Пленным связали руки-ноги, пропустили через них шесты и понесли по дороге, как пойманных волков.
Дорога заняла больше часа. Черный шаман пытался овладеть разумом хотя бы одного из этих людей. Но у него ничего не выходило. Дорога подорвала его силы. Ему нужно было спокойствие и сосредоточенность. Эх, где его пещера с троном из человеческих костей? Где его любимая чаща, наполняющаяся терпкой ароматной кровью? Где его любимый нож? Зачем его забрали с родной планеты? Впервые на Черного шамана напала беспросветная хандра.
У Магистра тоже ничего не получалось с его магическими фокусами. Он понял, что они все-таки попались. И отсрочка, когда они ушли, оставляя позади догорающие вертолеты, не дала ничего. А возможно, и вообще была вредна.
Процессия преодолела навесной мост, внизу кипела горная река, обтачивая и без того оточенные со всех сторон валуны. Городок приютился на плоской горной вершине. Узкие улочки, через которые не пройдешь с раздвинутыми локтями, шли впритык друг к другу. Двухэтажные домики с башенками пропахли птицей и домашним скотом, который тоже умудрялся жить на таком небольшом пространстве. На центральной площади стояло здание деревенского совета, несколько лавчонок и жандармский участок с тюрьмой, которая обычно пустовала. На шествие высыпал смотреть весь город.
– Дядюшка Крюшо со своими племяшами словили хорошую добычу! – слышались голоса.
– Я всегда говорил, что они браконьеры.
– Хорошо, если еретиков казнят здесь. Гильотина в подвале совета совсем заржавела.
– Ты кровожаден, Оноре!
– Я лишь хороший гражданин. А вот ты, пивной бурдюк…
Дюжие молодцы бросили пленников на землю в центре площади и стали ждать. Вскоре появился бородатый господин в темном смокинге. За ним семенил опойного вида невысокий усач в синей с красным форме офицера жандармерии. Аксельбанты на его груди давно потускнели, равно как и пуговицы на кителе.
– Мы поймали тех еретиков, за которые положена награда! – воскликнул папаша Крюшо.
Бородатый, а это был не кто иной, как глава деревенского совета, опасливо обошел пленников, будто боясь, что у еретиков ядовитые зубы. Осторожно коснулся носком ботинка Черного шамана, который зашипел как змея и процедил ботсванское ругательство.
– Нет, это воистину не такие люди, как мы, – покачал со вздохом головой бородатый.
– Это вообще не люди, – согласился папаша Крюшо. – И тем заслуженнее будет положенная за них награда.
– На месте Гражданина я бы больше думал о долге, чем о награде, – поморщился глава совета.
– А что такое награда, как не отражение заслуг? – хитро прищурился папаша Крюшо.
– Ты получишь, что положено, как только Граждане из Парижа удостоверятся, что это те, кто им нужен, и пришлют деньги.
– Я сделаю новый забор и поставлю новое стойло на эти деньги, – потер руки папаша Крюшо. – Ну что стоите, охламоны?! – обернулся он к своим племянникам. – Тащите их в тюрьму!
***
Филатов осторожно подобрался к обочине проселочной дороги. Он видел, как пули попали в госпитальера, и был полон самых дурных предчувствий.
Сомов стоял во весь рост у дороги, скривившись от боли, и потирал грудь.
– Ты что делаешь? – спросил разведчик.
– Больно, – пожаловался госпитальер.
– Ты должен был лежать, как медведь в спячке, пока не поднимут. Ясно? Ты чуть не угробился.
– Бронекостюм… Но как будто молотком врезали.
– Он плохо гасит динамический удар, – сказал Филатов, возблагодарив Бога за то, что у госпитальера инквизиторы не отняли одежду – видимо, решили, что тут не на что польститься. – Теперь за мной – и не зевай. Сейчас здесь может быть целая армия.
Насчет армии разведчик преувеличил, но что поблизости стоит подразделение, которое рассылает такие засады – это факт.
