Оказавшись в городе, я остановил круглолицего ухмылявшегося мальчугана и спросил его, где находится квартал мастеров по дереву.
– Это которые бревна пилят? Так все лесопилки у нас за городом, как раз за Лесопильными воротами.
– Нет, я о столярах, краснодеревщиках.
– Тех, что мастерят шкафы да стулья?
– Ну.
– А это как раз перед воротами. По Рыночной улице, почитай, до самого конца. А за медяк я могу отвести тебя прямиком в таверну «Втулка», куда заходят выпить мастера Пэрлот и Джирл. Может статься, они и сейчас там.
– Для меня это немалый расход, – сказал я, бросая ему медяк. – Но так уж и быть, малец, держи.
Босоногий парнишка ухмыльнулся.
– Пошли. Двигай свою игрушечную лошадку.
Конечно, таверну «Втулка» я смог бы найти и сам, а медяк и вправду уже не был для меня пустяшной тратой. Но – в последнее время я стал ощущать такие вещи острее – парнишка нуждался в этой монетке еще больше.
На перекрестке безымянного переулка и ведущей к Лесопильным воротам Рыночной улицы стояло двухэтажное бревенчатое строение. Каменной была лишь каминная труба, хотя стены со стороны улицы покрывала серая штукатурка. Под стрехами крыши сидели голуби.
Дородный лысеющий мужчина в кожаной безрукавке поднимал длинный шест к единственному на улице масляному фонарю. Как раз в тот момент, когда мы с Гэрлоком обогнули толкавшего свою тачку жестянщика, фонарщик зажег лампу, хотя красноватый шар солнца еще не скрылся за горизонтом.
Двое слегка сутулившихся мужчин в темных плащах, оба средних лет, подошли к низкому порогу со стороны Рыночной улицы. Один из них открыл дверь – изнутри донеслись смех и обрывки слов.
»…негодяи…»,
»…держаться подальше…»
– Вот эта таверна, – указал мой проводник. – Конюшня позади дома.
– Спасибо. Тебя как звать?
– Элрином. Нужен буду – так я, почитай, каждый день у восточных ворот.
Он повернулся и был таков.
Таверна «Втулка» представляла собой не столько постоялый двор, сколько питейное заведение, и в тамошней конюшне было всего-то пять стойл, но зато имелся и сеновал. За три медяка мне позволили переночевать там и во столько же обошлось стойло для Гэрлока. Конюх торопился вернуться в гостиницу – судя по мощным рукам и увесистой дубинке, основное его занятие состояло в поддержании порядка в питейном зале. И в том, чтобы набивать брюхо на кухне.
– Смотри, парень, чтобы никаких неприятностей, – сказал мне конюх-вышибала. – Не забудь запереть своего дикого пони в стойле.
Я кивнул и принялся чистить Гэрлока щеткой. Мне явно не мешало бы подкрепиться и послушать разговоры в таверне, но не следовало выказывать спешки. Задав Гэрлоку корму, я с нарочитой неторопливостью вошел внутрь таверны.
С полдюжины мужчин – каждый с тяжелой глиняной кружкой – гомонили, сидя за единственным в комнате круглым столом. Освещали помещение четыре тусклые настенные лампы. Кухонный чад смешивался с едким дымом горевших в очаге сырых поленьев. А поскольку к этому добавлялись еще запахи кислого вина, дешевого пива и потных тел, то лично мне конюшня представлялась куда предпочтительнее.
Да и общему круглому столу я предпочел маленький столик в углу. Свободный – как я выяснил, уже усевшись за него – оттого, что был колченогим и шатался на неровных шероховатых половицах.
– Вина или пива? – спросила худощавая служанка с буйными черными волосами и бледным шрамом, пересекавшим правую щеку от уголка рта до уха.
– А сок есть?
– Стоит медяк, как и пиво.
– Его и принеси. А как насчет хлеба и сыра?
– За медяк получишь два ломтя хлеба и маленький кусочек желтого сыра. За два – четыре ломтя и кусочек белого.
– Два ломтя и желтый, – я положил монеты на стол и накрыл их рукой. Служанка кивнула и ушла.
В это время к шестерым сидевшим вокруг круглого стола мужчинам присоединился седьмой.
– Привет, Растен! Вечно ты последний. Ну как, забил твой подмастерье лошадь на костный клей?
– Эй, двойную порцию вина!..
Девица поставила кружку на мой стол с таким стуком, что сок пролился мне на руку, а когда я поднял глаза, она уже вовсю кокетничала с Растеном. Тот, похоже, не имел ничего против.
Двое молодых, чуть старше меня парней, сидевших за соседним отдельным столиком, говорили так громко, что обрывки их фраз были хорошо слышны, несмотря на гомон и гогот компании мужчин постарше.
