Нам придется использовать людей. Забудь обо всем, но помни!
Губа не дура, подумал Валентин. Черный Камень Каабы им подавай. А с другой стороны, почему бы и не взглянуть на эту Сферу Соломона? И с храмовниками было бы неплохо познакомиться…
Ладно, прервал Валентин бесплодные мечтания. По первому вопросу все ясно: Могутов получил приказ отправить меня за Черным Камнем и уже вышел для этого в астрал, намереваясь проникнуть в мой мозг. Самое время перейти ко второму вопросу. Способен ли Могутов чувствовать чужую магию? Не обидится ли, если Бублик перехватит этот его «укус паука»?
На миг Валентин пожалел, что находится на родной планете. На Панге Обруч легко перенесся бы в прошлое и до мельчайших подробностей воспроизвел бы недавний осмотр Могутовым хрустального черепа. А здесь, на Земле, Обруч мог только погрузиться в чужую память и вытащить на свет субъективные воспоминания, по большей части ничего общего не имевшие с действительностью. Вот и сейчас Обруч перенес фокус внимания могутовской памяти обратно на хрустальный череп, тот брызнул фонтаном осколков, а потом оказался стоящим на столе, на белой скатерти, в окружении пяти свечей.
Трижды стукнуло сердце, Сила проникла в тело. Могутов простер руки – череп засветился изнутри. «Внутренний ветер» вылетел одновременно из правой и левой рук, схлестнулся сам с собой внутри черепа, закружился по хрустальным закоулкам в поисках чужой Силы. Свет замерцал – ветер выл и стонал, не найдя пищи, и рвался наружу. Могутов нахмурил брови и сдвинул руки, заставив ветер сбавить напор. Теперь он радостно засвистел, наконец обнаружив добычу. Череп потемнел, но в теменной части его зажглась ослепительно яркая точка. Она мигнула четыре раза, восхваляя четыре вечных такта любого ритуала, и погасла.
Могутов убрал руки, ветер вырвался на свободу, яростно набросившись на свечи.
«Печать Ордена, – подумал Могутов. – Я должен знать, кто сделал этот череп!»
Свечи погасли, ветер, лишившийся последних игрушек, змейкой взвился под потолок. И в этот момент череп вдруг треснул, брызнул осколками, рассыпался по скатерти грудой кристаллов. Могутов вскинул правую руку, творя охраняющий знак; воздух в комнате загустел, осколки застряли в нем, как мухи в сиропе, и, повинуясь воле колдуна, сами вернулись к месту, откуда вылетели. Все, что осталось от черепа, лежало теперь посреди скатерти между пятью погасшими свечами. Могутов совершил тройной вздох, успокаивая крест, и рукавом вытер выступивший на лбу пот.
Не похоже, чтобы он чувствовал магию, констатировал Валентин. Крест свой он чувствует, и заклинания вроде «внутреннего ветра», которые крест выпускает, – тоже. Но вот моей магии, расколотившей череп вдребезги, он не то что не заметил – ему даже в голову не пришло, что это могла быть магия. Сразу же решил, что его пытались подставить, и нужно брать быка за рога. То есть заколдовывать Визе.
Валентин не стал смотреть, как Могутов обкладывал заклинаниями начальника отдела паранормальных явлений. Не было смысла – колдун явно собирался повторить ту же процедуру с самим Валентином. Если Бублик сумеет перехватить заклинание, у меня будет достаточно времени на изучение земной магии. Если нет – на Земле станет одним колдуном меньше. Обруч, мысленно позвал Валентин. Ты понял, что нужно сделать.
Валентин вернулся в настоящее Могутова и отпустил время. Веретенообразный колдун вытянулся в нить, прокинул ее от собственного пупка до Валентинова мозга и сделал совершенно невозможное движение, как бы охватывая животом какой-то шарообразный предмет.
А ведь это и есть «укус паука», сообразил Валентин. Темп!
В замедленном времени он физически ощутил, как чужое заклинание вползает в зону внимания Бублика, как тот просыпается от многолетней спячки, выпуская тысячи щупалец-тестеров, как под их мягкими прикосновениями чужая Сила теряет первозданную форму и раскрывается для внешнего контроля.
Отставить, скомандовал Валентин Бублику. Я понимаю, что жрать хочется, но эти заклинания не едят. Пусть просто повиснет в пустоте, а я займусь его хозяином.
Могутов ждал еще одного нового для Валентина ощущения – наполненности пупка. Хорошо, решил Валентин, пусть пупок наполнится. Что дальше?
