Тот приветливо распахнул полукруглые двери, Валентин зашел внутрь и только подумал про девятый этаж, как на встроенном прямо в двери дисплее появилась большая зеленая девятка, и лифт устремился вверх, послушный желанию своего пассажира.
Что он там делает, подумал Валентин, укрупнив выдаваемую «Роем» картинку. Каркасная модель человека неподвижно стояла перед большим камнем в центре мастерской, не произнося ни слова, и лишь слегка двигала поднятыми на уровень плеч руками. Либо зарядка, решил Валентин, либо колдовской ритуал. Значит, будем держать ухо востро.
Выйдя из лифта, Валентин прошел по довольно длинному коридору – квартиры в элитных домах Демидовска соперничали по площади с иными коттеджами – и остановился перед серой металлической дверью с цифрами «5» и «1». Звякнул сигнал видеокамеры, в двери раскрылась сенсорная панель. Валентин машинально приложил руку, внутри квартиры зазвучали первые такты «Полета валькирий», и тут Бублик наконец-то распознал в окружающем воздухе первые отголоски чужих заклинаний.
Включив магическое зрение, Валентин попятился от двери подальше. Пятьдесят первая квартира была в буквальном смысле слова напичкана магией; упругие жгуты заклинаний, свернутые в тугие спирали, только и ждали повода, чтобы распрямиться во всю свою немаленькую длину и раскинуться над давно уже не видевшим подобного магического фейерверка Демидовском. Сами заклинания очень походили на щупальца из смитовского мобильника; обрадовавшись этому обстоятельству, Валентин взялся за первый попавшийся жгут и позволил Бублику прозвонить его в резонансном режиме. Жгут оказался свитым из двух схожих заклинаний – одно должно было создавать в воздухе некий фантомный объект, который Валентин тут же окрестил «граалем», а второе фиксировать изменения в этом объекте, возникшие под влиянием внешней магии. Похоже на закидывание удочки, подумал Валентин, а точнее – на раскидывание паутины. Неплохой аналог нашего «Роя», надо будет взять на вооружение.
«Полет валькирий» зазвучал второй раз, и Валентин увидел, как сжались пружины с уже готовыми заклинаниями.
Юлиан – если, конечно, это был именно он – услышал звонок. Сквозь дверь в лицо Валентину глянул магический глаз – Валентин приветливо улыбнулся, давая Юлиану понять, что более не является человеком.
Глаз мгновенно исчез, пружинки-заклинания стянулись к центру квартиры.
– Кто ты? – услышал Валентин голос, исходивший благодаря объемной акустической системе прямо из середины двери. Даже через динамики «7+1» Валентин ощутил мощь и чистоту этого голоса, явно принадлежавшего незаурядному человеку. Точнее, незаурядному колдуну.
– Валентин Иванов, – ответил Валентин. – Хочу поговорить с колдуном Юлианом, Посвятителем Ивана Могутова.
Произнеся эти слова, Валентин отступил еще на шаг, ускорил восприятие до предела и скомандовал Бублику полную боевую готовность. При всех ангельских интонациях своего голоса Юлиан вполне мог отреагировать на свое разоблачение залпом из нескольких боевых заклинаний. А перехватить управление, как это удалось бы сделать с Могутовым, Обруч сейчас не мог – Юлиан находился слишком далеко.
По серой поверхности двери прошла едва заметная дрожь; затем из-под краски выступили ртутные капельки жидкого металла. В обычном времени действие заклинания не заняло бы и сотой доли секунды; ускорив сознание до предела, Валентин смог рассмотреть его в мельчайших подробностях. Капельки потекли вниз, оставляя за собой зеркальные полоски, собрались в небольшую лужицу, отскочили от пола упругим белым шариком размером с кулак. Шарик взлетел в воздух, завис в метре от пола и быстро – даже в ускоренном времени! – ткнулся Валентину в грудь, в то самое место, где под камуфляжем и футболкой висела на шелковом шнурке увесистая пятиугольная звезда. Бублик ощетинился плотной пеной защитных заклинаний – на таком расстоянии любое агрессивное заклинание было смертельно опасно, – но шарик просто растекся жидкой кляксой поверх камуфляжа, обхватил палладиевую звезду тонкими, легко проникшими сквозь одежду щупальцами, три раза сжал ее в получившихся паучьих объятиях, засветился в магическом зрении приятным розовым светом – и мигом отскочил обратно к двери.
