– Но, командир, – не отвязывался Лютиков, – мы ведь можем быть окружающей средой только, пардон, для глистов!
– Я же сказал – симбионт-гомеопат! – вздохнул Андрей Константинович.
– Командир, – на обычно невозмутимом лице Шевенко застыло выражение брезгливости, – вы что, хотите нам спецглистов подселить?
Кого-то в задних рядах начало тошнить. Волков поднял руку.
– Момент. Симбионт-гомеопат скорее относится к типу вирусов, нежели к классу нематод. Он живет в крови и питается излишками холестерина. Очень полезный вирус, кстати. Анастасия, давай вводи мне сыворотку с этой гадостью, иначе мы никогда не договоримся!
Настя молча закатала ему рубашку, перевязала жгутом руку по бицепсу и велела поработать кулачком. После открыла саквояж и достала оттуда шприцы, баночку со спиртом и ампулы с вакциной симбионта. Профессиональным движением отвернула рожу мужа в сторону и ввела шприц в вену. Момент – и все закончилось.
– Следующий! – равнодушно сказала Анастасия.
Ей сделали прививку еще неделю назад, в порядке эксперимента. Молодую женщину с рождения мучили почечные колики из-за повышенного содержания холестерина. За три часа симбионт сожрал в организме лишний холестерин и раздробил два камня, сидящих в печени – после этого полковник медицины Львов позволил ввести вакцину и себе. Через три дня у него исчезли все признаки сердечной астмы, и он возобновил ежедневные пробежки по стадиону.
– Давайте мне, что ли, – на стул сел Костя. Отца необходимо было поддержать.
Следом села Анжела, затем Рената. Через двадцать минут остался лишь один Шевенко. Даже прощелыга Лютиков не утерпел и сдался.
– Что же вы, Владимир Иванович, – уговаривала его Настя, – там ведь и помереть можно. Я все болезни лечить не умею.
– Настенька, кому нужен старший прапорщик с трехсотлетней выслугой? – поморщился Шевенко. – А так я хоть один узнаю – каково там без подготовки. Никогда не поздно ведь сделать прививку, так?
– Оно-то так, – согласился командир, – но с личным врачом на Гее было бы безопаснее.
– Андрей Константинович, – возразил старый служака, –те, кто ищет безопасное место, в армию не идут. Пусть все будет, как было.
– Никогда так не было, чтоб никак не было! – подтвердил командир и вышел из кают-компании.
«Мурена» была на траверзе пристани Речицы. Здесь, в начале полесских болот, за сотню лет до появления наших героев возникло небольшое поселение. Когда Норвегов послал своих «орлов» в геологическую разведку, они обнаружили месторождение нефти, а возле него небольшую весь, дворов в сорок.
Нынче на месте той веси вырос небольшой городок с населением пять тысяч человек, половина которого работала на нефтеперерабатывающих предприятиях. Здесь находились установки каталитического крекинга, завод по производству моторного масла и предприятие по переработке нефтяных отходов на пластмассу.
При Речице был создан небольшой колледж по обучению работников для собственных нужд. Но два года назад по личной просьбе короля Трансильвании Дракулы Третьего в колледж была зачислена группа из десяти валахов – выпускников мундянского реального училища. Предки Хаджи и Попеску возжелали добывать и обрабатывать «черное золото».
Корабль пришвартовался к пирсу в промзоне. Осведомленные о цели визита рабочие моментально подсоединили к резервуарам топливные шланги, похожие на гигантских питонов. Старший мастер по штормтрапу поднялся на борт и, поздоровавшись с Волковым, спросил:
– Андрей Константинович, вам больше ничего не нужно?
– А что у вас есть? Имеете что предложить?
Старший мастер пожал плечами.
– Есть отличный соленый лосось. Пару бочек можем презентовать.
– А почему бы и нет? – оживился полковник. – Шура!
Стоявший у борта Лютиков заинтересованно обернулся.
– Примешь у товарища два бочонка соленого лосося и скажешь «спасибо». У вас грибов прошлогоднего засола не осталось? Хотел взять с собою грибочков да запамятовал...
– Немного есть... Бочонок рыжиков могем дать на дорожку, – задумался мужчина. – Эй, мужики!
Суетящиеся внизу подняли головы.
– Когда закончите, погрузите на корабль два бочонка лосося и один... да ладно, чего мелочиться, тоже два рыжиков. Поняли!
– Обижаешь, начальник! – ответил один из них и сверкнул щербатым ртом.
Химики? – деловито осведомился Волков.
