- Я могу запереть свой пистолет, Анита. Но я не могу вынуть это из себя и положить в надежном месте.
- Нет, мы не можем, поэтому каждый день, каждую ночь, мы делаем выбор быть хорошими, а не плохими парнями.
Он посмотрел на меня, его руки все еще сжимали руль.
- И это твой ответ: мы хорошие ребята, потому что мы не делаем плохих вещей?
- Разве хорошие парни не такие? - спросила я.
- Нет, хорошие парни делают хорошие вещи.
- Разве ты не творишь добро каждый день?
Он нахмурился.
- Я стараюсь.
- Рокко, это все, что мы можем сделать. Мы стараемся. Мы делаем все возможное. Мы противостоим искушению. Мы продолжаем двигаться.
- Я старше тебя лет на десять, почему я спрашиваю у тебя совета?
- Во-первых, я думаю, что я старше, чем выгляжу. Во-вторых, я первая, кого ты встретил, и у кого, как ты думаешь, такие же соблазны. Трудно, когда ты думаешь, что ты единственный, сколько бы тебе ни было лет.
- Звучит, словно твой собственный опыт, - сказал он.
Я кивнула.
- Иногда у меня так много компании, что я не знаю, что с этим делать.
- Вроде этого, - и он кивнул в сторону окна. Истина и Нечестивец терпеливо ожидали, пока мы закончим нашу беседу. Следили ли они за мной, или просто знали, что я здесь? Хотела ли я спрашивать? Нет, пока не была готова к ответу.
- Да, вроде этого. - Я повернулась к нему и протянула ему руку. - Спасибо, что подбросил.
- Спасибо за разговор.
Мы пожали друг другу руки, и сейчас между нами не было никакой магии. Мы оба устали, наш пыл потускнел от использования и эмоций. Он вышел и помог нам разгрузить машину. Настойчивому дворецкому не было позволено трогать ничего, кроме моего чемодана. Большинство моих действительно опасных вещей было все еще заперто в спецназе, но и здесь было достаточно такого, что не стоило нести персоналу. Нечестивец и Истина взяли дополнительные мешки. Сержант Рокко протянул им руку. Они были удивлены предложением, хотя он, вероятно, ничего не заметил. Они пожали друг другу руки. Он пожелал мне спокойной ночи, и сказал "Увидимся завтра".
- Мы начнем с района, где он нашел всех своих вампирских жертв сегодня ночью.
- Да, может быть, его логово в этом районе. - Он сел в грузовик. Мы пошли к дверям. Я бы чувствовала себя в большей безопасности, если бы Витторио охотился только вблизи своего логова. Это было бы слишком очевидной ошибкой, а он не произвел на меня впечатления того, кто допускает подобные.
Нечестивец и Истина не много говорили, пока мы не добрались до лифта и не остались наедине.
- Ты, кажется, устала, - сказал Истина.
- Да.
- Ты кормилась на нас обоих, и уже устала, - произнес Нечестивец. - Должны ли мы чувствовать себя оскорбленными?
Я улыбнулась и покачала головой.
- Это была напряженная ночь, и нет, это не имеет никакого отношения ни к одному из вас. Вы знаете, насколько вы оба хороши.
- Сомнительный комплимент, но я приму его, - сказал Нечестивец.
- Я не занимался выяснениями, а только сказал, что ты, кажется, устала.
- Прости, Истина, прости, просто чертовски длинная ночь.
Они обменялись взглядами, которые мне не понравились.
- Что это был за взгляд?
Нечестивец сказал,
- Реквием ждет тебя в твоей комнате.
- Я знаю, что в моей комнате будут гробы, или в соседней комнате.
- Он не это имеет в виду. - Сказал Истина.
- Послушай, я устала, просто скажи мне.
- Он ждет, чтобы кормить тебя, - сказал Нечестивец.
- Я кормилась на вас обоих меньше, чем, - я покосилась на часы, - меньше, чем шесть часов назад. Мне не нужно кормить ardeur.
- Жан-Клод дал указания, что тебе необходимо чаще иметь в распоряжении еду, на случай, если она тебе понадобится.
- Дал указания сейчас?
Двери лифта открылись.
- Он беспокоился, что ты забудешь о еде и окажешься с полицией в качестве единственной твоей еды, Анита, - сказал Нечестивец.
Я задумалась и не могла утверждать, что это не было бы очень плохо.
- Я не чувствую себя в настроении, ребята.
- Мы просто даем тебе выбор, Анита, - сказал Нечестивец.
- Ребята, вы говорили ему, что я кормилась на вас обоих?
Они снова обменялись взглядом.
- Что?
- Мы вошли в дверь, и он сказал: "Она кормилась на вас. Она кормилась на вас обоих."
