– Ты предпочитаешь умереть в седле или на земле?
Джирео пожимает плечами.
– В честной схватке на земле тебе не выстоять! – бросает он и соскакивает с гнедого мерина.
Она улыбается и тоже спешивается.
Он кидается вперед прежде, чем ее ноги касаются земли.
Она нырком уходит от его выпада. Клинки скрещиваются. Трижды звенит сталь.
Меч выпадает из его руки, колени подгибаются, из горла фонтаном хлещет кровь
– …Сука…
Тело Джирео еще содрогается, а она уже снова сидит в седле.
– Хистер! Собери галлосское оружие.
Худощавый бородатый мужчина переводит взгляд с распростертого на земле здоровяка на сидящую в седле стройную женщину и торопливо спешивается.
Двое других переглядываются.
»…видал, как она ловко мечом машет?»
»…семерых галлосцев положила…»
»…Прикончит, и моргнуть не успеешь…»
Некоторое время солдаты перешептываются, потом командир прокашливается, и все стихает.
– Едем!


XLIII

Поскольку то, что я собирался сделать, требовало знания Фенарда, мне нужен был человек местный и притом лично заинтересованный в благополучном исходе дела. Подходил по этим статьям только Бреттель.
– Леррис, вот уж кого не чаял видеть! Неужто ты уже закончил то кресло?
Бреттель встретил меня приветливой улыбкой.
– Можно подумать, что ты заказал мне его два года назад. Хорошая работа требует времени, – откликнулся я с ответной улыбкой.
– Подожди меня в гостиной, – сказал он, окинув меня внимательным взглядом. – Я отдам Арте кое-какие распоряжения и приду. Захочешь пить, Далта принесет тебе соку.
Он, переваливаясь на коротких ножках, поспешил к лесопилке, а я, утерев лоб, спешился и привязал Гэрлока к столбу.
Подойдя к дверям длинного одноэтажного дома, я постучал в дверь бронзовым молотком. Открыла мне молодая женщина, с голубыми, как очищенное дождем небо, глазами, кожей, более нежной, чем шелк, и фигурой храмовой статуи, но ростом едва достигавшая моего плеча. Завидев ее, я не мог сдержать улыбки.
– Чем могу быть полезна? – спросила она. – Хозяин лесопилки находится в главном здании…
– Я Леррис, подмастерье Дестрина. Бреттель просил меня подождать в гостиной. А ты Далта?
– Я Далта.
Она улыбнулась.
– Он намекал на возможность попить соку.
– Я отведу тебя в гостиную.
Что она и сделала, после чего подала мне сок, да не в кружке, а в самом настоящем стеклянном бокале.
– Ты плохо выглядишь, Леррис, словно побывал в аду, – заметил Бреттель, входя в гостиную. Он тоже держал в руках стеклянный бокал, но от него шел пар. Комнату заполнил аромат пряного сидра
– Примерно так я себя и чувствую.
– Хочешь попросить меня о чем-то необычном?
Я кивнул.
– Только не говори мне, будто хочешь жениться на Дейрдре.
– Нет. Это было бы не правильно для нас обоих. Но речь пойдет о ней.
Бреттель сделал глоток сидра – очень маленький для столь кряжистого, широкоплечего мужчины – и посмотрел на меня выжидающе.
– Ты знаешь, что Дестрина точит недуг? – начал я.
– Да, это сразу видно.
– А я не смогу поддерживать его дела в порядке слишком долго.
– Не могу сказать, что удивлен, – буркнул Бреттель, однако помрачнел.
– Послушай, я не собираюсь покидать его скоро. Я пришел попросить об одолжении, но не для себя.
Он сделал еще глоток, и на его лицо вернулось обычное выражение.
– А почему ты просишь меня?
Я решил, что ходить вокруг да около ни к чему.
– Мне нужно подготовить себе смену – найти для Дестрина подходящего ученика. Такого, чтобы он чувствовал дерево, но был постарше того возраста, когда обычно поступают в обучение. Для того, чтобы он подходил для Дейрдре.
– Да, просьба серьезная. А кто, собственно говоря, назначил тебя опекуном Дестрина?
– Наверное, я сам. Не скажу, что мне удалось сделать его мастерскую очень прибыльной, но все же… Бросить его я не могу, однако придет время… – я пожал плечами.
– Почему же ты не можешь остаться?
– Пока могу. Но рано или поздно, быть может, скоро…
– Загадочный ты малый, Леррис. И с какой стати я должен этим заниматься? – проворчал лесопильщик. Однако он был добрым человеком, глубоко порядочным во всех отношениях, и я решил ему открыться.
– Что ты знаешь об Отшельничьем?
Бреттель кивнул, без видимого удивления:
– Да, я сразу приметил в тебе что-то такое… Ты помогаешь Дестрину?
– Как могу, – ответил я, поняв, что он имеет в виду. – Кое-что не под силу никому.
– А почему ты так о нем заботишься?
– Он хороший человек. Мастер не ахти какой, но человек хороший. И он терзается из-за того, что не может обеспечить будущее Дейрдре.
Бреггель почесал левое ухо и сделал еще глоток, на сей раз основательный.
– А есть у тебя соображения насчет того, где откопать такого необычного ученика?
– А как насчет кого-нибудь из младших сыновей владельцев делянок или лесосек, откуда ты получаешь древесину?
– Может быть… А ему обязательно быть старше нее?
– Нет, но он не должен быть слишком юным. Желательно, чтобы это был человек мягкосердечный, но упорный, если такое возможно… – я закрыл рот, испугавшись, что выложил слишком много.
– Боишься, что я проболтаюсь? – хмыкнул Бреттель.
– Вроде того, – признался я.
– Это естественно, – усмехнулся лесопильщик. – Но я уже говорил тебе, что Дейрдре мне не чужая, и откуда бы ты ни явился, хоть из самого ада, мыслишь ты правильно. Знаю я пару мальцов, которые могут подойти… – он хохотнул и добавил:
– А родители еще сочтут, что им сделали одолжение.
Пока Бреттель думал, я допил сок.
– Я дам знать, – сказал он, провожая меня к двери.
Спустя восьмидневку явился Бострик.
Этот долговязый нескладный малый поначалу робел в моем присутствии, что твой перепел, однако эта робость чудесным образом сочеталась в нем с бычьим упорством. А главное – он умел слушать и чувствовать дерево. Работая на лесной делянке, он порой выпиливал из дерева выразительные фигурки людей и животных.
Дестрин продолжал хмыкать, а Дейрдре стала варить еще больше своего славного ячменного супа. Хотя работы ей вроде бы и прибавилось, но она стала чаще улыбаться.
Мне по-прежнему снились золотоволосые девушки и черноволосые женщины. Просыпаясь в поту, я частенько задавался вопросом, почему так часто вижу во сне Кристал? Бострик же, для которого мы поставили в мастерской новый топчан, спал спокойно и крепко.