Так вот как выглядит знакомство магов, подумал Валентин. Это же было заклинание-тестер, проверяющее чужое Сердце! Отзовется на условный стук – значит, свой, продолжит деревом или металлом прикидываться, – незнакомая школа, здравствуй, вражеский засланец. Опять же если свой, то сразу понятно, кто кому должен «ку» делать. Тогда вопрос: должен ли я в ответ точно так же проверить Юлиана? Совершенно не факт – я ученик инопланетного колдуна, ему местный закон не писан. И хорошо, что не факт, с облегчением подумал Валентин. Заклинание «постукивающего шарика» оказалось слишком сложным, чтобы надежно воспроизвести его с первого прочтения.
Шарик распался на тысячу капель, капли втянулись в дверь. Из динамиков послышался низкий гул, и Валентин понял, что пора возвращаться в нормальное время.
– Входи, – произнес Юлиан торжественно-умиротворенно, словно к нему пришла сама Смерть. Дверь ушла в стену, и Валентин увидел внутреннее убранство квартиры, разительно отличавшееся от составленной «Роем» объемно-каркасной модели. Вот тебе и колдуны в покосившихся избах, ошеломленно подумал Валентин.
Он оказался в середине круглой прихожей. Ее куполообразный потолок был расписан под летнее небо, по которому навстречу друг другу летели ангелы и демоны; потолок подпирали белые римские колонны, из капителей которых на ангелов падали перекрещивающиеся лучи естественного солнечного света. Из холла в остальную квартиру вели пять проемов – из шестого, изнутри неотличимого от остальных, Валентин только что вышел, – и за каждым виднелся свой собственный, ничего общего не имевший с соседними пейзаж. Оглянувшись, Валентин обнаружил за спиной мраморные ступеньки, спускающиеся к каменистому ручью, за которым раскинулась чересполосица желтых и зеленых полей. Проем прямо перед Валентином вел в сосновый бор, пронизанный оранжевыми лучами заходящего солнца, а по левую руку набегали на галечный пляж свинцового цвета волны, над которыми висели темные грозовые тучи.
Пожав плечами, Валентин прибавил яркость у каркасной модели и увидел, что Юлиан по-прежнему стоит у своего громадного камня. В ожидании гостя Юлиан просто сложил руки на груди и наклонил голову набок, словно обдумывая очередную скульптуру. В мастерскую вел дальний правый проем, открывавший вид на поросшие колючим кустарником руины.
Валентин перешагнул с мореного паркета прихожей на замшелый камень древней мостовой – и оказался в полутемном, словно музейном зале. Прямо около входа в пол вросла огромная, выше человеческого роста каменная голова какого-то великана, от надменного выражения лица которого Валентину сразу стало не по себе. Чуть дальше, в луче проникшего через узкую щель в бархатных шторах света, светился старинный каменный глобус из голубого мрамора, с континентами из яшмы и малахита. Сразу же за глобусом начинался теряющийся в полумраке ряд завешенных покрывалами статуй, а справа от него громоздился, подпирая потолок, громадный то ли мольберт, то ли кульман, с прилипшим к нему листом бумаги размером два на три метра, усеянным карандашными зарисовками.
Повернув голову направо, Валентин увидел и самого Юлиана. В легких бежевых брюках и красно-фиолетовой рубашке тот стоял возле плоской плиты из черного полированного гранита и легким покачиванием головы пускал в Валентина отраженный от рубиновой серьги солнечный зайчик. Валентин пригнул голову, уворачиваясь от слепящего света, растерянно улыбнулся, замедлил время и снова включил магическое зрение. Серьга подернулась едва заметной дымкой – послесвечением от совсем недавнего заклинания, – и Валентин понял, что именно в левом ухе экстравагантный колдун носит свое Сердце.
Основное заклинание Юлиана – налитые Силой жгуты «паутины» – свернулось в кольцо у его ног, а от головы колдуна протянулась в сторону зашторенного окна едва заметная паутинка магического послесвечения. Неужто «почтовый голубь», подумал Валентин, не смея поверить в такую удачу. Маленький сгусток Силы, способный передать несколько фраз или простой визуальный образ, частенько использовался пангийскими магами для передачи друг другу малозначащих сообщений, вроде «надо поговорить». Однако на Земле с ее ужасающей магической бедностью «почтовый голубь» мог нести и сведения поважнее; на дальней стороне паутинки мог оказаться кто-то важный, быть может, даже непосредственный начальник Юлиана! Обязательно проследить, решил Валентин; пальцы правой руки сами сложились в «бутон»; «пиранья», модифицированный магический шарик и личный маячок составили нужное заклинание, которое Валентин тут же окрестил «ищейкой». И тут же, вновь виновато улыбнувшись, легким движением кисти отправил ее по следу.
