Почему вы упомянули о ней?
«Лжец из тебя никудышный», - отметил про себя Джейсон, записав очко на свой счет.
- Я думал, Раэль разделяет вашу внезапную озабоченность будущностью Сийры - и моей тоже. Возможно, я ошибся.
Клановец нахмурился и, поколебавшись, сказал якобы нерешительно:
- К вам могут обратиться и другие. Я не утверждаю, что знаю, кто это может быть и каковы их намерения на ваш счет. Вам следует быть более осторожным, капитан.
- О, я всегда осторожен, клановец, - снисходительно бросил Морган, потягивая свой бренди и от души надеясь, что Гвидо догадается не встревать в момент, когда на его собеседника нашла такая неожиданная разговорчивость.
Он приоткрыл свое сознание, совсем чуть-чуть, но этого хватило, чтобы уловить эмоции, которые излучал, сам того не сознавая, Сонда'ат. Гнев, это определенно. Нетерпение. Но не только, насторожился Джейсон. К ним примешивалось еще и отчетливое удовлетворение. С какой стати?
Клановец, похоже, о восприимчивости Моргана не догадывался - или она его совершенно не обеспокоила.
- А где Сийра? Я хотел бы засвидетельствовать ей свое почтение.
Джейсон ничего не ответил, и Луамер продолжил почти развязно:
- Да ну же, вы должны знать, что ее Дар многократно превосходит мой. Это мне грозит опасность, если я вызову недовольство Сийры ди Сарк.
Человек покрутил бокал в руках, как будто любовался игрой света в хрустале.
- Видите ли, клановец Сонда'ат, - проговорил он задумчиво, - я пришел к выводу, что члены вашего сообщества не слишком охотно обсуждают подобные вещи в моем присутствии. Интересно, отчего это вы с такой легкостью принимаете факт, что Избранник Сийры - человек?
Морган впился глазами в лицо клановца. Отразившаяся на нем неприкрытая враждебность ничуть его не удивила. А вот удивило, и весьма неприятно, насколько быстро Луамер взял себя в руки.
- Я не вправе подвергать сомнению Выбор, - заявил клановец, и в его речи явственно проступил акцент. Похоже, самообладание дорого давалось Сонда'ату. - В особенности Выбор могущественной Сийры ди Сарк.
- Могущественной Сийры Морган, - поправил человек, откровенно дразня своего противника. - Такое имя она сейчас носит. Наш обычай.
Светло-зеленые глаза превратились в две щелки.
- Я был достаточно вежлив, человек. Не зли меня, иначе тебе придется пожалеть об этом.
Джейсон ощутил давление на свою защиту. Для него оно выглядело легчайшим прикосновением, не более.
- Значит, ты предлагаешь мне поверить, будто совершенно не считаешь предосудительным тот факт, что Сийра избрала человека.
- Мое мнение, - процедил Луамер сквозь зубы, уже не скрывая враждебности, - несущественно. Соединение необратимо, даже если бы я и…
Крупные руки клановца сжались и вновь разжались, как будто он с трудом удерживался, чтобы не сомкнуть их на горле Моргана. Гвидо предостерегающе защелкал клешнями.
Сонда'ат вдруг поднял руку и провел ею в воздухе, повторяя контуры головы и плеч человека. Каресианин грозно рыкнул. Однако прежде чем он успел что-либо предпринять, клановец сжал пальцы и тряхнул кулаком.
Джейсон склонил голову набок. Он не почувствовал совершенно ничего.
- И что это было?
Лицо Луамера озарило неподдельное торжество.
- Простой эксперимент, капитан Морган. Подтверждение, если угодно. Полагаю, больше мне тратить свое время здесь незачем. - Он поставил пустой бокал. - Благодарю за превосходный бренди. Если увидите Сийру ди Сарк, передайте ей мой поклон. - Он зловеще улыбнулся. - Мы еще увидимся, человек.
Воздух со свистом хлынул туда, где мгновение назад стоял Сонда'ат.
- Ты что, не мог остановить его? - осведомился Гвидо.
Пластины его панциря с раздраженным клекотом заходили одна на другую. С недавних пор он терпеть не мог всех, кто не нуждался в дверях.
- Мог, - отозвался Джейсон.
Сийра научила его, показала, как не пускать кого-либо в м'хир. Здесь требовались скорее владение техникой и воля, чем сила. Она была довольна, когда он овладел этим умением, но ничуть этому не удивилась.
- Так что же ты?
- Он и так слишком здесь задержался. - Морган обернулся и взглянул на поблескивающие в мглистой тьме глаза своего друга, тревожно устремленные на него. - Я должен был догадаться, что он затевает.