Старший мастер развел руками и объяснил, что среди народа много бывших разбойников, воров и прочего лихого люда.
– Платят здесь прилично, – говорил он, – а условия, мягко говоря, вредные. Вот и искупают они вину свою таким образом.
Волков удивился:
– И не бегут?
– За десять лет сбежало лишь два калмыка. Чего им бегать? Деньги приличные, хавка почти халявная, жилье нормальное...
– В натуре, без базара! – перешел на язык коллеги полковник. – Усек! А когда еще и бугры не достают, ваще ништяк. Пруха!
Попрощавшись с добряком-мастером, он поднялся в рубку, где Лейф невозмутимо ожидал его на предмет очередного адмиральского часа.
– Это становится нормой, – пробормотал он, осушая рюмку.
– Давняя традиция, – подтвердил Эриксон, – когда я плыл в Винланд, приходилось цедить прокисший эль. Как потом урчала утроба, можете себе представить?
Волков удивился. Он думал, что Ревенанты – существа, лишенные памяти предыдущего воплощения. Но оказалось, наоборот. Стюард, бывший эсер Богров, отлично помнил всю свою жизнь до мельчайших подробностей. Запомнил, подлец, даже цвет сюртука Столыпина в тот роковой день первого сентября 1911 года, но упорно отказывался признать свою настоящую фамилию – Мордехай. Видимо, слишком сильна была боязнь Холокоста.
Среди Ревенантов ходило изречение Ревенанта Первого порядка – Иосифа Джугашвили: «Что толку от этих воспоминаний, когда знаешь, что после смерти тебя окунули в дерьмо и навешали собак. А дело всей жизни пошло под хвост вышеуказанным животным».
Все это поведал Андрею Константиновичу Лейф Эриксон, отваливая от причала.
– Что толку, что мы ходили в Винланд, господин командующий? Через пятьсот лет туда попал Колумб и обозвал это Индией. Америку заселил всякий сброд, а моя Норвегия лишь в 1905 году вышла из-под шведской пяты!
– Твоя Норвегия, капитан, – фыркнул полковник, – в конце двадцатого века была недостижимой мечтой для белорусов. Так что допивай свое сакэ и гляди в оба. После слияния с Днепром наша власть заканчивается. А татарско-хазарский каганат не очень любит, когда по его территориям без спросу тягаются.
– Эти узкоглазые! – фыркнул Лейф. – Да мы в Винланде пятью десятками ходили против двух сотен краснорожих!
– Ну-ну! – только и сказал полковник. – Кстати, есть большие сомнения насчет первенства Колумба в освоении целинных и залежных земель нового континента. Была такая точка зрения...
Когда до Хорива оставалось не более десятка километров, он приказал сбросить скорость до пятнадцати узлов, а сам вышел на палубу.
– Чуден все-таки Днепр при тихой погоде! – с чувством произнес он.
– И не всякая птица долетала до середины Днепра! – за спиной подхватил сын.
– Если летела от Брахмапутры, – уточнил Денис Булдаков, – товарищ полковник, а почему такая разница в названиях городов? Почти все совпадает, а тут – на тебе!
Волков подумал.
– Ну, просто в нашем мире был круче Кий, а здесь – Хорив.
– А Щецин не из этой оперы? – спросил Константин.
– Вряд ли. Не Бобры же в самом деле Бобруйск обосновали. Хлопцы, вы глядите, чтобы никаких конфликтов с местным населением. Что татары, что монголы – жутко обидчивы. Да и хоривяне, если разозлить, морду поправить могут.
– А что, мы пристанем в Хориве? – это подошел Лютиков.
– Что, руки чешутся? – усмехнулся командир.
– Женщины наши ноги размять хотят, – оправдывался Шура, – хоть по пристани погулять.
– Кто его знает, – ответил Андрей Константинович, – кабы им промеж ног здесь не размяли. Еще неизвестно, как каган отнесется к нашему приезду. Нужно хоть какую бумагу у него заполучить... Можно, конечно, и нахрапом по Днепру проскочить до моря, но с бумагой легче. Вдруг нам помощь какая потребуется...
День начинал клониться к вечеру, когда наконец показались золоченые шпили хоривских церквей. На Земле Орда спалила Киев дотла, а здесь хитрый Бату-хан в свое время сумел договориться с местным князем. Вот и остался красавец Хорив стоять среди разоренной Руси. Хоривом управлял не менее хитрый, чем Бату-хан, кипчакский каган Гуйюк, управлял твердой рукой уверенного в себе диктатора. Любимой его поговоркой было слегка перефразированное изречение одного из сатириков двадцатого века: «Лучше синица в руках, чем дятел в заднице».
