Когда их вели в предназначенную им комнату, Магистр спросил:
– Это убежище тех, кто не согласен?
– Замкни уста, – приказал охранник.
– Но…
– Я не хочу делать тебе больно.
Домен понял, что действительно лучше помолчать.
Их поместили в просторную комнату, где было все для жизни. Двери были наглухо закрыты, но для надежности там стояло двое охранников, а коридор просматривался так, что в случае тревоги через минуту здесь было бы еще с дюжину вооруженных людей.
Но если бы пленные и захотели, бежать им отсюда некуда. Даже если бы они могли скрыться, Магистр не видел такой необходимости, пока не прояснится все. Из лап одних врагов они выбрались. Окажутся ли когти новых хищников более милосердными – покажет время.
Он пришел через сутки. Это был невысокий плотный человек, похожий на огрубевшего за годы тяжкого сельского труда крестьянина. Но глаза его светились таким умом и пониманием, что сразу становилось понятно – это личность незаурядная и достойная уважения. Он был одет в просторные брюки и рубаху синего цвета, на голове его приютилась маленькая сиреневая шапочка.
– Я рад приветствовать вас в нашем убежище, – произнес человек.
Магистр Домен встал и церемонно поклонился. Человек ответил на поклон. Черный шаман не реагировал на эту церемонию, будто в помещении он был один. Он не поднялся с ковра, нашептывая что-то под нос. Но и на него не обращали никакого внимания. Было похоже, что хозяин логова имеет представление о том, что это за человек перед ним и как с ним обращаться.
– Я тоже счастлив, – кивнул Магистр. – Хотя и не имел возможности просить этой встречи.
– А мы не имели возможности спрашивать вашего согласия. Обстоятельства складывались не в вашу пользу, – улыбнулся гость. Обмен взаимными любезностями был закончен. – Называть меня можете аббат Христан.
– Христан, – будто смакуя это слово, произнес Магистр Домен.
– В нашей обители принято вежливое обращение на «вы», – сообщил аббат.
– Даже так? – удивился Домен. Новость сильно порадовала его. Этот момент говорил слишком о многом.
– Обращение на «вы» принято у тех, кто забыл, что они люди и что Господь наделил их душой.
– Вы еретик? – более утвердительно, чем вопросительно произнес Домен.
– Я один из главных еретиков, чужак.
– Чужак?
– Мне кажется, вы пришли из внешних миров. Такое когда-то должно было случиться.
– И случилось.
– Зачем вы здесь? Чтобы воссоединиться с братьями? – он кивнул туда, где под одеждой Магистра скрывалась семиконечная звезда. – У вас Талисман Демона Пта.
– Да, – Магистр непроизвольно вздрогнул.
– Великое Разбредание. Это было так давно, что, кажется, не было никогда.
– Прошло не так много времени, – возразил Магистр. – Всего несколько сот лет.
– В годах – да. А в людских судьбах? Это тысячелетия! Память предков вытравливалась. История редактировалась. Следующее поколение имеет смутное представление, как жило предыдущее. Обыватели искренне уверены, что они жили на Гаскони всегда.
– Но это внешняя сторона. Кто дергает за нитки этих марионеток? Чья зловещая рука?
– А вот этот вопрос интересен… Гасконь слишком необычное место. Нам-то известно, что гигантские транспортные корабли, на которых летели переселенцы с части старой Земли, именовавшейся Францией, а также представители Ордена Копья… – Магистр слегка поморщился, это не укрылось от внимания аббата, он слегка кивнул и продолжил: -…попали сюда после Большого Разбредания.
– Но как получилось, что лавочники взяли верх над Орденом? Что не поборники духа, а поборники кощунства правят здесь?! – произнес взволнованный Домен.
– А кто сказал, что лавочники взяли верх над Орденом?
– Но ведь… – Магистр запнулся и ошарашенно посмотрел на аббата Христана.
– Совершенно верно. Гасконью правит Орден Копья!
– И культ скотской бездуховности – это дело рук адептов Ордена?
– Именно так. Скажем, одна часть братьев взяла верх над другой… Гасконь– странное место. Некоторые считают, что это именно то место, которое Орден искал тысячелетия.
– Королевские Врата?
– Да… Не мне судить, что здесь правда, а что – фантазии. Но кому-то очень хотелось сделать эту планету обычной…
– Кому?
– Тем, кто ждал.
– Чего ждал?
