Костя подскочил, словно внутри его распрямилась пружина.
– Товарищ полковник, разрешите?
– Гляди, сынку! – только и покачал головой полковник.
Взяв с собой Иннокентия и Дениса, Константин вместе с ними заскочил в каптерку. Там они облачились в титановые бронежилеты, надели на головы шлем-каски и вооружились пистолетами АПС.
– Готовы, демоны? – оскалясь, спросил Волков-младший.
– Яволь, мой фюрер! – прорычал Булдаков.
– Работаем!
«Мурена» была на подходе к берегу. Как только нос судна коснулся земли, тройка Константина Волкова ринулась на разбойников, словно коршуны на цыплят. Не успели разбойники опомниться, как трое из них уже лежали на земле, щедро одаренные ударами резинового «демократизатора».
Лишь один из разбойников вступил в схватку и даже успел нанести удар своей страшной дубиной, который пришелся вскользь по каске Дениса. Угоди полено прямо по черепу – не спасла бы и каска. Вовремя подстраховал Кеша: выстрелом навскидку из АПСа свалил бугая. Пуля попала прямо в сердце – Кеша еще не забыл своих «вымпеловских» привычек. Хоть и оброс хлопец «дурным» мясом, но сноровки не потерял.
Последнего из сопротивлявшихся Костя свалил наземь и беззлобно ткнул носком ботинка под ложечку. Схватка закончилась, едва успев начаться. Вахтенный только успел перекинуть сходни, а уже по ним слетела Мара и, опередив Андрея Константиновича, бросилась к Косте.
– Цел? – спросила она, тяжело дыша.
– Жена, уймись, – пробурчал недовольный Константин, – какой пример я показываю подчиненным!
– Здорово! – присвистнул Денис. – Неплохой, в общем, пример – может, мне тоже жениться?
Иннокентий растерянно осмотрелся.
– Что, уже все? Я и погреться не успел!
Связанные разбойнички сидели у костра. Шестому, неудачно подставившемуся под пулю, привязали к ногам здоровенный валун и похоронили в Оке. Желающих копать яму не было, а на робкие протесты отца Михаила Ростислав возразил:
– Святой отец, моряков всегда в море хоронят, привязав к ногам пушечное ядро.
– Но ведь это не моряки, – пытался протестовать поп.
– Кормились у реки, значит, моряки! – дурашливо пропел Иннокентий, чем неожиданно успокоил служителя культа. – Можешь вслед ему «Аве, Мария» прочесть.
Полковник сложил руки за спиной и прохаживался возле связанных. На ум решительно не лезло никакой поучительной истории, поэтому пришлось ее выдумать в лучших традициях генерала Булдакова.
– Забросил старик в море невод, – начал он менторским тоном, – и вытащил акулу. Взяла акула и сожрала идиота-старика. Отсюда мораль: не хрен на свою задницу приключений искать. Вы что, не видели, что по реке плывет не простой струг?
– Видеть-то видели, барин, – почтительно промолвил один из разбойников, – да времени на то, чтобы отвязать канат, не осталось. А то, что рыбка не та попалась, так сразу ясно было... говорил, тикаем, да...
– Звать-то тебя как? – остановился напротив мужика Андрей Константинович. – Что за идиоты!
– Осип, барин! – Мужичонка шмыгнул носом. – Пантелей-то атаманом нашим был, это тот, которого вы в реку бросили. Теперь мы без атамана остались.
Волков развеселился.
– И неужто не боялись, что вас поймают?
– Чего не боялись, барин! – ответил другой разбойник – с седыми мохнатыми бровями, как у Брежнева. – Споймают так споймают – ремесло такое. А бояться... у мужика доля такая – всю жизнь живи и бойся.
– Ишь, философ! Как звать?
– Овдоким, барин.
– Ну и что вы дальше делать собираетесь, Овдоким?
– Так вы нас отпускаете? Вот, спасибочки! – неожиданно сплюнул он сквозь зубы. – Мы ж дальше грабить будем, барин!
Ростислав подошел к полковнику и о чем-то с ним зашептался. Полковник грустно кивнул головой и снова повернулся к Овдокиму:
– А что, на свидание с конопляной теткой торопитесь? Деревьев в лесу много...
– Так нам и возвернуться никак, – вздохнул Осип, – все одно повесят! От неволи ушли.
Полковник махнул рукой и вернулся на корабль. Оставшись за главного, Ростислав оценивающим взглядом окинул мужиков.
– Слушай сюда, орелики! – Он наклонился и за ворот кожуха поднял Овдокима и поднес его на уровень своих глаз. Ноги разбойника очутились чуть ли не в метре от земли.
– Мы вам припасов. Оставим, – ласково и не торопясь процедил Каманин, – вы уж постарайтесь. До зимы продержаться. Без грабежа. А зимой приходите в Москву. Мы вам – грамоту. Дадим, но не золотую, а простую. Вас пропустят. Там и поговорим.
