Дом еще не успел одичать, он еще хранил следы присутствия хозяев, как кровать некоторое время хранит человеческое тепло. Дом еще не подозревал, что его бросили, не ведал, что к нему больше не вернутся. Он ждал хозяина или гостя, все равно кого, он распахивал ему навстречу скрипучую калитку, он стелил под ноги мощенную зеленым камнем дорожку, он встречал вошедшего, не скрывая и не утаивая ничего. Каждый камень, каждая доска в заборе наперебой кидались рассказывать об исчезнувших хозяевах, как старые слуги в аристократических семействах, гордясь своей осведомленностью.
Задняя дверь с кольцом, до блеска отполированным частыми прикосновениями рук, была деревянная, с многочисленными следами глубоких шрамов от метательного ножа. Здесь были и старые, и свежие отметины, причем свежие располагались гораздо ближе к центру воображаемой мишени, из чего Зорий сделал вывод, что тренировки возымели результат. На высоте двух метров от пола на двери имелась надпись мелом, начертанная крупными печатными буквами, какими обычно пишут дети. Только сомнительно, чтобы ребенок смог дотянуться до такой высоты. Надпись была сделана на федеральном эсперанто и требовала: «Сова, прекрати портить дверь!» Видимо, требование не было выполнено. Зорий прикинул расстояние, с которого выполнялись эти броски – не дальше, чем до забора, максимум метров пять. Забор тоже был истыкан. Наверняка тому, кто тренировал руку, было лень возвращаться на прежнее место у двери для нового броска. Поэтому на тренировках он использовал две противоположные мишени.
Эта дверь, в отличие от парадной, оказалась незапертой. Может быть, хозяева считали, что у них нечего красть, или замки в этом отсталом захолустье еще не были изобретены. Хотя при наличии частной собственности замки возникают с неизбежностью, как и специалисты по взлому. Дар потянул за кольцо – и оказался в маленькой прихожей, пахнущей дымом. Он уже успел заметить, что все дома в этом мире пахли приблизительно одинаково: горелой древесиной. Но здесь к этому запаху примешивалось что-то еще, какой-то неуловимо знакомый, но нечасто встречающийся аромат. Зорий потянул носом, но опознать запах не смог.
Он внимательно осмотрел тесную комнатку с лестницей, уводящей наверх. Вполне современная вешалка для одежды соседствовала здесь с массивным деревянным сооружением, в котором Зорий не без труда распознал стойку для холодного оружия. В одной из ее ячеек скучали без дела обтянутые кожей ножны с перевязью, покрытые толстым слоем домашней пыли, рыхлой и легкой, как только что выпавший снег. Оружия к этим ножнам Зорий не нашел. «Пока не нашел», – мысленно поправил он себя. Значит, хозяин счел нужным взять оружие с собой? Не держать же в прихожей громоздкое сооружение для одних пустых пожен! Дар изучил пыль и порезы на поверхности стойки со скрупулезностью детектива. Из пяти ячеек периодически пользовались тремя: одной длинной, естественно, для меча, и двумя короткими – для кинжалов. Да, вооружились неплохо! Зорий фыркнул, представив себя с полным боекомплектом Ордена против этакого рыцаря в доспехах, с кинжалами и мечом. Избиение младенцев! Ладно, пусть так – не обнаружить бы пустую кобуру от бластера.
Он тщательно переворошил одежду на вешалке – в надежде найти тот самый пестрый плащ, что был им замечен на объекте под номером один – предполагаемой Лаэрте Эвери, – но плаща не нашел.
Лестница скрипела ужасно, несмотря на все усилия Дара двигаться бесшумно. То ли этот скрип был особой системой сигнализации, предупреждавшей хозяев о непрошеных гостях, то ли просто старое дерево под ногами давно рассохлось и хрипло жаловалось на старость. Дар знал, что в доме пусто, но все равно старался ставить ноги как можно мягче, подальше от скрипучего центра ступенек.
Лестница привела его в полутемную гостиную на втором этаже особняка. Тяжелые, наглухо закрытые ставни пропускали внутрь лишь тонкие лезвия солнечного света, рассекающие мрак комнаты на три ровных ломтя темноты. Только здесь Дар на секунду прикрыл глаза, входя в неглубокий поисковый транс, а когда открыл – темнота отступила и он смог оглядеться.
