Джо стукнул молотком по затычке. Бёртон, приложив ухо к скале, сказал:
– Там пустота!
– Отлично. – Джо достал из мешка несколько вольфрамовых костылей и начал долбить. Когда он пробил в кварце шесть отверстий, они с Бёртоном заложили туда пластиковую взрывчатку. Бёртон предпочел бы замазать отверстия глиной, но глины не было.
Он закрепил в пластике шнуры и стал отходить назад вдоль скалы, таща шнуры за собой. Когда все отошли достаточно далеко, он соединил полюса своей карманной батарейки. Раздались оглушительные взрывы, и вокруг засвистели осколки кварца.
– Ну что ж, – сказал Джо, – меньше незти буду хотя бы, без жезтянок з плазтиком и батареи. Конец им пришел.
Они вернулись к трещине, и Бёртон посветил в нее. Дыры, проделанные Джо, стали шире, и сквозь них виднелся туннель.
– Тут еще работы часиков на двенадцать, Джо.
– А, черт! Ну что ж поделаешь.
Вскоре после завтрака титантроп отбил последний кусок камня, и пробка выпала.
– А теперь начинаетзя замое трудное, – сказал Джо, утирая пот с лица и длиннющего носа.
Джо мог с грехом пополам ползти по туннелю, но все время задевал плечами за стены и стукался головой о потолок. Туннель поднимался кверху под углом около сорока пяти градусов.
– Оберните чем-нибудь руки и колени, – сказал Джо. – Иначе обдеретезь в кровь. Даже з обмотками можете ободратьзя.
Фрайгейт, Алиса, Афра и Блессид как раз вернулись с наполненными в Реке флягами. Джо осушил свою наполовину.
– Теперь, – сказал он, – надо подождать, пока взе не опорожнитзя как зледует. Когда я шел с египтянами, мы этим пренебрегли. На полпути я не змог больше терпеть и облегчилзя. – Он оглушительно расхохотался. – Слышали бы вы, как ругализь эти безнозые малявки! Дальше-то ползти надо, а это дело никак не обойдешь! Хо, хо! – Джо утер слезы. – Гозподи! Ну и воняло от них, когда они наконец вылезли наружу! И они еще больше обозлилизь, когда пришлозь мытьзя в Реке – вода-то тут холодная, точно задница копателя колодцев, как говорил Зэм.
При упоминании о Клеменсе у Джо опять потекли слезы. Он шмыгнул носом и вытер свой хобот рукавом.
Джо не преувеличивал трудностей пути. Туннель был длиной не меньше мили, причем все время шел вверх, и воздух становился все более разреженным, хотя поступал исправно, а им еще приходилось тащить за собой свои тяжелые мешки. Вдобавок другой конец тоже мог быть забит. Придется тогда возвращаться обратно.
Радость по поводу того, что туннель оказался не закупорен, ненадолго прибавила им сил. Однако ладони, колени, пальцы рук и ног у всех были ободраны в кровь, и первое время никто не мог нормально ходить.
Ветер здесь был крепче и холоднее, несмотря на разреженный воздух. Джо жадно втягивал скудный кислород в свои большие легкие.
– Одно хорошо, – сказал он. – Выпьешь по одной, и сразу с катушек долой.
Все хотели разбить лагерь прямо здесь, но место было уж слишком открытое.
– Веселее, – сказал Бёртон. – Джо говорит, что до следующего порога всего ничего – миль десять.
– Это позледний, замый большой. Те, по-вашему, были шумные? Вот погодите, узлышите этот.
Бёртон взвалил на себя мешок и поплелся дальше – колени у него точно заржавели. Джо шел за ним по пятам. К счастью, плато было относительно ровное и свободное от осыпи. Но сквозь туман Бёртона вел только оглушительный грохот водопада. Когда грохот становился громче, Бёртон поворачивал влево. Когда шум слабел, он отклонялся вправо. Несмотря на это, им, возможно, придется проделать все пятнадцать миль вместо десяти.
Путешественники часто останавливались из-за недостатка кислорода и чтобы убедиться, что никто не отстал. Каждый четвертый в линии светил фонариком, пока Бёртон, остановившись, не выругался.
– В чем дело?
– У нас в этом воздухе мозги не работают, – задыхаясь, сказал Бёртон. – Достаточно одного фонаря. Мы зря тратим электричество. Лучше свяжемся все веревкой.
Он обвязал веревку вокруг пояса, и все остальные, держась за нее, потянулись за ним в холодную серую мглу.
Но скоро все так ослабели, что и шагу не могли больше ступить. Не обращая внимания на ветер, они легли, подстелив под себя одежду, укрылись и постарались уснуть. Бёртон проснулся от кошмара и включил подсветку на часах. Они проспали десять часов.
