— О Великий, — нарушил молчание Ингве, опустив ресницы, — слова меркнут, ибо бессильны выразить то, что чувствуем мы в сердцах своих…
— Не называй меня великим; ибо я не более чем посланник Могучих Арды, лишь прах у ног Валар и тень тени их. Но вы избраны не затем лишь, чтобы видеть Аман и говорить о нем с вашими народами: тень скорби омрачила покой Высоких, и должен я, ибо такова воля их, говорить с вами о Преступившем.
— Преступивший? Кто это? — растерянно спросил Элве.
— Узнайте же, что Преступивший суть тот, кто нарушил и исказил Великий Замысел; что желает он уничтожить красу мира, обратить в пепел сады и в пустыню долины, иссушить реки и всепоглощающее пламя выпустить на волю, дабы в хаос был повержен мир и дабы вечная Тьма поглотила Свет…
Элве вздрогнул, отступив на шаг: посланник не просто говорил — он сплетал образы, от которых замирало сердце и липкий холодок полз по спине.
— …но и это не худший из замыслов его. Знайте, что возжелал он отнять дарованное вам Илуватаром, дабы узнали вы смерть.
— Что это — смерть?
— Смерть уведет вас за грань мира, в ничто, в пустоту, и пустотой станете вы, а все чувства и мысли ваши, творения ваши и само существо ваше обратится в прах.
Они молчали, пытаясь осознать услышанное. Как же так? Все это будет — цветы и деревья, звезды и трава, и горы, и сам мир, — но не будет их. Все останется как есть, не будет только их, и никогда не услышать песни ручья, не увидеть ясное небо в звездной пыли, не ощутить вкуса плодов, не вдохнуть запах трав, не подставить лицо ветру… Как это? Непостижимо и страшно: все есть, нет только тебя самого, и это — навсегда?
— Зачем… зачем ему это? — шепотом спросил Ингве.
— Зависть в его сердце — зависть ко всему светлому и чистому, ко всему недоступному для него. И несчастьем вашим хочет он возвеличить себя и обратить вас в рабов, покорно вершащих его волю. Страшно то, что души многих отвратил он от Света Илуватара, так что стали они прислужниками его; но страх жестоких мучений, которым подвергает он отступников, сильнее, и ныне ненависть их обращена на весь мир, всего же более — на тех, что некогда были их соплеменниками, но отвергли путь Зла. Тех же, чью душу не смог поработить Преступивший, в мрачных подземельях слуги его подвергают чудовищным пыткам, затмевающим разум и калечащим тело; и так создает он злобных тварей, которые суть насмешка над прекрасными Детьми Единого, ибо сам он ничего не может творить, но лишь осквернять и извращать творения других.
— О посланник… — Элве низко опустил голову; пряди длинных пепельных волос совершенно скрыли его лицо. — Ответь, зачем ты говоришь нам об этом здесь, в земле, недоступной Преступившему? Или и в Валинор уже проникло зло?
Майя долго молчал, из-под полуопущенных век разглядывал троих. Наконец он заговорил медленно и торжественно:
— В тяжкой войне Могучие Арды повергли Преступившего, и прислужники его уничтожены или рассеяны, как злой туман. Но Великие призваны не карать, а вершить справедливость; потому Преступивший и те, что служили ему, предстанут ныне перед судом Валар. И так как не ради покоя своего, но ради Детей Единого вели они войну, как ради Детей Единого пришли они некогда в Арду, дабы приготовить обитель им, то достойные из Элдар должны будут сказать слово свое на этом суде: такова воля Валар. Лишь после этого сможет Совет Великих вынести приговор отступникам. И я пришел сказать вам: да будут ныне мысли ваши о благе народов ваших; укрепите сердца свои, очистите помыслы свои и следуйте за мной, ибо должно вам предстать перед Великими в Маханаксар.
…Что сделает ребенок, впервые в жизни увидев паука — многоногое уродливое чудовище? Один — убежит в ужасе и с плачем будет жаться к ногам старших. Другой застынет, не в силах ни сдвинуться с места, ни понять, что он видит. Третий — с жестокой детской отвагой раздавит отвратительное насекомое, чтобы навсегда избавиться от него…
ВАЛИНОР: Суд Изначальных
от Пробуждения Эльфов год 478-й, сентябрь
В слепящей пустыне, в круге немых безликих статуй кричал человек, захлебываясь жгучим неживым воздухом. Не различал лиц в мертвом сиянии, в бриллиантовом зыбком мареве — не видел цвета одежд, не знал, кто перед ним, — и не желал знать этого.
— За что вы убили их?
Крик — кровь горлом, режущая пыль липнет к гортани.
— За что вы уничтожили мой народ?!
