«Сия болезнь „Музою дальних странствий“ прозывается и будет описана в другом месте и в другое время господами Ильфом да Петровым. Описание сие можно заказать в Бобруйске наложенным платежом».
Настоящая жизнь промчалась мимо Гуйюка, обдав его брызгами днепровской воды и сгинув в одночасье за ближайшим поворотом. Он постоял еще немного, затем вспомнил, что сегодня должна жеребиться его любимая кобыла, и тотчас забыл про визит белороссов, диковинный корабль и ощущение собственной неполноценности. Как ни крути, а реальная синица куда лучше виртуального дятла!
Глава 13. Гея. 1698.
Прибытие. Бухта Суфиа
Тому, кто читал «Таинственный остров» Жюля Верна, нет необходимости сильно напрягаться для того, чтобы представить себе этакий залив Акулы, увеличенный раз в десять. Представить поросшие девственным лесом крутые берега и эстуарий небольшой реки, впадающей в вышеупомянутый залив.
Где-то в чаще дремучего леса, возможно, и скрывались стада чернокожих... Скрывались от франко-голландских миссионеров, скрывались от торговцев «черным золотом», а также от диких зверей, плохой погоды и прочих напастей, коих так много в этом безумном мире.
– Где-то там по деревьям, вполне вероятно, прыгает еще не отловленный предок Александра Сергеевича Пушкина, – сказал Волков сыну, наблюдая в бинокль за побережьем с палубы крейсера «Орион».
– Может, поймаем? – предложил Костя. – Нам по дороге, могли бы подбросить Ганибалку...
– Рано еще.
Волков опустил бинокль и, чему-то улыбаясь, осмотрел надстройки. Погладил рукой хромированную поверхность леерной стойки, как будто на прогулочной яхте для миллионеров. Сказал радостно:
– Нет, сынок, хорош у нас все-таки «Орион»! Экий красавец!
Крейсер действительно был хорош по всем статьям. Он был, конечно, не слепой копией «Москвы», скорее «Москва» просто послужила ему прототипом. Благодаря предельной концентрации электроники, крейсер обслуживался всего сотней матросов-Ревенантов. На реальном крейсере экипаж был в четыре с половиной раза больше.
Силовая установка мощностью двести тысяч лошадей придавала способность «Ориону» развивать скорость в сорок узлов (причем без форсажа), а бортовое вооружение позволяло вести бой одновременно против ударного воздушно-надводно-подводного соединения. Образно говоря, крейсер представлял собою должным образом проточенный кусок титана – монолит, усиленный по стрингерам и шпангоутам вкраплениями никеля и кобальта.
Понятно, что, передавая Волкову эту безумно надежную и одновременно опасную игрушку, Хранитель заклинал его проявлять благоразумие и осторожность.
– Порочных наклонностей не имею, – ответил тогда откровенно Андрей Константинович, – вернее, их не развивал.
Когда в утреннем тумане перед ними выросла громада сташестидесятиметрового корабля, Андрея проняло не на шутку. Их «Мурена», казавшаяся на просторах Днепра большой и могучей, на фоне «Ориона» совершенно потерялась. Особенно когда раскрылись кормовые врата, и «Мурена» на самом малом плавно вошла в трюм на привычное место.
– А у «Москвы» тоже паромные врата есть? – спросил обалдевший Костик тогда у отца.
– Хрен его знает, товарищ старший лейтенант! – честно ответил Андрей Константинович. – Я с трудом отличаю танкер от авианосца, а ты меня такими проблемами грузишь. «Орион» похож на «Москву» только с виду, как Фриц Дитц на Адольфа Гитлера, но внутри – без ста граммов не разберешь. Построено это на неземной верфи, неизвестными существами, хоть и по проекту Хранителя.
– Пап, а какой у него запас хода?
Полковник задумчиво почесал в затылке. Уклончиво отвечать не хотелось (в смысле, родного сына не пошлешь), а точного ответа Волков-старший не мог себе представить даже приблизительно. Выручил его старый морской волк Нельсон, как нельзя кстати оказавшийся на мостике.
