— Так можно ж прямо сейчас!.. Чего тянуть-то!
Хоннар подпер голову рукой и посмотрел на молодого человека прежним, без тени улыбки, взглядом:
— Нет, мальчик. Не спеши. Еще не время. Поживи пока здесь; я советовал бы тебе немного подучить наш язык — видишь ли, на севере племен много, наречия разнятся, конечно, но и похожи все в чем-то, так что тебя поймут. А не поймут — разыщи кого-нибудь из братьев или сестер, — снова на миг потеплели глаза. — Они тебе помогут.
— А как мне их узнать? Ну, твоих братьев и сестер?
— Они носят черное с серебром.
Похоже, разговор был окончен.
— Теперь иди, Халдар из дома Хадора. Ты нуждаешься в отдыхе.
— Но… — начал было Халдар, однако передумал спорить: устал он изрядно, что верно, то верно.
— И не страшись снов, — тихо сказал Хоннар. — Такое тебе больше не приснится. Ты и без того не забудешь. Завтра я сам отведу тебя в Лаан Иэлли.
— Куда? — осторожно переспросил Халдар.
— В Долину Ирисов, по ту сторону гор — ее еще называют Майо, Долиной Видений. Это не так далеко, как кажется…
— Опять видения?!
Хоннар улыбнулся уголком губ:
— Отдых нужен не только твоему телу, но и твоей душе. Белые ирисы лечат раны души. Ты поймешь это сам.
По северным землям Халдар бродил еще много месяцев. Люди здешние ему нравились, говорил он теперь на невероятной смеси по меньшей мере семи наречий — его действительно понимали, хотя и подсмеивались иногда. Людей в черном он встречал не раз; именовали их всегда с почтением — рыцари Аст Ахэ, люди Твердыни. На попытки расспросить поподробнее пожимали плечами: люди Твердыни, что ж еще объяснять, все сказано! Удивляло то, что старшему из них было за семьдесят, а самые младшие были чуть постарше его самого — лет двадцать пять. И постепенно он начал догадываться, кого они называли — Тано, Учителем, о ком всегда говорили со знакомым уже Халдару теплым светом в глазах, иногда — с чуть печальной улыбкой. Но имени ему не называли ни разу.
Не то чтобы своего ремесла у Халдара не было, однако ж он не упускал случая научиться чему-нибудь новому: и в дороге пригодиться может, и потом когда-нибудь — эти времена, впрочем, казались ему весьма отдаленными, — когда и ему надо будет осесть где-то и обзавестись своей семьей. Надо ж как-то свой хлеб отрабатывать: где помогал ставить дом, где — поле вспахать, а где и в кузне молотом помахать приходилось. Хорошо, словом, было, да только одно непонятно: с чего же такие жуткие сказки рассказывают о северных землях? Люди здесь как люди; не болтливые, это верно, слов попусту не тратят, а вот знают и умеют, может, и поболе, чем в том же Дор-ломин. И встретят по-доброму, и накормят, и напоят… стоящие люди, одним словом. Про черно-серебряных и разговору нет: что твои мудрецы, вот только подсмеиваются иногда, но тоже — по-доброму, необидно как-то. И чудищ, кстати, тоже не было никаких, а зверье обычное, как и везде. Вон раз на медведя ходил — так медведь как медведь; помял слегка, конечно, но зато потом люди зауважали. Из шкуры того медведя Халдар себе куртку меховую сшил; гордился страшно…
Пожалуй, он даже не удивился, когда в конце следующего года, вдосталь набродившись по северным селениям, добрался-таки до Твердыни Севера — до того жуткого места, которое на юге считали оплотом Зла. Ну, то есть не слишком удивился. Так, по привычке.
Халдар так и остался стоять на пороге, приоткрыв рот от удивления; выглядел, наверно, донельзя глупо, но ничего с собой поделать не мог. Потому что того, кто стоял сейчас перед ним, он узнал, узнал сразу: лицо, которое не мог забыть ни на мгновение, и глаза, каких не бывает ни у людей, ни у Старших.
— Ты?..
— Я. Мир тебе, пришедший, чтобы узнать.
Халдар мучительно пытался разобраться в путанице собственных мыслей: легко сказать — «чтобы узнать», а — что узнать? — столько вопросов сразу…
— Мое имя Мелькор. А ты — Халдар из дома Хадора Лориндола?
— Да…
Халдар был окончательно сбит с толку. Он, конечно, догадывался, ожидал как раз чего-то подобного — но нельзя же вот так, прямо с порога, огорошить! Ну, о чем теперь с ним говорить, скажите на милость? Ничего себе, Враг Мира…
— Ты хотел узнать о долине у Хэлгор и о Лаан Ниэн, — решил помочь молодому человеку Вала. — Но, думаю, об этом мы сможем поговорить позже. Это долгий рассказ.
Халдар кивнул, судорожно сглотнув вставший в горле комок.