Он поднял всех, они съели свой скудный паек и двинулись дальше. Час спустя из тумана выступила черная стена. Они пришли к очередному препятствию.
Глава 42
Джо Миллер почти не жаловался вслух, но стонал втихомолку всю последнюю половину пути. Титантроп, ростом десять футов, весил восемьсот фунтов и был силен, как десять гомо сапиенс, вместе взятых. Но его гигантизм имел и свои минусы. Прежде всего – плоскостопие. Сэм часто называл Джо Великим Плосконогим, и с полным основанием. Ноги Джо не выносили долгой ходьбы, и даже во время отдыха боль не проходила.
– Зэм взегда говорил, что мы завоевали бы везь мир, езли б не наши ноги, – сказал Джо, растирая правую подошву. – Говорил, что мы и вымерли-то из-за зплющенного звода зтупни. Может, это и правда.
Было ясно, что титантропу необходимо отдохнуть и подлечиться хотя бы двое суток. Бёртон и Нур в качестве лекарей-любителей остались ухаживать за Джо, а остальные, разделившись на две партии, ушли вперед. Через несколько часов они вернулись.
– Мы не нашли места, о котором говорил Джо, – сказал Тай-Пен, командир первого отряда.
– Мы его нашли, – сказал Ах-К'ак, командир другого. – Во всяком случае, там как будто можно подняться наверх. Но это совсем близко от водопада.
– Так близко, – сказала Алиса, – что это место замечаешь, только когда подойдешь к нему вплотную. И восхождение будет опасным. Влага делает камень скользким.
– Взпомнил! – со стоном сказал Джо. – Мы точно шли тогда по правому берегу. Египтяне пошли там, потому что левая зторона принозит незчазтье. А эту тропу Икз, наверно, узтроил на взякий злучай…
– Тропой я бы это не назвал, – сказал майя.
– Ну, езли это мезто такое же, как то, поднятьзя можно.
Так и оказалось.
Семь дней спустя они взошли на вершину горы. Снег и лед делали переход еще опаснее, чем им представлялось, а воздух вызывал у всех слабость. И все-таки они поднялись на следующее плато. Река осталась далеко внизу, за туманом.
Через несколько миль начался спуск, гораздо легче подъема. Воздух внизу был гуще и теплее, хотя все еще холодный. Преодолевая усиливающийся ветер, путники пришли к новой горе.
– На эту лезть и думать нечего. Но нам повезло. Большая пещера должна быть взего в незкольких милях зправа. Вот дойдем и увидим, повезло или нет. Только не зейчаз. Чертовы ноги опять отказали.
Река здесь бурным потоком стекала вниз. От рева воды и ветра закладывало уши, но зато было чуть теплее, чем раньше. Джо, уже проделавший однажды этот путь, шел первым. Он обвязался веревкой вокруг пояса, а остальные – вокруг запястий.
Предупрежденные Джо, чтобы держались крепче, все начали спускаться вереницей в исполинскую дыру. Алиса поскользнулась на карнизе и с криком упала, но ее тут же втянули обратно. Потом сдуло Нура, который был еще легче, чем она, но и его вернули на карниз.
Факелы египтян загасило ветром, когда Джо вел их сквозь ревущую бездну. Теперь он видел, что впереди, хотя всего на несколько шагов. И карниз, как крикнул Джо Бёртону, был шире, чем на правом берегу.
– Вот обидно-то будет, езли окажетзя, что этики разплавили карниз! Ну, авозь они решили, что никто не доберетзя так далеко, раз убрали веревки и закупорили туннель!
Бёртон слышал только половину слов, но угадал остальные.
Дважды им пришлось сделать привал, чтобы поесть и поспать. Река между тем уходила все дальше вниз и скоро совсем исчезла. Бёртон, любопытствуя, насколько глубоко внизу, зажег запасной фонарь и кинул его вниз. Он считал секунды, пока огонек падал вниз; луч превратился в тонкую нить и совсем исчез во тьме. В пропасти было не менее трех тысяч футов.
Наконец вокруг стало светлеть, что предвещало близость выхода. Путешественники выбрались на воздух, где стоял туман, но было не так темно. В небе сияли гигантские звезды и газовые туманности. Тонкая пелена тумана позволяла разглядеть справа скальную стену. Люди стояли на самом краю бездны, по дну которой текла Река.
– Мы не на той зтороне, – сказал Джо. – Здезь нам путь зкоро преградит гора. Как бы перебратьзя на ту зторону? Хотя, может, этик и на этой зделал нам ход?
– Сомневаюсь, – сказал Бёртон. – Тогда бы нам пришлось огибать с внутренней стороны окружающие море горы, чтобы дойти до пещеры. Разве только…
– Что?
– Разве только Икс сделал две пещеры и оставил лодки в обеих.
– Один карниз этики могли просмотреть, – сказал Нур. – Но два?