»…что скажешь насчет Дестрина? Дочка-то у него…»
»…девчонка что надо…»
»…никакого будущего…»
Завидев служанку, приближавшуюся с хлебом и сыром, я заготовил медяки и вопрос:
– Кто тут Пэрлот?
– Вон тот, – она ткнула пальцем в сторону компании за круглым столом. – Седой, худощавый, второй от двери. Еще что-нибудь надо?
– Пока нет.
Она вернулась к своему занятию – флиртовать с Растеном.
Хлеб оказался не слишком свежим, но и не черствым, а вот сыр – острым и вкусным, лучше, чем я ожидал.
»…скамьи для… они хотели из черного дуба за такую цену! Можешь себе представить?»
»…в Рассветных Отрогах объявился еще один чародей… прошел сквозь стену…»
»…пустые россказни… малый смылся, не заплатив…»
Парни, сидевшие ближе ко мне, встали и ушли. Их места остались незанятыми,
Сидя на уголке лавки, я потягивал сок и прислушивался к трактирной разноголосице.
»…ученичество? С его дочкой? Это тюрьма…»
»…он не против золотой клетки. А ты, Сандер? Согласился бы?»
»…как же…»
»…толкуют, стражи прежнего герцога пытались захватить дворец…»
»…Северный Кифриен…»
»…пустыня…»
»…самодержец им покажет…»
»…а в койку бы ты с ней…»
»…давай еще по одной…»
»…а за чей счет?»
Кухонный чад, едкий дым топившегося сырыми дровами очага и кислый запах низкопробных напитков терзали мое обоняние, но я упорно сидел в своем углу, потягивал сок и слушал, время от времени отмахиваясь от тощей служанки со шрамом, пытавшейся навязать мне новый заказ.
Пэрлот уже начал было вставать, но передумал и сел снова. Цепляться к мастеру-ремесленнику в таверне означало напрашиваться на неприятности, поэтому я дождался его ухода, после чего направился к Гэрлоку в конюшню.
Хотя дышалось там легче, чем в таверне, и было теплее, чем в Рассветных Отрогах, сон мой был беспокоен. В голове, словно эхо накрывшей меня в дороге бури, звучала фраза о «проходящем сквозь стены чародее». Под конец я все же заснул, однако встал и умылся еще до прихода конюха.
Не зная точно, где находится лавка Пэрлота, он указал мне общее направление, а я подмазал его еще одним медяком и попросил присмотреть за Гэрлоком в течение дня.
– Но смотри парень, только до вечера.
Под вывеской с надписью «Мастерская Пэрлота» находилась витрина с выставленными в ней шкафчиком с выдвижными ящиками и креслом – и то и другое из затемненного красного дуба, в хаморианском стиле. Изделия были лучше всего виденного мною после расставания с дядюшкой Сардитом, а шкафчик, пожалуй, даже удостоился бы его одобрения.
Поскольку дверь была приоткрыта и на пороге никто не стоял, я вошел внутрь.
В помещении, за перегородкой, мастер разговаривал с учеником и подмастерьем или работником – пареньком чуть постарше меня. Они обсуждали состав масла для отделки.
– Я сейчас подойду, – промолвил Пэрлот, завидев меня.
– Прошу не беспокоится, почтеннейший мастер, – отозвался я, уважительно склонив голову. Потом, подойдя к задней стороне витрины, принялся рассматривать шкафчик, сравнивая его по памяти с изделиями дядюшки Сардита.
– И что ты об этом думаешь? – хрипло спросил ремесленник.
Я обернулся.
– Сдается мне, ты кумекаешь в столярном деле. И что скажешь об этой работе?
– Отделка безупречна, пропорции – тоже. Поскольку пазы скрыты, я не могу судить о качестве креплений, но ни щелей, ни перекосов нигде нет.
– А что скажешь насчет материала?
– Работа лучше, чем эта древесина. Для такого изделия лучше подошел бы черный дуб, но это увеличило бы цену и затруднило продажу.
Пэрлот кивнул:
– Ты ищешь работу, парень, это ясно. И дело ты знаешь, но я тебе ничем помочь не могу, – фраза была произнесена скороговоркой, словно он хотел поскорее отделаться от своих слов. Или от меня.
– Понятно, – в свою очередь кивнул я. – А не знаешь ли ты мастера, который мог бы взять работника или подмастерье?
Пэрлот потер подбородок:
– Из толковых… нет. У всех нас больше родни, чем работы. Разве что… – он рассмеялся. – Ежели у тебя руки так же сноровисты, как язык, попробуй обратиться к старому Дестрину. Может, чего и выйдет, хотя…
Ремесленник пожал плечами.
– А где его найти?
– За рыночной площадью, ближе к улице ювелиров.
