– И это ты называешь осторожностью? Теперь твой… убийца исчез. Девон пропал. А у меня дырища посреди города размером с Сандпорт.
– Давайте пошлем туда отряд стражников. И еще спайнов…
– Еще! – Голос пресвитера заглушил дребезжащие стекла. – И что ты думаешь там найти? Думаешь, Девон вылезет на крышу и будет тебе знаки подавать? Или ты его по цепочке трупов найдешь? – Трость с грохотом опустилась на стол. – Еще вчера я точно знал, где он находится.
– Вчера вы отрицали все мои подозрения.
Хмурый взгляд старого пресвитера заставил Фогвилла застыть на месте.
– Так вы знали? И ничего не предприняли? Вы были готовы позволить убийствам продолжаться? Продолжаться воровству человеческих душ?!
Сайпс отвел глаза.
– Ради бога, скажите зачем?
Старческие губы сжались, словно что-то пережевывая.
– Иди за мной. Ты должен это увидеть.
Они вышли из библиотеки и спустились по одной из боковых лестниц в самую глубь храма. На самой последней ступеньке Сайпс снял со стены факел и повел Фогвилла по запутанным сырым коридорам и подвалам, которые, по всей видимости, использовались как кладовые. Стены и потолки покрывал толстый слой паутины. Наконец они подошли к тяжелой металлической двери, надежно спрятанной за мощными решетками. За дверью вниз уходила спираль новой лестницы. Вниз и вниз. Кажется, на самое дно бездны.
– Мы, наверное, уже ниже этажа спайнов, – предположил помощник.
– Мы в старинном подземелье. – Эхо повторило слова пресвитера. – Эти помещения больше не используются. Иди помоги мне открыть дверь.
У подножия лестницы Сайпс отпер старинный замок, а Фогвилл помог оттащить тяжелую дверь. Снедаемый любопытством, позабыв об опасности, помощник вслед за пресвитером прошмыгнул в комнату. Ржавые решетки по обеим сторонам помещения разделяли темные камеры. Пахло отвратительно. Факел горел неровным светом и еле-еле освещал помещение.
– Бесполезная штуковина, – пробормотал пресвитер. – Сто лет никто не промасливал. – Старик остановился у одной решетки и жестом подозвал помощника. – Осторожнее. Не подходи слишком близко к прутьям. Может плюнуть.
– Я думал, оно мертвое.
– Я не совсем уверен.
Фогвилл изо всех сил таращился в темноту, пытаясь разглядеть хоть какой-нибудь силуэт. Свет факела не проникал дальше прутьев решетки и таял во мраке. В какой-то миг ему почудилось движение в темноте. В самой глубине камеры цепь заскрежетала по каменному полу. Помощник отпрянул.
– Что там?
Пресвитер нетерпеливо махнул рукой в сторону решетки.
Фогвилл присмотрелся. Когда глаза немного привыкли к темноте, непроницаемая чернота стала принимать неясные очертания. Крыло?
– Ангел… – прошептал помощник.
– Не совсем.
Только тогда Фогвилл понял, о чем говорит пресвитер. Крыло плавно переходило в плечо, плечо в торс, торс в ногу, руку, шею и голову. Или в большую ее часть. Остальная часть ангела отсутствовала, словно его разделили, правда, несколько грубовато, напополам. Ангел грыз что-то белое и влажное.
– Это, – указал пресвитер, – Кэллис. По крайней мере часть Кэллиса. Другая половина принадлежит Ульсису и его бездне. – Старик стукнул тростью в каменный пол.
– Темнота меня забери! Что он здесь делает?
– То, что и всегда делал. Несет нам волю бога. Передает его приказы.
– Оно говорит?
– Оно вообще не затыкается. Первый раз замолк за весь год.
Следующая реплика принадлежала Кэллису.
– Накорми меня.
– Нет! – громко произнес пресвитер. – Ты достаточно поел.
Темнота за металлической решеткой, громко и влажно дыша, прошептала в ответ:
– Всегда мало.
Фогвилл был потрясен. И это жалкое существо было предком Дилла, изувеченное и оставленное гнить в вонючем подземелье на тысячу лет. Помощник осторожно перевел взгляд на Сайпса и спросил:
– А чем вы его кормите?
– Всем, кроме того, что он просит.
Комок застрял у Фогвилла в горле.
– Но если это действительно вестник самого Ульсиса, чьи кости покоятся за алтарем вместе с Девяноста Девятью…
– А ты внимательно смотрел на скелеты? Кости похожи, но не одинаковы. – Пресвитер пожал плечами. – Скелет собран из разных «источников»: ребро там, рука здесь… Чего скрывать, остальные девяносто восемь внесли каждый свой вклад.