XLIV

Дестрина все время знобило, он боролся с приступами кашля, а когда речь заходила о Бострике, обычно говорил:
– С ним все в порядке, Леррис. Парень как парень.
По способностям – в этом я был убежден – Бострик мог стать лучшим мастером, чем Пэрлот, но ему недоставало уверенности, которая дается со временем и опытом.
Сперва я заставил его делать разделочные доски, но лишь несколько штук и только затем, чтобы он меньше боялся работы. Его вещицы получились на славу, и две из них были куплены, как только мы выставили их в витрине лавки.
Потом я уговорил жившего по соседству галантерейщика Райсона заказать отделанный кедром ларь для хранения мотков шерсти.
Работа над ним заняла уйму времени, поскольку я поручал Бострику многое из того, что сам сделал бы очень быстро.
– Почему ты не делаешь это сам, наставник? – удивлялся Бострик. – Я работаю втрое дольше, и мне очень трудно добиться того, чтобы все было ровно и красиво.
– Мне тоже было трудно, – отвечал я. – Тебе нужно поскорее учиться, я ведь не останусь здесь навсегда.
– Но если ты уйдешь, почтенный мастер, у кого же я научусь? – спросил он глубоко почтительным тоном.
– Я не мастер. Я просто умелый подмастерье.
– Понятно, почтенный подмастерье.
Со своей копной непослушных рыжих волос, веснушками и кустистыми бровями Бострик походил на пастушью собаку, да и в характере его имелось нечто подобное.
– Это я понял. Но чего ты от меня добиваешься сейчас, почтенный подмастерье, увы, не уразумел.
Я не смог удержаться от смешка.
– Прости… ты прав. Учение – дело нелегкое.
Взяв кронциркули, я показал ему, что именно требуется, а потом проследил за его работой, подавая совет, когда в этом возникала нужда. И стараясь не смеяться.
В конечном счете все получилось как надо. Райсон остался доволен и заказал еще один ларь, попросив изготовить его к осени, ко времени получения шерстяных изделий из Монтгрена.
Правда, не обходилось и без промашек. Порой Бострик допускал оплошности, и, по правде сказать, тут была и моя вина. Опыта у него было всего ничего, а я слишком на него наседал. Кресло, заказанное Весселем, вышло не ахти, но мы отослали это вполне добротное изделие сестрам Храма, а второе, для заказчика, я изготовил сам.
Дейрдре сшила подушечку для сиденья, отчего изделие стало выглядеть еще более впечатляюще, а я взял это на заметку, решив, что в будущем надо будет почаще поручать ей подобную работу. Прекрасно, если она и Бострик смогут стать настоящими партнерами.
После этого я предложил Бострику самостоятельно смастерить скамью под стать тем, какие Дестрин делал для таверны «Рог», едва ли не самой низкопробной распивочной в Фенарде. Именно такого рода работа, несложная и дешевая, обеспечивала Дестрину скромный, но устойчивый заработок.
Сам Дестрин, услышав это, по своему обычаю похмыкал, однако возражать не стал.
Тем временем я, стремясь усовершенствовать навыки Бострика, сделал набросок детского столика, выбрав для этого самый незамысловатый рисунок из невероятно богатой книги образцов Дормана. Я довольно долго водил по нему пальцем и объяснял что к чему, и наконец Бострик кивнул.