– С вашего разрешения, сэр, эта посудина способна быть в независимом плавании около пяти лет. Затем требуется пополнение продовольствия и плутония для реактора.
– Неужели у Хранителя не нашлось альтернативы ядерной реакции? – не удержался Костя, встревая в разговор «взрослых».
Нельсон полуобернулся к нему.
– Альтернатива есть. А специалисты по управляемому термоядерному синтезу у вас имеются? Термоядерный реактор вкупе с установками для получения дейтерия и трития – штука довольно громоздкая. Плюс еще и мощная лазерная установка! Согласен, энергия выходит неплохая, да и судно для нее необходимо, как два «Титаника».
Полковник умоляюще поднял руки.
– Я вас умоляю! В этом мы совсем ничего не смыслим. Нам бы к московскому царю добраться.
Нельсон моргнул единственным глазом.
– Я тоже не специалист. Краткий курс по обращению с реактором. Нам, Ревенантам, радиоизлучение не столь опасно, как людям, но, все же набравшись рентгенов, чувствуем себя не очень уютно: люминесценция, полупрозрачность тканей организма, обесцвечивание волос – дискомфорт, одним словом.
Наступил удобный психологический момент для смены темы.
– Когда отправляемся, капитан? – спросил Волков у Ревенанта Первой статьи Нельсона.
– Как вам будет угодно, гере командующий, – учтиво ответил тот, – крейсер готов. Портал активирован.
– Ну, тогда поехали! – распорядился полковник. Капитан корабля глянул на пеленгатор и, чуть переложив штурвал влево, надавил ярко-синюю кнопку на вспомогательном пульте.
– Взгляните! – предложил он.
В пяти кабельтовых от них полыхала уже знакомая полковнику сфера, но увеличенная в десятки раз. Нельсон врубил телеграф на «самый полный», и «Орион», постепенно набирая скорость, понесся к вратам, соединяющим два мира.
– Эх, прорвемся! – воскликнул Костя, когда до Портала осталось метров сто.
На палубе крейсера стояли «три мушкетера»: Ростислав, Иннокентий и Инга.
– Никогда не была в Африке, – сказала девушка, расстегивая молнию водолазки, – а жаль.
– Не о чем жалеть, – отозвался Каманин, – случалось мне бывать в тысяча девятьсот девятом году в славном городе Тимбукту...
– И как? – живо спросила Инга. На Унтерзонне Кеша достал Ростислава с расспросами, и тот поведал им свою печальную историю о репрессированном и реинкарнированном профессоре.
– Дерьмово. Днем – жарко, ночью – холодно. Нигер течет, искупаться бы, да в воде гадость всякая водится: крокодилы, игуаны, банту... Река течет посреди, считай, пустыни: куча гравия – а посредине полтора километра воды. Кое-где пороги, водопады, негры на долбленках. Голая экзотика!
– Экзотика хороша, когда за ней из иллюминатора наблюдаешь, – заметил Иннокентий, – или в бинокль. Крокодилов тоже можно понять. Лазают вокруг вкусные двуногие, грех не съесть!
– Ну ты, «гринписовец» чертов, – замахнулась на него веером Инга, – или предпочел бы, чтобы тебя съело какое-нибудь зубастое существо, занесенное в Красную Книгу?
– Там, куда мы направляемся, двуногие с зубами в три ряда, – хмыкнул Каманин, – говорят, что даже у улитки их больше, чем у человека! А-а, вон и Ворота!
– Ух ты, – восторженно выдохнула девушка, – сейчас как стартанем!
На этот раз момент невесомости растянулся на время, которое было необходимо для вхождения крейсера в Портал, а затем единый разряд переместил их всех в «мир иной».
Иной мир оказался таким же, как и Унтерзонне, только небо было слегка зеленоватого оттенка.
– Чуть желудок не выскочил, – заметил Костик.