Иди ко мне, позвал Могутов. Слова встряхнули связывающую колдуна и жертву нить, вошли в сознание ведомого как его собственное желание. Валентин открыл глаза, обошел машину и двинулся прямиком к калитке. Заклинание Могутова при всей его экстравагантности – Валентина в жизни никто не хватал пупком! – оказалось практически полным аналогом пангийского «лишения воли». Человек под его влиянием сохранял способность здраво рассуждать и целеустремленно действовать, но при этом полностью забывал про собственное «я». Работать за «я» другого человека пангийским магам не слишком нравилось, поэтому заклинание не получило широкого распространения, в отличие от целой энциклопедии проклятий, наваждений и прочей порчи, которые было куда легче навести и куда проще контролировать.
Проще-то проще, возразил себе Валентин, но только при условии, что вокруг сколько угодно Силы. Если Сила становится более дефицитным ресурсом, чем время, лишение воли может оказаться очень полезным. Магии тратится всего ничего, а человек часами остается зомби!
Изображая из себя зомби, Валентин поднялся по ступенькам, отворил отлично пригнанную входную дверь, которая даже не скрипнула петлями, и вошел в прихожую. Вторая дверь, в гостиную, была открыта. Могутов стоял у окна, солнечный свет падал на его ослепительно белую рубашку и пышную седую шевелюру, делая колдуна похожим на зашедшего непонятно зачем в избу бродячего ангела.
– Садись, – сказал Могутов и указал на стоящий перед ним табурет.
Валентин, изо всех сил подражая походке лишенного воли человека, проковылял по комнате и сел, уставившись на Могутова как в телевизор.
– Возьми. – В правой руке Могутова возник причудливо изогнутый осколок горного хрусталя. Валентин покорно поднял правую руку и сжал осколок большим и указательным пальцами. – Внутри едва заметная блестка. Видишь?
Валентин повертел осколок, ловя отблеск света на незаметной внутренней грани. Через несколько секунд внутри кристалла вспыхнула яркая точка.
– Что это такое? – спросил Могутов.
– Дефект кристалла, – ответил Валентин, входя в образ хозяина супертехнологической корпорации.
– Твой череп – копия, – нахмурился Могутов. – Почему дефект в точности такой же, как в оригинале?
– Трехмерное сканирование с последующей наносборкой, – пояснил Валентин. – Мой череп был точной копией Черепа Судьбы.
– Тогда почему он раскололся? – спросил Могутов.
– После того как мы сделали копию, с ней поработал Нострадамус, – изложил Валентин официальную версию. – Он встроил в череп детектор магии. Если череп раскололся, это значит, что рядом с ним было совершено колдовство.
– Кто такой Нострадамус? – задал Могутов следующий вопрос.
– Наш ангел-хранитель, – честно ответил Валентин. – Колдун, который живет в Демидовске и помогает корпорации. Он умеет читать мысли и появляться во снах. Именно он попросил меня заняться поисками других колдунов.
– Как с ним связаться? – подумав, спросил Могутов.
– Он сам меня найдет, – сказал Валентин. – Теперь, когда череп разбит, это произойдет очень скоро.
Могутов опустил глаза, и губы его чуть заметно дрогнули. Бублик поинтересовался, можно ли съесть это заклинание. Нет, ответил Валентин. Глянем-ка, что там Могутов делает.
Обруч притормозил время и раскрыл перед Валентином мысли обескураженного колдуна. «Звоночек», – перебирал Могутов доступные заклинания, – «Клещ», «Бульдог». Нет, Нострадамус может оказаться сильнее. Пусть Иванов остается посредником. Тогда – Черный Камень».
Могутов протянул руку, и Валентин послушно вернул колдуну осколок хрустального черепа.
– Это была копия, – сказал Могутов, пряча осколок в карман. – Тебе доводилось похищать оригиналы?
– Да, – кивнул Валентин, продолжая гнуть официальную линию. – Нострадамуса заинтересовала Туринская плащаница. Потом мы вернули ее на место, а копию уничтожили.
– Вы похищали Черный Камень Каабы? – наконец перешел к делу Могутов.
– Нет, – покачал головой Валентин. – Нострадамусу он не нужен.
Вот именно, подумал он про себя. Обычный кусок вспененного стекла, образовавшийся при падении метеорита. В отличие от плащаницы никаких экзотических свойств.
– А ты смог бы похитить Камень? – спросил Могутов.