Посиневший Овдоким с ужасом смотрел в спокойные глаза великана. Прикажи сейчас Ростик лизать джамп-бутсы – лизал бы до вечера, только бы не смотреть в эти глаза. Мужички подобрались и все, как один, уставились на огонь костра.
– Добро! – наконец прохрипел Овдоким. Тотчас он был отпущен и кулем свалился на землю.
Ростислав медленно засунул руку в карман джинсов. Затем так же медленно достал из кармана нож и, улыбаясь, перерезал веревки на руках Овдокима.
– Развяжи остальных! – приказал он. Овдоким бегом кинулся исполнять приказ.
К Ростику подошел Денис.
– Там все готово, – доложил он.
– Слушай сюда, басурманы! – сказал Каманин. – По одному на цырлах за мной. Получите провиант и грамоту. Осип! Отвяжи ты этот канат, мать его с присвистом через коромысло!
Мужики посмотрели на великана с угрюмым уважением. Умение красиво ругаться было привилегией сильных мира сего. Осип, подтолкнутый для резвости в спину одним из разбойников, побежал отвязывать канат от ствола ивы, росшей на берегу.
Пока Осип был занят отвязыванием каната, остальные «джентльмены удачи» сгрудились у левого борта «Мурены». Полковник «от щедрот» приказал выдать им из кладовой по мешку муки, гречки и пшена. К этому он прибавил десятифунтовый мешочек соли и небольшой бочонок растительного масла.
– Охотиться умеете? – спросил он у Овдокима.
– Могем, – ответил тот, удивленно хлопая глазами.
– Значит, мясо к каше добудете сами, – хмыкнул полковник, – чего скорчил рожу, дружок?
Неугомонный Овдоким успел всунуть свой любопытный нос в мешок с мукой и теперь, кряхтя, перекатывал во рту кусочек пресного теста. Услыхав вопрос Андрея Константиновича, он дернулся.
– Мука больно хороша, барин. Не привыкли мы к пшеничке-та...
– Жрите, демоны! – благосклонно посмотрел на перемазанную физиономию мужика Волков. – Вот, держите грамоту. Упаси вас бог ее потерять... Станцуете с конопляной теткой. Адью, ущербные!
Судно, взревев турбинами, отвалило от берега и вышло на стремнину. Быстро набрало скорость и скрылось за поворотом, громко взревев на прощание сиреной.
Осип принялся раздеваться до исподнего – переплыть на тот берег, чтоб отвязать канат.
– Овдоким, – спросил он, – а грамота-то точна не золотая?
– Не ведаю, – вздохнул бровастый Овдоким, – но позолоченная, точно.
Глава 16. Гея. 1698.
Подготовка
Тяжелые дубовые двери пресвитерской отворились, и сестра Пелагея ввела невысокую женщину в сером одеянии. Только в кино показывают монашек в темных одеждах с белоснежными манжетами, воротничками и чепцами. На самом деле от давно не стиранного одеяния идет стойкий аромат немытой бабы, который, как утверждают знатоки, гораздо хуже аналогичного мужского.
В самом деле дерьмо должно иметь запах дерьма, а не ладана. Потому что так самим Богом положено. И никуда от этого не деться. Если экскремент имеет запах розового масла, то это не экскремент. Это что-то похуже.
От вошедшей правительницы Софьи Алексеевны шибануло так, что Ростислав сразу вспомнил детство. И московский зоопарк. И клетку с обезьянами. Оттуда тоже несло чем-то подобным.
Полковник Волков с трудом заставил себя не реагировать на дьявольское амбре, лишь удивился, что так спокойно переносит эту вонь отец Михаил.
Ключница ушла, плотно прикрыв за собой дверь. Ростислав внимательно посмотрел на царскую сестрицу и отвел глаза. Невысокого роста, из-под чепца видна прядь темных волос, чуть полновата. Не настолько, как на картине Репина. Не настолько дурна лицом, как на картине Сурикова. Монашеское одеяние скрывает фигуру, словно бронежилет.
– Звать изволили, отец Михаил? – спросила женщина низким хрипловатым голосом.
Архиерей Кирилл по случаю понедельника точил лясы где-то на своем огромном подворье в Мытищах. Это как нельзя было на руку Волкову и прекрасно устраивало отца Михаила.
Не успела Софья Алексеевна войти в пресвитерскую, а ее келью уже заняла другая монашка – из Успенского монастыря. Поскольку свидания Софье Алексеевне разрешались лишь два раза в год, шансы на то, что подмену обнаружат, были минимальные.