Просторная гостиная, где он оказался, являла собой забавный образец смешения стилей. Две культуры, разделенные веками прогресса и парсеками расстояния, столкнулись тут лбами по воле привередливого хозяина. Вычурная роскошь средневековья недоуменно взирала на инородный минимализм современности. Стены были отделаны резным, благородно состаренным деревом. Такая же тонкая искусная резьба покрывала ставни. В центре комнаты чернел огромный низкий стол, вокруг которого, подальше от мрачных стен, располагались как будто сбежавшие с обложки глянцевого каталога кресла и диван, купленные в фактории. Мебель в стиле «постмодерн» выглядела испуганной и затравленной среди окружающего антиквариата.
Источник знакомого запаха Зорий обнаружил на столе: пустая банка из-под кофе и чашка с еще не высохшей черной лужицей на дне. Совсем недавно тут пили кофе, который растет только на Земле и на вкус не нравится никому, кроме землян.
Зорий пристроил на столе свою сумку, извлек все необходимое и снял отпечатки пальцев с чашки и банки. Через десять минут он будет знать точно, чей это дом. Даже если кроме чашки он тут больше ничего не найдет. А ведь он найдет. Вон сколько тут всего интересного. Дар чувствовал, что он на правильном пути. За нагромождением косвенных данных уже можно было различить общую картину здешней жизни Лаэрты Эвери. Не хватало лишь нескольких очевидных деталей. Его интуиция, чувствительная как стрелка компаса, перестала, наконец, беспорядочно метаться по сторонам и указывала единственно верное направление.
Отослав отпечатки пальцев в следственное управление, чтобы скоротать время ожидания результатов дактилоскопии, Дар обошел комнату по периметру. Ни фотографий на стенах, ни портретов, ни каких-либо других вещей, которые могли бы с достоверностью продемонстрировать Зорию владельца, он больше не нашел, хотя вещей было много и находились они в изрядном беспорядке. Впрочем, беспорядок этот не был тем внезапным хаосом, что возникает от быстрых неумелых сборов в дорогу. В этом сумбурном нагромождении предметов была своя внутренняя логика, исходя из которой каждая вещь располагалась не там, где было ее первоначальное место, а там, где ею удобнее всего было пользоваться. Например, чайник с остывшей водой Дар нашел у ножки стола. Тарелка была оставлена на полу около дивана (Зорию в последний момент удалось задержать на весу ногу, чтобы не раздавить стекло). Тут же валялись книга, кухонный нож и огрызки каких-то фруктов. Попыток хозяина упорядочить этот бедлам Дар не заметил. Попади он в такую обстановку, скажем, на любой из баз Ордена, он бы уверенно решил, что здесь обитает старый холостяк.
Дар уважительно приподнял книгу в тяжелом деревянном окладе, заглянул внутрь и убедился, что алфавит ему незнаком. Благодаря получасовому облучению головного мозга в пыточном кресле в фактории устную речь он еще понимал, но заказать себе заодно и запись алфавита не догадался, не видя в том надобности. Литературные вкусы хозяина остались для Зория загадкой.
Он покинул гостиную через большую, задрапированную тканью арку в стене – и оказался на площадке второй лестницы, видимо, парадной. Здесь, спасаясь от яркого солнца, ему снова пришлось прикрыть глаза, уже успевшие привыкнуть к полумраку гостиной. Через не защищенное ставнями окно утренние лучи азартно вылизывали паркетные плиты пола и деревянные балясины парадной лестницы.
Заслонившись от света рукой, Зорий двинулся в следующую дверь и сразу понял, что попал куда нужно – в кабинет. Если в гостиной на стенах висели канделябры, то кабинет сильно опережал ее в эволюционном развитии: здесь имелись две электрические лампы и куча проводов, оставшихся от хозяйской работы по электрификации жилища. В углу красовалась портативная электростанция. На деревянном столе, слегка подпорченном усилиями какого-то древесного жучка, была брошена пара перчаток для работы в виртуальном рабочем пространстве и шлем. Зорий поискал глазами компьютер, создающий это пространство, и не нашел. По столу и прилегающему к нему подоконнику были разбросаны компьютерные диски. Дар только взглянул на них, и уже через секунду подробно рассматривал каждый. Это оказались дистрибутивы обучающих программ по медицине: анатомия, фармакология, микрохирургия. Марки производителей гласили: «Сделано на Земле».