Валентин поднял глаза к потолку. Похитить, то есть заменить оригинал на точную молекулярную копию. С любым другим предметом на Земле это смог бы проделать и сам Визе – прилетел, выпустил робота-взломщика, принял обратно и улетел. Однако вокруг Черного Камня днем и ночью кипит жизнь – тысячи паломников совершают таваф, обряд семикратного кружения вокруг Каабы, начинающийся как раз с этого Камня. Робот-взломщик с легкостью разрезает бронированные сейфы – но что он сможет сделать с постоянно окружающей Камень людской стеной?!
– Не сразу, – честно ответил Валентин. – Эта операция потребует специальной подготовки.
– Сколько дней займет подготовка?
– Почему дней? – удивился Валентин. – Полагаю, уже к обеду что-нибудь придумаем!
– Ты должен добыть Черный Камень, – сказал Могутов, и Бублик тут же сообщил, что колдун пустил в ход еще одно заклинание. Смысл его был для Валентина совершенно очевиден – в сознание жертвы закладывалось жгучее желание во что бы то ни стало выполнить волю колдуна.
– Хорошо, – согласился Валентин.
– Зачем тебе Камень? – тут же спросил Могутов.
Это контрольный вопрос, понял Валентин. Предполагается, что заклинание подействовало, я только о Черном Камне и мечтаю, и теперь должен сам себе объяснить, отчего на нем свет клином сошелся. Ну, с этим у меня никаких проблем!
– Это мой пропуск в мир колдунов, – ответил Валентин. – Если я принесу тебе камень, ты станешь учить меня магии.
Могутов пристально посмотрел на Валентина, однако ничего подозрительного не заметил. Обруч знал свое дело.
– Как только возьмешь Камень, сразу звони, – приказал Могутов. – Я скажу, куда его доставить.
– Так и сделаю, – сказал Валентин.
– Сделаешь, – кивнул Могутов. По его уверенности Валентин понял, что колдун не в первый раз прибегает к лишению воли. Во всех предыдущих случаях заклинание сработало безотказно. – А теперь расскажи все, что знаешь о Нострадамусе.
Все-таки замечательная идея, подумал Валентин, этот Нострадамус. Телепат, колдун, человек без лица, являющийся только во снах. Куда более интересный персонаж, чем я, обыкновенный олигарх провинциального масштаба.
Рассказ о Нострадамусе Валентин помнил, как «Отче наш». Он устроился на табурете поудобнее, позволил части своего сознания монотонно произносить знакомые слова, а сам снова нырнул в глубины памяти стоявшего перед ним колдуна.
– Впервые Нострадамус явился мне во сне в марте позапрошлого года. В первую ночь показался человеком без лица и сказал только: завтра приду снова. На вторую ночь…
Сделав короткую паузу, Валентин скомандовал «темп» и задал чужой памяти ключевой образ. Лицо в обрамлении темноты; Юлиан, человек, рассказавший Могутову про Черный Камень.
Посвятитель, послушно раскрылась память. Валентин увидел своего рода коллаж – переходящие друг в друга сценки с участием Юлиана, выстроенные слева направо в хронологическом порядке и сверху вниз – в порядке значимости для сегодняшней беседы с Валентином Ивановым. У Могутова была безупречно организованная – правильнее сказать, профессиональная – память. Валентин выбрал самую первую сцену – в левом верхнем углу – и вошел в нее, превратился в двадцатилетнего юношу, тайком пробирающегося на деревенское кладбище безлунной осенней ночью.
– В последнее время, – продолжал свой рассказ лишенный собственной воли Валентин Иванов, – Нострадамус является мне во сне два-три раза в неделю. Он всегда знает, что происходит в корпорации; я думаю, он читает мысли сразу у многих сотен людей. Его главная забота – поиск колдунов, который ведет наш отдел паранормальных явлений…
В следующее мгновение Валентин оказался уже на кладбище. Свежая могила, третий ряд от дорожки, Василий Храмцов, правильная смерть, внезапная, страшная. Дубовая коробочка торчит из-за пояса, слажена без единого гвоздя. Набрать землицы не больше горсти, правильной землицы, хоть до утра просидеть, но запах смерти почувствовать. Сумею, подбодрил себя Валентин. Черный православный крест явственно выделялся в ночи; пришел, подумал Валентин, и коснулся креста правой рукой.
