Ступая босиком по каменному полу, я подошел к двери, обследовал ее своими чувствами и хлопнул себя по лбу.
Этот негодяй трактирщик, видимо, не любил сталкиваться со своими жертвами напрямую, он просто захватывал их в плен. И сейчас он и его жена не пытались заглянуть ко мне, а просто закрыли дверь с другой стороны, задвинув наружный засов. После чего ушли, убежденные в том, что узкие окна и толстые стены исключают возможность бегства.
За свои три золотых я превратился в пленника.
Что вовсе не входило в мои планы.
Подойдя к окошку, я начал тщательно прощупывать чувствами крепление рамы. Если удастся выдвинуть штыри…
Над окном я трудился совершенно бесшумно – сказывались уроки дядюшки Сардита. В конце концов штыри вышли, а поскольку перепады температуры повлияли на состояние добротного, но старого клея, мне удалось вынуть окно и осторожно втянуть его в комнату.
Мой плащ, торба и седельные сумы полетели на мерзлую траву. Окажись я на фунт тяжелее, мне не протиснуться бы в оконный проем, но, к счастью, путешествие не сделало меня толще.
Вернув окно на прежнее место, я закрепил его с помощью магии гармонии и, крадучись, направился к конюшне. Гэрлок стоял на месте и жевал травку. Установив новый охранный круг, я свернулся на соломе и заснул прямо в стойле.
Разбудили меня не охранные чары, а первый намек на утренний свет. Трактирщик не появлялся, что позволило мне спокойно оседлать Гэрлока да еще и забрать из фуражного ящика шесть лепешек из прессованного зерна. По правде сказать, имея припасы Джастина, я мог обойтись и без этого, но Гэрлок определенно заслуживал дополнительного поощрения. А коварный трактирщик – наказания. Впрочем, поразмыслив, я все же оставил в ящике четыре медяка. Возможно, многовато, но оставить меньше мне не позволило мое распрекрасное, прирожденное и постоянно возрастающее чувство гармонии. В конце концов, при всем более чем сомнительном гостеприимстве трактирщика, фураж едва ли достался ему даром. Так или иначе, положив в ящик монеты, я почувствовал себя лучше.
Открыв дверь конюшни, я окутал нас с Гэрлоком плащом невидимости, и мы вышли наружу, в тишину зимнего рассвета.
Копыта зацокали по твердой земле.
Проехав по лугу примерно кай, мы добрались до ручья. Остановившись, я убрал щит и оглянулся, высматривая признаки погони, но над постоялым двором еще даже не поднимался дымок. После этого я снова оградил нас щитом и сделался видимым, лишь когда мы добрались до дорожного столба со стрелкой и надписью «Пассера». По обочинам дороги намело сугробы, однако саму дорожную полосу вымело ветром почти начисто, как будто ее очистили специально.
Не зная, кому и чему здесь можно доверять, я решил не останавливаться в следующем трактире, а свернул на ночлег в ближайшую к дороге расщелину. Правда, чтобы забраться туда да еще скрыть наши следы, мне потребовалось больше трудов, чем для установки охранных чар на дверь какого-нибудь трактира, но спалось мне здесь все равно спокойнее. И хотя я проснулся с замерзшим кончиком носа, мне не пришлось выкладывать за это три золотых.
Подъем к перевалу оказался не столь мучительным, как путешествие под снежным бураном, но столь же долгим. Я взобрался на гребень через два дня после бегства из Карсонна. За это время мне повстречались три группы путников, направлявшихся в Кертис, причем каждая состояла по меньшей мере из четырех хорошо вооруженных всадников. Один из таких отрядов облегчил мне путь, проторив дорогу сквозь небольшой снежный завал.
Само собой, нас с Гэрлоком никто из них не видел. Стоило мне заслышать голоса или стук копыт, мы отступали в сторону и становились невидимыми.
Погода все это время оставалась холодной, облачной, с порывами ветра, бросавшими в лицо сухие снежные хлопья. С самого перевала не открывалось никакого обзора. Просто до какого-то момента тропа между скальными стенами шла вверх, а потом вниз. И лишь после дня пути под уклон и ночи, которую я провел, дрожа даже в спальном мешке, мне открылся вид на равнины Галлоса. Дальше, на протяжении почти трех кай, тропа лепилась к горному склону. Примерно на полпути вниз я укрыл Гэрлока в придорожной пещере, а сам, выбравшись на подходящую площадку, обвел взглядом расстилавшиеся внизу земли. Обзор облегчало то, что день, впервые после отъезда, выдался по-настоящему солнечным.