– Мы куда? – откашлявшись, прошептал Сомов.
– Вперед, – махнул рукой разведчик. – Впереди деревня. Там, скорее всего, вояки.
– Но зачем? – обеспокоился госпитальер. – Надо смываться.
– И тогда сюда нагрянет дивизия и нас будут гонять по лесам, не давая высунуть нос.
– А что в деревне?
– Транспорт, доктор. Транспорт. Они двинулись вперед. Шли параллельно с дорогой. Пока опасности Филатов не ощущал.
– Теперь вот, – сказал он. – Будешь делать все, как я говорю.
– Да я и так…
– Молчать. Скажу стоять – стоишь.
– Угу.
– Скажу лежать – лежишь. Скажу полететь – полетишь. Понял?
– Угу.
– Скажу загавкать – загавкаешь. Скажу…
– Да понял я уже.
– Ничего не понял. Я же тебе сказал молчать. Ну, ясно?
Госпитальер кивнул и не ответил, из этого Филатов сделал вывод, что кое-что он действительно понял.
Солдат они увидели через четверть часа. К тому времени Филатов зарыл госпитальера в ворох прошлогодних листьев, а сам устроился в кроне дерева, куда взобрался с ловкостью кошки. Оттуда была видна деревня.
Цепочка солдат осторожно двигалась вперед. Вскоре они наткнутся на своих товарищей. И тогда начнется такой шум. До того времени нужно выполнить задуманное. Удача сама лезла в руки. Если, конечно, это была удача, а не смерть с косой. Перед деревенским домом стоял, раскинув крылья, махолет, и около него скучало всего лишь двое солдат.
Филатов вытащил из листьев госпитальера.
– Значит, так, болезный…
Он объяснил коротко, что требуется, и выражение лица Сомова стало кислым.
– Но…
– Молчать!
Пилот Гражданин Ришар скучал возле своего махолета. Он ненавидел свою машину. Его товарищи по летной школе давно порхали на новых винтокрылах и выкуривали еретиков из восточных и западных районов, получая при этом хорошие деньги. А он летал на рыдване, который изобрел какой-то душевнобольной. И теперь тут – ищи каких-то бунтовщиков. В этих-то лесах?! Но силы на поиск были брошены огромные, и по всей территории близ населенных пунктов были выставлены секреты. Так не ловили самого предводителя южных повстанцев Моджа Хеуса.
Ришар бросил в рот жевательный табак. Хоть табак здесь дают хороший. Он начал его меланхолически пережевывать, смотря прямо перед собой.
Неожиданно со стороны леса появился человек в жутко замызганной одежде. Он шел прямо к солдату, стоящему с ружьем около махолета.
– Стой! – прокричал солдат.
Человек пожал плечами, сделал еще шаг и остановился. Дверь дома у лесополосы распахнулась, и на пороге возник лейтенант Хост. Его рука потянулась к револьверу в кобуре.
Но он ничего сделать не успел. Сзади возник некто. Видимо, сам еретический черт, поскольку двигался он слишком быстро и сшиб походя офицера, далее не задержавшись. Солдат, державший на мушке пришельца, не повернулся, сосредоточившись на жертве, до которой было четыре шага. И сильно ошибся – металлический шарик, служащий для религиозных ритуалов в Церквях Механики, впился ему в затылок.
Ошарашенный Ришар начал шарить по поясу, забыв, что пистолет оставил в доме. Он хотел заорать – в деревне оставалось более десяти солдат, они сидели по домам. Но незнакомец уже был рядом.
– Тихо, – посоветовал он, сжимая горло летчика. – В машину.
Они залезли в тесный салон, рассчитанный на восемь человек.
– Заправлена? – спросил Филатов.
– Нет, баки пусты, – прошептал пилот и добавил с яростным испугом: – Сдавайтесь, вам не уйти.
– Еще как уйти.