- Что?
- Луамера ди Сонда'ата послали выследить меня и встретиться со мной. Не с Сийрой. Почему? Потому что я остался в живых после испытания самой их могущественной Избирающей. Они готовы на все, Гвидо, готовы на все ради того, чтобы узнать, как мы это сделали. Помнишь, как он размахивал руками в самом конце? Это была какая-то проверка. Думаю, теперь клановец знает, что Соединения не было.
- Какая разница? Мне казалось, ты говорил - это чтобы защитить тебя. И Сийру тоже.
Джейсон схватил пустой бокал Сонда'ата и запустил им в стену еще прежде, чем осознал потребность дать выход гневу. Потом провел рукой по глазам. Сийра обучила его уйме полезных вещей, понял он вдруг, потрясенный губительной мощью, которую ощущал внутри себя, мощью, которая, казалось, только и ожидала повода, чтобы вырваться из-под контроля.
- Разница есть, брат, - проговорил он устало. - Если он разнесет эту весть, Сийра может лишиться всех прав, которыми Избравшие пользуются в Клане. Совет сохранил секрет - чтобы не признавать свою вину. Пусть даже она считает себя изгнанницей, именно статус спасает ее от их открытого вмешательства. - Морган обнаружил, что расхаживает по комнате, и заставил себя сесть. - Если Совет вынудят признать, что мы не связаны через м'хир, все станет так же, как прежде. На ее стороне не останется никого, кроме нас.
- Ха! Да чего же ей еще остается желать? - хвастливо удивился каресианин и звонко прищелкнул клешнями. - Мы защитим ее!
Джейсон взглянул на друга и ощутил, как со дна его души поднимается волна желанной ярости.
- Проще предотвратить неприятности. - Он поднялся. - Предоставь Луамера мне.
С Раэль он разберется позже.
ГЛАВА 26
Не помню, долго ли мы с драпсками смотрели друг на друга. В конце концов я решила, что лучше подняться на ноги - стоять на четвереньках и при этом находиться в центре внимания многих тысяч существ было неловко и даже унизительно. Посмотрев вокруг себя, я убедилась, что все драпски до единого тоже стоят, а их антеннки нацелены прямо на меня.
К счастью, на трибунах, в рядах макиев, началось какое-то движение. Я сосредоточила на нем свое внимание, совершенно уверенная, что это мой скептик со своей свитой наконец соблаговолили пробиться вниз.
Этот процесс растянулся так надолго, что мне непременно надоело бы ждать и я попыталась бы сбежать отсюда, если бы не один момент. На мне, как на Непостижимой и на участнице Состязания, лежала по меньшей мере частичная ответственность за судьбу макиев. Я решила, что с моей стороны более вежливо будет остаться и попытаться объяснить, что я сделала.
Если получится, конечно.
- Непостижимая! О Непостижимая!
«Ну, - попыталась утешить себя я, - по крайней мере, голос у Коупелапа не такой уж и сокрушенный». Скептик почти кувырком пролетел последние ряды зачарованных макиев. Капитан Макайри, все так же носящий на поясе ленточку, приземлился следом за ним, потом еще один, третий драпск - Мака, предположила я наобум.
- О Непостижимая!
Коупелап, охнув, грузно шлепнулся мне под ноги. Я протянула руки, чтобы подхватить его, но он, не воспользовавшись моей помощью, тут же вскочил. Правда, предложенной рукой воспользоваться не преминул - ухватившись за мои пальцы, скептик стиснул их с такой силой, какой вряд ли можно было ожидать от мелкого драпска.
- У тебя получилось!
Каждой клеточкой своего тела ощущая восхищенное внимание зрителей, окружавших нас настоящим лесом, я, склонившись вперед, прошептала:
- Я ведь «вывела из игры» участника хеериев. Разве это не… не жульничество?
Должно быть, слух у драпсков был превосходный, ну или Коупелап передал остальным мои слова каким-нибудь другим способом. Вместо него ответил капитан Макайри - в полный голос:
- Жульничеством было бы, если бы ты причинила вред другому участнику или убила его, о Непостижимая. Скептики не одобряют подобных методов избавления от соперников.
- Тогда, если я не сделала ничего предосудительного, что будет теперь? - поинтересовалась я, решив оставить попытки разобраться с этими тонкостями драпскской этики на потом.
Отправленный в м'хир рагерен стоил мне напряжения всех сил - это еще мягко выражаясь. Мои раны, почти зажившие, но ныть так и не переставшие, тоже напоминали, что ночь крепкого сна мне совсем бы не помешала.