Твердо уяснив границу северных рубежей каганата, осмотрительный Гуйюк на юге устроил основательный беспредел всякого рода османам, сельджукам и крымским татарам, вынуждая их фактически не вылезать из-под собственной пяты.
К появлению северян он отнесся весьма радушно, не забывая о результатах битвы 256 года. Почти не надеясь на подарки, он был приятно удивлен, когда полковник Волков преподнес ему массивные часы марки «Командирские», которые выдерживали погружение на глубину до ста метров. Понятно, что на такую глубину каган нырять не собирался, но все равно было приятно.
Сложив губы сердечком, он умиленно слушал трескотню Лютикова и лично подливал шербета мрачному полковнику, настроение которого упало из-за начавшего работать симбионта. Личный «врач» обнаружил начинающую зарождаться раковую опухоль в паху и теперь боролся с ней на всех фронтах, отчего у Андрея была повышенная температура и жутко потели конечности. Он жадно глотал шербет, приготовленный из смеси плодов айвы и тархуна. На участливый вопрос кагана, полковник ответил, что ему немного нездоровится.
– Начало травеня, речной воздух еще очень холодный! – понимающе поцокал языком Гуйюк. – Может, светлый гость желает отдохнуть? Я распоряжусь, чтобы приготовили лазоревую светлицу...
– Благодарю, добрый каган, но нас ждут в устье Днепра. Необходимо как можно быстрее туда добраться. Целью нашего путешествия является некий остров в Южном море...
– По слухам, что донеслись до нас, на этом острове есть гепатитовая руда, столь необходимая для цуглей наших стальных коней, – видя, что командиру невмоготу, Шура развивал мысль далее: – Подобной руды, насколько нам известно, нет нигде более.
Каган горестно зацокал языком. Ему так жалко, что в этот момент под рукой не оказалось такой руды!
– Мне бесконечно жаль, – вздохнул он. Об этой руде упоминалось, кажется, в «Джангаре»... Далеко, на юге лежит вечнозеленая земля Бумба, где есть все.
– Есть еще такая страна – Греция, – шепотом поведал Лютикову полковник, – там тоже есть все, даже греки. Давай тащи из него грамоту, а не то у меня сейчас мигрень начнется.
Со стороны Шуры последовала длинная цветистая фраза, в которой выражалась надежда, что взаимопонимание двух соседских народов вскоре будет достигнуто, но сейчас от кагана Гуйюка необходим документ, разрешающий им проезд по территории хоривского каганата и содействие от местного населения в экстренных случаях.
Каган слушал Шуру, блаженно улыбаясь и кивая головой. Затем, в свою очередь, разразился длиннющей тирадой о том, как приятно ему было лицезреть представителей благородного народа белороссов и не менее приятно оказать им столь пустячную услугу. Затем, не меняя сладкого тона, он попросился прокатиться на «Мурене» хотя бы пару дерет.
Обессилевший полковник лишь махнул рукой и оговорил, что сопровождать кагана будут лишь два телохранителя, ибо судно и так перегружено. В качестве заложников Лейф оставил трех своих головорезов, глядя на которых каган испугался, что в его отсутствие город будет подожжен.
Напряженно чеша репу, он рассудил, что если северяне захотят, то уволокут его и так – даром. После осознания этой истины он успокоился и расплылся в приторной улыбке.
– Я полагаю, что предосторожности излишни, – заявил он, – мы ведь добрые соседи.
– Угу, – угрюмо ответил полковник, – дружим, но на запасном пути у нас всегда стоит вагон с намордниками. Залезайте, бек на судно – прокатим с ветерком. До Канева не обещаю, но миль десять накрутим...
Поздним вечером, когда начали загораться первые звезды, каган Гуйюк сошел на хоривскую пристань и долго махал вслед медленно пропадающей в сгущающейся тьме «Мурене». Он беспокойно глядел, как за поворотом пропадают кормовые огни судна из чужого мира, и внезапно душу охватила такая щемящая тоска, что слезы потекли по его скуластому лицу. Заметив, что господин и повелитель плачет, оба его телохранителя недоуменно переглянулись.
– Высочайший, – нерешительно начал левый, но каган его перебил:
– Хотя бы загребным взяли, ушел бы с ними... Это не просто ладья ушла за поворот – жизнь промчалась мимо нас! Жаль, не поймете меня, мои верные псы! Ваше счастье в том...
Если бы начавший оправляться от своего недомогания полковник Волков услыхал бы сейчас стенания кагана, то сказал бы следующее:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49