Разведчик бросил взгляд на деревянную приборную доску, которая больше подходила бы для бензиновой лесопилки – на ней было лишь четыре жестяных циферблата со стрелками. Филатов потянулся к красному рычажку, щелкнул им, и стрелки задвигались. Указатель горючего был на максимуме. Филатов взял за шкирку пилота и прорычал;
– Я самый страшный еретик, которого ты можешь себе представить! И если ты через минуту не поднимешь свою железную курицу, то я намотаю твои кишки на руку. А черти потащат твою душу в ад, даже если ты и думаешь, что его нет!
Ришар побледнел. Стальные пальцы сжимали его шею, страшные богохульные речи лились на его уши, и он понял, что не может сопротивляться.
– Взлетаем, – он уселся в кресло пилота.
Чихнул и начал раскручиваться двигатель. По корпусу, сделанному из дерева и железа и похожему на знаменитую бочку из «Сказки о царе Салтане», прошла лихорадочная дрожь. Одно крыло пришло в движение и качнулось. Потом заработало второе. Вверх выдвинулись и зонтиком расправились два винта – так и есть, без них эта штуковина не поднялась бы ни на сантиметр.
Солдаты в деревне заволновались. Появилась сначала одна фигура. Потом другая. Один махнул пилоту, видя, что тот не реагирует, поднял винтовку. Филатов послал ему пулю в ногу. Потом достал второго. Остальных воинов как ветром сдуло. А потом по обшивке застучали пули.
– Быстрее же! – прикрикнул разведчик.
– Это не автомобиль, – огрызнулся Ришар. – Нужно набрать обороты, разогнать на рабочий режим…
– Заткнись! – оборвал Филатов. – Поднимайся!
Махолет вздрогнул и начал натужно подниматься.
– Не выдержит двигатель, – застонал Ришар.
– Убью!
Пуля ударила по крылу. Филатов срезал стрелявшего, в магазине оставалось два патрона.
С зубовным скрежетом заходили крылья, и Змеем Горынычем махолет поплыл над землей, забираясь все выше и выше…
***
– Гильотинки бы им, – мечтательно произнес жандарм огромного роста, сидящий за конторкой и развлекающийся тем, что макал перо в чернильницу, капал кляксу на бумагу, потом складывал лист и смотрел, какие получаются фигурки.
– Давненько у нас никому не сносили голову, – произнес начальник жандармского участка, при этом дергая себя за редкие сивые волосенки и накручивая ус. Он был нервен и угрюм.
– Да-а, – многозначительно произнес его помощник.
– Давненько! Это у вас там, в столицах, недограждане еретики, гильотинируют, вешают, скармливают собакам, – повернулся начальник участка к пленным. – Масса развлечений. А тут, я вам скажу, скука.
Он потянулся, кинул в рот табак, с тоской посмотрел по сторонам. Он три дня назад бросил пить, и теперь душа его горела таким обжигающим пламенем, что жить не хотелось. Но и пить так больше было нельзя – можно лишиться кресла начальника участка, под началом у которого целых три жандарма.
– Последнего вора, укравшего белье с веревки, здесь задержали пять лет назад, а последнего еретика – восемь, – с грустью продолжил он. – Но теперь Гражданин Комиссар узнает, кто такой начальник участка Делюк!
Двери клеток для арестованных выходили в большое помещение, где находился дежурный. Отсюда же вели двери в кабинет начальника и в комнату архива.
Черный шаман раскачивался в своей клетке из стороны в сторону и что-то приглушенно напевал. Магистр сидел, сжав в руке Талисман Демона Пта, и не двигался. Делюк понял, что они с ним говорить не собираются.
– Неужели это проходимец заграбастает всю премию? – спросил жандарм. На листе у него как раз получилась стрекоза, и он дорисовывал ей глаза.
– Такую награду браконьеру Крюшо?! – возмутился начальник участка. – Не бывать! Хорошо, если он получит треть. А где роль доблестной жандармерии? С каких пор браконьеры могут заменить нас, Ледье?
– Не могут.