– Но почему? Почему Кэллис здесь? За… за решеткой? Сайпс сморщился и потом обратился к Кэллису:
– Скажи ему.
Наполненный злобой и ненавистью голос словно прокрался из темноты:
– Покорми меня.
Сайпс вздохнул.
– Скажи ему. Или будешь голодать целый год!
– Как ты смеешь отказывать мне! – закричало существо. Тяжело дыша, оно перебралось на другой конец камеры. – Ульсис не терпит неповиновения. Он уже близко, священник! Армия праотцов ваших повинуется его воле. Скоро мы возьмем то, что принадлежит нам по праву. Скоро.
– Сначала он просто просил, – рассказал пресвитер. – Еще и еще душ. Он так сладко ворковал о таких отвратительных вещах. Но постепенно стал просить больше, чем мы могли себе позволить. Хашетты практически уничтожены. Кого нам оставалось убивать? Когда я больше не смог удовлетворить его желаний, он показал свое истинное лицо. Начались требования, угрозы. Мне не слишком нравится, когда мне угрожают.
– Боже правый! – воскликнул Фогвилл. – Неужели вы не видите? Такая настойчивость… Ульсис готов начать битву за небеса. Он вызовет Айен на бой. Нужно готовиться! Нужно…
– Нет, – сказал Сайпс.
– Что?
– Нет, Фогвилл. У этого монстра язык без костей, особенно когда есть хочется. А в последнее время он у меня голодный, как волк. Ульсис никогда и не собирался возвращаться на небеса. Он хочет войти в наш мир. Церковь наша построена на фундаменте лжи и обмана.
Помощник, разинув рот, уставился на старого пресвитера. Слова Сайпса настолько потрясли Фогвилла, что тот на мгновение забыл об осторожности и подошел слишком близко к решетке.
– Назад! – выкрикнул Сайпс.
В темноте загремели цепи.
Острые, как лезвия, зубы вонзились в ногу помощника. Бедняга взвыл и попытался вырваться: не тут-то было. Мощные челюсти тисками сдавили жертву.
– Отпусти его! – пригрозил пресвитер. – Или еды больше никогда не получишь. Будешь гнить в клетке до конца света.
Ангел зарычал и отпустил Фогвилла. Бледный и трясущийся, тот отшатнулся от решетки. Кровь ручьем текла по ноге прямо в мягкие туфли. Помощник словно безумный метнулся сначала в одну сторону, потом в другую. Мыла! Срочно мыла! Нужно скорее бежать отсюда, подальше от слов старика, подальше от искалеченного ангела. Зачем ему все это знать? Хотелось солнечного света, сесть где-нибудь под зеленой кроной дерева и все хорошенько обдумать. Хотелось снова обрести веру и ухватиться за нее изо всех сил.
Пресвитер тряс несчастного за плечи.
– Возьми же себя в руки! Мне нужна светлая голова!
Цепи вновь заскрежетали в темноте комнаты.
– Покорми меня! Покорми!
На самой окраине Впадины возвышалась покосившаяся от времени, разбитая непогодой башня, в прошлом принадлежавшая богатому владельцу заводов и литейных Якобу Блэклоку. На крыше башни в шезлонге лежал Девон и с наслаждением наблюдал за городом, хотя трепещущий на ветру зонтик практически не давал укрытия от дождя. Возвышавшиеся над Дипгейтом горы темных облаков накалились над пламенем полыхавших фабрик и складов, сгрудившихся вокруг рваной черной пробоины. Даже с такого расстояния огонь отражался в очках отравителя и прозрачном стакане ракии. Девон поднес стакан к носу, вдохнул маслянистый аромат напитка и поставил его на стол. Запасы старика Кроссопа здорово разожгли костер. По крайней мере ракия не пропала даром.
Но пора взяться за более важное дело. Отравитель поднялся и осторожно прошел по наклонной крыше к лестнице, которая тугой спиралью спускалась в глубину его нового жилища. Семья Блэклоков покинула башню после банкротства своего предприятия, когда цепи слишком растянулись и любое производство во Впадине стало делом рискованным. Девона это не слишком беспокоило: если уж башня простояла все эти годы, маловероятно, что она рухнет именно сейчас. Да и, честно говоря, выбирать ему не приходилось.
По сравнению с квартирой на складе Кроссопа новое жилище выглядело аскетически. Краска на полукруглых стенах облезла. Ветер свистел в разбитых окнах. В стенных нишах расположились несколько книг и догорающая масляная лампа.