К полному удовлетворению Валентина, Юлиан никак не прореагировал на такое странное поведение гостя. Подобно Могутову, он не мог видеть магию непосредственно, без помощи своего Сердца. Здесь земные колдуны сильно уступают пангийским, подумал Валентин. Значит, нужно узнать, чем они их превосходят. И по возможности раньше, чем это превосходство будет продемонстрировано лично мне.
– Здравствуйте, – приветливо сказал Валентин. – Вы действительно Юлиан, известный в миру как Хуан Альварес?
– Да, это мои имена, – произнес, а правильнее было бы сказать, пропел Юлиан. – Я вижу, ты стал чьим-то учеником, Валентин Иванов. Назови имя твоего Посвятителя!
– Я называю его Нострадамусом, – ответил Валентин, делая шаг вперед. Теперь Юлиан оказался в пределах досягаемости Обруча. – А настоящего имени он никому не говорит.
Ну давай, скомандовал Валентин Обручу и отрешился от внешнего зрения. Перед внутренним взором возникла туманная жемчужная сфера, подернутая темно-серыми облаками. Приблизившись, Валентин коснулся одного из облаков. Увидел самого себя, улыбающегося, с неуверенно разведенными в сторону руками, с неумело спрятанным на груди практически пустым Сердцем. Услышал свой жалкий – в восприятии Юлиана – голос, голос зеленого ученика, столь естественный при встрече с Мастером другой школы. Подумал – вновь большой человек оказывается ничтожным учеником; как дешево купил его Нострадамус.
Валентин отпрянул в сторону, пометил в памяти – вести себя понаглее – и дотронулся до другого облака. Лежавшая у ног груда живого огня пульсировала в такт биению сердца; заклинание рвалось в бой, но выпускать его на волю было еще слишком рано. На волю, подбросил тему Валентин; рано, слишком рано, послушно отозвалось сознание.
Что-то новенькое, подумал Валентин, снова разглядывая подернутую облачками сферу. У него что, несколько сознаний? А что там, в середине?
Валентин пробил жемчужную дымку – и оказался в полной темноте. Вокруг ощущалось тяжелое присутствие шершавых глыб, глухо ворочавшихся рядом и поодаль; тягучие звуки проносились над головой, растворяясь во мраке. Больше всего это походило на кошмарный сон, от которого не можешь проснуться, – но как может сон быть основой бодрствующих сознаний?
А вот так и может, сказал себе Валентин, с трудом выбираясь обратно. Несколько сознаний на поверхности, и мирно спящая общая память. Действия отдельно, мышление отдельно. Желаете подслушать мысли – хоть заслушайтесь, ничего существенного наверху нет, а в глубине – закодирована дверь. Как насчет поковырять этот код, а, Обруч?
Попроще предыдущего, ответил искинт двадцать третьего века, но несколько часов понадобится. Начнем?
Нет, ответил Валентин. У нас нет этих нескольких часов. Придется по старинке, пачкой баксов и бластером к затылку.
– Тебя прислал Нострадамус? – услышал Валентин, вернувшись в собственное тело. Юлиан смотрел открыто и с любопытством, но в памяти Валентина по-прежнему ворочались шершавые глыбы.
– Да, – кивнул Валентин. – Ему нужна помощь. Посмотрим, что здесь, решил он и ткнулся в третье серое облачко. Посреди безбрежной гряды облаков висела полупрозрачная человеческая голова – причем весьма натуралистично оторванная от тела, с пятнами запекшейся крови на всклокоченной по случаю таких неприятностей бороде и развевающимися по ветру лоскутьями кожи. Валентин вспомнил, что уже видел это лицо – в памяти Могутова, в эпизоде, где они с Юлианом советовались с неким Григорием. Сейчас глаза предполагаемого Григория были плотно закрыты, но голос Юлиана входил в его уши навязчивым зовом: «Слушай! Слушай!».