Холод металла вонзился в ладонь, как игла. Валентин застыл в ужасе – он вышел не к той могиле!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
Губа не дура, подумал Валентин. Черный Камень Каабы им подавай. А с другой стороны, почему бы и не взглянуть на эту Сферу Соломона? И с храмовниками было бы неплохо познакомиться…
Ладно, прервал Валентин бесплодные мечтания. По первому вопросу все ясно: Могутов получил приказ отправить меня за Черным Камнем и уже вышел для этого в астрал, намереваясь проникнуть в мой мозг. Самое время перейти ко второму вопросу. Способен ли Могутов чувствовать чужую магию? Не обидится ли, если Бублик перехватит этот его «укус паука»?
На миг Валентин пожалел, что находится на родной планете. На Панге Обруч легко перенесся бы в прошлое и до мельчайших подробностей воспроизвел бы недавний осмотр Могутовым хрустального черепа. А здесь, на Земле, Обруч мог только погрузиться в чужую память и вытащить на свет субъективные воспоминания, по большей части ничего общего не имевшие с действительностью. Вот и сейчас Обруч перенес фокус внимания могутовской памяти обратно на хрустальный череп, тот брызнул фонтаном осколков, а потом оказался стоящим на столе, на белой скатерти, в окружении пяти свечей.
Трижды стукнуло сердце, Сила проникла в тело. Могутов простер руки – череп засветился изнутри. «Внутренний ветер» вылетел одновременно из правой и левой рук, схлестнулся сам с собой внутри черепа, закружился по хрустальным закоулкам в поисках чужой Силы. Свет замерцал – ветер выл и стонал, не найдя пищи, и рвался наружу. Могутов нахмурил брови и сдвинул руки, заставив ветер сбавить напор. Теперь он радостно засвистел, наконец обнаружив добычу. Череп потемнел, но в теменной части его зажглась ослепительно яркая точка. Она мигнула четыре раза, восхваляя четыре вечных такта любого ритуала, и погасла.
Могутов убрал руки, ветер вырвался на свободу, яростно набросившись на свечи.
«Печать Ордена, – подумал Могутов. – Я должен знать, кто сделал этот череп!»
Свечи погасли, ветер, лишившийся последних игрушек, змейкой взвился под потолок. И в этот момент череп вдруг треснул, брызнул осколками, рассыпался по скатерти грудой кристаллов. Могутов вскинул правую руку, творя охраняющий знак; воздух в комнате загустел, осколки застряли в нем, как мухи в сиропе, и, повинуясь воле колдуна, сами вернулись к месту, откуда вылетели. Все, что осталось от черепа, лежало теперь посреди скатерти между пятью погасшими свечами. Могутов совершил тройной вздох, успокаивая крест, и рукавом вытер выступивший на лбу пот.
Не похоже, чтобы он чувствовал магию, констатировал Валентин. Крест свой он чувствует, и заклинания вроде «внутреннего ветра», которые крест выпускает, – тоже. Но вот моей магии, расколотившей череп вдребезги, он не то что не заметил – ему даже в голову не пришло, что это могла быть магия. Сразу же решил, что его пытались подставить, и нужно брать быка за рога. То есть заколдовывать Визе.
Валентин не стал смотреть, как Могутов обкладывал заклинаниями начальника отдела паранормальных явлений. Не было смысла – колдун явно собирался повторить ту же процедуру с самим Валентином. Если Бублик сумеет перехватить заклинание, у меня будет достаточно времени на изучение земной магии. Если нет – на Земле станет одним колдуном меньше. Обруч, мысленно позвал Валентин. Ты понял, что нужно сделать.
Валентин вернулся в настоящее Могутова и отпустил время. Веретенообразный колдун вытянулся в нить, прокинул ее от собственного пупка до Валентинова мозга и сделал совершенно невозможное движение, как бы охватывая животом какой-то шарообразный предмет.
А ведь это и есть «укус паука», сообразил Валентин. Темп!
В замедленном времени он физически ощутил, как чужое заклинание вползает в зону внимания Бублика, как тот просыпается от многолетней спячки, выпуская тысячи щупалец-тестеров, как под их мягкими прикосновениями чужая Сила теряет первозданную форму и раскрывается для внешнего контроля.
Отставить, скомандовал Валентин Бублику. Я понимаю, что жрать хочется, но эти заклинания не едят. Пусть просто повиснет в пустоте, а я займусь его хозяином.
Могутов ждал еще одного нового для Валентина ощущения – наполненности пупка. Хорошо, решил Валентин, пусть пупок наполнится. Что дальше?