Не твой это народ, но Дети Единого Творца. И не мы — ты вел их к гибели. Ты отвратил их от пути, положенного Всеотцом, искалечил души их, извратил разум…
— Ложь! Они не причиняли зла никому, они просто хотели жить… они не умели убивать — а вы… За что?
Ты ошибаешься, Восставший в Мощи. Ты нарушил Замысел, ты заставил их отвергнуть наследие Эрухини, то, что даровано было им Единым; но ныне уничтожена грешная плоть, и души их очистятся, и чистыми предстанут перед Творцом; так исцелено будет зло твое, что принес ты в мир. Ибо дурную траву рвут с корнем, и с корнем должно вырвать зло и ложь из душ Эрухини.
Казалось, заклятое железо Ангайнор не выдержит — так сильно он натянул цепь.
— Они ведь — живые!.. Народ мой, ученики мои… дети мои, — его голос сорвался.
Велика же гордыня твоя, ежели ныне ты оспариваешь у Отца творения Его, Восставший в Мощи. Но нам дана сила смирить ее. Такова воля Единого.
— Он жесток! Жесток и слеп, ваш Единый!
Злоба неправедная говорит твоими устами. Ибо Он всеблаг; единым словом сотворивший мир, единым словом мог Он и уничтожить его, увидев, что искажен Замысел…
— Ложь! Не один он творил мир, и недостанет у него сил уничтожить то, что было создано всеми Айнур!
…но Он справедлив: желая покарать немногих, лишь на них обрушил Он свою кару. Мы же были орудием в руке Его.
— Справедлив?.. — Больным изломом взметнулись крылья, он стремительно повернулся, обратив к безмолвным статуям на высоких тронах слепое лицо; яростное пламя полыхнуло в зрачках. — Справедлив? Так смотрите же на свою справедливость!..
…Вздох, похожий на стон: колыхнулась призрачная вуаль, скрыв не лик — лицо Той-Что-в-Тени; взметнулись узкие руки к вискам — покачнулся, словно от удара, Ткущий-Видения; заслоняя глаза от жгучего света прозрачными пальцами, склонила голову Дарующая Покой; сгорбившись, застыл на высоком троне Великий Кузнец; немой ужас в зрачках Дарящей-Жизнь.
Опустил веки, замер в каменной неподвижности Владыка Судеб.
Воистину велика сила твоя, Восставший в Мощи: даже здесь, в Круге Великих сумел заронить ты семя розни. Но Единый милосерден; и те, что обмануты были тобой, прощены будут, если сотворят они достойный плод покаяния.
— Что?.. — хрипло выдохнул он.
…Их ввели в Круг Судей.
За единственный миг — краткое мгновение — он успевает увидеть — услышать — запомнить все.
Гэлеон и Иэрне: девушка пытается запахнуть рассеченную одежду на груди — так неудобно со скованными руками, мешает короткая цепь… Мастер прижимает свою нареченную к себе; она — в кольце его скованных рук. Вместе.
Къертир, Книжник — позади них — бережно, так бережно поддерживает за плечи Айлэмэ: невероятно юная, надломленное деревце, льняные волосы падают на лицо — и нет уже сил поднять руку, поправить шелковистые пряди… Знаю, все знаю — что говорил ей, как утешал — и она знает, что это ложь, но так хотелось — хоть капли света и нежности, а Эллери любят единожды в жизни, как же больно тебе было, девочка, как же одиноко и страшно, если ты смогла — заставила себя поверить в милосердную эту ложь…
Къелло, Видящий. Едва держится на ногах, и упал бы, если бы не Айто и Тъелль — губы, синевато-бледные, шепчут, шепчут, шепчут имена — нет, не ранен, ни царапины, но не закроешь ведь душу, и стынет в глазах без-надеждная смертная тоска — нас больше нет.
Тъелль Гэлтааль, Звездная волна, белая пена на бледном золоте влажного песка, солоноватый ветер, поющий в скалах, и крик чайки -
«Я подумал — если построить большую ладью, можно долго плыть, можно увидеть те земли, которые — там, на восходе. Айто сказал — надо попробовать. Мы и помощников нашли, только строить придется уже весной — до зимы не успеем, ведь урожай еще нужно собрать. Парусов надо больше — вот так… и вот так… как крылья, понимаешь?..»
Айто, солнечный сокол, червонное золото и дерзкая прозрачная голубизна глаз, танцующий-с-мечами, къер'тайэ — полет стрелы, звон натянутой тетивы -
"Она будет легкой, как чайка, эта ладья. Из илтари — из серебряного дерева: Алтэйо сказал, оно лучше всего подойдет, он слушал разные деревья… Она будет петь…"
Гэллорн, Звездного древа — ветвь, золотистые цветы къаль, мягкое серебро листьев, кружево тонких стеблей… Напряженное лицо — словно вслушивается во что-то, и с каждым мгновением все сильнее — растерянность, болезненное недоумение. Впервые он звал — а земля не откликнулась ему, как это бывало всегда; он звал, но деревья не отозвались, и в шорохе листьев не было слов, не было смысла.