– Так давай выпьем за это, Ледье! – решительно воскликнул Делюк.
– Но тебе нельзя, – засуетился Ледье.
– Кто сказал, что нельзя выпить за нашу удачу? – глаза начальника участка забегали и остановились на шкафчике рядом с большим потрескавшимся, залитым чернилами столом дежурного. Он кивнул как раз в ту сторону и вопросительно уставился на Ледье.
– Но я сегодня ничего не брал, – затравленно произнес жандарм.
– Что я слышу?
– Ну если со вчерашнего чуток осталось, – пожал плечами Ледье, понимая, что с надеждой на добрый глоток вина придется расстаться. Он припас бутылочку на ночное дежурство, но начальнику участка она – лишь чуть горло промочить. Он вздохнул, направился к шкафчику и открыл его.
Начальник участка нервозно начал потирать руки в предвкушении хорошей выпивки. Неделя воздержания от спиртного должна считаться за подвиг. Можно считать, что он уже бросил пить. А сегодня так, немножко промочит горло. И опять не будет пить. Ну, если иногда. Немного. Не больше раза в день. И не больше стаканчика… Двух… Ну, бутылки.
Делюк оборвал эти дурные мысли. А потом ему пришел в голову вопрос, который волновал его всегда – почему его коллеги так любят пьянствовать? И почему именно на рабочем месте? И ответил себе – работа настолько тяжела и требует такой отдачи делу Равенства и Братства, что не пить просто невозможно. И на этом успокоился. Начал напряженно наблюдать, как Ледье нехотя открывает шкафчик и извлекает пыльную бутылку.
– Так, красное, – потер руки начальник участка и почувствовал, как внутри все подводит от ожидания скорого блаженства.
С грустным лицом Ледье поставил на стол бутылку и два небольших стаканчика, но Делюк запустил руку в стол и выудил свою любимую кружку, в которую вполне можно было опрокинуть половину бутылки.
– Этот наперсток не для настоящих мужчин, Ледье! Жандарм вздохнул и начал разливать.
– Да не жалей! – велел Делюк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Дорога заняла больше часа. Черный шаман пытался овладеть разумом хотя бы одного из этих людей. Но у него ничего не выходило. Дорога подорвала его силы. Ему нужно было спокойствие и сосредоточенность. Эх, где его пещера с троном из человеческих костей? Где его любимая чаща, наполняющаяся терпкой ароматной кровью? Где его любимый нож? Зачем его забрали с родной планеты? Впервые на Черного шамана напала беспросветная хандра.
У Магистра тоже ничего не получалось с его магическими фокусами. Он понял, что они все-таки попались. И отсрочка, когда они ушли, оставляя позади догорающие вертолеты, не дала ничего. А возможно, и вообще была вредна.
Процессия преодолела навесной мост, внизу кипела горная река, обтачивая и без того оточенные со всех сторон валуны. Городок приютился на плоской горной вершине. Узкие улочки, через которые не пройдешь с раздвинутыми локтями, шли впритык друг к другу. Двухэтажные домики с башенками пропахли птицей и домашним скотом, который тоже умудрялся жить на таком небольшом пространстве. На центральной площади стояло здание деревенского совета, несколько лавчонок и жандармский участок с тюрьмой, которая обычно пустовала. На шествие высыпал смотреть весь город.
– Дядюшка Крюшо со своими племяшами словили хорошую добычу! – слышались голоса.
– Я всегда говорил, что они браконьеры.
– Хорошо, если еретиков казнят здесь. Гильотина в подвале совета совсем заржавела.
– Ты кровожаден, Оноре!
– Я лишь хороший гражданин. А вот ты, пивной бурдюк…
Дюжие молодцы бросили пленников на землю в центре площади и стали ждать. Вскоре появился бородатый господин в темном смокинге. За ним семенил опойного вида невысокий усач в синей с красным форме офицера жандармерии. Аксельбанты на его груди давно потускнели, равно как и пуговицы на кителе.
