыть череп и посмотреть, нет ли в мозгу черного шарика. Но теперь уж поздно. Теперь Маккенну вскроют рыбы.
Как бы ни обстояли дела, для Маккенны все кончено. Поиск продолжался – одна бомба нашлась, но могли быть и другие. Через некоторое время выяснилось, что на судне нет больше взрывных устройств – ни внутри, ни снаружи. Водолазы обследовали каждый дюйм обшивки.
Бёртон подумал, что дезертирам, будь у них голова на плечах, следовало бы позаботиться о потоплении судна перед своим отплытием. Тогда ни сам пароход, ни его авиация не смогли бы преследовать их. Но они агенты и не выносят насилия, хотя и прибегают к нему в крайних случаях.
И был один верный способ выяснить, кто такой Маккенна: агент этиков или агент Клеменса.
Одно, во всяком случае, ясно: Подебрад и Струбвелл – не диверсанты.
Зачем же они тогда остались на борту?
Бёртон долго думал об этом и наконец воскликнул: «Ха!»
Они остались добровольно. Вызвались сами, поскольку на «Внаем не сдается» есть один или несколько человек, с которыми им надо связаться. Друзья там плывут или враги, у этих двоих есть веская причина для встречи с ними. Поэтому они и приняли рискованное решение остаться на «Рексе» во время боя. Если «Рекс» победит, что возможно – хотя шансы, казалось бы, против него – и если эти двое выживут, им представится случай заполучить любого, кто плавал с Клеменсом.
Но вот откуда они могут знать, что нужные им лица находятся на «Внаем не сдается»?
Возможно, у них имеется какая-то тайная техника связи – Бёртон не представлял себе, что это может быть.
Он стал думать о дезертирах. Известно ли им о лодках в пещере на берегу полярного моря и о двери у подножия башни?
Он надеялся, что они не слышали рассказа Пахери. Насколько Бёртону было известно, только он, Алиса, Фрайгейт, Логу, Нур, Лондон, Микс, Казз и Умслопогаас знали об открытии древних египтян. Во всяком случае, здесь, на пароходе. За его пределами, конечно, полно таких, что слышали Пахери из первых рук, а также из вторых, третьих и четвертых.
Но Икс, по всей вероятности, тоже среди дезертиров, и он сообщит агентам о тайном ходе.
Хотя не обязательно. Икс, наверное, тоже выдает себя за агента. Он использует своих спутников, чтобы добраться до башни, а там сделает так, чтобы они, как Эхнатон и его люди, лишились сознания или умерли.
А вдруг Подебраду и Струбвеллу стало известно, что Икс плывет на «Внаем не сдается»?
Впрочем, Иксом может быть и любой из них.
Бёртон пожал плечами. Придется разрешить событиям идти своим чередом, пока он не найдет случая повлиять на них. А уж тогда он сверзится, как сова на мышь.
Малоудачное сравнение. Агенты и этики больше смахивают на тигров.
Но ему это все равно. Когда придет нужда, он атакует.
Бёртон снова подумал, не рассказать ли обо всем Иоанну. Тогда взятые в плен агенты будут застрахованы от казни на месте. Правда, их нужно будет оглушить, чтобы помешать им покончить с собой. Но среди двенадцати-четырнадцати схваченных, включая Струбвелла и Подебрада, кто-то один непременно будет без сознания. Ладно, подождем еще немного. Может, и не придется ничего открывать Иоанну.
Пароход снова был поставлен на якорь, пока водолазы обследовали корпус. Потом он опять двинулся вверх по Реке на предельной скорости. Вскоре пришлось подойти к берегу, чтобы подзарядиться от питающего камня. Настал рассвет; камни громыхнули и разрядились. Кабель втянули обратно, и «Рекс» опять устремился в погоню. После завтрака у трех самолетов прогрели моторы. Затем Фосс и Окаба на своих бипланах и торпедный бомбардировщик с ревом поднялись с откидной кормы летной палубы.
Предполагалось, что пилоты засекут катер через час-другой. Дальнейшие действия оставлялись на их усмотрение в установленных Иоанном пределах. Король не желал топить или выводить из строя катер, нужный ему для боя. Самолеты могли обстрелять катер, помешав ему плыть дальше, и задержать его до подхода «Рекса».
Через час и двадцать две минуты после взлета вышел на связь Окаба, доложив, что катер замечен и что предпринята попытка связаться с дезертирами по радио. Ответа они не дали. Сейчас три самолета поочередно снизятся над катером и обстреляют его из пулеметов. Атаки будут короткими – свинцовые пули имеют слишком большую ценность и слишком нужны для боя против «Внаем не сдается». Если через несколько заходов дезертиры не сдадутся, не повернут обратно или не покинут катер, рядом с судном будут сброшены бомбы.
Окаба сообщил еще, что катер находится в нескольких милях выше места, где долина внезапно расширяется. Катер уже ходил в этот район два месяца назад во время перемотки. Его экипаж вел переговоры с титантропами – на эсперанто, разумеется– с целью завербовать человек сорок в десант. Король Иоанн, в случае встречи с Клеменсом борт о борт, предполагал поставить этих великанов во главе абордажников. Два десятка таких, как Джо Миллер, могли в короткий срок очистить все палубы Клеменса. И один Миллер не сумел бы выстоять против натиска столь многих своих собратьев.
Но, как выяснилось к горькому разочарованию Иоанна, все опрошенные титантропы принадлежали к Церкви Второго Шанса. Они отказались сражаться да еще попытались обратить экипаж катера в свою веру.
Были, возможно, и такие титантропы, что не поддались на проповеди миссионеров, но некогда было их отыскивать.
Самолеты устремились к катеру, и население – частью обыкновенные гомо сапиенс, частью настоящие великаны – высыпало на берег, чтобы поглазеть на них. Внезапно Окаба сообщил:
– Катер направляется к правому берегу!
Японец спикировал, но стрелять не стал. Он не мог вести огонь по катеру, не рискуя зацепить местных жителей – а у него был строгий приказ не раздражать их без крайней нужды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58