«…я понял — деревья умеют улыбаться, я видел…»
Сээйтор — ночной взгляд, обращенный в себя, узкое смуглое лицо, черные в синеву тяжелые пряди волос.
«…ни о чем не думал, просто лежал, закрыв глаза, и мне казалось — надо мной медленно течет морская вода, золотисто-зеленая, прозрачная, пронизанная солнцем… И я понял — это и есть Время. Время горьковато-соленое на вкус…»
Гэлтайр, Звездочет — лиловые ласковые сумерки, прозрачная дымка тумана, звенящие нити дождя, тихая печальная улыбка первой звезды.
"Я поднялся на ту вершину — помнишь, ты говорил ?— Дар-айри. Я стоял и смотрел в небо, и звезды были близко, они падали в меня, и я летел к ним, и они пели… Я не выдумываю, это правда!"
Халтор, Целитель — яркие глаза, не голубые, не синие — как луговой цветок, как высокое летнее небо… крошечная точка зрачка, заострившееся лицо, зубы стиснуты — я еще нужен, я еще могу помочь… Черная кожаная безрукавка распахнута, рубахи под ней нет — разорвал на повязки.
«Я не знаю, как это получается. Держу в руках стебель травы — и понимаю, что она может лечить раны. А как — нужно понять. Я лучше понимаю ночные травы — ночью ничто не мешает слушать…»
Солльх, Помнящий — имя вереска, память вереска, невесомое кружево паутины — прозрачная глубина темно-серых глаз, серебрящиеся темные волосы слиплись от крови — я должен видеть это, я должен помнить это, я должен понять…
Исххэ — шелковые ночные травы, тепло маленьких ладоней, непроглядная бархатная чернота взгляда — обморочная; руками прикрывает живот, словно это еще нужно, словно может еще что-то быть — маленький мой, желанный, йолло-айолли-йорро, петь бы колыбельные песни, убаюкивать, нашептывать сказки — не будет ничего — не будет — никогда…
Таннар, Кузнец — сталь клинка, закаленная в лунных лучах, темная медь взгляда… Обручились зимой — а где зимой возьмешь цветы? — но в свадебном уборе переплелись медные дубовые листья и червонные резные листья бересклета, и солнечно-золотые лайни — последний дар осени. Последняя свадьба.
Льолль — шепот звезд, шепот струн, негромкий голос — жемчужины слов на тонкой серебряной нити мелодии — тилле ах-эннэ иэрни-сэйти омм ваирэ алей, жемчужные капли первого дождя на тонких вишневых ветвях, горчащие песни юного ветра… Серые в синеву глаза — пустые, горькие, известковая ломкая бледность лица. Прижимает к груди искалеченную руку. Левую.
Хэлгалль, Мастер Поющего Дерева, сам похожий на юное деревце в золоте осенней листвы, — тот, что создавал лютни из серебряного дерева — льолль, и маленькие льалль, говорящие словами осоки и вереска, и звонкие, тревожащие душу девятиструнные къеллинн Странников; низко поющие бархатными голосами арфы-хаарнэлл, и таийаль с серебряными колокольцами; флейты-хэа , вздох ветра, и певучие многоствольные флейты-лиийе ; и суула, тростниковые свирели — шорох озерных трав…
Ахтэнэр, Художник, мастер витражей — черные горячечные звезды глаз, черные с отливом в огонь волосы… Прозрачные картины в окнах, наполненные солнцем, — медвяные травы и огненные цветы лайни, и золотые резные листья кленов, невиданные птицы, кружево вишневых ветвей…
Алтэйо, лисенок, шорох леса: уже не сознает, где он, что с ним — золотисто-карие миндалевидные глаза смотрят бессмысленно, по лицу пробегает судорога.
Лээнно, Сплетающий Чары — бессильно вздрагивают прозрачные пальцы, ткавшие паутинные гобелены видений. Пытался — заслонить от яви, но искристое кружево звезд рассыпалось алмазными острыми осколками, ранит руки.
Айкъоно, Странник — темно-карие глаза, рыжеватые волосы — ржаной хлеб пути, песня пути, душа, распахнутая, как ладони — небу, бредящий-дорогой…
Гэллайо, ученик Сказителя Айолло — серебряный ковыльный стебель, опаловая туманная дымка над заводью, вересковое вечернее небо.
"Расскажи, как это — летать ?И почему Эрэ нас не создал крылатыми? Я хочу придумать так, чтобы все летали. Как ты…"
Травы ветра, травы ночи, звездные птицы…
Живые отражения безжизненных ликов Изначальных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86