- Как он узнал? - Спросила я.
Они пожали плечами, и это было похоже на зеркальный жест.
- Он сказал, что чувствует твой запах на нашей коже.
- Он вампир, не оборотень.
- Послушай, - сказал Нечестивец, - не стреляй в посыльного. Но он ждет в твоей постели, и если ты откажешь ему, я не знаю, как он это воспримет.
Я прислонилась спиной к стене между двумя чужими дверями.
- Вы хотите сказать, он ревнует, что я кормилась на вас, ребята?
- Ревнует может быть слишком сильное слово, - сказал Нечестивец.
- Да, он ревновал, - произнес Истина.
Нечестивец нахмурился на брата.
- Ты не обязан все время оправдывать свое имя.
Истина снова пожал плечами.
- Так вот почему Жан-Клод поставил вас в ночную смену, а не Реквиема, - сказала я.
- Потому что он угрюмый ублюдок - сказал Истина.
Я кивнула.
- Да. - Я оттолкнулась от стены и посмотрела на часы.
- У нас час до рассвета. Дерьмо. - Я остановилась, потому что была впереди.
- Господа, я не знаю, в какой комнате мы остановились.
Нечестивец пошел впереди, а Истина замыкал, со мной в середине. Мы подошли к комнате. Нечестивец воспользовался маленькой карточкой-ключом, толкнул дверь, и придержал ее для меня.
Это была прекрасная комната. Большая, немного чересчур красная и сочная на мой вкус, но это был приятный сьют. Когда мы вернемся домой, у нас не будет ни одной жалобы насчет гостеприимства Макса в отношении номеров. Внешняя комната была настоящей гостиной со столом на четверых возле окна, выходившего на яркую Стрип. Рядом с дверью стоял гроб, но только один.
- Где вы спите?
- Наши гробы сегодня в другой комнате. У вас меньше чем час; наслаждайтесь.
- Они поставили мои чемоданы у закрытой двери, которая должна была вести в спальню, а затем ушли.
- Трусы. - Прошипела я.
Нечестивец просунул голову в дверь.
- Ему не нравятся парни, и нам тоже.
- Вы раньше не возражали против публики, - сказала я.
- Мы не возражаем, или я не возражаю, но Реквием возражает. Спокойной ночи. - Он закрыл дверь, после того, как забрал с собой табличку "не беспокоить". Я поняла, что Жан-Клод поручил Нечестивцу не только вампиров сегодня ночью, но и меня. Я думала, честно говоря, что Реквием был не единственным угрюмым ублюдком в комнате.
Но именно такого рода вещи опускали Реквиема для меня вниз по цепи питания. Он был как один из тех бой-френдов, с которыми чем больше пытаешься порвать, тем сильнее они держатся. Кроме того, после подобного, мне хотелось вернуться в свой собственный дом и забыть обо все остальном.
Я просто хотела немного поспать, перед тем как мне придется вернуться и снова идти охотиться на Витторио.
Дверь в спальню открылась, ровно настолько, чтобы показать линию его тела, одну руку, предплечье, россыпь длинных, густых, темных волос. В полутьме комнаты, с подсветкой, его волосы до талии выглядели очень черными. Трудно было сказать, где заканчивались черная одежда, которую он носил, и начинались волосы. Кожа, видневшаяся на груди, шее и лице, была бледной, как первый свет зари, красота холодная, как снег. Бородка клином и усы были черными, темнее, чем волосы. Они обрамляли его рот, как произведение искусства, так что притягивали взгляд.
Я позволила моим глазам подняться выше, потому что это был настоящий мой недостаток. Я воспринимала глазами. Симпатичная пара глаз на самом деле могла сделать со мной все, что угодно, и всегда делала. Глаза у него были зелено-голубые, как карибская морская вода на солнце, один из наиболее поразительных оттенков голубого, который я видела за исключением контактных линз, и он был естественным. Белль была помешана на голубоглазых мужчинах, и она попыталась заполучить его, как получила Ашера и Жан-Клода, так что у нее был бы темно-голубой, бледно-голубой, и зеленый голубой, который все еще относился к голубому. Реквием бежал с европейского континента, поэтому он не стал ее очередным владением.
Минуту назад я хотела сказать:
- Я весь день охотилась за серийным убийцей, дорогой, могу я взять отгул? - Теперь все, что я могла делать, - это смотреть на него, и знать, что мне ничего не остается, кроме как любоваться этим произведением искусства.
Я бросила сумку и пошла к нему. Я скользнула руками внутрь полуоткрытой одежды, чтобы ласкать совершенство этой гладкой кожи. Я поцеловала его грудь и была вознаграждена звуком его дыхания, вырвавшимся наружу.
- Ты сердилась на меня, когда только зашла в комнату.