– Это с непривычки, – отозвался Нельсон, – десять секунд невесомости.
– Простите, – пробормотал парень, – я не совсем понял...
– При скорости тридцать восемь узлов мы вошли в Портал, – принялся терпеливо объяснять капитан крейсера, – длина судна – сто семьдесят метров. Крейсеру понадобилось десять секунд, чтобы полностью войти в него.
– A-a! – облегченно протянул Костя.
– Простите, капитан, – обратился полковник к одноглазому, – я не совсем представляю сам механизм перехода. Вы не в курсе, что к чему? Вкратце.
– Немного, – любезно отозвался Нельсон, – в пределах «Краткого курса по Квантовой теории поля». В момент вхождения тела в Портал, будь оно сколь угодно сложным или простым, с него снимается матрица. Матрица преобразует физическое тело в форму, удобную для перехода, и уже система полей переносится в другой Портал, где по вновь образованной матрице воссоздается первоначальный объект либо тело.
– Позвольте! – встрепенулся Андрей Константинович. – А что происходит с первоначальным объектом?
Анализ первоначального тела дает энергию для переноса поля в заданную точку пространства, – невозмутимо сообщил капитан.
– То есть попросту уничтожается!
– Да! Не переживайте! Подвергается расщеплению лишь мертвая материя. Сознание переносится в виде поля. Третий закон Сквозного перехода гласит, что во Вселенной невозможно независимое существование двух идентичных сознаний.
Полковник пожал плечами. Собственно, он и не собирался так далеко забираться в дебри квантовой теории. Богу – богово, а Кесарю – кесарево.
– Пойдем команду проверим на предмет бодрости духа, – обратился он к сыну, – будем присутствовать при историческом моменте: в Персидский залив войдет крейсер «Аврора».
– Нам в Красное море, господин командующий, – поправил Волкова Нельсон, – по счастливому стечению обстоятельств, Суэцкий перешеек существует лишь на Земле, не то пришлось бы огибать всю Африку.
– Сколько там той Африки! – отмахнулся командир, закрывая за собой дверь.
– Тридцать миллионов квадратных километров, – пробубнил себе под нос дотошный адмирал, – побольше, чем СССР в лучшие годы.
На палубе у леера в позах, свидетельствовавших о полной расслабленности, толпился весь «ограниченный контингент». При появлении Волковых раздались обрадованные возгласы.
– Все целы? – спросил полковник.
– Шура в своей каюте, – отозвался Денис Булдаков.
– Спит, – хмыкнул Андрей Константинович. – Когда он выспится!
– Блюет-с! – тактично поправил полковника капитан. – Уж очень у них организмы нежные.
– Но-но, молодой человек! – поправил парня Волков. – Александру Даниловичу, чай, уже под пятьдесят... А его все Шуриком да Шуриком погоняют! Нехорошо.
– Товарищ полковник, – вдруг перебил командирские наставления Шевенко, – кабы не шторм! Взгляните.
Прямо по курсу корабля, вдалеке, кучерявились легкие облака.
– Тоже мне шторм! – фыркнула Инга. – Легкая облачность...
– Помолчи, – одернул ее Ростислав. Все-таки он решился и сделал свой выбор на новом имени. – Индийский океан славится своими бурями. Владимир Иванович, а чем вызвана такая уверенность?
Шевенко засопел.
– Я, молодой человек, перед тем как стать прапорщиком, пятнадцать лет оттрубил в морской пехоте. Меня на берег списали по причине отрицательного воздействия повышенной влажности... Так вот! За пятнадцать лет я столько штормов и бурь насмотрелся, что скажу одно: эту «легкую облачность» вы запомните надолго!
Старый служака оказался прав. Не прошло и полчаса, как небо начало заволакивать тучами, лезущими друг на друга с яростью диких животных, а еще через минут пятнадцать налетевший шквал заставил всех спуститься в кают-компанию. Полковник поспешил на мостик, где Нельсон, перевидавший за свою жизнь не менее тысячи штормов, хладнокровно вел крейсер на север – к полуострову Сомали.