– Злушайте. Края долины в конце почти зходятзя. Между ними не должно быть больше двадцати футов. Зейчаз я вам покажу.
Джо медленно пошел вперед и футов через шестьдесят остановился. Луч его фонаря, слившись с другими лучами, осветил противоположный край пропасти.
– Боже правый! – сказала Афра. – Неужели этик полагал, что мы перепрыгнем через этот провал?
– Другим этикам и в голову бы не пришло, что это возможно, – сказал Нур. – Но я думаю, что Икс ожидал от нас именно этого. Он знал, что хотя бы один из партии, дошедшей до этого места, сможет это сделать. Ведь он отбирал себе настоящих атлетов. Потом тот, кто прыгнет, привяжет к скале веревку, и по ней переправятся остальные.
Бёртон знал, что так далеко прыгнуть не сможет. Чуть-чуть бы поближе…
Джо силен, как два Геркулеса, но чересчур тяжел. Ах-К'ак и Гильгамеш тоже силачи, но слишком малы ростом и грузны. Хорошие прыгуны в длину не так устроены. Терпин рослый, но слишком мускулистый. Нур очень легок и на удивление жилист и силен, но слишком мал. Обе белые женщины и де Марбо тоже малы, да и прыгают неважно. Остаются Фрайгейт, Грумз и Тай-Пен.
Американец, зная, что на уме у Бёртона, побледнел. Здесь он стал прыгать в длину еще лучше, чем на Земле, и его наивысший неофициальный результат составлял двадцать пять футов – правда, тогда ветер дул ему в спину. Средним его достижением было двадцать два фута на Земле и двадцать три здесь. Но в таких неблагоприятных условиях он еще не прыгал.
– Надо было прихватить с собой Джесса Оуэнса, – пробормотал он.
– Аллилуйя! – завопила вдруг Грумз, заставив всех вздрогнуть. – Аллилуйя! Господу было угодно сделать меня замечательной прыгуньей! Я в числе тех, кого он избрал! Я создана так" что могу прыгать, как коза, и плясать, как царь Давид, во славу его. А теперь он дает мне случай перенестись через адову бездну! Благодарю тебя, Господи!
Бёртон тихо сказал Фрайгейту:
– Неужто ты уступишь женщине? Покажи себя!
– Не в первый раз я им уступаю, – пожал плечами Фрайгейт. –Почему бы и нет? Тут вопрос не в половой принадлежности, а в том, кто лучше прыгает.
– Боишься!
– А то нет. Тут каждый испугался бы, если он не психопат. И Фрайгейт стал расспрашивать Блессид о ее достижениях. Она сказала, что на Земле не очень-то много прыгала, но здесь, живя в стране под названием Вендиша, не раз показывала результат двадцать два фута.
– Откуда ты можешь это знать? У нас на «Рексе» были точный измерительные приборы, но в большинстве других мест их нет.
– Фут мы определяли на глаз, – сказала Блессид. – И, по-моему, довольно точно. Я знаю, что могу это сделать, вот и все! Господь перенесет меня на крыльях моей веры, и я перелечу через бездну, словно его легкая газель!
– Перелетишь и не допрыгнешь, и расколешь себе череп о тот край, – сказал Фрайгейт.
– Может, отмерим нужное расстояние? – предложил Нур. – Вы бы потренировались, а мы бы посмотрели, кто лучше.
– На камне-то? Для этого нужна яма с песком! Грумз предложила перекинуть на ту сторону фонарь, чтобы измерить дистанцию. Фрайгейт привязал фонарь к веревке и метнул – тот упал недалеко от края, откатился и остановился в нескольких дюймах от провала, светя им через черную бездну.
Фрайгейт забрал фонарь обратно и снова бросил – на этот раз он, потравив веревку, удержал фонарь в вертикальном положении, и свет дошел до них под прямым углом.
– Ладно, значит, в принципе это возможно, – сказал Фрайгейт. – Но я забираю фонарь. Никто не сможет прыгнуть, не выспавшись как следует. Я, во всяком случае, слишком устал, чтобы состязаться.
– Давайте отметим фонарями дорожку для разбега, – сказала Блессид. – Я хочу посмотреть, как это будет выглядеть.
Дорожку отметили, и Фрайгейт с Грумз вычислили, откуда начинать разбег. Толчковой чертой служил фонарь в нескольких дюймах от края.
– Попытка будет первой и единственной, – сказал Фрайгейт. – Сначала нам действительно придется разогреться. Тут так холодно… С другой стороны, воздух тут разрежен, а значит, и сопротивление меньше. Может, это и помогло тому черному спортсмену – как же его звали? Вот она, слава – показать фантастический результат двадцать семь футов четыре с половиной дюйма на олимпиаде в Мехико. Но мы-то не успели акклиматизироваться на высокогорье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58