– Что, сейчас не лучшие времена для краснодеревщика? – спросил я.
– Не лучшие, но для хорошего мастера и не худшие. Я, конечно, не Сардит, но кое-что у меня выходит ненамного хуже.
Мне удалось кивнуть вовремя, прежде чем у меня отвисла челюсть.
– А ты видел его работу, паренек?
– Да. Видел один комод – из черного дуба.
– А с чего тебя понесло искать работу?
– Я ушел из дому почти мальчишкой. Дядюшка учил меня ремеслу, но мне, по молодости лет, было скучновато, и он сказал, что мне не помешает пожить одному, посмотреть мир да людей и понять, чего я в жизни хочу. Я перебрался в Фритаун, и там у меня вроде бы все наладилось… а потом пошло прахом. Пришлось уносить ноги.
– Оттуда многим пришлось уносить ноги, – сухо отозвался Пэрлот. – Ну что ж, желаю тебе удачи. Попытай счастья у Дестрина, только на меня не ссылайся.
Я еще не успел подойти к двери, а мастер уже вернулся к своим делам.
Пешком, не заходя в конюшню за Гэрлоком, я отправился на поиски квартала ювелиров и мастерской Дестрина.
Его кирпичный, неоштукатуренный дом, зажатый между двумя более ухоженными строениями, я узнал по маленькой вывеске «Работа по дереву». На фасаде имелось две двери. Лестница за одной из них вела к жилым помещениям второго этажа. За второй, открытой, находились столярная мастерская и лавка.
Широкие ставни на единственном окне лавки были открыты и висели, чуточку перекосившись. Не подновлявшиеся годами крепления старых петель успели расшататься. Синяя краска на оконной раме и ставнях поблекла, а местами облупилась. Похоже, за главным зданием находилась пристройка, прежде служившая конюшней. Во всяком случае, все другие дома в этом квартале имели маленькие конюшни.
Зайдя в открытую дверь, я остановился на пороге мастерской.
Состояние, в котором она находилась, нельзя было назвать безобразным, однако мелкие признаки хаоса обнаруживались повсюду: в небрежно развешенных инструментах, опилках, собранных в ящик для мела, замутненности масла, предназначенного для работы с точильным камнем.
– Да?
Темноволосый, слегка сутулящийся человек с исхудалым лицом, в поношенном, но чистом фартуке поднял на меня хмурый взгляд.
– Могу я увидеть Дестрина?
– Я Дестрин, – ответил он слабым голосом.
– Меня зовут Леррис. Ходят толки, что ты заинтересован в помощнике.
– Хм…
– Я хотел бы наняться к тебе младшим подмастерьем.
– Даже и не знаю…
Он молча покачал головой, озирая свое начинавшее поддаваться хаосу хозяйство. Дестрин стоял возле еще не законченной лавки без спинки – не иначе как для питейного заведения. С первого взгляда я понял, что она сделана из трех разных пород дерева – скорее всего, из обрезков. Работа не то чтобы кустарная, но никак не соответствовавшая ни качеству инструментов, ни размерам дома и мастерской.
– Ну… – промолвил он наконец. – Ты мог бы сработать вещь не хуже этой?
– Пожалуй, – коротко ответил я, не желая портить все дело похвальбой.
– А чем докажешь?
– Сработаю что-нибудь на твоих глазах, а ты оценишь. Мне понадобятся только инструменты и обрезки древесины.
– Это хорошие инструменты. Уж не знаю, можно ли их тебе доверить… – голос его, все более слабый, внезапно перешел в какое-то бульканье, а потом он зашелся в кашле, да так, что вынужден был ухватиться за край верстака. Но даже при этом он не сводил с меня глаз.
– Так ведь я не прошу их взаймы. Буду работать под твоим приглядом. Если что не так – ты остановишь.
– Хм-м…
Приняв это за согласие, я принялся шарить вокруг и в конце концов нашел обрезок красного дуба, годный для разделочной доски, и несколько маленьких обрезков белого, из которых могла выйти крохотная шкатулка, вроде коробочки для иголок.
С инструментами дело обстояло хуже, чем с материалом. Изначально они действительно были великолепны, но пилы не затачивались годами, а некоторые рубанки даже не прочищались от забившей их стружки. С рубанками я кое-как справился – прочистил, смазал и заточил, но развести полотна для лобзиков не мог и ограничился тем, что их почистил.
Когда я разложил, наконец, заготовки для шкатулки, было уже хорошо за полдень.
– Отец… – голос донесся из открывшейся в глубине лавки двери. – Ой, я и не знала, что здесь кто-то есть!
В проеме стояла золотоволосая миниатюрная девушка, в отца худенькая, но с вполне сформировавшейся фигурой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67