Вода была везде: пресная, почти дистиллированная потоками лилась с неба; соленая – водяная масса высотой с добрый трехэтажный дом захлестывала крейсер и, разбившись на ручьи и реки, стекала в шпигаты. Капитан сбавил ход до двадцати пяти узлов и принял тремя румбами правее, чтобы побыстрее миновать зону урагана.
В кают-компании, несмотря на наглухо задраенные иллюминаторы, рев бури производил тягостное впечатление на типично сухопутных людей. Один Шевенко держался молодцом, бормоча, что такую посудину потопить возможно лишь у Лофотенских островов при соответствующей погоде. Иннокентий, чтобы развеяться, уселся за рояль и принялся наигрывать «Богемскую рапсодию». Английских слов он не знал, а напевать «Сектор газа» было бы сверхпошлостью, поэтому он лишь барабанил по клавишам, как внезапно Инга подошла и села рядом.
– Давай-ка сначала. Я вступлю на четвертом такте.
Mama just killed a man,
Put a gun against his head, pulled my trigger, now he's dead.
Mama, life had just begun,
But now I've gone and thrown it all away.
Mama, ooh, Didn't mean to make you cry,
If I'm not back again this time tomorrow,
Carry on, carry on as if nothing really matters.
Too late, my time has come,
Sends shivers down my spine, body's aching all the time.
Goodbye, everybody, I've got to go,
Gotta leave you all behind and face the truth.
Mama, ooh, I don't want to die,
I sometimes wish I'd never been born at all.
– Ну чего разорались? – спросил, входя, Волков. – Ваня! У-у-у! Не все так плохо.
У Инги при этих словах случился нервный тик. Она, конечно, слышала о невежестве военных, но чтобы настолько...
– Каюты все получили? – продолжал Андрей Константинович суровый допрос. – Сапоги почистили? Койки заправили? Подшились? Инга Ивановна, не икайте так вызывающе – меня этим не напугать, я в детстве на крокодила с рогаткой ходил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Настоящая жизнь промчалась мимо Гуйюка, обдав его брызгами днепровской воды и сгинув в одночасье за ближайшим поворотом. Он постоял еще немного, затем вспомнил, что сегодня должна жеребиться его любимая кобыла, и тотчас забыл про визит белороссов, диковинный корабль и ощущение собственной неполноценности. Как ни крути, а реальная синица куда лучше виртуального дятла!
Глава 13. Гея. 1698.
Прибытие. Бухта Суфиа
Тому, кто читал «Таинственный остров» Жюля Верна, нет необходимости сильно напрягаться для того, чтобы представить себе этакий залив Акулы, увеличенный раз в десять. Представить поросшие девственным лесом крутые берега и эстуарий небольшой реки, впадающей в вышеупомянутый залив.
Где-то в чаще дремучего леса, возможно, и скрывались стада чернокожих... Скрывались от франко-голландских миссионеров, скрывались от торговцев «черным золотом», а также от диких зверей, плохой погоды и прочих напастей, коих так много в этом безумном мире.
– Где-то там по деревьям, вполне вероятно, прыгает еще не отловленный предок Александра Сергеевича Пушкина, – сказал Волков сыну, наблюдая в бинокль за побережьем с палубы крейсера «Орион».
– Может, поймаем? – предложил Костя. – Нам по дороге, могли бы подбросить Ганибалку...
– Рано еще.
Волков опустил бинокль и, чему-то улыбаясь, осмотрел надстройки. Погладил рукой хромированную поверхность леерной стойки, как будто на прогулочной яхте для миллионеров. Сказал радостно:
– Нет, сынок, хорош у нас все-таки «Орион»! Экий красавец!
Крейсер действительно был хорош по всем статьям. Он был, конечно, не слепой копией «Москвы», скорее «Москва» просто послужила ему прототипом. Благодаря предельной концентрации электроники, крейсер обслуживался всего сотней матросов-Ревенантов. На реальном крейсере экипаж был в четыре с половиной раза больше.