Передо мной расстилался Галлос. Грязновато-бурую равнину расчерчивали тонкие, неровные серые линии, наверняка представлявшие собой каменные ограды, и гораздо реже – более широкие и кривые ленты дорог.
Внизу справа, где дорога отделялась от скал и уходила в лесистые холмы, над лощиной поднимались дымки. Надо полагать, там и находилась Пассера.
Опершись спиной о нагретый солнцем черный гранит, я внимательно перечитал записку Джастина. До сих пор мне так и не удалось прочесть книгу полностью, а горный склон представлялся для этого не самым подходящим местом. Однако Джастин уже не единожды оказывался прав… Из этого следовало, что, прежде чем продолжить спуск к Пассере, мне стоит хорошенько пораскинуть мозгами насчет будущего.
Помимо элементарного выживания, передо мной стояли две проблемы. Обе разрешимые, но обе требовавшие решения. Во-первых, моя мошна, и с самого начала не столь уж тугая, начинала истощаться.
Во-вторых, я по-прежнему не имел ни малейшего представления о цели и задачах моего путешествия. А это отнюдь не вдохновляло.
Если я буду прежним манером заезжать в города и нарываться на неприятности, то рано или поздно нарвусь либо на арбалетную стрелу, либо на ружейную пулю.
Стоило поразмыслить еще вот над чем. Буря, настигшая меня в холмах Кертиса, определенно имела неестественное происхождение. Нет, совсем не естественное. Кто-то явно пытался, но так и не смог обнаружить мое местоположение даже с помощью магии.
Кроме того, существовал еще вопрос с Гэрлоком. Почему, например, он не подчинялся конюхам, но совершенно не артачился со мной? Случайно ли вообще мы с ним оказались во Фритауне одновременно?
Я перевел взгляд на золотисто-коричневую шкуру моего верного спутника, размышляя о том, что менее выносливое животное не смогло бы вынести всего того, что выпало на нашу с ним долю.
Вздонув, я потянулся к нему чувствами… и опешил.
Гэрлок был горным пони, но не совсем обычным. Подобно тому, как я усиливал гармоническое начало в монтгренских овцах, кто-то усилил его в Гэрлоке, да так, что пони просто не мог выносить присутствия хаоса. Это могло объяснить, почему он лягал того конюха. Но в объяснении нуждалось нечто гораздо большее.
Неужто все это было подстроено и предусмотрено заранее – кем-то, кто был куда дальновиднее меня?
Мне определенно следовало не просто прочесть книгу, но уразуметь, как можно использовать содержащиеся в ней сведения. А для этого требовались время и место, где я мог отсидетъся, не привлекая к себе внимания. Особенно с учетом того, что о моем исчезновении из запертой комнаты мог прослышать Антонин или какой-то другой Белый маг, который за мной охотился.
Правда, оставалось совершенно неясным, зачем я этому магу понадобился. Ведь тот же Джастин представлял для него куда большую угрозу. Да, пожалуй, даже и Тамра… Тут я покачал головой. Куда же она все-таки могла подеваться?
Если я не хотел привлечь к себе внимания, мне не стоило объявляться в Пассере. Похоже, в путь через Отроги здесь пускались только отрядами, а одинокого путника сочтут либо чародеем, либо просто вором. А при мне, даже с учетом последних трат, имелось достаточно монет, чтобы свидетельствовать в пользу последнего предположения.
По всему выходило, что я должен постараться незаметно добраться до Фенарда. В достаточно большом городе можно попробовать найти место подмастерья у столяра. Если мастеру нужен помощник, он не станет задавать лишних вопросов.
Я вздохнул. Почему-то чем больше размышляешь, тем больше обнаруживаешь сложностей.
Копыта Гэрлока зацокали по камням. Длинный склон вел нас к Пассере, а в конечном счете – к Фенарду.


XXXVIII

Поигрывая ножом, едущая верхом светловолосая женщина смотрит сначала вперед, а потом на пузатого торговца, шагающего рядом со вьючным мулом.
– Пока все спокойно.
Торговец таращится на едущую впереди вторую женщину. Черноволосая, постарше первой, она выглядит изящной даже в мешковатой, выцветшей голубой тунике. Под ее седлом покрытый шрамами боевой пони.
Та оборачивается, ловит взгляд торговца и с едва заметной усмешкой касается рукояти клинка. Этот жест и улыбка заставляют купца поежиться.
– Видишь что-нибудь? – с запинкой спрашивает он.