Иди ко мне, позвал Могутов. Слова встряхнули связывающую колдуна и жертву нить, вошли в сознание ведомого как его собственное желание. Валентин открыл глаза, обошел машину и двинулся прямиком к калитке. Заклинание Могутова при всей его экстравагантности – Валентина в жизни никто не хватал пупком! – оказалось практически полным аналогом пангийского «лишения воли». Человек под его влиянием сохранял способность здраво рассуждать и целеустремленно действовать, но при этом полностью забывал про собственное «я». Работать за «я» другого человека пангийским магам не слишком нравилось, поэтому заклинание не получило широкого распространения, в отличие от целой энциклопедии проклятий, наваждений и прочей порчи, которые было куда легче навести и куда проще контролировать.
Проще-то проще, возразил себе Валентин, но только при условии, что вокруг сколько угодно Силы. Если Сила становится более дефицитным ресурсом, чем время, лишение воли может оказаться очень полезным. Магии тратится всего ничего, а человек часами остается зомби!
Изображая из себя зомби, Валентин поднялся по ступенькам, отворил отлично пригнанную входную дверь, которая даже не скрипнула петлями, и вошел в прихожую. Вторая дверь, в гостиную, была открыта. Могутов стоял у окна, солнечный свет падал на его ослепительно белую рубашку и пышную седую шевелюру, делая колдуна похожим на зашедшего непонятно зачем в избу бродячего ангела.
– Садись, – сказал Могутов и указал на стоящий перед ним табурет.
Валентин, изо всех сил подражая походке лишенного воли человека, проковылял по комнате и сел, уставившись на Могутова как в телевизор.
– Возьми. – В правой руке Могутова возник причудливо изогнутый осколок горного хрусталя. Валентин покорно поднял правую руку и сжал осколок большим и указательным пальцами. – Внутри едва заметная блестка. Видишь?
Валентин повертел осколок, ловя отблеск света на незаметной внутренней грани. Через несколько секунд внутри кристалла вспыхнула яркая точка.
– Что это такое? – спросил Могутов.
– Дефект кристалла, – ответил Валентин, входя в образ хозяина супертехнологической корпорации.
– Твой череп – копия, – нахмурился Могутов. – Почему дефект в точности такой же, как в оригинале?
– Трехмерное сканирование с последующей наносборкой, – пояснил Валентин. – Мой череп был точной копией Черепа Судьбы.
– Тогда почему он раскололся? – спросил Могутов.
– После того как мы сделали копию, с ней поработал Нострадамус, – изложил Валентин официальную версию. – Он встроил в череп детектор магии. Если череп раскололся, это значит, что рядом с ним было совершено колдовство.
– Кто такой Нострадамус? – задал Могутов следующий вопрос.
– Наш ангел-хранитель, – честно ответил Валентин. – Колдун, который живет в Демидовске и помогает корпорации. Он умеет читать мысли и появляться во снах. Именно он попросил меня заняться поисками других колдунов.
– Как с ним связаться? – подумав, спросил Могутов.
– Он сам меня найдет, – сказал Валентин. – Теперь, когда череп разбит, это произойдет очень скоро.
Могутов опустил глаза, и губы его чуть заметно дрогнули. Бублик поинтересовался, можно ли съесть это заклинание. Нет, ответил Валентин. Глянем-ка, что там Могутов делает.
Обруч притормозил время и раскрыл перед Валентином мысли обескураженного колдуна. «Звоночек», – перебирал Могутов доступные заклинания, – «Клещ», «Бульдог». Нет, Нострадамус может оказаться сильнее. Пусть Иванов остается посредником. Тогда – Черный Камень».
Могутов протянул руку, и Валентин послушно вернул колдуну осколок хрустального черепа.
– Это была копия, – сказал Могутов, пряча осколок в карман. – Тебе доводилось похищать оригиналы?
– Да, – кивнул Валентин, продолжая гнуть официальную линию. – Нострадамуса заинтересовала Туринская плащаница. Потом мы вернули ее на место, а копию уничтожили.
– Вы похищали Черный Камень Каабы? – наконец перешел к делу Могутов.
– Нет, – покачал головой Валентин. – Нострадамусу он не нужен.
Вот именно, подумал он про себя. Обычный кусок вспененного стекла, образовавшийся при падении метеорита. В отличие от плащаницы никаких экзотических свойств.
– А ты смог бы похитить Камень? – спросил Могутов.