Силовая установка мощностью двести тысяч лошадей придавала способность «Ориону» развивать скорость в сорок узлов (причем без форсажа), а бортовое вооружение позволяло вести бой одновременно против ударного воздушно-надводно-подводного соединения. Образно говоря, крейсер представлял собою должным образом проточенный кусок титана – монолит, усиленный по стрингерам и шпангоутам вкраплениями никеля и кобальта.
Понятно, что, передавая Волкову эту безумно надежную и одновременно опасную игрушку, Хранитель заклинал его проявлять благоразумие и осторожность.
– Порочных наклонностей не имею, – ответил тогда откровенно Андрей Константинович, – вернее, их не развивал.
Когда в утреннем тумане перед ними выросла громада сташестидесятиметрового корабля, Андрея проняло не на шутку. Их «Мурена», казавшаяся на просторах Днепра большой и могучей, на фоне «Ориона» совершенно потерялась. Особенно когда раскрылись кормовые врата, и «Мурена» на самом малом плавно вошла в трюм на привычное место.
– А у «Москвы» тоже паромные врата есть? – спросил обалдевший Костик тогда у отца.
– Хрен его знает, товарищ старший лейтенант! – честно ответил Андрей Константинович. – Я с трудом отличаю танкер от авианосца, а ты меня такими проблемами грузишь. «Орион» похож на «Москву» только с виду, как Фриц Дитц на Адольфа Гитлера, но внутри – без ста граммов не разберешь. Построено это на неземной верфи, неизвестными существами, хоть и по проекту Хранителя.
– Пап, а какой у него запас хода?
Полковник задумчиво почесал в затылке. Уклончиво отвечать не хотелось (в смысле, родного сына не пошлешь), а точного ответа Волков-старший не мог себе представить даже приблизительно. Выручил его старый морской волк Нельсон, как нельзя кстати оказавшийся на мостике.
– С вашего разрешения, сэр, эта посудина способна быть в независимом плавании около пяти лет. Затем требуется пополнение продовольствия и плутония для реактора.
– Неужели у Хранителя не нашлось альтернативы ядерной реакции? – не удержался Костя, встревая в разговор «взрослых».
Нельсон полуобернулся к нему.
– Альтернатива есть. А специалисты по управляемому термоядерному синтезу у вас имеются? Термоядерный реактор вкупе с установками для получения дейтерия и трития – штука довольно громоздкая. Плюс еще и мощная лазерная установка! Согласен, энергия выходит неплохая, да и судно для нее необходимо, как два «Титаника».
Полковник умоляюще поднял руки.
– Я вас умоляю! В этом мы совсем ничего не смыслим. Нам бы к московскому царю добраться.
Нельсон моргнул единственным глазом.
– Я тоже не специалист. Краткий курс по обращению с реактором. Нам, Ревенантам, радиоизлучение не столь опасно, как людям, но, все же набравшись рентгенов, чувствуем себя не очень уютно: люминесценция, полупрозрачность тканей организма, обесцвечивание волос – дискомфорт, одним словом.
Наступил удобный психологический момент для смены темы.
– Когда отправляемся, капитан? – спросил Волков у Ревенанта Первой статьи Нельсона.
– Как вам будет угодно, гере командующий, – учтиво ответил тот, – крейсер готов. Портал активирован.
– Ну, тогда поехали! – распорядился полковник. Капитан корабля глянул на пеленгатор и, чуть переложив штурвал влево, надавил ярко-синюю кнопку на вспомогательном пульте.
– Взгляните! – предложил он.
В пяти кабельтовых от них полыхала уже знакомая полковнику сфера, но увеличенная в десятки раз. Нельсон врубил телеграф на «самый полный», и «Орион», постепенно набирая скорость, понесся к вратам, соединяющим два мира.
– Эх, прорвемся! – воскликнул Костя, когда до Портала осталось метров сто.