Валентин почувствовал волну тепла, прокатившуюся от левого уха через затылок за шиворот, и почувствовал, как шарик-посланец покинул комнату, унося с собой короткую фразу – «он отозвался!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
Что он там делает, подумал Валентин, укрупнив выдаваемую «Роем» картинку. Каркасная модель человека неподвижно стояла перед большим камнем в центре мастерской, не произнося ни слова, и лишь слегка двигала поднятыми на уровень плеч руками. Либо зарядка, решил Валентин, либо колдовской ритуал. Значит, будем держать ухо востро.
Выйдя из лифта, Валентин прошел по довольно длинному коридору – квартиры в элитных домах Демидовска соперничали по площади с иными коттеджами – и остановился перед серой металлической дверью с цифрами «5» и «1». Звякнул сигнал видеокамеры, в двери раскрылась сенсорная панель. Валентин машинально приложил руку, внутри квартиры зазвучали первые такты «Полета валькирий», и тут Бублик наконец-то распознал в окружающем воздухе первые отголоски чужих заклинаний.
Включив магическое зрение, Валентин попятился от двери подальше. Пятьдесят первая квартира была в буквальном смысле слова напичкана магией; упругие жгуты заклинаний, свернутые в тугие спирали, только и ждали повода, чтобы распрямиться во всю свою немаленькую длину и раскинуться над давно уже не видевшим подобного магического фейерверка Демидовском. Сами заклинания очень походили на щупальца из смитовского мобильника; обрадовавшись этому обстоятельству, Валентин взялся за первый попавшийся жгут и позволил Бублику прозвонить его в резонансном режиме. Жгут оказался свитым из двух схожих заклинаний – одно должно было создавать в воздухе некий фантомный объект, который Валентин тут же окрестил «граалем», а второе фиксировать изменения в этом объекте, возникшие под влиянием внешней магии. Похоже на закидывание удочки, подумал Валентин, а точнее – на раскидывание паутины. Неплохой аналог нашего «Роя», надо будет взять на вооружение.
«Полет валькирий» зазвучал второй раз, и Валентин увидел, как сжались пружины с уже готовыми заклинаниями.
Юлиан – если, конечно, это был именно он – услышал звонок. Сквозь дверь в лицо Валентину глянул магический глаз – Валентин приветливо улыбнулся, давая Юлиану понять, что более не является человеком.
Глаз мгновенно исчез, пружинки-заклинания стянулись к центру квартиры.
– Кто ты? – услышал Валентин голос, исходивший благодаря объемной акустической системе прямо из середины двери. Даже через динамики «7+1» Валентин ощутил мощь и чистоту этого голоса, явно принадлежавшего незаурядному человеку. Точнее, незаурядному колдуну.
– Валентин Иванов, – ответил Валентин. – Хочу поговорить с колдуном Юлианом, Посвятителем Ивана Могутова.
Произнеся эти слова, Валентин отступил еще на шаг, ускорил восприятие до предела и скомандовал Бублику полную боевую готовность. При всех ангельских интонациях своего голоса Юлиан вполне мог отреагировать на свое разоблачение залпом из нескольких боевых заклинаний. А перехватить управление, как это удалось бы сделать с Могутовым, Обруч сейчас не мог – Юлиан находился слишком далеко.
По серой поверхности двери прошла едва заметная дрожь; затем из-под краски выступили ртутные капельки жидкого металла. В обычном времени действие заклинания не заняло бы и сотой доли секунды; ускорив сознание до предела, Валентин смог рассмотреть его в мельчайших подробностях. Капельки потекли вниз, оставляя за собой зеркальные полоски, собрались в небольшую лужицу, отскочили от пола упругим белым шариком размером с кулак. Шарик взлетел в воздух, завис в метре от пола и быстро – даже в ускоренном времени! – ткнулся Валентину в грудь, в то самое место, где под камуфляжем и футболкой висела на шелковом шнурке увесистая пятиугольная звезда. Бублик ощетинился плотной пеной защитных заклинаний – на таком расстоянии любое агрессивное заклинание было смертельно опасно, – но шарик просто растекся жидкой кляксой поверх камуфляжа, обхватил палладиевую звезду тонкими, легко проникшими сквозь одежду щупальцами, три раза сжал ее в получившихся паучьих объятиях, засветился в магическом зрении приятным розовым светом – и мигом отскочил обратно к двери.