Я смотрела на его шестифутовое тело, свои руки на его груди. На мне все еще было слишком много вооружения, чтобы упасть ему в объятия.
- Потом я увидела тебя, стоящим здесь, и поняла, что ты волновался всю ночь. Ты гадал, где я, и что происходит, а я не позвонила. Когда наступил бы рассвет, тебе оставалось бы только гадать, и ты все равно не знал бы, в безопасности ли я.
Он кивнул, молча.
- Я плохой муж, Реквием, каждый это знает.
Его руки нашли мои плечи, прослеживая линию моих предплечий, и тогда он произнес:
- ... слова из сердца, горестные фразы, рожденные и зревшие в скорбях, и горче нет последнего страданья. Не помнит разум, знала ль я когда в превратностях судьбы просвет единый.
- Я не знаю этого стихотворения, но звучит оно гнетуще.
Он слегка улыбнулся.
- Это очень старое стихотворение; оригинал был англо-саксонским. Оно называется "Сетования Жены".
Я покачала головой.
- Я пытаюсь извиниться и не знаю, за что. Ты всегда заставляешь меня чувствовать себя так, словно я сделала что-то неправильно, и я устала от этого.
Он опустил руки.
- Теперь я рассердил тебя.
Я кивнула, и пошла мимо него в спальню. Никто не был достаточно хорош, чтобы удовлетворить его потребности. Я просто не знала, как поступить. Я повернулась к нему спиной, пока снимала жилет, оружие, и все остальные дневные атрибуты. На моей стороне кровати образовалась целая куча. На этой стороне я обычно спала, когда в постели была только я и один мужчина. В последнее время, такое не часто случалось. Я ничего не имела против того, чтобы быть посередине, Бог свидетель, но в некоторые ночи был явный перебор, и это была одна из тех ночей, когда кто-то еще означал слишком много.
Я слышала, как халат упал на ковер, шелк имеет такой характерный звук. Я почувствовала, что он позади меня, почувствовала, как он коснулся меня.
- Не надо.
Я почувствовала, как он очень тихо двигается за мной.
- Я знаю, что ты меня не любишь, моя вечерняя звезда.
- В моей жизни слишком много людей, которых я люблю, Реквием, почему мы не можем быть просто любовниками? Почему ты постоянно должен напоминать мне, что ты меня любишь, а я тебя нет? Твое разочарование, как постоянное давление, а это не моя вина. Я никогда не предлагала любви, никогда ее не обещала.
- Я буду служить моей даме так, как она пожелает, ибо во всем, что касается ее, у меня нет гордости.
- Я даже не хочу знать, что ты цитируешь, просто уйди.
- Посмотри на меня, и скажи мне уйти, и я уйду.
Я упрямо помотала головой.
- Нет, потому что, если я увижу тебя, я не смогу. Ты красивый. Ты прекрасен в постели. Но, кроме всего прочего, ты еще та боль в заднице, а я устала, Реквием. Я так устала.
- Я даже не спросил тебя, как прошла твоя ночь. Я думал только о моих собственных чувствах, моих собственных нуждах. Я не настоящий любовник, я думаю только о себе.
- Мне сказали, что ты здесь, чтобы кормить ardeur.
- Мы оба знаем, что это ложь, - произнес он мягким и близким голосом. - Я здесь, потому что новость о том, что ты спала с Нечестивой Истиной, разбила мне сердце.
Я начала говорить что-то сердитое. Он сказал:
- Тише, я не могу избавиться от своих чувств, моя вечерняя звезда. Я попросил Жан-Клода найти для меня новый город, такой, где бы я мог быть чьим-то вторым человеком в команде, а не далеким третьим.
Тогда я повернулась и всмотрелась в его лицо.
- Ты говоришь правду.
Он слабо улыбнулся.
- Да.
Тогда я обняла его, соединяя наши тела вместе, как бывает с кем-то, с кем вы столько раз были вместе, что уже сбились со счета. Вы знаете тела друг друга. Вы знаете музыку их дыхания, когда секс наполняет воздух. Я прижала его к себе, и поняла, что буду скучать по нему. Но знала, что он прав.
Он погладил меня по волосам.
- Приятно знать, что тебе будет не хватать меня.
Я подняла лицо, чтобы заглянуть в эти голубые глаза с проблеском зеленого вокруг зрачков.
- Ты знаешь, что я нахожу тебя прекрасным и удивительным в постели.
Он кивнул и снова выдал эту печальную улыбку.
- Но все твои мужчины красивы, и все они хороши в постели. Я хочу поехать куда-нибудь, где у меня будет шанс блистать. Шанс быть с женщиной, которая любит меня, Анита, только меня. Ты никогда не будешь любить только меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81