Столик получился неплохим, хотя и простоял в витрине больше восьмидневки, прежде чем галантерейщик Райсон купил его за два серебреника, да еще и прикупил к нему пару стульев. Полагаю, причиной тому была погода: дороги замело снегом, что сделало невозможным ожидавшийся к празднику подвоз серебряных изделий из Кифриена, а Райсону нужен был новогодний подарок для своих младшеньких.
Я часть своей доли отложил, часть пустил на материал для сундука на приданое Дейрдре (кто еще сделает ей такой подарок!), а Бострик купил себе сапоги.
Однако то, что столик продался далеко не сразу, мне не понравилось. Мы не могли ставить свои доходы в зависимость от погоды.
Потерев подбородок, я посмотрел на белый дуб, предназначавшийся для углового шкафа. Дерево было столь чистым, что работа с ним не допускала ни малейшей оплошности.
Вздохнув, я выглянул в окно. Утро стояло пасмурное, каким и должно быть зимнее утро в Фенарде.
Положив еще одно полено в очаг, я бросил:
– Скоро вернусь.
Дестрин безмолвно натянул на себя теплую фуфайку.
– Будь добр, не задерживайся, почтенный подмастерье, – пробормотал Бострик насмешливо-жалобным тоном.
Я вышел на холодную улиц, закрыл за собой дверь и зашагал по направлению к рыночной площади. В прохладном и влажном воздухе я уловил какую-то напряженность. К тому же из-за полного безветрия над Фенардом висел едкий запах дыма. Солнце скрылось за бесформенными серыми облаками.
Раздавшийся позади перестук колес кареты заставил меня отступить в сторону, к кирпичной стене лавки.
Мое внимание привлек не столько блеск золоченого дерева, сколько ударивший по моим чувствам дух хаоса. Мимо меня, влекомая двумя исполинскими белыми жеребцами, медленно прокатила карета Белого мага. Впервые я видел ее прошлой осенью по дороге из Фритауна. Позади кареты на гнедых конях скакали те же два стража, а на козлах сидел тот же возница с лицом мертвеца.
В окне кареты четко вырисовывался профиль женщины с прикрытым вуалью лицом. Я запомнил ее еще по гостинице в Хаулетте. Экипаж уже катил дальше, когда я, совершенно непроизвольно, потянулся чувствами к пассажирам.
И ощутил в ответ удар стального хлыста, столь острый и резкий, что пошатнулся от боли. Следуя наставлениям Джастина, я укрылся за защитными чарами и даже заставил себя внешне спокойно продолжить путь к площади.
Возгласы кучера разносились по улице, отдаваясь эхом от кирпича и камня.
А я едва не схватился за голову, задумавшись о троих, сидевших в карете.
Из них я знал только двоих.
Миновав открытые, тронутые ржавчиной рыночные ворота, я двинулся дальше в сторону дворца и увидел, как ворота закрылись за вкатившейся в них каретой.
Сокрушенно покачав головой, я повернул обратно к Дестрину. А сокрушаться было отчего – стоило мне забыть о самоконтроле, как я себя обнаруживал. Теперь Антонин знает, что в Фенарде находится по меньшей мере один Мастер гармонии. Мимолетность нашего соприкосновения, равно как машинальность и презрительность его реакции, позволяли надеяться, что он не признает во мне выходца с Отшельничьего.
Впрочем, мне только и оставалось, что надеяться. Надеяться, работать по дереву и учиться. Во всяком случае, скуке в моей нынешней жизни места не было.
Облака над головой оставались серыми, но моих щек коснулось едва уловимое дуновение ветерка.


XLV

«Мастерская Пэрлота» – значилось на искусно выполненной вывеске.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67