Значит, он все-таки в гостях у Лориса Лэвелля? Но где же тогда Лаэрта Эвери? Не теряет ли он зря время, обыскивая не тот дом? С другой стороны, всего час назад сбежавший трансогенет и местный врач были вместе. Если они достаточно близки – в кризисной ситуации едва ли расстанутся друг с другом.
Зорий внимательно прошелся взглядом по кабинету. Стеллажи были забиты книгами. Наверное, книги по местным ценам были дорогим удовольствием. Их тяжелые оклады украшала резьба, чеканка, кожа, вышивка и даже какие-то ракушки. Полка прогнулась под тяжестью этой средневековой мудрости.
Рядом с книжным хранилищем располагался такой же массивный, как все в этом доме, секретер. Ящики заперты не были. Дом демонстрировал полное пренебрежение хозяина к защите частной собственности. Тяжелый кованый ключ висел на гвоздике справа и тоже покрылся густой домашней пылью. Секретер был набит мелким барахлом, какое давно стоило бы выбросить. Дар вывалил содержимое ящиков на стол и прежде всего занялся бумагой. Только здесь он нашел, наконец, что-то индивидуально-определенное: единственное имя, написанное много раз, но двумя разными почерками.
Но это было не имя Лаэрты Эвери. Это было имя Лориса Лэвелля.
Бумажный лист был исписан крупным почерком, схожим с тем, который Зорий видел на входной двери: «Лорис Лэвелль. Лорис Лэвелль, Лорис Лэвелль... ». II так много раз. Чуть ниже то же имя было повторено вторым почерком – размашистым, залихватским. На обратной стороне листа имелся портретный набросок: молодой мужчина с длинными черными волосами и маленькими усиками. Дар узнал врача, хотя рисунок был непрофессионален и небрежен.
Была еще целая куча рисунков: проект какой-то двухэтажной постройки, кривой чертеж меча, карта местности с нанесенными горами, дорогой, населенными пунктами, и крестиком, помечавшим то ли конечный пункт следования, то ли зарытое сокровище, то ли месторасположение корабля. Последнее было бы очень кстати.
Но если это все-таки дом врача, то Дар напрасно ждет результатов дактилоскопической экспертизы. Скорее всего, отпечатки пальцев на кружке принадлежат Лорису Левеллю. Но здесь было два человека. Два. Кто-то же писал на федеральном эсперанто: «Сова, прекрати портить дверь»? Значит, этот язык был понятен не только доктору, но и тому, кому была адресована просьба. И пока у Зория оставалась надежда найти этого адресата, он не намерен был покидать дом.
Пришлось сосредоточиться: глубокий эмоциональный поиск всегда требовал больших затрат энергии и предельной концентрации. Человек словно превращался в прибор для измерения эмоционального фона и биоизлучения, оставленных другими людьми. Без нужды прибегать к таким упражнениям не следовало: слишком изматывалась нервная система, не привыкшая чувствовать больше чем за одного. Последствия были неизбежны: немотивированная раздражительность, головная боль, резь в глазах. Зорий знал, что после бессонной ночи он рискует устать слишком быстро, но иного выбора сейчас не было. Первая попытка оказалась неудачной – мешало поле, создаваемое браслетом высшей защиты, понижая и без того ослабленную недостатком сна чувствительность. Чтобы не тратить энергию на преодоление защитного слоя, Дар отключил браслет. Только со второй попытки ему удалось погрузиться на нужный уровень – не глубже полумесячной давности. Как раньше он видел следы глазами, так сейчас шестым чувством впитывал атмосферу этого дома. Медленно передвигаясь по комнате, он снимал ладонями лоскутки чужих присутствий с поверхности вещей, но руками ни к чему не прикасался.
В кресле у стола, там, где предположительно располагался исчезнувший из кабинета компьютер, часто сменяя друг друга, бывали два человека. Один из них работал, надевал перчатки, входил в виртуальное рабочее пространство. Фон его эмоций выдавал ровную сосредоточенность. Второй, видимо, развлекался. Яркие всплески радости чередовались с провалами досады.
Рука Дара застыла на уровне изголовья кресла. Один был мужчина, видимо, Лорис Лэвелль, а второй... Зорий с удивлением обнаружил, что не может определить пол второго объекта. Такое с ним было впервые. Пальцы уже почти касались высокой спинки кресла, он вслушивался в отзвуки чужих чувств так тщательно и чутко, что жгло ладони, но ему так и не удалось распознать, кем, мужчиной или женщиной, они были оставлены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57