– Мы поймали тех еретиков, за которые положена награда! – воскликнул папаша Крюшо.
Бородатый, а это был не кто иной, как глава деревенского совета, опасливо обошел пленников, будто боясь, что у еретиков ядовитые зубы. Осторожно коснулся носком ботинка Черного шамана, который зашипел как змея и процедил ботсванское ругательство.
– Нет, это воистину не такие люди, как мы, – покачал со вздохом головой бородатый.
– Это вообще не люди, – согласился папаша Крюшо. – И тем заслуженнее будет положенная за них награда.
– На месте Гражданина я бы больше думал о долге, чем о награде, – поморщился глава совета.
– А что такое награда, как не отражение заслуг? – хитро прищурился папаша Крюшо.
– Ты получишь, что положено, как только Граждане из Парижа удостоверятся, что это те, кто им нужен, и пришлют деньги.
– Я сделаю новый забор и поставлю новое стойло на эти деньги, – потер руки папаша Крюшо. – Ну что стоите, охламоны?! – обернулся он к своим племянникам. – Тащите их в тюрьму!
***
Филатов осторожно подобрался к обочине проселочной дороги. Он видел, как пули попали в госпитальера, и был полон самых дурных предчувствий.
Сомов стоял во весь рост у дороги, скривившись от боли, и потирал грудь.
– Ты что делаешь? – спросил разведчик.
– Больно, – пожаловался госпитальер.
– Ты должен был лежать, как медведь в спячке, пока не поднимут. Ясно? Ты чуть не угробился.
– Бронекостюм… Но как будто молотком врезали.
– Он плохо гасит динамический удар, – сказал Филатов, возблагодарив Бога за то, что у госпитальера инквизиторы не отняли одежду – видимо, решили, что тут не на что польститься. – Теперь за мной – и не зевай. Сейчас здесь может быть целая армия.
Насчет армии разведчик преувеличил, но что поблизости стоит подразделение, которое рассылает такие засады – это факт.
– Мы куда? – откашлявшись, прошептал Сомов.
– Вперед, – махнул рукой разведчик. – Впереди деревня. Там, скорее всего, вояки.
– Но зачем? – обеспокоился госпитальер. – Надо смываться.
– И тогда сюда нагрянет дивизия и нас будут гонять по лесам, не давая высунуть нос.
– А что в деревне?
– Транспорт, доктор. Транспорт. Они двинулись вперед. Шли параллельно с дорогой. Пока опасности Филатов не ощущал.
– Теперь вот, – сказал он. – Будешь делать все, как я говорю.
– Да я и так…
– Молчать. Скажу стоять – стоишь.
– Угу.
– Скажу лежать – лежишь. Скажу полететь – полетишь. Понял?
– Угу.
– Скажу загавкать – загавкаешь. Скажу…
– Да понял я уже.
– Ничего не понял. Я же тебе сказал молчать. Ну, ясно?
Госпитальер кивнул и не ответил, из этого Филатов сделал вывод, что кое-что он действительно понял.
Солдат они увидели через четверть часа. К тому времени Филатов зарыл госпитальера в ворох прошлогодних листьев, а сам устроился в кроне дерева, куда взобрался с ловкостью кошки. Оттуда была видна деревня.
Цепочка солдат осторожно двигалась вперед. Вскоре они наткнутся на своих товарищей. И тогда начнется такой шум. До того времени нужно выполнить задуманное. Удача сама лезла в руки. Если, конечно, это была удача, а не смерть с косой. Перед деревенским домом стоял, раскинув крылья, махолет, и около него скучало всего лишь двое солдат.
Филатов вытащил из листьев госпитальера.
– Значит, так, болезный…
Он объяснил коротко, что требуется, и выражение лица Сомова стало кислым.
– Но…
– Молчать!