– Ты знаешь ответ на этот вопрос сам. Часа. И кто устал ждать… Как уберечь монополию на правду? Как править толпой людей, жадность у которых – укоренившееся национальное чувство, торгаш и охальник у которых – национальный герой, народ, изобретший гильотину и трибунал, объявивший жизнь духа выдумкой попов? Они обратились к тому, что заложено было в глубине сознания каждого француза. Стремление к равенству лавочников всего мира. Ненависть к аристократии. И сладостные воспоминания о лёгком шелесте гильотины и о катящихся в корзину головах.
– Это отвратительно!
– Правильно, правильно, правильно! – неожиданно затараторил Черный шаман. – Неправильных средств, чтобы держать псов на привязи, нет! Есть средства, которые не помогают! Псам нужен кнут. Глупцам – обман!
– А гасконцам – гильотина, трибунал и равенство, – усмехнулся горько аббат Христин.
– Храм Пищеварения, – с отвращением сказал Магистр.
– И Церковь Благотворного Электричества… Мир, опутанный догмами, замер. Технологии замерли. Но властителей это не интересует. Они ждут часа, когда двери с Той Стороны приоткроются.
– И когда придет тот, кто имеет второй Талисман Пта, – прищурился Магистр.
– Да. Семиконечный Талисман Демона Пта желателен для Грядущего Часа. Но не обязателен. В конце концов, инициатива в том, что должно будет произойти, принадлежит вовсе не людям.
– Темные Демоны выбирают сами! Выбирают достойных, – Черный шаман хлопнул в ладони.
– Вы правы, мой гость.
– А что хотите вы? – спросил Магистр.
– Мы, еретики, – пожал плечами аббат. – Гасконцам мы хотим вернуть жизнь духа.
– Дух – право сильного, – зашипел Черный шаман. – Душами распоряжаются такие, как Я!
– А что хотите лично вы, аббат Христан? – осведомился Домен.
– Ну, возможно, того же, чего и вы, – прищурился тот, хитро глядя на Магистра.
– И вы предлагаете объединить усилия?
– Чтобы первыми открыли Врата не они, а мы, – подытожил аббат Христан. – Мы убережем мир от больших бед. Врата ведь все равно будут открыты, поскольку пришел назначенный час.
– Да! – воскликнул Магистр.
– Это ведь почувствовали и за пределами Сферы?
– Да.
Магистр напряженно пытался составить картину, просчитать комбинацию из нескольких фигур и определить, какое место на шахматном поле занять лично ему и что предпринять. Еще он пытался понять, на стороне каких фигур ему стоит играть. Он готов был поклясться, что аббат Христан достаточно ясно представляет его мысли, и это не волнует его. Значит, он имеет какие-то козыри, которые позволяют ему не бояться Домена.
– Главная цитадель Святых Материалистов – их епархия, монастырь в горах на Севере. Это место было храмом еще до них. Там возносили мольбы те, кого неизвестно, можно ли считать людьми.
– Планета была обитаема до вас?
– Очень давно. Не осталось почти следов от тех.
– Потрясающе.
– Где цитадель – там центр Сил, – произнес аббат Христан небрежно, будто сообщал, что в лавку подвезли свежее молоко.
Магистр сжал Талисман Пта. Мистический металл ~ пульсировал, холодные волны ползли по пальцам и разбивались где-то в области затылка.
– Мы доставим вас туда, – закончил аббат Христан. – Мне кажется, с вашей, пришельцев издалека, помощью сделаем все, что надо.
– Согласен.
– Хорошо, хорошо, хорошо, – забормотал Черный шаман. – Без моей помощи не справитесь. Крови мне. И вы получите все. Крови!
– Мы не пьем человеческую кровь, – устало произнес Христан, разглядывая Черного шамана. Черный шаман одичало поглядел на него.
– Кровь – власть. Вы слабы. Вы боитесь крови. Вам не нужна власть. Вы проиграете! Проиграете! Проиграете!
– Хватит! – отрезал аббат Христан.

***
Пришельцев было двое. Первый наклонился над тряпичной обманкой и прошептал на русском языке:
– Обернись. И тихо.
Вторая фигура застыла над другим ложем, держа наперевес предмет, очень напоминавший автомат.
Сомов сжал рукоятку пистолета, уверенный, что никогда не сможет нажать на спусковой крючок.
Разведчик скользнул вперед. Пистолет полетел в одну сторону, его хозяин кулем упал на пол. Потом послышался удар – это вылетел автомат из руки второго пришельца, захлестнутый ногой Филатова.
– Пристрелю, – прошептал разведчик.
Его противник прекрасно разобрал эти слова и не двигался, приподняв руки и демонстрируя отсутствие дурных намерений.
– Зажги свет! – велел Филатов своему другу. – И не наступи на эту змею. Она мигом оттяпает тебе ногу, – он кивнул на стонущую на полу Пенелопу Вейн.