На палубе крейсера стояли «три мушкетера»: Ростислав, Иннокентий и Инга.
– Никогда не была в Африке, – сказала девушка, расстегивая молнию водолазки, – а жаль.
– Не о чем жалеть, – отозвался Каманин, – случалось мне бывать в тысяча девятьсот девятом году в славном городе Тимбукту...
– И как? – живо спросила Инга. На Унтерзонне Кеша достал Ростислава с расспросами, и тот поведал им свою печальную историю о репрессированном и реинкарнированном профессоре.
– Дерьмово. Днем – жарко, ночью – холодно. Нигер течет, искупаться бы, да в воде гадость всякая водится: крокодилы, игуаны, банту... Река течет посреди, считай, пустыни: куча гравия – а посредине полтора километра воды. Кое-где пороги, водопады, негры на долбленках. Голая экзотика!
– Экзотика хороша, когда за ней из иллюминатора наблюдаешь, – заметил Иннокентий, – или в бинокль. Крокодилов тоже можно понять. Лазают вокруг вкусные двуногие, грех не съесть!
– Ну ты, «гринписовец» чертов, – замахнулась на него веером Инга, – или предпочел бы, чтобы тебя съело какое-нибудь зубастое существо, занесенное в Красную Книгу?
– Там, куда мы направляемся, двуногие с зубами в три ряда, – хмыкнул Каманин, – говорят, что даже у улитки их больше, чем у человека! А-а, вон и Ворота!
– Ух ты, – восторженно выдохнула девушка, – сейчас как стартанем!
На этот раз момент невесомости растянулся на время, которое было необходимо для вхождения крейсера в Портал, а затем единый разряд переместил их всех в «мир иной».
Иной мир оказался таким же, как и Унтерзонне, только небо было слегка зеленоватого оттенка.
– Чуть желудок не выскочил, – заметил Костик.
– Это с непривычки, – отозвался Нельсон, – десять секунд невесомости.
– Простите, – пробормотал парень, – я не совсем понял...
– При скорости тридцать восемь узлов мы вошли в Портал, – принялся терпеливо объяснять капитан крейсера, – длина судна – сто семьдесят метров. Крейсеру понадобилось десять секунд, чтобы полностью войти в него.
– A-a! – облегченно протянул Костя.
– Простите, капитан, – обратился полковник к одноглазому, – я не совсем представляю сам механизм перехода. Вы не в курсе, что к чему? Вкратце.
– Немного, – любезно отозвался Нельсон, – в пределах «Краткого курса по Квантовой теории поля». В момент вхождения тела в Портал, будь оно сколь угодно сложным или простым, с него снимается матрица. Матрица преобразует физическое тело в форму, удобную для перехода, и уже система полей переносится в другой Портал, где по вновь образованной матрице воссоздается первоначальный объект либо тело.
– Позвольте! – встрепенулся Андрей Константинович. – А что происходит с первоначальным объектом?
Анализ первоначального тела дает энергию для переноса поля в заданную точку пространства, – невозмутимо сообщил капитан.
– То есть попросту уничтожается!
– Да! Не переживайте! Подвергается расщеплению лишь мертвая материя. Сознание переносится в виде поля. Третий закон Сквозного перехода гласит, что во Вселенной невозможно независимое существование двух идентичных сознаний.
Полковник пожал плечами. Собственно, он и не собирался так далеко забираться в дебри квантовой теории. Богу – богово, а Кесарю – кесарево.
– Пойдем команду проверим на предмет бодрости духа, – обратился он к сыну, – будем присутствовать при историческом моменте: в Персидский залив войдет крейсер «Аврора».
– Нам в Красное море, господин командующий, – поправил Волкова Нельсон, – по счастливому стечению обстоятельств, Суэцкий перешеек существует лишь на Земле, не то пришлось бы огибать всю Африку.
– Сколько там той Африки! – отмахнулся командир, закрывая за собой дверь.