— Да нет, я не ясновидящий. Мне просто рассказывали о тебе. Еще ты хочешь понять, почему на юге меня считают Врагом. И о тех людях, которых встречал, — о людях Твердыни.
— Ага…
— Ну что ж… Садись, поговорим, Халдар из дома Хадора.
Вот так вот. Запросто. Еще бы вина предложил, совсем был бы — человек как человек…
— Хочешь вина?
Тьфу ты, пропасть! А говорил, мыслей не читает… Оно конечно, вино бы не помешало: глотка пересохла. Да, может, и в голове что прояснится. Понять бы хоть, как его называть…
То, что в зал почти мгновенно вошел воин, только укрепило подозрения Халдара: не иначе этот, здешний государь то есть, не только мысли читает, но и разговаривать умеет мыслями. Но, видно, тут дело было в другом; черноволосый воин, почему-то показавшийся Халдару знакомым, был в запыленном плаще, похоже, у него даже не было времени умыться с дороги. Он коротко поклонился Мелькору, подошел ближе и начал говорить что-то сорванным приглушенным голосом. Вала слушал внимательно; глаза его потемнели, черты лица стали резче. Когда воин умолк, он немного помолчал, потом сказал несколько коротких отрывистых фраз на том же незнакомом языке, улыбнулся уголком губ и уже мягче добавил несколько слов. Воин снова поклонился, прижав руку к сердцу, развернулся и вышел.
— Случилось что? — нерешительно спросил Халдар.
— Да. Кочевое племя. Напали на одно из поселений Хэлъе-иранна, северных кланов. Я отправил туда небольшой отряд — на переговоры. Будем надеяться, что этого достаточно. А Хоннар останется здесь — ему нужно отдохнуть.
— Хоннар?..
— Ты знаком с его отцом, — и после недолгого молчания: — Вина сейчас принесут.
— Государь… но почему ты не послал войско, чтобы усмирить их?
— Лучше попытаться решить дело миром. Начать войну легко, а остановить ее… — Вала не окончил фразы. — Страх — не лучший союзник. Разве в Дор-ломин тех, кто повинуется из страха, ценят больше, чем тех, кто следует велению сердца? Вот видишь… Будут бояться меня — станут бояться и людей Твердыни. Буду жесток я — жестокими станут они. А где жестокость, нет места мудрости, нет места справедливости и милосердию. И потому не дороже ли один, пришедший по велению сердца, сотни ведомых страхом?
— Тебя не посчитают ли слабым, — поколебавшись, прибавил: — государь?
Надо же обращаться к нему как-то. Не Врагом же звать, в самом деле! — да и по имени — неловко…
Изначальный устало вздохнул:
— Не мечами держится мир… А земли хватит на всех.
Халдар задумался:
— Хорошо. Но ты ведь берешь подать с людей Севера за то, что учишь их и защищаешь?
— Кто не накормит своего ребенка? — вопросом на вопрос ответил Изначальный. — Сюда ведь приходят не только наследники вождей, но и дети землепашцев, кузнецов, ткачей, плотников… А вернувшись через несколько лет, они будут уже мастерами.
— Выходит, это плата за обучение? О да, ты очень умен, государь!
— Ну, знаешь ли, по одним книгам пахать землю и ковать металл не обучишься. При необходимости Твердыня вполне может себя прокормить — да и без того «подать», как ты выразился, с кланов-ирана не слишком велика.
— И ты, конечно, все знаешь и умеешь? — в тоне Халдара проскользнуло легкое недоверие. И снова Изначальный ответил совершенно серьезно:
— Многое. Мне тоже приходится учиться.
— Я и не думал, что могучие боги бывают столь смиренны! — хмыкнул Халдар, но тут же спохватился: — Прости, государь, если оскорбил тебя…
— Не называй меня государем. Подумай сам — что за держава в две тысячи человек… И смирение тут ни при чем. Я действительно не всемогущ.
— Например, не умеешь сражаться?
— Умею, — тяжело молвил Изначальный.
— Но… почему тогда ты не выступаешь во главе войска, как наши вожди?
— Трудно объяснить… Думаешь, я боюсь?
Халдар вздрогнул: кажется. Вала все-таки читал его мысли.
— Нет. Видишь ли… впрочем, может, ты хочешь убедиться в том, что я действительно умею держать в руках меч?
— Хм… не то чтобы я сам хорошо это умел… но попробовать можно.
— Тогда подожди немного.
Изначальный вскоре вернулся с двумя равными мечами. В первый раз с начала разговора Халдар увидел его руки, обтянутые черными кожаными перчатками с широкими раструбами.
— Что ж, начнем. Ты предпочитаешь свой меч или?..
… — Ты умаляешь свои способности, Халдар. Из тебя вышел бы хороший воин.
— М-да… будь это настоящий бой, твои слова написали бы на моей могиле.
— Но я — Бессмертный. Может, ты предпочел бы поединок с одним из воинов Твердыни?