Так вот как выглядит знакомство магов, подумал Валентин. Это же было заклинание-тестер, проверяющее чужое Сердце! Отзовется на условный стук – значит, свой, продолжит деревом или металлом прикидываться, – незнакомая школа, здравствуй, вражеский засланец. Опять же если свой, то сразу понятно, кто кому должен «ку» делать. Тогда вопрос: должен ли я в ответ точно так же проверить Юлиана? Совершенно не факт – я ученик инопланетного колдуна, ему местный закон не писан. И хорошо, что не факт, с облегчением подумал Валентин. Заклинание «постукивающего шарика» оказалось слишком сложным, чтобы надежно воспроизвести его с первого прочтения.
Шарик распался на тысячу капель, капли втянулись в дверь. Из динамиков послышался низкий гул, и Валентин понял, что пора возвращаться в нормальное время.
– Входи, – произнес Юлиан торжественно-умиротворенно, словно к нему пришла сама Смерть. Дверь ушла в стену, и Валентин увидел внутреннее убранство квартиры, разительно отличавшееся от составленной «Роем» объемно-каркасной модели. Вот тебе и колдуны в покосившихся избах, ошеломленно подумал Валентин.
Он оказался в середине круглой прихожей. Ее куполообразный потолок был расписан под летнее небо, по которому навстречу друг другу летели ангелы и демоны; потолок подпирали белые римские колонны, из капителей которых на ангелов падали перекрещивающиеся лучи естественного солнечного света. Из холла в остальную квартиру вели пять проемов – из шестого, изнутри неотличимого от остальных, Валентин только что вышел, – и за каждым виднелся свой собственный, ничего общего не имевший с соседними пейзаж. Оглянувшись, Валентин обнаружил за спиной мраморные ступеньки, спускающиеся к каменистому ручью, за которым раскинулась чересполосица желтых и зеленых полей. Проем прямо перед Валентином вел в сосновый бор, пронизанный оранжевыми лучами заходящего солнца, а по левую руку набегали на галечный пляж свинцового цвета волны, над которыми висели темные грозовые тучи.
Пожав плечами, Валентин прибавил яркость у каркасной модели и увидел, что Юлиан по-прежнему стоит у своего громадного камня. В ожидании гостя Юлиан просто сложил руки на груди и наклонил голову набок, словно обдумывая очередную скульптуру. В мастерскую вел дальний правый проем, открывавший вид на поросшие колючим кустарником руины.
Валентин перешагнул с мореного паркета прихожей на замшелый камень древней мостовой – и оказался в полутемном, словно музейном зале. Прямо около входа в пол вросла огромная, выше человеческого роста каменная голова какого-то великана, от надменного выражения лица которого Валентину сразу стало не по себе. Чуть дальше, в луче проникшего через узкую щель в бархатных шторах света, светился старинный каменный глобус из голубого мрамора, с континентами из яшмы и малахита. Сразу же за глобусом начинался теряющийся в полумраке ряд завешенных покрывалами статуй, а справа от него громоздился, подпирая потолок, громадный то ли мольберт, то ли кульман, с прилипшим к нему листом бумаги размером два на три метра, усеянным карандашными зарисовками.
Повернув голову направо, Валентин увидел и самого Юлиана. В легких бежевых брюках и красно-фиолетовой рубашке тот стоял возле плоской плиты из черного полированного гранита и легким покачиванием головы пускал в Валентина отраженный от рубиновой серьги солнечный зайчик. Валентин пригнул голову, уворачиваясь от слепящего света, растерянно улыбнулся, замедлил время и снова включил магическое зрение. Серьга подернулась едва заметной дымкой – послесвечением от совсем недавнего заклинания, – и Валентин понял, что именно в левом ухе экстравагантный колдун носит свое Сердце.
Основное заклинание Юлиана – налитые Силой жгуты «паутины» – свернулось в кольцо у его ног, а от головы колдуна протянулась в сторону зашторенного окна едва заметная паутинка магического послесвечения. Неужто «почтовый голубь», подумал Валентин, не смея поверить в такую удачу. Маленький сгусток Силы, способный передать несколько фраз или простой визуальный образ, частенько использовался пангийскими магами для передачи друг другу малозначащих сообщений, вроде «надо поговорить». Однако на Земле с ее ужасающей магической бедностью «почтовый голубь» мог нести и сведения поважнее; на дальней стороне паутинки мог оказаться кто-то важный, быть может, даже непосредственный начальник Юлиана! Обязательно проследить, решил Валентин; пальцы правой руки сами сложились в «бутон»; «пиранья», модифицированный магический шарик и личный маячок составили нужное заклинание, которое Валентин тут же окрестил «ищейкой». И тут же, вновь виновато улыбнувшись, легким движением кисти отправил ее по следу.