Пилот Гражданин Ришар скучал возле своего махолета. Он ненавидел свою машину. Его товарищи по летной школе давно порхали на новых винтокрылах и выкуривали еретиков из восточных и западных районов, получая при этом хорошие деньги. А он летал на рыдване, который изобрел какой-то душевнобольной. И теперь тут – ищи каких-то бунтовщиков. В этих-то лесах?! Но силы на поиск были брошены огромные, и по всей территории близ населенных пунктов были выставлены секреты. Так не ловили самого предводителя южных повстанцев Моджа Хеуса.
Ришар бросил в рот жевательный табак. Хоть табак здесь дают хороший. Он начал его меланхолически пережевывать, смотря прямо перед собой.
Неожиданно со стороны леса появился человек в жутко замызганной одежде. Он шел прямо к солдату, стоящему с ружьем около махолета.
– Стой! – прокричал солдат.
Человек пожал плечами, сделал еще шаг и остановился. Дверь дома у лесополосы распахнулась, и на пороге возник лейтенант Хост. Его рука потянулась к револьверу в кобуре.
Но он ничего сделать не успел. Сзади возник некто. Видимо, сам еретический черт, поскольку двигался он слишком быстро и сшиб походя офицера, далее не задержавшись. Солдат, державший на мушке пришельца, не повернулся, сосредоточившись на жертве, до которой было четыре шага. И сильно ошибся – металлический шарик, служащий для религиозных ритуалов в Церквях Механики, впился ему в затылок.
Ошарашенный Ришар начал шарить по поясу, забыв, что пистолет оставил в доме. Он хотел заорать – в деревне оставалось более десяти солдат, они сидели по домам. Но незнакомец уже был рядом.
– Тихо, – посоветовал он, сжимая горло летчика. – В машину.
Они залезли в тесный салон, рассчитанный на восемь человек.
– Заправлена? – спросил Филатов.
– Нет, баки пусты, – прошептал пилот и добавил с яростным испугом: – Сдавайтесь, вам не уйти.
– Еще как уйти.
Разведчик бросил взгляд на деревянную приборную доску, которая больше подходила бы для бензиновой лесопилки – на ней было лишь четыре жестяных циферблата со стрелками. Филатов потянулся к красному рычажку, щелкнул им, и стрелки задвигались. Указатель горючего был на максимуме. Филатов взял за шкирку пилота и прорычал;
– Я самый страшный еретик, которого ты можешь себе представить! И если ты через минуту не поднимешь свою железную курицу, то я намотаю твои кишки на руку. А черти потащат твою душу в ад, даже если ты и думаешь, что его нет!
Ришар побледнел. Стальные пальцы сжимали его шею, страшные богохульные речи лились на его уши, и он понял, что не может сопротивляться.
– Взлетаем, – он уселся в кресло пилота.
Чихнул и начал раскручиваться двигатель. По корпусу, сделанному из дерева и железа и похожему на знаменитую бочку из «Сказки о царе Салтане», прошла лихорадочная дрожь. Одно крыло пришло в движение и качнулось. Потом заработало второе. Вверх выдвинулись и зонтиком расправились два винта – так и есть, без них эта штуковина не поднялась бы ни на сантиметр.
Солдаты в деревне заволновались. Появилась сначала одна фигура. Потом другая. Один махнул пилоту, видя, что тот не реагирует, поднял винтовку. Филатов послал ему пулю в ногу. Потом достал второго. Остальных воинов как ветром сдуло. А потом по обшивке застучали пули.
– Быстрее же! – прикрикнул разведчик.
– Это не автомобиль, – огрызнулся Ришар. – Нужно набрать обороты, разогнать на рабочий режим…
– Заткнись! – оборвал Филатов. – Поднимайся!
Махолет вздрогнул и начал натужно подниматься.
– Не выдержит двигатель, – застонал Ришар.
– Убью!
Пуля ударила по крылу. Филатов срезал стрелявшего, в магазине оставалось два патрона.
С зубовным скрежетом заходили крылья, и Змеем Горынычем махолет поплыл над землей, забираясь все выше и выше…
***
– Гильотинки бы им, – мечтательно произнес жандарм огромного роста, сидящий за конторкой и развлекающийся тем, что макал перо в чернильницу, капал кляксу на бумагу, потом складывал лист и смотрел, какие получаются фигурки.