Коупелап и два моих приятеля-макия разом втянули в рты свои щупальца и принялись задумчиво их посасывать, синхронно подергивая антеннками. Бросив быстрый взгляд наверх, я убедилась: все остальные драпски пребывают в неподвижности. Оссирус, какое счастье, что это не человеческая толпа!
- Что теперь, мои добрые драпски? - спросила я снова, на этот раз с возросшей подозрительностью. - Возможно, вам это неизвестно, но мои возможности не беспредельны. Как и мое терпение, которое вы и так достаточно испытывали с тех самых пор, как я приземлилась на вашу планету. Что я должна делать на этом вашем Состязании?
- Ты победила.
Поскольку Мака прошамкал эти слова, держа во рту большую часть своих щупальцев, я не вполне поверила своим ушам.
- Если я победила, - проговорила я, обращаясь к скептику Коупелапу, - правда, я не представляю, как такое возможно - нет, только не подумайте, будто я собираюсь оспаривать это решение, - значит ли это, что я могу покинуть вашу планету? Получили ли макии - как это ты там говорил? - господство над остальными?
- МАКИИ!!!
Неожиданный согласный рев, которым взорвалась вдруг молчаливая до сей поры толпа, едва не снес меня с ног - учитывая то, что этот рев сопровождался одним из знаменитых порывов ветра, устроенного драпсками. Моя свита восторженно раскачивалась под этим ветром взад и вперед - хохолки трепещут, щупальца удовлетворенно расправлены. Я демонстративно отошла к помосту, выпуталась из подола тяжелой юбки и уселась на перевернутый ящик, задрапированный грязным шелком.
Пожалуй, избежать празднеств не стоило и думать. Оставалось лишь надеяться, что оные затянутся не очень надолго.
Удовольствие было таким нестерпимым, что граничило с агонией. Я вытянула ноги до кончиков пальцев, одну за другой размяла лодыжки, осторожно согнула и разогнула колени, покрутила бедрами, пока не перестала ныть затекшая поясница, потом провела ладонями по гладким простыням. Наконец-то меня оставили одну.
«Неплохо для одного дня», - поздравила я себя с нелепым чувством гордости собой - ведь я не совершила ничего из ряда вон выходящего. Я спасла рагерена, существо, чьи мысли оставили в моем сознании теплый и радостный след, пусть я и не слишком много в них поняла, если не считать его тоски по своему народу.
А макии, мои мучители и друзья, получили от своей Непостижимой все, на что надеялись. Насколько я знала, их великое Празднество продолжалось до сих пор. На мою удачу, капитан Макайри не разучился отличать настоящий упадок сил от мнимого и приказал отвести меня обратно в эту комнату, потому что помедли он еще немного - и драпскам пришлось бы тащить меня на себе.
Я долго отмокала в душе, потом наскоро перекусила и теперь вот наслаждалась удивительной мягкостью драпскской постели. Нет, день прошел совсем неплохо.
Фестиваль очень многое объяснил мне о драпсках и о том, что для них значил этот день. Картина происшедшего так ярко запечатлелась в моем мозгу, что казалось - закрой глаза, и она вновь предстанет передо мной во всех своих красках.
Первыми были сине-зеленые хеерии. Они поднялись со своих мест и прошли мимо меня, кивая в безмолвной признательности антеннками. Затем они, как ранее ниакии, разделились на две колонны: одна вернулась обратно на свои места, а другая выстроилась в очередь к выходу из амфитеатра.
Все эти перемещения не потребовали много времени - драпски вели себя на редкость организованно, не толкались и никакого беспорядка не устраивали. Наконец амфитеатр снова заполнился рядами тихих и неподвижных драпсков; лишь тут и там пустовали места, покинутые членами проигравших племен.
Царила напряженная тишина, но я не осмеливалась строить догадки - мне хотелось думать о драпсках только хорошее, ну или по меньшей мере верить, что я со своим гуманоидным мировоззрением смогу расценить их затею как честную и разумную.
Огни внизу ярко вспыхнули, и я впервые за все время пребывания среди драпсков услышала отчетливо музыкальный звук - Коупелаповы записи с ауордианскими напевами за местные произведения я бы считать не стала. Поразмыслив, я сочла, что состоящий из трех нот свист с некоторой натяжкой вполне позволительно назвать музыкой, поскольку все драпски как один принялись раскачиваться в такт его странному, прерывистому ритму. Они танцевали, следовательно, этот звук был музыкой. Я лишь от души понадеялась, что она не будет звучать слишком долго.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76