Валентин поднял глаза к потолку. Похитить, то есть заменить оригинал на точную молекулярную копию. С любым другим предметом на Земле это смог бы проделать и сам Визе – прилетел, выпустил робота-взломщика, принял обратно и улетел. Однако вокруг Черного Камня днем и ночью кипит жизнь – тысячи паломников совершают таваф, обряд семикратного кружения вокруг Каабы, начинающийся как раз с этого Камня. Робот-взломщик с легкостью разрезает бронированные сейфы – но что он сможет сделать с постоянно окружающей Камень людской стеной?!
– Не сразу, – честно ответил Валентин. – Эта операция потребует специальной подготовки.
– Сколько дней займет подготовка?
– Почему дней? – удивился Валентин. – Полагаю, уже к обеду что-нибудь придумаем!
– Ты должен добыть Черный Камень, – сказал Могутов, и Бублик тут же сообщил, что колдун пустил в ход еще одно заклинание. Смысл его был для Валентина совершенно очевиден – в сознание жертвы закладывалось жгучее желание во что бы то ни стало выполнить волю колдуна.
– Хорошо, – согласился Валентин.
– Зачем тебе Камень? – тут же спросил Могутов.
Это контрольный вопрос, понял Валентин. Предполагается, что заклинание подействовало, я только о Черном Камне и мечтаю, и теперь должен сам себе объяснить, отчего на нем свет клином сошелся. Ну, с этим у меня никаких проблем!
– Это мой пропуск в мир колдунов, – ответил Валентин. – Если я принесу тебе камень, ты станешь учить меня магии.
Могутов пристально посмотрел на Валентина, однако ничего подозрительного не заметил. Обруч знал свое дело.
– Как только возьмешь Камень, сразу звони, – приказал Могутов. – Я скажу, куда его доставить.
– Так и сделаю, – сказал Валентин.
– Сделаешь, – кивнул Могутов. По его уверенности Валентин понял, что колдун не в первый раз прибегает к лишению воли. Во всех предыдущих случаях заклинание сработало безотказно. – А теперь расскажи все, что знаешь о Нострадамусе.
Все-таки замечательная идея, подумал Валентин, этот Нострадамус. Телепат, колдун, человек без лица, являющийся только во снах. Куда более интересный персонаж, чем я, обыкновенный олигарх провинциального масштаба.
Рассказ о Нострадамусе Валентин помнил, как «Отче наш». Он устроился на табурете поудобнее, позволил части своего сознания монотонно произносить знакомые слова, а сам снова нырнул в глубины памяти стоявшего перед ним колдуна.
– Впервые Нострадамус явился мне во сне в марте позапрошлого года. В первую ночь показался человеком без лица и сказал только: завтра приду снова. На вторую ночь…
Сделав короткую паузу, Валентин скомандовал «темп» и задал чужой памяти ключевой образ. Лицо в обрамлении темноты; Юлиан, человек, рассказавший Могутову про Черный Камень.
Посвятитель, послушно раскрылась память. Валентин увидел своего рода коллаж – переходящие друг в друга сценки с участием Юлиана, выстроенные слева направо в хронологическом порядке и сверху вниз – в порядке значимости для сегодняшней беседы с Валентином Ивановым. У Могутова была безупречно организованная – правильнее сказать, профессиональная – память. Валентин выбрал самую первую сцену – в левом верхнем углу – и вошел в нее, превратился в двадцатилетнего юношу, тайком пробирающегося на деревенское кладбище безлунной осенней ночью.
– В последнее время, – продолжал свой рассказ лишенный собственной воли Валентин Иванов, – Нострадамус является мне во сне два-три раза в неделю. Он всегда знает, что происходит в корпорации; я думаю, он читает мысли сразу у многих сотен людей. Его главная забота – поиск колдунов, который ведет наш отдел паранормальных явлений…
В следующее мгновение Валентин оказался уже на кладбище. Свежая могила, третий ряд от дорожки, Василий Храмцов, правильная смерть, внезапная, страшная. Дубовая коробочка торчит из-за пояса, слажена без единого гвоздя. Набрать землицы не больше горсти, правильной землицы, хоть до утра просидеть, но запах смерти почувствовать. Сумею, подбодрил себя Валентин. Черный православный крест явственно выделялся в ночи; пришел, подумал Валентин, и коснулся креста правой рукой.
Холод металла вонзился в ладонь, как игла. Валентин застыл в ужасе – он вышел не к той могиле!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61