Остальные книги кучами валялись на полу за исключением тех, что подпирали ножки покосившихся стола и стула. В другом конце комнаты стояли деревянные ящики с надписью «Кроссоп» на боку, набитые самым необходимым оборудованием, одеждой и едой. В центре комнаты стоял стул, обвитый трубками, и семь бутылей с кровью спайна.
Девон приметил это здание еще год назад на одной из зимних прогулок. Блэклоки оставили после себя кое-какую мебель: изъеденный червями стол, который не проходил ни в узкое окно, ни в лестничный проем, да и попросту не стоил усилий по эвакуации; старое бюро и сундук, которые тоже оказались слишком громоздкими; а еще целую бочку масла для лампы. Бочка с водой была полна примерно на треть: около девяноста галлонов солоноватой, но пригодной для питья жидкости. Пришлось немало попотеть, чтобы затащить на гору, а потом и на крутую лестницу оборудование и книги. Нынешняя ночь окончательно вымотала Девона. И тем не менее теперь можно укрыться на пару недель и не появляться во Впадине. Конечно, отравитель не без сожаления расстался с дорогой мебелью и картинами, с великолепным, ручной работы зеркалом из Клуна. Но он не привык подолгу сожалеть об утраченном и без промедления принялся распаковывать ящики с оборудованием. Ситуация в своем роде упростилась. Служба на Ядовитых Кухнях больше не помешает работе над ангельским вином, а избавиться от последнего тела будет уже делом не столь трудоемким: под башней располагался достаточно глубокий подвал.
Закончив установку всех бутылей, штативов и спиртовок и подготовив аппарат к извлечению, очищению и фильтрации, Девон открыл сумку с бумагами. На один край стола он положил журнал Мягких Людей, на другой – собственные записи.
В прошлый раз понадобились тринадцать душ, чтобы эликсир достиг точки насыщения. По расчетам Девона, уже должна была проявиться сила ангельского вина, но, к его сожалению, не наблюдалось никаких признаков, описанных тремя учеными. Записи действительно были фрагментарны и местами непоследовательны. Витиеватый архаичный язык изобиловал труднопереводимыми терминами, из которых Девон, однако, понял, что к настоящему моменту уже должна проявиться сила ангельского вина.
После принятия эликсира лабораторные крысы быстро восстанавливались после ран и болезней, которые при нормальных условиях оказались бы смертельными. Отрезанные конечности отрастали, и даже отсечение головы не приводило к летальному исходу. Головы выживали и внимательно глазели по сторонам, пока тела корчились в клетке. Воссоединенные голова и тело срастались, и зверьки вновь становились полноценными крысами. Благодаря периодическому насыщению плоти каплями эликсира продолжительность жизни могла быть увеличена на неопределенный срок.
Девон перелистывал страницы. Помимо отсутствия предварительных результатов кое-что еще тревожило отравителя. Животные были подвержены припадкам необузданной ярости и безумия.
Попробовавшие ангельского вина крысы бросались на все живое. Зачастую зверьки предпринимали попытки изувечить себя, отгрызть собственные конечности, словно ища смерти.
Ища освобождения в немыслимой боли?
Но эликсир тем не менее брал верх. Жизнь торжествовала над смертью. Раны, которые крысы причиняли сами себе, вскорости заживали. Единственным способом избавления зверьков от страданий было полное извлечение крови из тела.
Еще одно неопровержимое доказательство того, что жизненная сила заключена в веществе крови. Душа? Словечко из церковного словаря. А там, внизу, на дне пропасти, что или кто забирает кровь из плоти перед тем, как жизненная энергия умерших растворяется и превращается в ничто? Бог Цепей?
Девон улыбнулся: когда-нибудь стоит самому взглянуть.
Целые куски текста отсутствовали после первых экспериментов над животными. Страницы были обезображены, словно знания эти представляли слишком большую опасность, даже чтобы похоронить их в пыли церковных библиотек. Но кое-какие фрагменты сохранились: записи, начерканные на полях после того, как господа Патридж, Хайтауэр и Блум выпили по глотку ангельского вина.
Девон аккуратно провел пальцами по палочкам и завитушкам, которые ему удалось расшифровать: в муках написанные Хайтауэром строки перед тем, как спайны пришли за ним и его коллегами.
– Грязный дух или многие, заточенные в варево, могут сломить волю раздробленной группы.
– Убийцы или черные душой? Или славные духом, но потерявшие рассудок под гнетом греха.
– Яростен их гнев на наши грехи.
– Шепчут души, укрытые пеленой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63