– Пожалуй… В нашу сторону движется облачко пыли. Но это всего один всадник, так что все спокойно.
– Вы собираетесь поступить на военную службу? – скороговоркой выпаливает торговец.
– С чего ты взял? – спрашивает белокурая.
– Прошел слух, что Кифриен нанимает бойцов, причем мужчин или женщин – самодержцу без разницы. Были бы умелы.
– Ну, не знаю… – неопределенно отвечает светловолосая.
– Мы подумаем об этом, когда доставим тебя на место и получим причитающуюся плату, – со смехом добавляет женщина постарше.
От ее смешка торговец снова ежится.
Они едут дальше, но рука черноволосой так и остается на рукояти меча.


XXXIX

Миновать Пассеру было не так уж трудно, если не считать моста через реку, при въезде на который стояла охраняемая башня. Башенка, пожалуй, задержала бы небольшую шайку разбойников, но вряд ли могла стать серьезным препятствием для нескольких десятков хорошо обученных и вооруженных воинов. Но я собирался не брать мост штурмом, а незаметно проскользнуть в ворота. А вот ждать, пока они откроются, пришлось долго. Моя способность к невизуальному восприятию развилась достаточно для того, чтобы я мог двигаться за щитом невидимости без особых затруднений, а цокот копыт заглушал шум журчащего под мостом потока. Но все равно было как-то неуютно сознавать, что от мечей стражи меня, в сущности, отделяет лишь тончайшая световая завеса.
Пока мы пересекали мост, я не решался даже вздохнуть.
Дальше дело пошло легче. Я быстро оставил Пассеру позади. Едва я добрался до лесистых холмов, как снял защиту.
С этого момента мне предстояло стать странствующим краснодеревщиком, вынужденным из-за смуты покинуть Фритаун с одной лишь лошаденкой и несколькими медяками в кармане.
По мере продвижения в глубь равнины Галлоса холмы понижались, деревья редели, а воздух становился теплее. Каменные ограды у дороги уступили место дощатым, а там и штакетным заборчикам, казавшимся слишком хлипкими, чтобы удержать крупный скот или устоять на сильном ветру.
Сеть мелких, а порой и вовсе высохших каналов расчерчивала широкие сжатые поля.
На первом постоялом дворе после Пассеры я провел ночь в конюшне, по правде сказать, более чистой, чем задрипанная гостиница. Комнаты я не просил, но и за стойло с меня содрали пять медяков. Еще в медяк обошелся мне скудный завтрак.
Спустя еще день пути я оказался на равнине, совершенно плоской и почти начисто лишенной деревьев. Эту широкую и безлесную равнину примерно посередине пересекала широкая река Галлос. Через реку были перекинуты два параллельных каменных моста – каждый для движения в одном направлении – достаточно широких, чтобы по любому из них могла проехать крестьянская подвода. К концу третьего дня я снова оказался в холмистой местности и увидел радующие взгляд деревья. Правда, помимо деревьев обнаружилась и дорожная застава.
– Куда едешь, парень?
– В Фенард.
– Решил наняться в солдаты?
Я окинул взглядом двоих мускулистых воинов и покачал головой:
– Боюсь, боец из меня неважный. Мое дело – работа по дереву.
– А где твои инструменты? – полюбопытствовал узколицый стражник.
– В том то и беда, господин. Сам-то я из Фритауна, а там – такие дела… – я пожал плечами.
Стражники понимающе переглянулись.
– А оружие есть?
– Да вот, нож на поясе. Достаточно, чтобы я мог постоять за себя.
Вояки, надо отдать им должное, сделали все, чтобы спрятать ухмылки. Ну что ж, я бы на их месте тоже ухмыльнулся.
– Имей в виду, если тебе не удастся найти работу, ты должен или покинуть Фенард, или поступить в солдаты.
– Вот как? – переспросил я, стараясь выглядеть озадаченным.
– Вот так.
Послышался скрип тележных осей. Позади меня к посту подкатила повозка.
– Ладно, малый. Езжай.
Щелчок поводьями – и Гэрлок понес меня вперед и вверх по склону. Позади остались еще три холма и один мост, когда мы остановились у городских ворот. На северо-западе я приметил отблески вечернего солнца на пиках Закатных Отрогов
В отличие от Джеллико, городская стена Фенарда (в которой имелись основательные бреши) мало годилась для обороны, да и проверка в воротах представляла собой чистейшую формальность. Страж, еще более вялый и скучающий, чем на дорожном посту, окинул меня взглядом и, махнув рукой, велел проезжать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67