– Давненько у нас никому не сносили голову, – произнес начальник жандармского участка, при этом дергая себя за редкие сивые волосенки и накручивая ус. Он был нервен и угрюм.
– Да-а, – многозначительно произнес его помощник.
– Давненько! Это у вас там, в столицах, недограждане еретики, гильотинируют, вешают, скармливают собакам, – повернулся начальник участка к пленным. – Масса развлечений. А тут, я вам скажу, скука.
Он потянулся, кинул в рот табак, с тоской посмотрел по сторонам. Он три дня назад бросил пить, и теперь душа его горела таким обжигающим пламенем, что жить не хотелось. Но и пить так больше было нельзя – можно лишиться кресла начальника участка, под началом у которого целых три жандарма.
– Последнего вора, укравшего белье с веревки, здесь задержали пять лет назад, а последнего еретика – восемь, – с грустью продолжил он. – Но теперь Гражданин Комиссар узнает, кто такой начальник участка Делюк!
Двери клеток для арестованных выходили в большое помещение, где находился дежурный. Отсюда же вели двери в кабинет начальника и в комнату архива.
Черный шаман раскачивался в своей клетке из стороны в сторону и что-то приглушенно напевал. Магистр сидел, сжав в руке Талисман Демона Пта, и не двигался. Делюк понял, что они с ним говорить не собираются.
– Неужели это проходимец заграбастает всю премию? – спросил жандарм. На листе у него как раз получилась стрекоза, и он дорисовывал ей глаза.
– Такую награду браконьеру Крюшо?! – возмутился начальник участка. – Не бывать! Хорошо, если он получит треть. А где роль доблестной жандармерии? С каких пор браконьеры могут заменить нас, Ледье?
– Не могут.
– Так давай выпьем за это, Ледье! – решительно воскликнул Делюк.
– Но тебе нельзя, – засуетился Ледье.
– Кто сказал, что нельзя выпить за нашу удачу? – глаза начальника участка забегали и остановились на шкафчике рядом с большим потрескавшимся, залитым чернилами столом дежурного. Он кивнул как раз в ту сторону и вопросительно уставился на Ледье.
– Но я сегодня ничего не брал, – затравленно произнес жандарм.
– Что я слышу?
– Ну если со вчерашнего чуток осталось, – пожал плечами Ледье, понимая, что с надеждой на добрый глоток вина придется расстаться. Он припас бутылочку на ночное дежурство, но начальнику участка она – лишь чуть горло промочить. Он вздохнул, направился к шкафчику и открыл его.
Начальник участка нервозно начал потирать руки в предвкушении хорошей выпивки. Неделя воздержания от спиртного должна считаться за подвиг. Можно считать, что он уже бросил пить. А сегодня так, немножко промочит горло. И опять не будет пить. Ну, если иногда. Немного. Не больше раза в день. И не больше стаканчика… Двух… Ну, бутылки.
Делюк оборвал эти дурные мысли. А потом ему пришел в голову вопрос, который волновал его всегда – почему его коллеги так любят пьянствовать? И почему именно на рабочем месте? И ответил себе – работа настолько тяжела и требует такой отдачи делу Равенства и Братства, что не пить просто невозможно. И на этом успокоился. Начал напряженно наблюдать, как Ледье нехотя открывает шкафчик и извлекает пыльную бутылку.
– Так, красное, – потер руки начальник участка и почувствовал, как внутри все подводит от ожидания скорого блаженства.
С грустным лицом Ледье поставил на стол бутылку и два небольших стаканчика, но Делюк запустил руку в стол и выудил свою любимую кружку, в которую вполне можно было опрокинуть половину бутылки.
– Этот наперсток не для настоящих мужчин, Ледье! Жандарм вздохнул и начал разливать.
– Да не жалей! – велел Делюк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43