К полному удовлетворению Валентина, Юлиан никак не прореагировал на такое странное поведение гостя. Подобно Могутову, он не мог видеть магию непосредственно, без помощи своего Сердца. Здесь земные колдуны сильно уступают пангийским, подумал Валентин. Значит, нужно узнать, чем они их превосходят. И по возможности раньше, чем это превосходство будет продемонстрировано лично мне.
– Здравствуйте, – приветливо сказал Валентин. – Вы действительно Юлиан, известный в миру как Хуан Альварес?
– Да, это мои имена, – произнес, а правильнее было бы сказать, пропел Юлиан. – Я вижу, ты стал чьим-то учеником, Валентин Иванов. Назови имя твоего Посвятителя!
– Я называю его Нострадамусом, – ответил Валентин, делая шаг вперед. Теперь Юлиан оказался в пределах досягаемости Обруча. – А настоящего имени он никому не говорит.
Ну давай, скомандовал Валентин Обручу и отрешился от внешнего зрения. Перед внутренним взором возникла туманная жемчужная сфера, подернутая темно-серыми облаками. Приблизившись, Валентин коснулся одного из облаков. Увидел самого себя, улыбающегося, с неуверенно разведенными в сторону руками, с неумело спрятанным на груди практически пустым Сердцем. Услышал свой жалкий – в восприятии Юлиана – голос, голос зеленого ученика, столь естественный при встрече с Мастером другой школы. Подумал – вновь большой человек оказывается ничтожным учеником; как дешево купил его Нострадамус.
Валентин отпрянул в сторону, пометил в памяти – вести себя понаглее – и дотронулся до другого облака. Лежавшая у ног груда живого огня пульсировала в такт биению сердца; заклинание рвалось в бой, но выпускать его на волю было еще слишком рано. На волю, подбросил тему Валентин; рано, слишком рано, послушно отозвалось сознание.
Что-то новенькое, подумал Валентин, снова разглядывая подернутую облачками сферу. У него что, несколько сознаний? А что там, в середине?
Валентин пробил жемчужную дымку – и оказался в полной темноте. Вокруг ощущалось тяжелое присутствие шершавых глыб, глухо ворочавшихся рядом и поодаль; тягучие звуки проносились над головой, растворяясь во мраке. Больше всего это походило на кошмарный сон, от которого не можешь проснуться, – но как может сон быть основой бодрствующих сознаний?
А вот так и может, сказал себе Валентин, с трудом выбираясь обратно. Несколько сознаний на поверхности, и мирно спящая общая память. Действия отдельно, мышление отдельно. Желаете подслушать мысли – хоть заслушайтесь, ничего существенного наверху нет, а в глубине – закодирована дверь. Как насчет поковырять этот код, а, Обруч?
Попроще предыдущего, ответил искинт двадцать третьего века, но несколько часов понадобится. Начнем?
Нет, ответил Валентин. У нас нет этих нескольких часов. Придется по старинке, пачкой баксов и бластером к затылку.
– Тебя прислал Нострадамус? – услышал Валентин, вернувшись в собственное тело. Юлиан смотрел открыто и с любопытством, но в памяти Валентина по-прежнему ворочались шершавые глыбы.
– Да, – кивнул Валентин. – Ему нужна помощь. Посмотрим, что здесь, решил он и ткнулся в третье серое облачко. Посреди безбрежной гряды облаков висела полупрозрачная человеческая голова – причем весьма натуралистично оторванная от тела, с пятнами запекшейся крови на всклокоченной по случаю таких неприятностей бороде и развевающимися по ветру лоскутьями кожи. Валентин вспомнил, что уже видел это лицо – в памяти Могутова, в эпизоде, где они с Юлианом советовались с неким Григорием. Сейчас глаза предполагаемого Григория были плотно закрыты, но голос Юлиана входил в его уши навязчивым зовом: «Слушай! Слушай!».
Валентин почувствовал волну тепла, прокатившуюся от левого уха через затылок за шиворот, и почувствовал, как шарик-посланец покинул комнату, унося с собой короткую фразу – «он отозвался!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61