– Отец Михаил, значит, вашу подопечную мы забираем, – сказал Ростислав, – ключницу лучше перевести в другой монастырь. Скажем, в Новоголутвин Троицкий... А оттуда ключницу – сюда. В таком вот аспекте. Будет безопаснее для всех.
– Хорошо! – выдавил из себя священник. – Но вы не забывайте нас, ваше сиятельство.
– Ждите известий вскорости, – пообещал Волков и, обратясь к монахине произнес: – Прошу вас, Софья Алексеевна, следовать за нами.
– Кто вы? – не сдвинулась с места женщина.
– Ваш шанс, – коротко сказал Ростислав, – которого могло и не быть. Те трое стрельцов, которых повесит пред окном вашей кельи Петруша Алексеевич через два месяца, просили нас слезно помочь им, вам и России. Ну что, идете?
Софья Алексеевна медленно наклонила голову и величавой походкой вышла из пресвитерской.
– Сюда, – указал Ростислав на двери ризницы, – вам необходимо переодеться.
Бывшая правительница недоуменно повернула к нему голову.
– Ну, идите же, Софья Алексеевна, – нетерпеливо сказал Волков, – там вас ждут.
Пожав плечами, она отворила дубовые двери и скрылась в ризнице. Там ее действительно ожидали. Две женщины и в самых невообразимых одеждах – темные узкие портки из очень плотной ткани, куртки из черной кожи, непокрытые головы. Одна русоволосая с толстой, в руку косой. Другая чернявая, с короткими, замысловато остриженными волосами.
– Здравствуйте, Софья Алексеевна, – поздоровались они.
Настя и Анжела (это были они) быстро окинули глазом царевну.
– Настя, сорок восьмой, третий рост, – быстро прикинула Анжела, – вам помочь?
– Портки надевать не буду! – сразу же заявила Софья. – Лучше обратно в келью.
Барышни засмеялись. Настя быстро отобрала из огромной челноковской «мечты оккупанта» белье, блузку и длинную юбку. Затем, замявшись, спросила:
– Какой размер ноги?
– Ась? – не поняла Софья.
– Пожалуйста, ногу покажите, – обратилась к ней Анжела.
Та, пожав плечами, выставила из-под монашеской хламиды маленькую ножку, обутую в изящный сафьяновый сапожок.
– Настя, сапоги сгодятся родные! – бросила она фразу, которую царевна не поняла вовсе.
Женщины быстро содрали с нее одеяние, чепец и исподнее. Анжела, покрутив носом, пробормотала: «А запах!», после чего обрызгала нагую царевну с ног до головы каким-то терпким пахучим веществом.
– Антипедикулезное, – туманно пояснила Настя.
Софья стояла на холодном каменном полу, стесняясь своей наготы, а эти две красотки быстро протерли ее тело влажным куском ткани с водочным запахом. Затем опять обрызгали. Ничтоже сумняшеся напялили на нее панталоны, застегнули лифчик. После Настя надела на царевну темно-желтую блузку с бусинками, а Анжела, присев, помогла напялить сапожки. Затем обе застегнули на ней длинную, скрывавшую сапоги юбку темно-синего цвета, а затем Анжела застегнула на талии царевны широкий черный пояс.
– Необходимо надеть что-нибудь сверху! – задумалась Анжела. – Ясно! Поскольку она у нас одета сверхсовременно, то сверху накинем ветровку. Там, в сумке я клала, Настя... под цвет юбки! Глянь!
– Нашла! – пропыхтела Настя, ныряя на дно баула. Ветровка быстро была надета.
– Так, – произнесла Анжела, – мужики там уже заждались. Осталась голова! Настя, я делаю лицо, а ты с волосами что-нибудь придумай!
– Хорошо! – сказала Анастасия.
Вынув из сумки массажку, она расчесала сальные патлы царевны на прямой пробор и скрепила их сзади заколками. Спереди на голову Софье надели обруч, мягко охвативший голову и зафиксировавший пряди волос. Пока Настя возилась с волосами, Анжела быстро подвела карандашом брови, накрасила губы и припудрила бледное царевнино лицо.
– Сойдет, – заявила она, – нам только до Кусково доехать.
– Идемте, Софья Алексеевна, – сказала Настя, – нам нужно торопиться.
– Простоволосой? – ужаснулась царевна.
– Так надо, – успокаивающим тоном произнесла Анжела, – иначе охрана заподозрит неладное. А так – приехали заморские люди в странных нарядах, отстояли службу и уехали! Пожертвовали на ремонт собора немалые деньги – желанные гости.
Царевна, понурясь, вышла из ризницы.
– Это уже кое-что, – облегченно выдохнул полковник, – поспешим.
У ворот монастыря их ждала карета, запряженная шестеркой гнедых лошадей. Слуга раскрыл дверцы, подождал, пока все рассядутся, закрыл дверцы и, вспрыгивая на запятки, крикнул кучеру:
– Пошел!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49