— Н-нет уж, благодарю. Владыка. Если их учил ты…
— Большей частью Гортхауэр.
Халдар кивнул:
— Я о нем слышал; нет, благодарю. Но все же я не понимаю…
Изначальный с застывшим лицом стягивал перчатки. Халдар присмотрелся и невольно вздрогнул:
— Вот так так…
— Что, достаточное объяснение? — криво усмехнулся Мелькор. — На самом деле все несколько сложнее. Видишь ли, мы, боги, — снова усмешка, — все-таки отличаемся от людей. Я, наверно, уже просто не могу убить. И в бою был бы, по некоторым причинам, помехой.
Халдар был настолько ошеломлен, что не сразу решился спросить:
— Они… об этом знают?
— Нет.
— А… почему ты мне рассказал?
— Во-первых, ты хотел понять. Во-вторых — должен же ты знать что-то о том, чьим гостем собираешься быть в ближайшее время.
— Как ты узнал?
— У тебя все на лице написано.
— Ты прав, — человек наконец нашел в себе силы улыбнуться. — А бродягу-то в ученики возьмешь?
Вала молча кивнул.
— Хорошо, что ты оказался таким. С тобой легко и просто. И все-таки… неправильный ты какой-то государь.
— Да и бог неправильный, так?
Халдар посерьезнел.
— Может, и так. А может, боги такими и должны быть…
Преклонил колено, поднял руки ладонями вверх:
— Сердце мое в ладонях твоих, Учитель.
Кажется, Изначальный несколько растерялся:
— Это просьба ученичества, в которой нельзя отказать… но ты уверен, что хочешь стать моим учеником?
— Да.
— Кор-эме о анти-эте, таирни, — Изначальный почти коснулся рук Халдара — ладонь-к-ладони, — и жестом показал: встань.
— Что ты сказал?..
— Тебе не до конца объяснили обычай? Это значит — «мир мой в ладонях твоих, ученик». А язык… теперь это язык Аст Ахэ, — помолчал. — Но помни: уж коли ты решил стать моим учеником, и спрос с тебя будет особый.
— Сечь будешь? — озорно ухмыльнулся Халдар.
— Сечь? — Изначальный недоуменно приподнял бровь.
— Ну да. Берешь прут — ивовый, скажем, — и… Да ты смеешься надо мной!..
— Откровенно говоря, да. Хотя иве можно найти и более достойное применение.
— И чему ты будешь меня учить?
— Многому. Лечить с помощью слова, трав и камней. Отличать растения, годные в пищу. Слушать лес. Языкам — Синдарин, Квэниа… Ах'энн — без этого ты не сможешь читать наши книги. Да, а читать ты умеешь?
Халдар смущенно опустил глаза.
— Ну, ничего, научишься, невелик грех. Оружием владеть…
— Так много? И что, все твои ученики это знают?
— Конечно, — пожал плечами Изначальный, — и не только это. Но тебе придется отказаться от привычки носить меч.
— Почему?
— Таков здешний обычай. Пока не научишься достаточно хорошо владеть оружием, ты не должен его носить.
Халдар вздохнул.
— Что ж, придется привыкать, — улыбнулся, — Учитель ..
ЛААН НИЭН: Говорящий-с-травами
432 год I Эпохи
Он не находил покоя. Исчезал на месяцы, на годы — в странствия, более всего походившие на бегство от самого себя. С головой уходил в какое-нибудь ремесло — все равно какое — и через некоторое время бросал его. Учитель попросил его заниматься с целителями — понимаешь, сказал, у них нет кэнно йоолэй. Ты нужен им. Гэлторн исполнил это — схватился за новое дело с какой-то отчаянной увлеченностью, но через несколько лет снова ушел в одинокие свои странствия. Нежелание открывать свою суть людям стало у него чем-то вроде навязчивой идеи.
И однажды он попросил Учителя отпустить его на Пограничье. Не сказал этого, но было ясно, почему: люди там часто менялись, хотя это звучало жестоко — часто гибли, и вряд ли кто мог прожить столь долго, чтобы заподозрить, что Гэлторн не человек.
Мелькор не позволил.
Гэлторн выслушал объяснение, кивал, соглашаясь — а за полночь оседлал коня и уехал. Не попрощавшись. Гонец, прибывший через три дня, передал его слова: прости меня, Айанто, — это мой выбор.
— А ты молодец, парень. Если бы не ты… что с тобой?
— Не трогай его, Рахгар. Первый бой у него, понимаешь? Не надо.
Золотоволосый, пошатываясь, побрел прочь от костра. Провел ладонью по искривленному стволу горной сосны, замер напряженно — так стоят, ожидая удара в спину, — отчаянно затряс головой, руки его снова заскользили по жесткой коре — он тер их, обдирая кожу, — потом обернулся с потерянным лицом, невидяще взглянул на воинов…
И внезапно рухнул ничком в редкую жесткую траву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86