Госпитальер подошел к столу и зажег лампу. Мерцающий язычок пламени осветил комнату. Стало ненамного светлее, но достаточно, чтобы разглядеть угрюмое и злое выражение на лице Динозавра.
– Значит, мы не единственные, кто додумался растрясти местные архивы в поисках тайн Гаскони, – сказал Филатов.
– Для этого не надо долго думать. Даже московитяне способны дойти до этого, – грубо произнес Динозавр.
– Они наше проклятие! – воскликнул Сомов. – В какую дыру во Вселенной мы бы ни забирались, везде маячат их физиономии и черная морда шамана!
– Верно, – хмыкнул разведчик.
– Лиса Алиса и кот Базилио какие-то! – госпитальер припомнил так и не потускневшую за века великую сказку старой Земли.
Динозавр пошевелился, и Филатов проворно отступил на шаг, пистолет дернулся в его руке.
– Не нервируй! – посоветовал он.
– Я ничего, – Динозавр снова продемонстрировал руки.
– Давай поговорим спокойно, – Филатов неожиданно засунул пистолет за пояс и уселся на кровать. – Хватит пытаться перегрызть друг другу горло. И вы, и мы по уши в грязи. Неизвестно, на каком конце Вселенной, если вообще в нашей Вселенной. И неизвестно, как выбраться отсюда, где нет даже жалкого пак-передатчика.
– Соображаешь, – кивнул Динозавр. – Я могу допустить, что на определенной стадии наши интересы могут совпадать.
Пенелопа зашевелилась на полу, Сомов испуганно отскочил от нее в сторону, будто та на самом деле могла вцепиться ему в пятку ядовитым зубом.
– Веди себя прилично, красотка, – посоветовал Филатов. – У нас разговор приличных людей.
– Он прав, – согласился Динозавр. Пенелопа уселась на стул. Она стонала, потирая ушибленное плечо и шею.
– Значит, мир, – кивнул Динозавр.
– Нам не хотелось бы думать о том, что кто-то мечтает выстрелить в спину, – произнес Филатов.
– Я обещаю, – сказал Динозавр.
– Сказать, что я слишком верю твоим обещаниям, – это слукавить, – улыбнулся разведчик. – Но я надеюсь, мы сможем найти взаимогарантии.
– Он нужны нам не меньше, – встряла Пенелопа. – Не поверю, что московитяне не станут стрелять в спину.
– Вы слишком плохого мнения о нас, старший агент Вейн, – укоризненно покачал головой разведчик. – Постараюсь поднять себя в ваших глазах.
– А пошел ты! – отмахнулась Пенелопа уже без былой злобы…

***
– Смотри, они счастливы, как дети. Им нравиться их жизнь. Они не знают другой, – произнес Святой Материалист, глядя на беснующуюся внизу толпу плебса.
– Именно так, – склонил голову стоящий рядом с ним инквизитор-аналитик.
Они стояли на балконе гигантского храма Природы, расположенного рядом с набережной Сены. Поговаривали, что храм как две капли воды похож на Собор Парижской Богоматери на старой Земле, но об этом знало слишком мало людей на планете.
– У них свои боги и божки, – сказал Святой Материалист, поглаживая отороченную речным горностаем мантию. – Это дневная выручка в конторе. Это благосклонность чужой жены. Это хорошая пьянка. Их алтарь – это забитый вещами дом, притом лучше теми вещами, которых нет у соседа. Их храм – это таверна за углом или публичный дом в соседнем квартале.
Сверху наполненная плебсом площадь походила на пол кухни, усеянный копошащимися тараканами.
– Посмотри на них, Блишон, – Святой Материалист смеялся. – Что есть Гражданин? Немного разврата. Чуток алкоголизма. Щепотка алчности. Чуток преданности идеалам и кумирам – совсем немного, большой преданности обыватель не выдержит. Малость сентиментальности. Горсть самоуверенности и безоговорочности собственных суждений. Побольше пошлости, куда же без нее. Разбавить все это завистью и гордыней. Прибавить сюда предательство, страх за свою шкуру. Помножить на невежество. И вот он – Гражданин Республики! Ты не согласен, Блишон?
– Кто я такой, чтобы не соглашаться со Святым?
– Брось. Ты не согласен. В тебе сидит эта зараза – ты слишком серьезно воспринимал дело, которому посвятил жизнь. Ты понимал, что все вокруг далеко от идеала. Ты был недоволен общественным обустройством, но считал, что от добра добра не ищут. Ты заморочен байками о братстве и равенстве, о правах Гражданина и о Свете Разума.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43