– Тридцать миллионов квадратных километров, – пробубнил себе под нос дотошный адмирал, – побольше, чем СССР в лучшие годы.
На палубе у леера в позах, свидетельствовавших о полной расслабленности, толпился весь «ограниченный контингент». При появлении Волковых раздались обрадованные возгласы.
– Все целы? – спросил полковник.
– Шура в своей каюте, – отозвался Денис Булдаков.
– Спит, – хмыкнул Андрей Константинович. – Когда он выспится!
– Блюет-с! – тактично поправил полковника капитан. – Уж очень у них организмы нежные.
– Но-но, молодой человек! – поправил парня Волков. – Александру Даниловичу, чай, уже под пятьдесят... А его все Шуриком да Шуриком погоняют! Нехорошо.
– Товарищ полковник, – вдруг перебил командирские наставления Шевенко, – кабы не шторм! Взгляните.
Прямо по курсу корабля, вдалеке, кучерявились легкие облака.
– Тоже мне шторм! – фыркнула Инга. – Легкая облачность...
– Помолчи, – одернул ее Ростислав. Все-таки он решился и сделал свой выбор на новом имени. – Индийский океан славится своими бурями. Владимир Иванович, а чем вызвана такая уверенность?
Шевенко засопел.
– Я, молодой человек, перед тем как стать прапорщиком, пятнадцать лет оттрубил в морской пехоте. Меня на берег списали по причине отрицательного воздействия повышенной влажности... Так вот! За пятнадцать лет я столько штормов и бурь насмотрелся, что скажу одно: эту «легкую облачность» вы запомните надолго!
Старый служака оказался прав. Не прошло и полчаса, как небо начало заволакивать тучами, лезущими друг на друга с яростью диких животных, а еще через минут пятнадцать налетевший шквал заставил всех спуститься в кают-компанию. Полковник поспешил на мостик, где Нельсон, перевидавший за свою жизнь не менее тысячи штормов, хладнокровно вел крейсер на север – к полуострову Сомали.
Вода была везде: пресная, почти дистиллированная потоками лилась с неба; соленая – водяная масса высотой с добрый трехэтажный дом захлестывала крейсер и, разбившись на ручьи и реки, стекала в шпигаты. Капитан сбавил ход до двадцати пяти узлов и принял тремя румбами правее, чтобы побыстрее миновать зону урагана.
В кают-компании, несмотря на наглухо задраенные иллюминаторы, рев бури производил тягостное впечатление на типично сухопутных людей. Один Шевенко держался молодцом, бормоча, что такую посудину потопить возможно лишь у Лофотенских островов при соответствующей погоде. Иннокентий, чтобы развеяться, уселся за рояль и принялся наигрывать «Богемскую рапсодию». Английских слов он не знал, а напевать «Сектор газа» было бы сверхпошлостью, поэтому он лишь барабанил по клавишам, как внезапно Инга подошла и села рядом.
– Давай-ка сначала. Я вступлю на четвертом такте.
Mama just killed a man,
Put a gun against his head, pulled my trigger, now he's dead.
Mama, life had just begun,
But now I've gone and thrown it all away.
Mama, ooh, Didn't mean to make you cry,
If I'm not back again this time tomorrow,
Carry on, carry on as if nothing really matters.
Too late, my time has come,
Sends shivers down my spine, body's aching all the time.
Goodbye, everybody, I've got to go,
Gotta leave you all behind and face the truth.
Mama, ooh, I don't want to die,
I sometimes wish I'd never been born at all.
– Ну чего разорались? – спросил, входя, Волков. – Ваня! У-у-у! Не все так плохо.
У Инги при этих словах случился нервный тик. Она, конечно, слышала о невежестве военных, но чтобы настолько...
– Каюты все получили? – продолжал Андрей Константинович суровый допрос. – Сапоги почистили? Койки заправили? Подшились? Инга Ивановна, не икайте так вызывающе – меня этим не напугать, я в детстве на крокодила с рогаткой ходил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49